АКТ 1. Перед занавесом стоит скромно одетый человек (читает Набокова):
Смерть еще далека (послезавтра я
все обдумаю). Но иногда
сердцу хочется «Автора! автора!».
В зале автора нет, господа.
Автора нет. Но он попросил меня присутствовать и исполнять его обязанности. На языке мертвой империи я – и. о., исполняющий обязанности. Главная обязанность автора – существовать. Итак, в зале автора нет, господа. Он существует на сцене. В моем лице. В зале нет и тех, кто писал «Порт мертвых вод», «Минус шесть», «Пао-Пао», «Фарфоровую джонку». В зале нет и тех, кто видел «Ингу», «Город ветров», «Падение Елены Лэй», и, естественно, «Часовщика и курицу». И, конечно, нет тех, кто ставил «Чайки умирают в гавани», «Стреляйте в пианиста», «Скандал в Клошмерле», «Завороженного».
Но автор всем им премного обязан и премного благодарен.
Из зала легко взбегает на сцену девушка.
Девушка: Почему «шептая»?
И. о.: Где?
Она указывает ему на занавес, на эпиграф.
Ах, да. Не знаю, почему, это не я писал. Но мы спросим у Владимира Владимировича и, если он разрешит, изменим на «шепча».
Занавес поднимается. Сцена пуста: это подиум, на котором обычно происходит демонстрация мод.
Девушка немедля разворачивает плакат:
Модели не для постели
И. о.: Мы ничего подобного показывать не собираемся.
Девушка: А что вы будете показывать?
И. о.: Мы будем показывать, как работает машина времени.
Девушка: Макаревич приехал?
И. о.: Может быть, и приехал, не знаю... (Сообразив): Нет, я не о нем. Я о «Машине времени», которую изобрел Эйч Джи Даблью.
Девушка: Кто?
И. о.: Уэллс.
Девушка: Пускай Уэллс. Но что у нас будет?
И. о.: У нас будет ПОКАЗ МОД.
Свет гаснет. Музыка: «Besa me mucho…» (исп. трио Лос-Панчос).
Девушка: Besa me, macho…
Голос и. о.: Моды 1940 года. Осенний сезон.
Тони Бабич!
Пусто на подиуме. Но издалека слышатся шаги.
Жан Морнар ван ден Дреше!
И появляется молодой человек, в темных очках, в отлично пошитом костюме, с плащом, переброшенным через правую руку.
Фрэнк Джексон!
Молодой человек продолжает идти.
Герой Советского Союза Рамон Иванович Лопес!
Он останавливается.
Рамон дель Рио Меркадер!
Он снимает очки и роняет плащ. В руке у него маленький, блестящий ледоруб.
Лев Троцкий!
Огромная черная тень, черный силуэт человека с бородкой падает на подиум. Меркадер швыряет в неё ледоруб, вспыхивает свет, и тени больше нет – только ледоруб воткнулся в доски.
На занавесе высвечивается надпись:
Всё есть число.
Пифагор не может ошибаться
Голос и.о.: Моды 192... двадцать какого-то года. (Джаз: блюз Сент-Джеймсской больницы).
Инженер Петр Петрович Гарин!
В луче прожектора проходят по подиуму три совершенно одинаковых человека – среднего роста, в одинаково надвинутых шляпах, с одинаково остренькими бородками. Свет гаснет и вспыхивает вновь. Взрывается и стихает барабанный бой.
Королева шотландская Мэри Стюарт!
Неуверенные шаги – и в луч прожектора входит женщина без головы, в бордовом платье. Белый, широкий, забрызганный кровью воротник. И вдруг из него в луч света высовывается голова собачки.
Свет гаснет.
Костюм Евы с меховой опушкой!
Вспышка – обнаженная женщина.
Голос из тьмы:
Свадебный наряд апреля 1945 года
Невеста была в черном.
Грохот орудий. Вступает саксофон: блюз Сент-Джеймс-
ской больницы.
Гитлер (китель с черной нашивкой за ранение, Eisenkreutz 1 класса) и Ева Браун в черном платье. Они идут спокойно мелкими шажками, глядя куда-то поверх зрительного зала – и вдруг останавливаются, словно бы споткнулись: перед ними лежит дохлая овчарка. Они переглядываются, и Гитлер кивает, кивает и Ева. Свет медленно уходит с подиума в оркестровую яму и так же медленно стихает канонада. Тишина – и в ней глухо звучат два выстрела.
Тьма.
Голос и.о.: Моды марта 1953 года. Домашние одежды Отца и Учителя всего прогрессивного человечества.
Мелодия: тихо, в бешеном темпе джаз играет 7.40». Музыку обрывает удар по железному листу (за сценой). Луч прожектора скользит по пустому дивану, по полу... и тогда становится видно: на сцене лежит человек в домашней куртке, с закрытыми глазами.
Мелодия: флейта и барабан. «Трот-марш» – вдохновенное создание безвестного Кручинина.
Идут два человека. Один – блестя пенсне и совершенно бесшумно, другой – толстый, неуклюжий в блестящих скрипучих ботинках (скрипучих ботинках!), на них падает свет, и всё громче скрипят они на каждом шагу.
Из темноты выходит и неслышно рапортует человек в военной форме.
Толстяк: И в чем же дело?
Человек в форме: Он как бы спит.
Человек в пенсне: И не надо ему мешать.
Толстяк снимает ботинки, прячет под мышки. Он неописуемо нелеп – из-под мышек торчат носки желтых ботинок.
Они бесшумно удаляются.
В луче света человек в домашней куртке, лежа, поднимает левую руку вверх – и гигантская тень грозит вслед уходящим.
Яркая вспышка – и на сцену выбегает молодой человек в расстегнутом генеральском мундире. Он кричит вслед уходящим:
Вы его убили!
Обращаясь к публике:
Отца убили...
СЛЕВА:
Насвечивается гигантский силуэт человека в шляпе с профилем клоуна (курнос):
Да все только и мечтали, чтоб он умер лет на 10 раньше...
СПРАВА:
Падает свет на полного китайца (с бородавкой) в темно-синем кителе. Он стоит с закрытыми глазами и каменным лицом. Медленно открывает глаза:
На десять лет раньше? В сорок третьем? Кто тогда мечтал о смерти Сталина? Только Гитлер!
ТЬМА.
Достарыңызбен бөлісу: |