Методические рекомендации по подготовке к практическим занятиям
Темы докладов и рефератов
жүктеу/скачать 0.67 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Литература
Темы докладов и рефератов
Литература
Тема практического занятия «Концепции бюрократизации политических партий М.Я. Острогорского и закон «олигархических тенденций» Р. Михельса 1. М.Я. Острогорский: анализ эволюции бюрократизации политических партий в Великобритании, Франции и США. 2. Дальнейшее развитие концепции кокуса М.Я. Острогорского в работах М. Вебера. 3. Концепция власти бюрократии и «железный закон олигархических тенденций» Р. Михельса. Словарь терминов и персоналий «Железный закон олигархических тенденций» – принцип теории элит, впервые сформулированный Р. Михельсом в 1911 г. Он состоит в том, что любая форма социальной организации, вне зависимости от ее первоначальной демократичности либо автократичности, неизбежно вырождается во власть немногих избранных – олигархию (частный пример – советско-партийная номенклатура в СССР). Согласно этому закону деятельность демократии строго ограничивается в связи с необходимостью существования организации, опирающейся на «активное меньшинство» (элиту), поскольку «прямое господство масс технически невозможно» и приведёт к гибели демократии. Стремление к олигархии заключено в самой природе социальной организации. «Говоря «организация» – говорим «олигархия», – писал Р. Михельс. Кокус (от англ. – caucus) – в самом общем смысле слова можно определить как собрание сторонников или членов политической партии или политического движения. Наибольшее распространение кокусы получили в США и странах Британского содружества. Существует несколько версий его происхождения. Во-первых, в США кокусы используются для первичного выдвижения кандидатов в президенты от политических партий. Кокусы не являются официальным мероприятием. Формально кандидаты в президенты США утверждаются на так называемых праймериз. Во-вторых, кокусами могут называться объединения политиков в тех или иных формах. Так, например, в США одним из самых известных объединений такого рода является кокус чернокожих конгрессменов. ОстрогОрский М. Я. (1854 – 1921 гг.) – российский политолог, историк, юрист, социолог. Автор книги «Демократия и политические партии» (1897 г.). Острогорский впервые раскрыл механизм власти и управления в современном обществе, показав противоречие принципов демократии и реального функционирования политических партий. Как политический мыслитель, получил признание на Западе раньше, чем в России, оказал существенное влияние на мировую политическую мысль ХХ века. Наряду с М. Вебером и Р. Михельсом, считается одним из основателей политической социологии, в первую очередь, такой ее области, как учения о политических партиях. Михельс (Michels) Роберт (1876 – 1936 гг.), историк, экономист и социолог. По происхождению немец, в 1926 г. принял итальянское гражданство. В основной работе «Социология политической партии в условиях современной демократии» (1911) выдвинул т. н. «железный закон олигархических тенденций». По мнению Р. Михельса, демократические режимы, в том числе социализм, используют массы людей лишь как средство для захвата власти. Демократия основывается на выборах, а выборы – это передача воли. По этой причине выборы приводят к господству избираемых над избирателями. Накануне 1-й мировой войны Р. Михельс порвал с социалистическим движением, в котором участвовал несколько лет и выступил с резкой критикой марксизма. В конце жизни восхвалял фашизм. В. И. Ленин, указывая на «поверхностность» Р. Михельса, отмечал, что в его книге об итальянском империализме собран ценный материал (см. Полн. собр. соч., 5 изд., т. 27, с. 14 – 15). Реакционные взгляды Р. Михельса подверглись критике итальянскими коммунистами, особенно А. Грамши. Тема 6. Лекционное занятие. Развитие теории бюрократии в современной западной политической науке План 1. Школа «человеческих отношений» о новой модели бюрократии. 2. Применение структурного функционализма Т. Парсонса в исследовании бюрократии. 3. Школа «социальных систем» о функциональных особенностях бюрократических систем. 4. Власть бюрократии на уровне организаций в работах С. Липсета. 5. Тенденции развития бюрократического аппарата в теории политического поля П. Бурдье. 6. Постмодернизм и «дисциплинарная власть» М. Фуко. Широко распространены два взгляда на положение людей в организации: во-первых, рассмотрение служащего в качестве инертного инструмента, выполняющего указанное ему назначение, во-вторых, трактовка персонала в качестве чего-то данного, а не как переменной величины в системе. Все концепции классической теории, в том числе веберовская теория «рациональной бюрократии», признаются совершенно недостаточными как в теоретическом, так и в практическом отношении. Им противопоставляется особая наука – «социология производственных отношений», особая доктрина «человеческих отношений». Представители доктрины «человеческих отношений» подвергают сомнению самую эффективность бюрократической формы управления. Возникновение доктрины «человеческих отношений» связано с именем американского социолога Элтона Мэйо, известного своими исследованиями в области «социологии производственных отношений», а также экспериментами, получившими название «хоторнских». Основные идеи Э. Мэйо и результаты этих экспериментов изложены в его книге «Человеческие проблемы индустриальной цивилизации». Главный вывод, к которому пришел Э. Мэйо, сводится к утверждению, что решающее влияние на рост производительности труда рабочего оказывают не материальные, а главным образом психологические и социальные факторы. Доктрина «человеческих отношений» акцентировала важность неформальных факторов деятельности любой организации. Ее основное содержание можно свести к трем положениям: 1) человек представляет собой «социальное животное»; 2) жесткая иерархия подчиненности, формализация организационных процессов несовместимы с природой человека; 3) решение проблем человека – дело управленцев. Концепция М. Вебера не предполагала наличие в коллективах государственных служащих социальных групп, обладающих собственными «нормами и целями», которые зачастую не совпадают с нормами и целями, выработанными администрацией. Эти социальные группы могут обладать достаточной самостоятельностью, чтобы реально противопоставить свои цели целям руководства или организации в целом. Наличие таких автономных групп со своими независимыми интересами квалифицировалось веберианской школой как дисфункция в формальной структуре организации. Школа «человеческих отношений», выдвинула тезис, согласно которому эта дисфункция не носит негативного характера, а является естественной реакцией, возникающей вследствие того, что рутинная работа служащих под постоянным и строгим контролем администрации вступает в конфликт с потребностями служащего. В результате исследований был сделан вывод, что подразделения, имеющие различные функции и занимающиеся различными видами деятельности, вырабатывают различную ориентацию своих членов относительно времени, заданий и межличностных отношений, а также строятся по различным формальным внутренним структурам. Чем выше степень различия между любыми двумя подразделениями относительно указанных измерений, тем больше возрастает проблема при достижении их сотрудничества. Школа «человеческих отношений» критикует и другой принцип «классической» теории – осуществления иерархической системы организации бюрократии. Принцип иерархии не только противоречит отношению людей к системе подавления личности формальными приказами и ошибочно толкует готовность людей повиноваться власти, но, наоборот, вызывает так называемый «синдром порочного круга». Сущность этого «синдрома» состоит в том, что дисфункциональные последствия традиционных методов контроля усиливают убеждение руководителей в эффективности подобных методов управления, вследствие чего нарушение правил порождает еще больше правил, с тем, чтобы справиться с этим нарушением. Движение по этому порочному кругу происходит с все возрастающей силой. Школа «человеческих отношений» последовательно выступает за широкое применение «делегирования ответственности», при этом делегирование рассматривается как «двусторонний динамический процесс»: «двусторонний», поскольку он отражает стремление «идти навстречу» как со стороны высшего эшелона к низшему, так и в обратном направлении и «динамический», так как он связан с постоянным изменением ответственности каждого подчиненного. Приверженцы школы «человеческих отношений» выступают не столько против пирамиды иерархических уровней, сколько против того акцента, который делает «классическая» школа на отношениях власти-подчинения и на одностороннем сверху вниз потоке решений, правил и координирующих усилий. Предлагается дополнить иерархию власти другими методами координации: «координацией посредством идей» и «координацией посредством комиссий». Но, рассматривая недостатки комиссионной формы работы, признается, что комиссии зачастую безответственны и они дорогостоящи. Анализируя причины создания комиссий, отмечается, что одни из них создаются для координации, другие – просто потому, что отдельные лица стремятся избежать ответственности. Что же касается широкого распространения комиссий, то это следует приписать скорее неумению использовать возможность назначать отдельных лиц для выполнения тех задач, которые обычно ставятся перед комиссиями. В целом, с точки зрения теории «человеческих отношений» комиссии способствуют, во-первых, более эффективной коммуникации и пониманию идей и, во-вторых, усвоению общей политики организации, а значит, и ее эффективному осуществлению. Научное направление структурного функционализма постулирует универсальную зависимость элементов какого-либо комплекса, смысл которой заключается в выполнении каждым элементом значимой полезной функции для комплекса в целом. Так, создание в рамках государства любого нового государственного органа или учреждения оправданно и допустимо только в том случае, если нововведение не подрывает целостности объекта и, более того, способствует выполнению государством своих основных задач в обществе. Согласно взглядам основателя структурного функционализма, – Т. Парсонса – социальные системы располагаются на четырех уровнях организаций общества: 1) первичном, или техническом, где элементы непосредственно взаимодействуют друг с другом; 2) управленческом, регулирующем тот процесс обмена, который совершается на первом уровне; 3) институционном (например, министерство), где решаются вопросы общего порядка; 4) социальном, который концентрируется в современном обществе в политических сферах. Ценность функционального подхода заключается в том, что государственные организации стали рассматриваться как открытые образования, связанные множеством нитей с внешним миром, а потому вынужденные постоянно реагировать на изменения во внешней среде. Цели бюрократических учреждений, их внутренняя структура перестали восприниматься исключительно как творение человеческого разума, стремящегося к целесообразности или к высшим ценностям. Становится очевидным, что они также формируются под непосредственным воздействием окружающей социальной среды и во многом предопределяются ею. «Классическая» теория основывалась на том, что конфликт между человеком и организацией – это аномалия, которая может быть предотвращена или преодолена благодаря правильному использованию материального поощрения, а доктрина «человеческих отношений» рассматривала конфликт как дисфункцию, которая нейтрализуется специально разработанными методами «гуманизации труда», то общая концепция бюрократии в русле структурного функционализма констатирует, что конфликт является нормальным аспектом функционирования любой бюрократической организации. Сравнительный анализ подходов «классического» и функционального направления в рассмотрении проблем бюрократии приводится в трудах известного американского социолога А. Голднера. Рациональная модель бюрократии имеет то главное достоинство, что она акцентирует внимание на некоторых отличительных чертах современной организации, в особенности на ее рациональности. А. Голднер полагал, что сторонники рациональной модели недооценивают значение тех конфликтов, возникающих в рамках организации. Источником трений в организации может явиться несоответствие между бюрократической рациональностью и свойствами организации как социальной системы. Так, рациональная предпосылка о том, что власть в организации должна предоставляться лицам с соответствующей квалификацией, может столкнуться с традиционными ценностями окружающей среды, требующей, чтобы властью облекались зрелые, а не молодые работники, мужчины, а не женщины, и т.д. Модель естественной системы бюрократии, напротив, весьма позитивна в том отношении, что подчеркивает большое значение стихийных и незапланированных (т.е. неформальных) разновидностей взаимодействия, возникающих даже в рамках рационально планируемой организации. Но зато в данной модели часто приуменьшается значение рационально организованных структур и типов плановых преобразований. Обе модели являются «идеальными типами» в том смысле, что найдется лишь немного современных исследователей бюрократии, которые бы всецело принимали одну из этих моделей и отбрасывали бы другую. Каждая из этих моделей имеет определенные, характерные для нее, сильные и слабые стороны. При объяснении бюрократизма как социальной проблемы А. Гоулднер, учитывал явления двух порядков: 1) восприятия индивида, который с данной системой отсчета вступает в контакт с 2) реальной, может быть, бюрократической практикой или бюрократическими образцами поведения. Другими словами, бюрократизм как социальная проблема не может быть объяснен, если не учитываются как система отсчета индивида, который применяет этот термин, так и объективные условия, с которыми он имеет дело. А. Гоулднер сосредоточивает свое внимание именно на различных «системах отсчета чувствительности к бюрократизму», на основе которых индивид (клиент) оценивает тот или иной акт, процедуры, формы как проявления бюрократизма. Одним из элементов в системе отсчета относительно бюрократизма, считает А. Гоулднер, является чувство бессилия (отсутствия власти). Состоит он в том, что центры власти признаются индивидом как недосягаемые, и поэтому он чувствует себя бессильным. Причем А. Гоулднер отмечает, что это чувство не обязательно отражает реальные обстоятельства, а может быть чертой характера. Особое внимание в системе отсчета чувствительности к бюрократизму заслуживает, по мнению А. Гоулднера, то, что он называет «субстанциональной рациональностью», под которой понимается «разумное осмысление взаимосвязей между событиями в данной ситуации». Люди жалуются на бюрократизм, заявляя, что вещи, с которыми они вынуждены иметь дело, малозначительны, и не имеют смысла для них. Они представляют бюрократизм как нечто «запутанное», «излишне сложное», «одурманивающее». Индивиды, сталкивающиеся с ситуацией, которую они обозначают, как бюрократизм, находят ее сложной, вероятно, имеют систему отсчета, которая не дает возможность извлечь смысл из их переживаний. Эмпирическое исследование социально-психологических и социальных аспектов бюрократизма, предпринятое А. Гоулднером, положило начало традиции, которая нашла свое выражение в двух направлениях. Одно – продолжало вслед за А. Гоулднером делать акцент на социально-психологические факторы расхождения между восприятием клиента бюрократических проявлений и реальной бюрократической ситуацией. Другое – выяснение социальных корней бюрократизма, с учетом расхождения в интересах и ценностях чиновников (бюрократов) и клиентов. Критический анализ доктрины «человеческих отношений» принадлежит одному из известных представителей функционалистского направления, американскому социологу А. Этциони, который утверждал, что школа «человеческих отношений» указала лишь некоторые способы ослабить чувство разочарованности служащих от их работы, но коренным образом она не способна решить эту задачу. Анализ у А. Этциони выступает шире, чем в доктрине «человеческих отношений», включая в себя: 1) как формальные, так и неформальные элементы организации и связь их между собой; 2) сферу неформальных групп и отношения между ними внутри и вне организации; 3) как высшие, так и низшие слои организации; 4) как социальные, так и материальные вознаграждения, и их влияние друг на друга; 5) взаимодействие между организацией и ее окружением. Ставя во главу угла фактор рациональности, который подвергался критике со стороны доктрины «человеческих отношений», А. Этциони выводит две модели рациональности применительно к различным элементам бюрократической организации. 1. Модель «выживания» определяет совокупность условий и требований для обеспечения существования системы. Невыполнение этих условий вызовет дезорганизацию системы. Эта модель разделяет все организационные действия дихотомически: функционально или дисфункционально каждое из них для организации. 2. Модель «эффективности» предполагает больший веер оценок: более эффективно, менее эффективно и т.д. с точки зрения выполнения данной цели. Сущность единых подходов представителей функционального направления, объединенных в школу «социальных систем», заключается в исследовании наиболее общих форм бюрократической организации, которое, предполагает изучение частей системы, взаимодействия между ними, исследование процессов, связывающих части системы с ее целями. Суть концепции американского социолога Г. Саймона заключается в том, что управляющие должны эффективно использовать все формы внешних влияний для манипулирования личностью работника, для трансформации человека в такой степени, чтобы он совершал желаемые действия скорее вследствие своей собственной мотивации, чем под влиянием получаемых инструкций. Принцип эффективности является характерной чертой любой деятельности, которая стремится рационально максимизировать достижение целей. «Административный человек» занимает свое место рядом с классическим «Экономическим человеком». В качестве отправного показателя качества и количества производительности отдельного государственного служащего могут быть: а) пределы его работоспособности; б) пределы его способности принимать правильные решения. Насколько эти пределы раздвигаются, настолько административная организация приближается к своей цели высшей эффективности. Поведение служащего в бюрократической организации, не определяется главным образом его рациональным выбором, т.е. способностью учесть все обстоятельства и принять единственно правильное решение. Такой вывод позволил Г. Саймону заложить основания для серьезного переосмысления природы бюрократии, которая перестала восприниматься как объект, преобразующийся лишь по воле политиков, исходя из их собственных представлений о целесообразности и эффективности. Уделяя большое внимание проблеме легитимности в современных обществах, известный американский социолог С. Липсет утверждал, что стабильность любого государственного строя полностью зависит от его законности и эффективности. Законность, с точки зрения С. Липсета, носит оценочный характер, что связано со способностью системы формировать и поддерживать убеждение у масс в том, что функционирование существующих политических институтов является наилучшим. Уделяя внимание изучению роли интеллектуальных элит в осуществлении власти С. Липсет исследовал творчество М.Я. Острогорского, сформулировавшего, как известно, систематическую теорию партийной организации. Если Р. Михельсу моделью политической организации служили западноевропейские социалистические партии, то С. Липсет пытался проверить действие «железного закона олигархических тенденций» на примере американских профсоюзов. Главной причиной сохранения олигархического управления в профсоюзах С. Липсет считал монополизацию их руководством возможностей получения навыков политической деятельности. Олигархические тенденции наиболее явно выражены в тех организациях, где существует значительное расхождение в социальном статусе функционеров и рядовых членов. Если же это расхождение невелико, то обычно имеется возможность избежать установления олигархического правления чиновников. Распределение власти внутри организации оказывается тесно связанным с распределением статусных различий в рамках всей социальной системы. Социология познания французского социолога П. Бурдье рассматривает социальный мир, несмотря на потенциальную множественность возможного структурирования – то, что М. Вебер называл «разносторонностью», – предстает как сильно структурированная реальность. Для объяснения своего методологического подхода П. Бурдье вводит понятие «пространство поля». Иначе говоря, через распределение различных свойств социальный мир объективно представляется как символическая система, пространство различных полей, характеризующих стили жизни и группы по статусу. Следуя методологии П. Бурдье можно утверждать, что различные поля как, например «поле государства» не совпадает непосредственно с «полями экономики» или «полями социальной жизни», обеспечивающих общение и кооперированную деятельность людей. Эти «поля», конечно, сегментарно накладываются, касаются друг друга, но каждое поле имеет свое пространство, поэтому государство за пределами соответствующих сегментов конструирует лишь ему принадлежащее пространство поля. Каждое поле П. Бурдье изображал как арену борьбы, где различные социальные группы стремятся упрочить свое положение, используя те или иные формы «символического капитала», полученного ими в ходе борьбы за власть. борьба по поводу восприятия социального мира в определенном поле может проявляться через индивидуальные или коллективные представления, действия, направленные на то, чтобы заставить увидеть и заставить оценить определенные реалии. Таким образом, по П. Бурдье «символический капитал» – это власть, предоставленная той группе, которая получила достаточно признания, чтобы быть в состоянии внушать признание. Под этим углом зрения П. Бурдье рассматривает проблему власти бюрократии, в рамках разработанной им теории политического поля, хотя вопрос бюрократии не является центральным в его исследованиях. Он считал, что власть любой группы в политическом поле может быть учреждена посредством делегирования ее официальным представителям. Исследуя вопрос, каким образом в результате процесса делегирования доверенное лицо приобретает власть над передавшими ему свои полномочия доверителями, П. Бурдье описывает делегирование как двойственный акт, охарактеризованный им как «эффект бюро». Вначале группа передает свои полномочия постоянному представительному органу (бюро), а затем этот орган наделяет властью какого-то одного индивида – главу организации, а в его лице всех, кто работает с ним на постоянной основе. Такой процесс концентрации власти в руках доверенных лиц, как считал П. Бурдье, и есть в некотором роде историческое осуществление того, что описывается теоретической моделью процесса делегирования. Доверенные лица накапливают определенную власть, развивают специфическую идеологию, основанную на парадоксальном выворачивании отношений с доверителями, которые обрекаются на безразличие к коллективным интересам, не говоря уже о том, что они сами становятся продуктом концентрации власти в руках постоянных работников. Рассматривая взаимоотношения между бюрократическим аппаратом и возглавляющим его доверенным лицом, вслед за М. Вебером П. Бурдье подчеркивает, что аппарат имеет свои собственные тенденции, которые необходимо учитывать при анализе этих отношений. Любая текущая общественная жизнь любой фиксируемый момент зависит от непрерывного организационно-регулирующего влияния государства, его аппарата. По мнению П. Бурдье, интересы аппарата получают преобладание над интересами отдельных доверенных лиц. Наилучшими возможностями для продвижения в аппарате, как считал П. Бурдье, обладают те, кто в наибольшей степени от него зависит и ничего не имеет вне аппарата. П. Бурдье задается вопросом, почему успехов в аппарате добиваются те, кто, с точки зрения харизматической интуиции, воспринимаются как наиболее заурядные личности. На самом деле, как показал П. Бурдье, они добиваются успеха вовсе не потому, что они самые ординарные, а потому, что у них нет ничего экстраординарного, нет ничего вне аппарата, ничего, что бы им позволяло хитрить и действовать свободно от аппарата. Таким образом, существует определенная структурная солидарность между аппаратом и некоторой категорией людей, характеризующихся главным образом негативно, как совершенно лишенные особенностей, обладание которыми могло бы вызвать интерес в какой-то момент времени в определенном поле. Аппарат обычно признает людей надежных, потому что у них нет ничего, что они могли бы противопоставить аппарату. Термин «постмодернизм» был введен в начале 1980-х гг. французским философом Ф. Лиотаром. Он же дал дефиницию: постмодернизм – это «скептицизм по отношению к метанарративам (incredulity towards metanarrativas)». «Метанарративы» для Ф. Лиотара – это любые концепции в духе рационалистических традиций Просвещения (экономические, исторические, социологические и пр.), которые претендуют на объяснительную силу и истинность, то есть на соответствие изучаемой реальности, и которые – можно добавить – вдохновлены верой в просветительское, эмансипирующее предназначение научного знания. Сам по себе такой скептицизм, разумеется, не нов. Еще в конце XIX – начале XX вв. Ф. Ницше и некоторые другие мыслители подвергали серьезному сомнению рационалистически-просветительскую парадигму, утверждали в той или иной степени иные, внерациональные формы познания. Считая самого себя работающим над расширением теории Ф. Ницше о связи познания с властью (знание – власть), другой французский социолог М. Фуко оспаривает идею о том, что знание ведет к освобождению. Напротив, по его мнению, оно чаще – основа для новых средств социального контроля. Поскольку люди всегда стремятся сами распоряжаться своей жизнью, возникают движения сопротивления, и нет никакой гарантии, что они не приведут к новым основам отчуждающей социальной власти. Власть, по М. Фуко, никогда не имеет чисто негативного характера (подавление, исключение и прочее): различные типы власти порождают и саму реальность, и объекты познания, и «ритуалы» их постижения. Типы соотношений власти-знания исторически различны. Современная «диспозиция» власти-знания возникла на рубеже XVIII – XIX вв.: власть здесь не есть привилегия одного лица (как в монархиях), не имеет центра, не является привилегией государства и государственного аппарата, это власть, основой которой выступает «всеподнадзорность», дисциплинирование и нормирование. Она предполагает определенные стратегии управления индивидами (социальная физика), надзора за ними (социальная оптика), процедуры их изоляции, перегруппировок (социальная механика), наказания или терапии социальных недугов (социальная физиология). М. Фуко также прослеживает формирование «дисциплинарного общества». Он утверждает, что в деятельности всех социальных учреждений проявляются одни и те же механизмы власти. Эта дисциплинарная власть, позволяет добиться всестороннего контроля над подчиненными ей индивидами. Интересен вывод М. Фуко о том, что хотя в обществе действует аппарат управления, в руках которого сосредоточен основной контроль, отношения власти выходят далеко за рамки этого аппарата. Власть бюрократического аппарата, согласно М. Фуко, не играет определяющей роли для общества. М. Фуко выдвигает тезис о вездесущности самой сути власти, которая не исходит из единого центра, но пронизывает все общество. Идеи М. Фуко послужили одним из источников анализа проблемы власти в постмодернистской социологии. Вопросы и задания для самостоятельной работы
жүктеу/скачать 0.67 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|