Глава 3 ВОЙНА – ЗАНЯТИЕ ОДНОГО ПОЛА

Глава 3

ВОЙНА – ЗАНЯТИЕ ОДНОГО ПОЛА

То, что человек – homo – существо двуполое, является фундаментальным фактором в истории человечества. «Разделение рода человеческого на два пола, – говорил Самнер, – самый главный из всех антропологических фактов». Влияние этого факта прослеживается во всей социальной структуре. Оно проникает в каждую сферу человеческой деятельности, и особенно это очевидно в военном деле, которое поглощает такую большую часть человеческого времени и интересов. Война – это занятие половины человечества; это обусловлено борьбой за выживание и природой.

Два пола принципиально разные во многих аспектах. Физиологически они различаются по строению тела и функциональности. Также заявляется о существовании определенных психологических различий, но здесь все не настолько ясно. В общих чертах женщины представляются более пассивными, трудолюбивыми, они легче адаптируются к рутинным занятиям; мужчины, в свою очередь, более активны, воинственны и склонны к порывам, требующим напряженной деятельности. В какой степени эти различия являются врожденными, а в какой – необходимыми или обусловленными культурой, вопрос спорный. Конечно, различия в социальной роли полов усугублялись на протяжении всей истории культуры, и особенности в ощущениях и характере должны объясняться именно этим, если не на еще более фундаментальном уровне. Интересы полов противоположны, и их жизнь сопровождали различные обычаи. Но какова бы ни была природа этих вторичных половых различий, разница между первичными признаками непреодолима. Женщины вынашивают и выхаживают детей. Более того, они обычно физически меньше мужчин, даже если принадлежат к одной и той же расе. Хотя расовая принадлежность оказывает определенное влияние на физические различия между двумя полами и хотя эти различия менее значимы в примитивных сообществах, нежели у цивилизованных народов, этот факт все равно имеет огромное значение.

Разделение труда между мужчинами и женщинами основано на физическом различии между полами. Не доказано, что вся эта специализация обусловлена физиологическими характеристиками полов, потому что в некоторых аспектах разделение труда возникает случайно, но в широком фундаментальном смысле половые различия являются определяющим фактором. Представители двух полов дополняют друг друга и в равной степени способны и на специализацию, и на сотрудничество. Союз мужчины и женщины больше подходит для объединения в борьбе за существование, чем союз двух мужчин или двух женщин, так как в первом случае занятия и природные возможности двоих людей дополняют и поддерживают друг друга. Помимо этого в основе разделения труда по половому признаку лежит естественная необходимость. Хавлок Эллис подводит такой итог сложившейся ситуации: «Занятия, которые требуют силового развития мускулов и костей, следствием чего является способность к периодическим выбросам энергии, сменяющимся периодами отдыха, ложатся на плечи мужчины; уход за детьми и всевозможные виды производства, которые связаны с поддержанием домашнего очага и во время которых расход энергии более продолжителен, но происходит при меньшем напряжении сил, становится уделом женщин. Это общее правило». Следовательно, разделение труда в первобытных сообществах было следующим: мужская работа – охотиться, ухаживать за скотом и сражаться, тогда как большая часть остальных занятий становится уделом женщины. Другими словами, «военная сторона первобытной культуры принадлежит мужчине; созидательная – женщине».

В разделении труда присутствует также элемент силы, который сам по себе является следствием половых различий. Используя свое физическое преимущество и свободу от некоторых трудностей, характерных для противоположного пола, а также дисциплину и организацию в процессе преследования диких животных, разведения скота и в военном деле, мужчина рано начал принуждать женщину выполнять работу для него неприятную, и таким образом, как говорит Кроули, подчинение женского пола становится одним из основных факторов человеческой истории. Когда Робертсон утверждал, что жена мужчины из племен кафир (кафиры – группа племен (кати, вей, кам, пресун и др.), живущих в горных районах северо-востока Афганистана и близлежащих районах Пакистана. – Ред. ) является «абсолютной рабой по отношению к своему супругу», он описал ситуацию, характерную для всех первобытных народов в целом, хотя там и здесь встречаются примеры, когда женщины в меньшей степени страдали от ограничений и даже могли занимать важные позиции в отправлении культа и в правящем слое.

Спенсер считает, что чем более воинственна группа или племя, тем сильнее в нем проявляется дискриминация женщины. Положение женщин было сравнительно легче там, где их занятия были примерно такими же, как у мужчин. Но это обычно не касалось тех племен, где мужчины были очень воинственны, так как война – хотя в этом были исключения – определенно мужское занятие. Таким образом, положение женщины гораздо ниже в милитаризованном обществе, чем в индустриальном, и оно постепенно улучшается в процессе перехода от милитаризма к индустриализму.

Несколько типичных примеров занятий представителей разных полов помогут обозначить природу разделения труда по половому признаку среди первобытных народов. «Мужчина охотится, ловит рыбу, сражается и охраняет, – сказал один австралийский курнай (племя аборигенов, обитавшее на южном побережье Австралии между мысом Саут-Ист-Пойнт и мысом Хау (к востоку от Мельбурна). – Ред. ), – все остальное – женское дело». Это утверждение может быть применено к практически всем дикарям. Курр говорит обо всех австралийцах в целом: «Обычное занятие мужчин – изготовление оружия и средств производства, охота, рыболовство, при необходимости – война. Женщины обычно запасают и готовят овощи, иногда ловят рыбу, собирают хворост для костра, изготавливают сети и корзины для племени. На марше жена несет младших детей и домашнюю утварь на своей спине, в ее правой руке – крепкая остроконечная палка 5 футов (1,5 м) в длину, с помощью которой она отрывает коренья, а в левой – зажженный факел, сделанный из дерева или коры». Мужчина идет налегке, неся только свое оружие.

На островах Марри (в Торресовом проливе, близ северного австралийского п-ва Кейп-Йорк. – Ред. ) «обязанности мужа состояли из сражений, рыбной ловли, строительства домов, подготовки пашни и тому подобного, тогда как в обязанности жены входило содержание пашни (сев и т. д.), добыча еды и воды и обычные домашние обязанности». Следует особо отметить, что вся сельскохозяйственная работа, за исключением наиболее тяжелых занятий, ложилась на плечи женщины, так как мужчины пренебрегали ею из-за монотонности, тяжести и неприятности. В западных племенах Торресова пролива, отмечал Хаддон, «занятия мужчин и женщин различались; мужчины ловили рыбу, сражались, строили дома, немного занимались огородничеством, изготавливали рыболовные сети и крючки, копья и другие орудия, конструировали маски для танцев, головные уборы и все личные предметы для различных церемоний и танцев. Они исполняли все ритуалы и танцы и в добавление ко всему уделяли большое количество времени тому, что расхаживали с важным видом, обменивались слухами и бездельничали. Женщины готовили еду, выполняли большую часть сельскохозяйственных работ, собирали моллюсков, ловили на копья рыбу на рифах, шили юбки, вязали корзины и рогожи». На острове Борнео (Калимантан) в племенах даяков (коренные жители острова) все сельскохозяйственные занятия были оставлены женщинам и детям, тогда как «здоровые мужчины искали другие, более увлекательные занятия – либо выходили на тропу войны, либо путешествовали по отдаленным местам, либо углублялись в поисках добычи в джунгли».

Похожая ситуация существовала в Центральной Африке, где «мужчины не занимаются тем, что не связано с преследованием диких зверей (или скотоводством) или с изготовлением орудий труда. Вся сельскохозяйственная работа выполнялась женщинами». Макдональд подтверждает данный факт. «В африканской деревне, – пишет он, – вся работа выполняется преимущественно женщинами; они обрабатывают поля, сеют зерно и собирают урожай. На них также ложится весь труд по строительству жилья, перемалыванию зерна, пивоварению, приготовлению пищи, стирка и забота практически обо всех материальных нуждах сообщества. Мужчины ухаживают за скотом, охотятся, воюют и, что достаточно любопытно, шьют всю необходимую одежду». Обобщая все свидетельства, Леторно говорит: «Повсеместно в Африке мужчина – это охотник, воин».

Результатом того, что женщины занимались большей частью ручным трудом, в особенности сельским хозяйством, и становились матерями в раннем возрасте, было то, что они «быстро утрачивали бодрость молодости, а их лица и фигуры преждевременно старели, тогда как мужчины сохраняли подтянутую фигуру, упругую походку и мужественность и в среднем возрасте». Так как наука ведения сельского хозяйства и большая часть искусств находились в руках женщин, это знание распространялось путем кражи женщин или их захватом во время войны. Культура развивалась как побочный продукт войны.

Спикс и Мартиус говорили о бразильских индейцах, что «пока мужчины были заняты преследованием диких животных, войной и изготовлением оружия, забота обо всем, связанном с ведением домашнего хозяйства, ложилась на женщин». Подобные примеры типичны для разделения труда по половому признаку, и приводить их далее будет излишним; подобные примеры могут быть найдены во многих книгах, посвященных данному вопросу.

Исходя из вышеизложенного можно предположить, что это разделение труда по половому признаку появилось по большей части путем принуждения. Но это является правдой лишь отчасти: большая часть особенностей в занятиях полов была вызвана необходимостью и образом жизни, и распределение занятий на самом деле было более справедливым, чем может показаться. К примеру, многие первобытные племена являлись кочевыми, что влекло за собой необходимость транспортировки домашней утвари, а также воинственными; следовательно, женщина должна была нести всю ношу для того, чтобы оставить мужчину свободным от такого груза и готовым к отражению каких-либо внезапных проявлений враждебности. Когда индейцы южноамериканского племени канелос передвигались, «мужчина всегда шел первым с копьем в руке и перьями на голове, тогда как жена смиренно следовала позади, неся, как грузовая лошадь, фрукты, часто к тому же с одним ребенком за спиной и другим, хнычущим у пят». Парагвайское племя ленгуа также являлось кочевым, и оно часто совершало переходы по 10 – 20 миль (16 – 32 километра) в день. Во время марша женщины несут всю домашнюю мебель, горшки, кувшины с водой, шерсть и шкуры в большой плетеной сумке, поддерживаемой шестом. В своих руках женщина несет палку-копалку, иногда тростниковый коврик, используемый в качестве крыши, а также, бывает, и кошку, домашнюю птицу или иное прирученное животное, а сверху сидит малыш. Мужчина идет впереди, не неся ничего, кроме своего лука и стрел, кроме того, во время похода он добывает еду и защищает свою семью.

Пинар, говоря о схожем принципе разделения труда у кочевых индейских племен Панамы, дает также объяснение приведенной выше ситуации: «Если наблюдатель немного подумает, он поймет, что хотя мужчина несет только свое оружие, именно на него ложится ответственность за безопасность своей жены и детей. Жизнь индейцев на самом деле полна опасностей: при пересечении саванны или леса следует в любой момент ожидать появления враждебно настроенного индейца, ягуара, змеи и тому подобного. Задача мужчины всегда быть начеку, и ему нужна свобода рук и движений для того, чтобы иметь возможность немедленно использовать свое оружие и защитить тех, кто ему дорог». Похожим образом в Африке, «когда мужчины путешествуют, то либо их жены, либо дети несут их котомки с одеждой, тогда как мужчины вооружены и готовы к любой неожиданности или нападению, все равно – со стороны человека или дикого животного».

В тех случаях, когда племя являлось не кочевым, а оседлым и сельскохозяйственным по своей натуре, состояние длительной войны могло вызвать к жизни такое же разделение труда, когда мужчина выступает в качестве защитника. Индейцы пима в Аризоне, которые постоянно подвергались атакам со стороны воинственных апачей, представляют собой хороший пример. Расселл говорит о них: «Мужчин можно простить за то, что они позволяли женщинам выполнять определенные занятия по выращиванию урожая, которые обычно считаются уделом более сильного пола, особенно если мы узнаем, что данный образ жизни главным образом был обусловлен тем, что надо иметь возможность сохранить боеспособность сторожевых постов на длительное время и что вооруженная охрана была единственной гарантией защиты селений. Каждые три или пять дней маленькие группы численностью в пять – десять человек приходили красть домашний скот и убивать одиночек, которые уходили на небольшое расстояние от селений. Более крупные военные набеги происходили раз или два в месяц, хотя иногда проходили и более длительные периоды без визитов воинов апачей». Учитывая постоянное состояние войны, в котором находились племена, населяющие горы Чин в Индии (в настоящее время на западе Мьянмы (Бирмы). – Ред. ), никто не был в безопасности и женщины работали в полях под охраной мужчин».

Мужчинам народности кикуйю, Британская Восточная Африка (ныне Кения. – Ред. ), теперь нечем заниматься, так как принятый «Пакс Британика», запретивший войну, отнял у них их основное занятие – защиту женщин, работающих в поле. Прежде, даже в дни относительного мира, группу мужчин кикуйю всегда можно было увидеть на холме неподалеку, когда они, полностью вооруженные, наблюдали за малейшими признаками опасности, так как женщины теперь работают в полях без защиты, а мужчины совершенно ничего не делают. Такая же ситуация по-другому повлияла на жизнь бечуанов (западные суто). Запрет на применение оружия и ношение амуниции не только уменьшил количество столкновений, но также укрепил позиции женщин, так как мужчины теперь помогают им в сельском хозяйстве. Причина этого факта кроется в том, что мужчина никогда не позволял женщине ухаживать за скотом, а так как скот необходим для распахивания земли, мужчины теперь должны были выполнять тяжелую работу.

Приведенная выше связь между разделением труда и развитием военного дела зависит не только от уровня цивилизации, но и от ситуации, так как в недавнем мировом конфликте (т. е. 1914 – 1918 гг. – Ред. ) женщины повсеместно выполняли тяжелые обязанности, к которым они были непривычны, тогда как мужчины были заняты уничтожением врага и защитой женщин.

Когда какой-либо процесс, вызванный к жизни естественными условиями, становится обычным и привычным, он делается частью обычаев и начинает восприниматься как единственно правильный, а ко всем остальным начинают относиться с презрением. Обычаи часто оттачиваются в поговорках и пословицах. «Мужчина должен пить, сражаться и охотиться, а удел женщин и рабов – работа» – так гласит поговорка индейцев сиу, а все жители гор Чин (в Мьянме) также стараются жить в соответствии с подобным утверждением. До того, как европейцы пришли в Новую Зеландию, аборигены (маори) смотрели на войну как на свое единственное занятие, а женщины и дети возделывали поля. «Тогда мы были здоровыми и сильными людьми», – сказал вождь маори, жалуясь на изменение ситуации. Жителей Новой Каледонии, находящейся под французским протекторатом и миссионерской деятельностью католической церкви, больше всего расстраивает то, что им запрещают сражаться. «Мы больше не мужчины, – говорят они, – так как мы больше не сражаемся».

Это утверждение типично для всех военизированных племен повсеместно и во все времена. Араб и сейчас сочтет унизительным заниматься физическим трудом. «Он по своей природе охотник, грабитель и воин, и после заботы о своем стаде он посвящает всю свою энергию охоте за рабами и войне». Устами Одиссея Гомер говорит, что война – это достойная работа для мужчин с малых лет и до старости. Среди народов классического периода наиболее почетными занятиями считались сражения, управление и пророческие функции. Такова милитаристская теория сравнительной ценности социальных функций; она считает правильным и логичным взгляд на сражающихся мужчин как на господствующий и наиболее важный класс общества.

Как утверждалось выше, война – это определенно мужское занятие, и поэтому право вести военные действия принадлежит только мужчинам. Это настолько верно, что некоторые примеры участия в войне будут выделяться из-за своей необычности, как, например, в случае русского женского «батальона смерти» в недавней мировой войне. Существует ряд мифов об амазонках, и Бриффо и Липпер считают, что для них должно быть какое-то основание. Более важными при этом являются современные примеры существования женщин-воинов, зафиксированные этнографами. Классическим примером является существование женского корпуса в постоянной армии негритянского королевства Дагомея (Западная Африка). Военная система Дагомеи исключительна среди менее развитых народов тем, что имеет постоянную армию, и уникальна тем, что располагает хорошо обученными и подготовленными женщинами-солдатами. Женский корпус, обычно называемый полком амазонок, появился примерно в 1729 году, «когда пленные женщины, вооруженные и несущие знамена, которых использовали в качестве военной уловки для того, чтобы количество атакующих войск казалось больше, повели себя настолько неожиданно храбро, что это послужило поводом к претворению в жизнь идеи о создании постоянного женского корпуса». Здесь историческая основа появления отрядов амазонок; их реальная основа, или условие существования, тем не менее кроется в том факте, что физически развитые, как мужчины, женщины состоят в группе избранных, и они могут соревноваться с мужчинами в способности усиленно работать, переносить трудности и нужду. Поначалу отряды амазонок состояли только из женщин-преступниц, но позднее каждая девочка королевства могла попасть туда по усмотрению короля. До замужества каждую девочку приводили к королю, и, если он оставался доволен, ее отправляли во дворец, штаб-квартиру амазонок.

Капитан Эллис дает такую оценку их военной деятельности: «В обеих частях действующей армии, но особенно в соединении амазонок, культивируется военный дух, и их обучают не обращать внимания на препятствия, опасности, раны, учат убивать (если надо) себя. Поэтому они часто проявляют свирепость и храбрость, воспитанные в них во время обучения. Их главной целью в битве является добыть как можно большее число трофеев, знаков их доблести, – пленников, человеческих голов и челюстей, они мало заботятся о материальной добыче... Действующая армия сражается со свирепостью и жестокостью дикарей, зараженных мечтой о военной славе; она сражается для того, чтобы завоевывать и убивать». Помимо воспитания военного духа, большое внимание уделяется дисциплине, и амазонок, которые теряют свое оружие и доспехи или приводят его в негодность и при этом возвращаются домой без пленника или человеческой головы, наказывают. Эти женщины – храбрые бойцы, и время от времени они превосходят мужские соединения в отваге и свирепости.

Их военная доблесть тем не менее достигалась в ущерб их естественным инстинктам и функциям, и платой за то, что они были хорошими воинами, была асексуальность или, по меньшей мере, мужеподобность, что свидетельствует о том, что именно мужчина остается прирожденным бойцом. Согласно политике государства, амазонки считались женами короля, и никто не мог дотронуться до них под страхом смерти. Они были приговорены к хранению девственности. Природа тем не менее иногда берет свое, и после визита сюда капитана Бертона полторы сотни амазонок оказались беременными и были привлечены к суду. Таких нарушительниц всегда тайно предавали смерти во дворце, и о сопровождавших такие казни жестокостях в городе ходили лишь слухи. В мирное время одной из обязанностей амазонок было сопровождение женщин дворца, когда они выходили к источникам за его пределами для того, чтобы принести воду. Они, так же как и настоящие жены короля, никогда не покидали расположения своей части без предупреждающего звука колокола, который был сигналом для мужчин уйти с дороги. Амазонки встречались с противоположным полом только на марше или на поле битвы; во время парадов во дворце два корпуса были разделены бамбуком, уложенным на земле вдоль войск, и никто не мог перешагнуть этот барьер. Таковы были условия существования женщин-воинов в Дагомее – классический пример участия женщин в войне.

Об одном племени Анголы говорится, что во время войны «даже женщины будут сражаться», но никаких деталей не приводится. Женщины нередко принимали участие в столкновениях между аборигенами Канарских островов. В Южной Америке есть так называемое племя амазонок, обитающее в долине реки Амазонки, но вся информация о нем заключается в том, что это «племя женщин-воинов». Женщины Патагонии «следуют за своими мужьями, вооруженные палицами, луками и мечами, опустошая и грабя все на своем пути». В Куэба (Центральная Америка) женщины принимают активное участие в войне, сражаясь бок о бок со своими мужьями и «иногда даже идя в авангарде».

Женщины-апачи были еще более воинственны. «Многие женщины с восторгом принимают участие в грабительских набегах, – пишет Кремони, – вдохновляя мужчин и на деле принимая участие в конфликтах. Они скачут на лошадях, словно кентавры, и держат свои винтовки со смертоносной легкостью». Говорят, что количество сражающихся было бесчисленным, они были хорошо обучены и отчаянны и часто проявляли большую храбрость, чем мужчины. О женщинах американских индейцев в целом можно сказать, что они сражались только в ближнем бою, используя в качестве оружия ножи или любые доступные предметы. В редких случаях женщины шли на войну на равных условиях с мужчинами своего клана.

На Гавайских островах «жены воинов часто сопровождали своих мужей в битве, и их часто убивали». Они бились копьями, дротиками и камнями. Когда айны, древнее население Японии (и Курильских островов. По происхождению связаны с австралоидной расой Юго-Восточной Азии и Океании, практически полностью уничтожены монголоидами-японцами – выходцами из Китая и Кореи (с I – II вв. до н. э.). Осталось около 20 тыс. айнов на о. Хоккайдо. Монголоиды-японцы медленно, веками вытесняли, истребляя, айнов на север, примерно как американцы индейцев. – Ред. ), сражались друг с другом, в битве участвовали все – и мужчины, и женщины. «Женщинам доставалось сражаться с представительницами своего пола, пока мужчины разбирались с мужчинами». В Австралии нередки случаи сражения женщин с женщинами, а иногда и с мужчинами. Их специфическим оружием была заостренная палка 5 футов (свыше 1,5 метра) длиной и полтора дюйма (3,8 сантиметра) толщиной, которая использовалась главным образом для добычи (выкапывания) корнеплодов, но также могла эффективно применяться и в качестве оружия. В сражениях с себе подобными женщины-аборигенки наносят и получают такие раны, которые быстро бы вывели из строя обыкновенную белую женщину, но здесь они слабо влияют на ход боя. Мужчины обычно абсолютно безразлично относятся к подобным столкновениям, но иногда вмешиваются и останавливают бой.

«Тем не менее, если бьются двое мужчин, матери и сестры каждого из них толпятся вокруг, крича на пределе голосов и пританцовывая вокруг, эксцентрично и нелепо высоко поднимая колени, как будто пытаются укрыть воина от ударов вражеского бумеранга или боевой палицы, результатом чего их тела часто принимают на себя удары, предназначенные для мужчины, которого они пытались защитить». Случается, что в Виктории (юг Австралии), когда встречаются враждебные друг другу племена, «женщины начинают битву, браня или ударяя мужчин вражеского клана палицами по голове». Нередко женщины уговаривают мужчин и хорошо бьются. Ховитт говорит, что это обязательно влечет за собой победу, и женщины иногда наносят мужчинам своими палками серьезные увечья. Когда тасманийцы оказывали сопротивление в ходе войны на уничтожение, начатой европейцами, «женщины участвовали практически в каждом акте агрессии против белых», но в междоусобных битвах они участия не принимали. На архипелаге Каве «женщины обеспечивают тыл. Вооруженные грудами камней, они кидают их на головы вражеских воинов, оказавшихся поблизости». Женщины горного индийского племени бхил часто сопровождают мужей на битву и иногда сами лицом к лицу сталкиваются с врагом. Они вооружены пращами, в обращении с которыми, как говорят, некоторые из них очень искусны. На острове Тимор «женщины и дети часто участвуют в войне», но их роль никак отдельно не упоминается. О папуасах киваи говорится, что «женщины всегда следуют на поле брани, сразу добивают палками всех тяжелораненых. Женщины также занимаются грабежом... И им это нравится». В древней Аравии «женщины шли на битву вместе с воинами племени – это был древний обычай, который воскресили мекканцы в бою у горы Оход (в 625 году), и в пылу схватки не было никакого разделения между полами. Мы должны думать о древних арабах как о совершенных дикарях: женщины следовали за воинами, расправляясь и нанося увечья павшим, а в битве у горы Оход Хинд сделала себе ожерелье и браслеты из носов и ушей мусульман и даже съела печень своей соперницы Хамзы, также стрелявшей из лука. Когда так случалось на самом деле, женщины, конечно, не боялись горячей крови и часто умерщвляли пленных». Женщины принимали активное участие в войнах древних германцев. Когда Марк Аврелий победил маркоманов, квадов и другие германские племена, среди убитых были найдены женщины в доспехах.

В высокогорье Албании и в наши дни существует обычай, позволяющий девушке браться за оружие при условии принятия целибата. Это единственный для девушки путь избежать брака с человеком, которому она продана. «В случае если она категорически отказывается выходить за него замуж, она может, по закону племени, поклясться перед двенадцатью свидетелями пожизненно хранить девственность и тогда становится свободной и получает определенные привилегии. Она может одеваться как мужчина и носить оружие, и часто так и делает; также она может, подобно мужчине, вершить кровную месть... Во всех отношениях вечной девственнице позволено есть с мужчинами, и ее воспринимают как равную, обмениваются с ней табаком, при встрече приветствуют и говорят, что эта встреча приятна. В этом заключен разительный контраст ее статуса со статусом замужней женщины. Ни один мужчина племени не станет есть со своей женой. До сих пор существует старый обычай, по которому муж и жена никогда не обращаются друг к другу по имени. Есть с женщиной считается позорным». Вечная девственница, другими словами, делает из себя мужчину, и в таком случае ей, конечно, подобает носить оружие. Практика принятия обета вечной девственности для того, чтобы избежать брака с нелюбимым мужчиной, широко распространена как в мусульманских, так и в христианских племенах Албании. Мисс Дархем, которая описала данный обычай, слышала о такой пожизненной девственнице, служившей в турецкой армии.

Эти примеры были процитированы детально из-за их необычности. Они уравновешиваются подвигами мужчин-воинов, примеры которых приведут к простому перечислению практически всех народов, о которых мы слышали. Вместо того чтобы, собственно, сражаться, женщина гораздо чаще участвует в качестве помощника. Она, как вьючная лошадь, используется в военное время для транспортировки грузов, провизии и тому подобного, а также для приготовления пищи и ухода за ранеными. Среди соседей дагомейцев (ныне государство Бенин в Западной Африке. – Ред. ), говорящих на языке фон (диалекте языка эве), распространен обычай, что мужчины идут на войну в сопровождении жен и женщин-рабынь, «которые смотрят за обеспечением воинов продовольствием и несут груз». Среди жителей той же местности, говорящих на йоруба, мужчин «сопровождает некоторое число женщин, которые готовят еду и несут вещи, и таким образом размер военного лагеря не дает точного представления, сколько именно воинов там находится». Женщины племени баганда (в Уганде, Восточная Африка. – Ред. ) идут на войну, чтобы «готовить своим мужчинам еду во время похода и выхаживать, если их ранят». Иная роль в битве у женщин племен дарфур (Западный Судан): «Они стоят позади сражающихся и держат для них копья, закаленные в жаровне». Это также практикуется у западных племен Торресова пролива, где во время настоящей войны женщины прячутся в кустах, но «в случае схватки, например, за невесту или в том случае, когда ссора решается путем боя, женщины будут стоять чуть позади своих мужчин и помогать им стрелами и дротиками». На Канарских островах «женщины сопровождали мужчин на войну, чтобы готовить пищу, заботиться о раненых, обеспечивать мужчин новым оружием и подбадривать их в схватке». (Имеется в виду древнее население Канарских островов гуанчи (по мнению ученых, остаток когда-то широко распространенной в Европе рослой и статной кроманьонской расы). Гуанчи были истреблены либо ассимилированы испанцами в XV – XVII вв. – Ред. )

В Новой Каледонии женщины шли на битву, но держались преимущественно в тылу. «Где бы они ни увидели павшего от рук врагов, им надлежало броситься вперед, оттащить тело и переодеть его для погребального костра». Женщины-маори были активными помощниками в военных походах. Уроженки острова Ротум (к северу от Фиджи. – Ред. ) следовали за мужчинами на войну и присматривали за ними, как делали женщины в Самоа, где также иногда случается, что жена следует по пятам за своим мужем, неся его палицу или какую-либо другую часть его вооружения. На Гавайях жены воинов часто сопровождали своих мужчин на битву, неся провизию и помогая им в случае ранения. Их действия в этом отношении напоминают действия жительниц островов Общества (остров Таи и другие), которые «обычно следовали в тылу, неся бадьи с водой или с пои (маленькой сушеной рыбкой), или другой провизией, которую можно было переносить, но, конкретнее, они шли, чтобы быть рядом с мужьями в случае ранения».

Женщины и дети индейцев Южной Калифорнии сопровождали своих мужчин во время рейдов на противника, неся провизию для обеспечения переходов, а во время битвы они подбирали упавшие стрелы противника и, таким образом, обеспечивали собственных воинов. В целом среди североамериканских индейцев не было принято, чтобы женщины принимали участие в военных действиях. В таком случае они не подчинялись приказам, но действовали в качестве обслуживающего персонала, а в случае дележа добычи они получали свою долю. В Центральной Америке, по крайней мере на Юкатане, женщины несли обеспечение на своих спинах, и одной из причин того, что войны майя оказывались непродолжительными, было желание достичь рациональных методов транспортировки. Женщины арауканов (юг Южной Америки) в ходе боевых действий обычно находились в тылу неподалеку и были очень полезны.

У более цивилизованных перуанцев «замужняя женщина, которая шла на войну, несла на своей спине еду для мужа». У солдат были свои шатры на поле, и они брали с собой жен и детей. Подобное было и у древних германцев, про которых Тацит говорил, что «женщины также обеспечивают и воодушевляют тех, кто сражается».

Учитывая современное развитие вооружения и изменения, которые оно вызвало в военном деле, можно сказать, что вспомогательная роль женщины сегодня очень отличается от той, которую они играли раньше. От многочисленных занятий, которые прежде выполняли женщины в районе военных действий, неизменным осталось только одно – ухаживать за ранеными в госпиталях, находящихся на некотором расстоянии от линии фронта. Современные женщины, однако, выполняют новые обязанности по дому, которые были неизвестны в более ранних обществах.

За несколькими исключениями война является мужским делом, и условия примитивного существования делали ее главным фактором в их жизни. Первым и главным занятием первобытного мужчины была защита его группы (племени) и участие в битвах. Эта служба настолько важна, что боеспособные воины занимали высшие места в тогдашних сообществах людей. Война для менее цивилизованных народов не была уделом избранных, наоборот, это было делом каждого взрослого, которому он обучался с раннего детства. Для выживания группы было необходимо, чтобы целью обучения молодежи становилось воспитание воинов. Жизнь первобытного человека делилась на три периода – отрочество, мужество и старость. Первый преимущественно был посвящен подготовке ко второму, и наиболее важному, а старики обучали молодежь.

Обучение мальчиков в ходе военных упражнений начиналось в раннем детстве. Обычно оно проходило в форме игр, в которых, как говорит Тэйлор, дети имитируют жизнь, которую впоследствии будут вести на самом деле. Майя, жившие в Центральной Америке, воодушевляли своих детей с младенческого возраста, развлекая самих себя воинственными играми и практикуясь с луком и стрелами. С раннего детства команчей (Северная Америка) учили искусству войны, искусному владению оружием и управлению людьми. Детей индейцев бороро (Бразилия) учили изготавливать оружие. В племени бавенда (венда, Южная Африка), «маленькие мальчики играли в охоту или в войну», в то время как «девочки, играя, имитировали обязанности своих матерей, что вскоре на самом деле становилось их уделом». В племени багешу (Восточная Африка) в качестве исполнения подготовительных к инициации ритуалов мальчики, распевая и танцуя в честь победы над невидимым врагом, «атаковали любым оружием, которое они могли найти, деревню, где должна была пройти инициация». Мисс Кингсли говорит, что в некоторых районах Западной Африки мальчики «предпринимали набеги для того, чтобы совершенствовать себя в этой полезной профессии». Аборигены Саравака (север острова Калимантан) «проводили определенные церемонии, в которых главную роль играла молодежь и которые были направлены на то, чтобы подготовить их к войне и к собиранию голов во время битвы». Мальчики племени юалайи (в верховьях р. Дарлинг, Австралия. – Ред. ) развивали свои умения в притворных боях. Им давали деревянные щиты, а их соперникам – деревянные бумеранги и громкими аплодисментами встречали действия мальчиков, которые удачно защищались. До этого они тренировались с бумерангом и метанием камней и в других видах спорта и военного дела, и мальчики с одной стороны старались превзойти мальчиков с другой. Готовность, с которой современные мальчишки разбиваются на две команды и участвуют в игрушечных битвах, показывает, что игры первобытных людей, которые имели весьма определенную цель, выжили.

Первобытных детей, помимо обучению искусству войны, приучали также к кровопролитию. Банкрофт говорит о племени кониаги (Гвинея): «Мужчин-пленников либо убивали сразу, либо обрекали на муки для обучения и самоутверждения детей». На островах Фиджи детям часто позволялось «бить мертвые тела врагов и измываться над ними». В племени кавирондо (Восточная Африка), «когда людей убивают на войне, тела их принадлежат победившей стороне. Молодых воинов племени, которые только начинают носить оружие, поощряют на то, чтобы они периодически наносили себе удары копьями, привыкая таким образом к виду крови и смерти». В Дагомее (современный Бенин. – Ред. ), где широко распространено приношение в жертву тех, кто попал в плен на войне, после войны с Видаха (центр работорговли. – Ред. ) «четыре тысячи захваченных в бою пленников были принесены в жертву в знак благодарности богам. Их головы были отрублены мальчиками, которым нужно было привыкать к сценам кровопролития. Некоторым из этих мальчиков было всего семь или восемь лет, и связанным пленникам пришлось испытать длительную агонию в руках этих детей-палачей, которые не обладали достаточной силой для того, чтобы как следует держать меч». Факты, подобные этому, ярко свидетельствуют в пользу правоты Леторно относительно свирепых инстинктов человечества; безразличие к человеческим страданиям было отражено в обычаях и внушалось молодежи описанным выше способом.

Необходимость подготовки мальчиков к главному занятию их жизни положила начало группе обрядов и церемоний, которые проводились при вступлении в возраст половой зрелости. Они известны как церемонии инициации и были распространены практически во всех первобытных племенах. Иногда мы также встречаем церемонии для девочек, во время которых их обучали ведению домашнего хозяйства и другим обязанностям их матерей, той части обязанностей, которые выпадут на их долю, но они никак не были связаны с войной, так как война не женское дело. Целью инициации, или церемонии вступления в совершеннолетие для мальчиков, была подготовка их к роли мужчины, и, так как война играла такую значительную роль в их жизни, главной особенностью церемонии и целью обучения мальчиков была подготовка воинов, которые будут защищать интересы племени. Обряд инициации знаменовал собой окончание периода отрочества и отделение мальчика от женщин и детей. До этого он помогал женщинам и играл с девочками, но после обряда девочки и женская работа должны были остаться в прошлом. В качестве подготовки к этой церемонии во многих племенах женщины отводили мальчиков к главе племени в качестве символа этих перемен. Церемония инициации длилась недели и месяцы, состояла из многих элементов, обычно на нее приглашались соседние племена, и для нее выбиралось особое место. Обряды были секретными, часто религиозными; женщины к ним не допускались, посвящаемые клялись хранить секреты церемонии. Посещать церемонию инициации также часто запрещалось европейцам. На время церемонии мальчиков изолировали, они проходили различные испытания, им передавали мудрость племени и приучали к послушанию. Основу этих церемоний составляли элементы, которые имели отношение к войне, и более подробно они освещены в приложении Б.

Церемонии инициации, игравшие такую значительную роль в жизни многих примитивных племен, должны были доказать свою важность в процессе выживания. Они были важным фактором в деле создания племенного союза и для усиления группы в борьбе за жизнь. Возможно, что объединенные таким образом группы получали преимущество в этой борьбе, тогда как те, кто отрицал такую систему социального контроля, были уничтожены. Сплоченность и связь между соплеменниками – главное условие выживания группы в борьбе за жизнь, а результатом постоянных войн должна была стать консолидация группы, развитие дисциплины и упрочение власти. Церемонии инициации могли также создавать тесные узы братства внутри племени, как, допустим, у бавенда (венда), где те, кто прошел инициацию в одном и том же году, создавали особое братство и никогда не могли ни предать, ни свидетельствовать друг против друга, и у других африканских племен, где такие инициируемые объединялись в новое военное формирование. Главными эффектами тренировки в форме инициации являются подготовка мальчиков к той работе, которую они будут выполнять в жизни, рост уважения новичков к старикам и их обычаям, эффективная система контроля, обеспечивающаяся религиозными обрядами, – наиболее консервативной частью первобытных обрядов, дисциплина и групповая солидарность, формируемая таким образом. С ростом социальной организации функции контроля переходили от старейшин к главам племени, и племенные общества стали иметь дело с важными политическими и юридическими функциями, появившимися на основе организаций, объединенных по мере достижения возраста половозрелости. Эти племенные или секретные сообщества, как мы увидим позже, играли в первобытных сообществах огромную роль в деле охраны законов и порядка внутри группы, а в некотором отношении они способствовали росту дружеских отношений внутри всего племени.

Другие социальные эффекты проистекают от той фундаментальной роли, которую играла война в первобытных сообществах. Поскольку выживание племени зависело от его успеха в соперничестве с соседними племенами, главным для его членов было доказательство воинской доблести. Храбрость и другие воинственные характеристики были глубоко почитаемы. «Негры, – говорит сэр Гарри Джонстон, – превозносят силу и восхищаются кровопролитием». Уикс писал об уроженцах верховьев Конго: «Если ты могуществен, он будет униженно улыбаться тебе неделю спустя после того, как ты безжалостно отхлестал его, но если ты – никто, он вряд ли поприветствует тебя, даже если накануне ты спас ему жизнь». «Опора на способных мужчин – наиболее яркая черта их характера», – говорит Филлипс об аборигенах Нижнего Конго. – Хозяин рабов или отец семейства мог рассчитывать на зависимых от него людей, так как они слепо поддерживали его, если он был способен защитить их от внешней угрозы. К кротким и спокойным хозяевам относились с подозрением; они боялись, что дух таких людей недостаточно силен для того, чтобы эффективно отражать внешнюю агрессию, и их лояльность к ним уменьшалась». Даже андаманцы (жители Андаманских островов, Индийский океан, ныне в составе Индии, к середине XX в. были практически полностью истреблены англичанами. – Ред. ), которым, кажется, не хватало храбрости, присущей другим племенам, восхищались теми, кто проявлял бесстрашие, тогда как трусы были объектами всеобщих насмешек.

У жителей островов Фиджи в Тихом океане была развитая система знаков военного отличия и церемониал, подобные посвящению в рыцари за подвиги в боях. Каждый воин, убивший врага, удостаивался такой чести, и каждый раз, когда его палица покрывалась кровью, церемония повторялась, а воину давалось новое имя. «В старые времена те, кто убил десять и больше врагов, носил префикс кали (собака), а убийца двадцати человек – виса (гореть), но когда приток иностранцев стал причиной ограничения войн, способы получения этих знаков отличия упростились». В каждом округе островов Самоа была определенная деревня, известная как деревня лучших воинов. «Их долгом было возглавлять атаку, и потери жителей этой деревни были в два раза выше, чем у любой другой. При этом они хвастались своим правом лидерства, и ни при каких условиях не передали бы его другим, и говорили без малейшего напряжения о великой славе, которую получают те, кто погиб в бою. В мирное время жители этих деревень носили специальные метки в знак того, с каким уважением относились к ним остальные, – так, например, жителям этой деревни доставалась самая большая часть еды на общественных празднествах, их храбрость превозносилась и т. п.

Воинственность глубоко укоренилась в обычаях жителей острова Понапе (Каролинские острова), у которых любимым сюжетом Библии является известная «дуэль» Давида и Голиафа, перевод которой проникнут духом войны и активно использовался в миссионерской деятельности. Праща, кстати, является их любимым видом оружия. Для малайцев война является самым почетным занятием. Войны делятся по рангам и категориям в соответствии с количеством совершенных храбрых поступков. Разделение воинов, выраженное в украшениях, татуировках и т. п., повсеместно широко используется. То, как принимали воинов, вернувшихся из похода, также показывает уровень уважения, которым пользовалась воинственность. Среди коренных жителей острова Борнео (Калимантан) «женщины, распевая монотонную мелодию, обступали героя, убившего врага, и сопровождали его до дома. Он сидел на почетном месте, и голова (трофей, который он принес) ставилась на медный поднос перед ним, и все собираются вокруг, чтобы услышать его историю о битве и о том, как он смог убить одного из врагов и принести домой его голову». На ежегодном празднике и церемониях племен на мысе Худ (юго-восток Новой Гвинеи) только девочка, чей отец забрал жизнь другого человека, могла носить его парадные украшения.

Робертсон говорит о стариках кафиров (северо-восток Афганистана), которых «уважали в племени из-за удивительного количества людей, которых они умертвили. Во время рейда войско возглавляли проворные юные храбрецы вместе с одним или двумя воинами преклонных лет, которых всегда слушали с большим почтением, так как за плечами у них были ужасные рекорды, а один был весь покрыт шрамами от ран». Одно из самых любимых преданий народа нага (Северо-Восточная Индия), которым они особенно гордятся, гласит о том, как один вождь, сраженный, но еще не мертвый, осыпал бранью своего врага, который готов был отрезать ему голову, потому что кинжал (дхао) врага был тупым, и предложил ему: «Возьми мой дхао, который всегда острый, и отрежь мне голову как следует». В Индии также видно постоянное социальное влияние касты воинов. В первую очередь раджпуты и махараты, но также касты найяаров и прабху являются сообществами воинов, которые сыграли значительную роль в национальной истории Индии.

Воинственность повлияла также и на другие институты, например на брак. Масаи (Восточная Африка) не может жениться до тех пор, пока его копье не обагрится кровью. Молодые люди племени карамойо не могли жениться до тех пор, пока юноша не проявит себя в войне. У аборигенов залива Папуа (остров Новая Гвинея) мужчина должен быть посвящен в воины, прежде чем он может заключить брачный союз. Воин нага должен был принести домой скальп или череп, прежде чем ему разрешат жениться на девушке, которая, возможно, годами ждет, как предполагает Тэйлор, получения «этой омерзительной лицензии на брак». Успешные воины настолько были почитаемы у американских индейцев, в частности у племен сиу, что молодой человек вряд ли мог рассчитывать на расположение девушки, пока не проявлял себя в войне.

Ни один социальный институт не развивается сам по себе. Каждый из них влияет и проникает во все остальные в большей или меньшей степени, в зависимости от их важности. Другими словами, это движение по направлению к согласованности в обычаях. По этой причине любой фундаментальный социальный феномен будет давать ростки во всей социальной структуре. Война – один из таких базовых факторов. Она влияет и действует на другие социальные институты или другие части культурной жизни поразительным, часто противоречивым образом. Тот простой факт, что люди должны были защищать свои группы, привел к разделению труда по полу, повлиял на воспитание мальчиков, уклад жизни и институт брака. Более того, как будет показано ниже, война подняла авторитет вождя, повлияла на развитие правящего слоя и религию, которая, узаконивая обычаи, обещала лучшую жизнь в ином мире тем, кто был воинствен при жизни, и возводила некоторых воинов на уровень богов. Таким образом, для того, чтобы рассматривать феномен войны, необходимо представлять себе социальную структуру общества в целом. Предмет изучения разделен преимущественно для облегчения представления. На самом деле все его составные части взаимодействуют, и в то же время он сам сложным образом вплетен в социальную структуру общества.