Москва Издательство "Республика"

279

софского об-ва его члены продолжали собираться вместе. Т. обр., влияние Л. не исчерпывается хронологическими рамками его существования, более того, деятельность его участников только и развернулась в кон. 20 — нач. 30-х гг. XIX в. Члены кружка называли себя "Л. ", чтобы указать на отличие своих взглядов от фр. философии XVIII в. В Европе ей на смену пришла нем. идеалистическая философия, к-рую Л. рассматривали как мощный толчок для "философского пробуждения" России (в особенности учение Шеллинга) (см. Шеллинг в России), для философского осмысления национального бытия. В кружке Л. обсуждались вопросы о том, в чем предназначение России, на что она может надеяться, какова ее судьба. Л. видели свою задачу в построении мировоззренческой основы рус. культуры. Они верили в создание абсолютной теории, посредством к-рой можно было бы удовлетворить все духовные потребности человека, выработать проект наиболее совершенного об-ва. Философия, понимаемая в шеллингианс-ком духе, мыслилась как альфа и омега умственной деятельности России, путь к ее совершенству и цельности. Ведущая роль в утверждении шел-лингианской ориентации кружка принадлежит талантливому, рано умершему Веневитинову. По его мнению, философия должна сплотить все области умственной и художественной деятельности, прояснить историческую роль России. Одоевский не раз подчеркивал необходимость создания журнала, ибо в России "нет даже ни одного журнала, в котором хотя бы несколько страниц были посвящены философии, которые бы знакомили с усилиями гениев, друзей человечества". В 1824 г. был основан журн. "Мнемози-на", вышло всего 4 книжки, и журнал перестал существовать к кон. 1825 г. На его страницах особое внимание уделялось эстетике, к-рую Л. стремились превратить в науку, способную преобразовать об-во, и на ее основе развивать литературно-художественную критику. Авторы журнала критиковали общественные пороки, объясняя падение религии распространением утилитаризма И. Бентама; торгашеской расчетливости они противопоставляли веру и поэзию. (Эти мысли нашли свое выражение в статьях Веневитинова "Скульптура, живопись, музыка", "Утро, полдень, вечер, ночь", "Письмо графине NN [А. И. Трубецкой]", "Беседа Платона с Анаксагором".) Одоевский выступил в журнале не только как ревнитель распространения философии, но и как моралист-сатирик. На собраниях бывших членов кружка Л. в доме Веневитиновых в сентябре 1826 г., когда Пушкин читал своего "Бориса Годунова", было решено создать новый журн.

"Московский вестник". Веневитинов выработал его программу под заглавием "Несколько мыс- ' лей в план журнала", определив его общественно-воспитательное значение. Главной темой журнала должен был стать вопрос об отношении рус. просвещения к зап. Философский романтизм в России расцвел тогда, когда на Западе он уже утратил свое влияние, нужно было либо усомниться в идеях романтизма, либо в возможности Европы воплотить идеалы свободной творческой личности, самобытной культуры. Л. предпочли второе, объявив, что "девятнадцатый век принадлежит России" (Одоевский). Болезнь Запада, разъясняли Л., в том, что он слишком занялся "вещественными условиями вещественной жизни", что "чувство самосохранения развилось до щепетильного эгоизма и враждебной предубежденности против ближнего", что "потребность истины исказилась в грубых требованиях осязания и мелочных потребностях" (Киреевский). В противовес этому Л. поднимают проблему рус. образованности, связав ее с развитием отечественной словесности, к-рая призвана была выражать народный дух и вместе с тем ориентироваться на цельную личность, ее глубинные устремления, поднимающие над обыденностью. Романтики-Л. не создали стройной философской системы, философские высказывания переплетены у них с рассуждениями по вопросам эстетики, художественного творчества, разбросаны в художественных произв., в письмах, статьях. Их творчество можно назвать своего рода комментарием к культуре, не лишенным глубины и оригинальности. Без него не мог бы состояться следующий этап философского развития, не мог бы воспитываться вкус читающей публики. Они первые подняли вопрос о цельности знания, указав, что раздробленность внутреннего духовного мира есть главное препятствие к постижению истины в цельном виде, отметили моральный упадок европейской цивилизации, осудили эгоизм, индивидуализм, страсть к наживе. Успешно освоив нем. философию, они много сделали для того, чтобы освободить теоретическое знание от эмпиризма. Но главное, они способствовали утверждению идеи национальной литературы и искусства.

Лит.: Кошелев А. И. Записки (1812—1883). М., 1991; Пятковский А. П. Князь В. Ф. Одоевский и Д. В. Веневитинов. 3-е изд. Спб., 1901; Сакулин П. Н. Из истории русского идеализма. Князь В. Ф. Одоевский. М., 1913. Т. 1, ч. 1; Манн Ю. В. Русская философская эстетика. М., 1969; Каменский 3. А. Московский кружок любомудров. М., 1980; Сахаров В. И. Из истории русского романтизма. М., 1988; Песков А. М. У истоков русского философствования: шеллингианские таинства любомудров // Вопросы философии. 1994. №5.

' МАЙКОВ Валериан Николаевич (28. 08(9. 09) 1823, Москва — 15(27). 07. 1847, с. Новое Петергофского у. Петербургской губ.) — литературный критик, публицист, экономист, философ. Сын художника, участника Отечественной войны 1812 г. Окончил юридический ф-т Петербургского ун-та. Путешествовал за границей. Посещал "пятницы" Буташевича-Петрашевского. Вместе • с братом Аполлоном, поэтом, организовал собственный литературно-художественный кружок. В 1846 г. после Белинского возглавил критический отдел в "Отечественных записках". Современники считали М. "новоприходящим талантом". Писал статьи по вопросам политической экономии, литературной критики, философии, одним из первых выступил против идеологов славянофильства. В литературно-критических статьях поддерживал молодого Достоевского, А. Н. Плещеева, М. Е. Салтыкова-Щедрина. Пропагандировал художественно-публицистические и философские работы Герцена. Принимал участие в создании коллективного труда петрашевцев — "Карманного словаря иностранных слов, вошедших в состав русского языка". Мечтал ч> "философии общества", лишенной крайностей идеалистических спекуляций нем. классической философии, эмпиризма англ. политэкономии и фр. утопического социализма. Полемизировал с Белинским по поводу соотношения национального и общечеловеческого в литературе. Считал себя космополитом — "гражданином мира", отмежевываясь от тех, кто "не имеет сочувствия к человечеству и частям его". В статьях "Карманного словаря" "Идеализм" и "Материализм", будучи антропологическим материалистом, М. считал, что ум, воля, знание — основа научного понимания мира и преобразования действительности. В статьях "Мистицизм" и "Неоплатонизм", используя "Письма об изучении природы" Герцена, он рассматривал мистицизм и религию как "величайшее заблуждение" человечества, препятствующее развитию науки. Специально занимался проблемами теории познания, писал о соотношении анализа и синтеза как главных его методов, подчеркивал роль синтеза, противопоставлял его религиозному априоризму. В неопубликованной по цензурным соображени-

ям статье "Карманного словаря" "Аномалия" в духе зап. утопического социализма М. писал о неестественном состоянии совр. ему об-ва, о нарушенном единстве человека и природы, о необходимости удовлетворения потребностей каждого "при естественном порядке вещей". Резко осуждал государство, где миллионы страдают, называл его "аномалией", выражал солидарность с "людьми мыслящими", т. е. с социалистами. М. был противником уравнительно-коммунистической тенденции. Не разделяя упований петрашевцев на общину, выступал за развитие промышленности. М. высоко ценили Чернышеве- _ кий, Добролюбов, И. С. Тургенев. В возрасте 23 лет М. утонул.

Соч.: Критические опыты (1845—1847). Спб., 1891; Соч.: В 2 т. Киев, 1901; Литературная критика. Л.,

1985. Петрашевцы об атеизме, религии, церкви. М.,

1986. С. 139—148; Аномалия // Отечественная философия: опыт, проблемы, ориентиры исследования. Вып. 1. XIX век. М., 1989. С. 31-34.

Ли τ . : Плеханов Г. В. Виссарион Белинский и Валериан Майков // Соч. М.; Л., 1926. Т. 23. С. 223—260; Манн Ю. В. Валериан Майков // Вопросы литературы. 1963. № 11. С. 103—123; Осетров Е. И. Кем же был Валериан Майков? // Познание России. М., 1974. С. 178—203.

Ф. Г. Никитина

МАКСИМ ГРЕК (в миру Михаил Триволис) (ок. 1470, Арта, Греция — 1556, Троице-Сергиев монастырь) — мыслитель, богослов, переводчик, просветитель. Род. в знатной греч. семье. В 1492 г. приезжает в Сев. Италию, где находилось много греков, эмигрировавших с территории бывшей Византийской империи, захваченной турецкими завоевателями; обосновывается во Флоренции, центре гуманистического движения всей Европы, где сотрудничает с И. Ласкарисом, А. Полициа-но, А. Мануцием, Пико делла Мирандола младшим и др. видными деятелями итал. Возрождения. Видя негативные последствия раннебуржуаз-ной культуры, он увлекается обличительной проповедью Дж. Савонаролы и в 1502 г. постригается в монахи доминиканского монастыря св. Марка во Флоренции. Не найдя и здесь успокоения, М. Г. через 2 г. направляется на Афон, духовный центр вост. православия. В Ватопедском Благовещенском монастыре он вновь постригается в монахи под именем Максима и живет там в течение 10 лет. В 1518 г. М. Г. прибывает в Москву, где наступает вторая, самая важная в творческом плане половина его жизни и деятельности. Он был приглашен великим князем Василием III для перевода фундаментального богословско-философ-ского труда "Толковой Псалтыри", по окончании к-рого остается в России и постепенно втягивается в идейную борьбу рус. об-ва, становясь с ι орон-ником нестяжателей в их полемике с иосифлянами. За нестяжательские взгляды, несогласие с автокефалией рус. церкви осуждается на церковном

281

Максимова

Карпову 1524 г., считая ее возвышенным божественным знанием, к-рое "благоукрашение нрава законополагает и гражданство составляет нарочито; целомудрие, мудрость и кротость восхваляет, добродетель и порядок устанавливает в обществе". Миссия философа ставится им выше царской. М. Г. разделяет философию в духе своего времени на внешнюю, светскую, « внутреннюю, христианскую. Первая полезна в познании мира и "исправлении мышления" (как логика), вторая служит спасению души человеческой. Творчески развивая греч. традицию синтеза философии и филологии, особенно в жанре диалога, передающего живой пульс мысли и представляющего собой антидогматичное ее изложение, М. Г. способствовал поднятию уровня философской мысли на Руси в XVI—XVII вв. Велики его заслуги в области философской лингвистики, под его воздействием сложился "Азбуковник", лексикографический словарь энциклопедического содержания. М. Г. умело сочетал художественный, символический и научный методы осмысления бытия и сознания. Он является заметной фигурой европейского масштаба, о чем свидетельствует усиливающийся интерес к нему и его творчеству в последние годы в России и за рубежом.

Соч.: Соч. пр. Максима Грека. Казань, 1859—1862. Ч. 1—3; Соч. пр. Максима Грека в рус. пер. Троице-Сергиева лавра, 1910—1911. Ч. 1—3; Буланин Д. М. Переводы и послания Максима Грека: Неизданные тексты. Л., 1984.

Лит.: Иконников В. С. Максим Грек и его время. 2-е изд. Киев, 1915; Иванов А. И. Литературное наследие Максима Грека. Л., 1969; Синщына Н. В. Максим Грек в России. М., 1977; Громов М. Н. Максим Грек. М., 1983; Denissoff Ε. Maxime le Grec et l'Occident. P.; Louvain, 1943; Haney J. V. From Italy to Muscovy. The Life and Works of Maxim the Greek. München, 1973; Langeier A. Maksim Grek, byzantijn en humanist in Rusland. Amsterdam, 1986.

МАКСИМОВА Екатерина Ивановна (17(29). 06. 1857 — 29. 06(12. 07). 1905, Гапсаль) — первая женщина в России, получившая право вести занятия по философии в высшем (женском) учебном заведении. Воспитывалась в Александровской женской гимназии императрицы Марии. С 1876 по 1889 г. работала учительницей в Нарвской школе для рабочих и их детей и одновременно с 1874 г. — в Нарвской общеобразовательной школе. В 1889 г. М. становится вольнослушательницей, а через год слушательницей историко-филологического отд. Высших женских курсов. По окончании курсов (1893) М. оставляют на 2 г. при кафедре философии. С 1897 г. и до самой смерти она работала руководителем практических занятий по логике и психологии, пользовалась правом самостоятельно принимать экзамен. По инициативе и под руководством М. было осуществлено издание "Истории древней

Маркс в России

Аялософии" (Спб., 1893) и Истории новой философии" (Спб., 1902—1905. Т. 1—2) В. Виндель- М А И Вд ак

Ланда. М. помогала А. И. Введенскому редактировать перевод "Истории новой философии" ρ фалькенберга. Ей принадлежат также переводы с фр- Рибо Т. А. Исследования аффективной ,|амяти. Спб., 1895; Он оке. Болезненные формы характера // Образование. 1896. № 7-8; Кейра. Воображение и память. Спб., 1896; Он же. Ха-оактер и нравственное воспитание и образование ^Образование. 1896. № 7—12; Бине Α., Курбье Ф. Введение в экспериментальную психологию. Спб, 1896 (2-е изд. — 1906); Тома. Внушение я восприятие. Спб., 1896; Фу лье А. Критика новейших систем морали. Спб., 1898. Для малого энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона M написала ряд статей по философии и педаго-

Соч.: Явления ложной памяти по Лаланду // Об-пазование. 1893. № 12; Разбор учебника психологии Снегирева // Там же. 1894. № 1; Умственная энергия по ферреро 'Ц Там же. № 3; Разбор книги Ж. Пэйо "Воспитание воли" // Там же. № 4; Восприимчивость детей г внушению, по Бине // Там же. № 10.

' В. В. Ванчугов

МАЛИНОВСКИЙ Василий Федорович (1765, Москва — 23. 03(4. 04). 1814, Петербург) — просветитель. Окончил философский ф-т Московского ун-та (1781). Имел большой опыт государственной службы — в архиве Коллегии иностранных дел, в рус. миссии в Лондоне, а затем • представительстве России на Ясском конгрессе (1791). Указом Александра I в 1811 г. М. был назначен первым директором Царскосельского лицея; стремился воспитать лицеистов в духе свободомыслия, преданности народу и родине. В историю рус. мысли вошел как автор трактата "Рассуждения о мире и войне" (Ч. 1—2. 1790— 1798, опубл. 1803), проникнутого гуманистическими идеями. В области методологии М. — приверженец философско-антропологической традиции {Гердер, Лессинг, Кант, Шиллер, Джеффер-сон, Поп, Гельвеции, Радищев и др.). Уподобляя весь человеческий род одному "отдельно взятому человеку", М. рассматривал процессы, происходящие в нем, в духе антропогенеза. В анализе проблемы войны и мира обращают на себя внимание выводы М. о "праведных" и "неправедных" войнах, о необходимости вовлечения в борьбу за "вечный мир" всех людей мира, "всего человечества". Гуманную и свободолюбивую позицию защищал М. и в статьях, опубликованных в еженедельном обозрении "Осенние вечера", журн. "Сын Отечества", в др. периодичес-

' пк изданиях. М. принадлежат перевод и издание В 1803—1807 гг. "Отчета генерал-казначея Александра Гамильтона, учиненного Американскими .Штатами в 1791 г., о пользе мануфактур и от-иопюнии оных к торговле и земледелию". Пере-

' вод снабжен предисловием М., в к-ром сфор-

мулированы рекомендации для российских законодателей. В 1802 г. им была направлена "Записка об освобождении рабов" на имя графа В. П. Кочубея, возглавлявшего по поручению Александра I "Комиссию о законодательстве". Ряд неопубликованных работ М. (среди них "История России для простых и малых", "Пустынник", отрывки проектов гражданских узаконений и т. п.) хранится в архивных учреждениях Петербурга и Москвы.

Соч.- Избр. общественно-политические соч. М., 1958.

Лит.: Араб-Оглы Э. А. Выдающийся русский про- , светитель-демократ // Вопросы философии. 1954. № 2; Каменский 3. А. Философские идеи русского просвещения. М., 1971; Достян И. С. Европейская утопия В. Ф. Малиновского // Вопросы истории. 1979. № 6; Шкуринов П. С. Философия России XVIII в. М„ 1992. С. 215—220.

77. С. Шкуринов

МАРКС В РОССИИ. Россия оказалась в сфере внимания М. намного раньше, чем его идеи начали проникать в сознание отдельных представителей российского об-ва. На заре своей политической деятельности он видел в России один из элементов сохранения в Европе существующего социального и политического порядка, т. е. фактор, противодействующий росту на континенте революционных тенденций. В "Манифесте Коммунистической партии" Маркса и Энгельса рус. царь назван среди сил, объединившихся в борьбе против коммунизма. К сер. 40-х гг. относятся первые контакты М. с представителями российской общественности, к-рые в большинстве своем никакой роли в распространении его идей в России не играли (Анненков, Г. М. Толстой, Н. И. Сазонов), а нек-рые оказались среди его оппонентов (М. А. Бакунин, Герцен). Участие рус. царизма в подавлении европейских революций 1848—1849 гг. укрепило М. в убеждении, что Россия представляет собой одну из главных опор реакционных, антидемократических режимов на континенте. Враждебное отношение к России как силе, препятствующей прогрессу европейских народов, отражало не только специфически-революционную и коммунистическую т. зр., но в значительной-степени лежало в русле распространенного в европейском об-ве того времени представления об опасности, к-рую будто бы несет цивилизации Европы Российская империя. В нач. 60-х гг. появляются первые свидетельства о знакомстве интеллектуальных слоев российского об-ва с тогда еще не переведенными работами М. ("Нищета философии", "К критике политической экономии"), а также с работой Энгельса "Положение рабочего класса в Англии", опубликованной в изложении Шелгунова в журн. "Современник" в 1861 г. Тогда же налаживаются постоянные связи М. с отдельными представителями российской демократической обществен-

282

Маркс в России

ности, в осн. народнической ориентации (Η. Φ. Даниельсон, затем Г. А. Лопатин, Лавров). С 1869 г. М. начинает систематическое изучение истории и совр. положения России, прежде всего аграрных отношений, земельной ренты, общины и т. д., с целью использовать эти материалы в работе над II и III т. "Капитала". В этом же году появляются первые переводы на рус. язык — "Устава" I Интернационала и "Манифеста Коммунистической партии" (перевод Бакунина, изданный в Женеве и конфискованный на границе). Контакты М. в нач. 70-х гг. с членами Рус. секции I Интернационала имели лишь ограниченное значение для распространения его идей в России: издаваемый секцией в Женеве журн. "Народное дело" с большим трудом доходил до российского читателя, распространяясь в революционных кружках нелегально. Зато настоящим событием стала публикация в 1872 г. на рус. языке I т. "Капитала" тиражом 3 тыс. экз. Пропущенный по оплошности цензурой (как сугубо экономический научный труд), этот первый перевод "Капитала" на иностранный язык сразу вызвал немало откликов, среди к-рых выделялись рецензии и статьи проф. И. И. Кауфмана и Зибе-ра, касающиеся не только экономических, но и философско-методологических вопросов (именно в этом плане рецензия Кауфмана была высоко оценена и процитирована самим М. во 2-м изд. I т. "Капитала"). Вокруг "Капитала" развернулась многолетняя дискуссия с участием народников, западников-либералов, а затем и первых российских марксистов. Речь шла о применимости теории М. к России в связи со спорами о путях ее исторического развития (самобытный путь или следование за Западом по пути капитализма?). На эту дискуссию М. прореагировал в неотправленном письме в редакцию журн. "Отечественные записки" (1877), где высказался против превращения его теории в философ-ско-историческую схему обязательного пути для всех народов, и в письме к В. И. Засулич (1881), где отметил, что рус. община при определенных условиях может явиться точкой опоры социального возрождения России (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 250—251). Смерть М. в 1883 г. положила конец его систематическому изучению России, в то время как именно с этого момента начинается здесь наиболее интенсивное распространение его идей. В качестве душеприказчика Марксова наследия выступает Ф. Энгельс, пытавшийся конкретизировать условия, при к-рых сельская община в России могла бы стать опорным пунктом в движении страны к социализму, минуя мучительную капиталистическую стадию. Первым необходимым условием он считал "толчок извне" — антикапиталистическую революцию в Зап. Европе. Расценивая в 90-е гг. подобную ситуацию как "маловероятную", он пришел к выводу, что крестьянская община обречена

на гибель, превращается в мечту о невозвратном прошлом. К такому же выводу приходят первые российские марксисты, объединившиеся в 1883 г. в Женеве в группу "Освобождение труда" (Плеханов, В. И. Засулич, П. Б. Аксельрод, Л. Г. Дейч, В. Н. Игнатов). Глава этой группы Плеханов еще в 1882 г. перевел "Манифест Коммунистической партии", начав его распространение в России. В последующие годы члены группы развернули активную издательскую деятельность, опубликовав на рус. языке с 1883 по 1900 г. ок. 30 работ основоположников марксизма, в т. ч. "Развитие социализма от утопии к науке" Энгельса (1884), "Нищету философии" М. (1886), "Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии" Энгельса вместе с "Тезисами о Фейербахе" М. (1892). Плеханов стал также первым российским теоретиком-марксистом. Его направленные против народников работы "Социализм и политическая борьба" (1883) и "Наши разногласия" (1885) — первые произв. рус. марксистской литературы. Усилению влияния марксизма в России в кон. XIX в. способствовали все более заметное развитие капитализма в стране, разочарование в идеях и тактике народничества, а также успехи рабочего и социал-демократического движения на Западе. Обращение к идеям М. означало (это признавали и нек-рые позднейшие его критики) поворот части российского об-ва к серьезному изучению последних достижений европейской науки. Не случайно через увлечение марксизмом прошли мн. из его будущих оппонентов как либерального, так и религиозно-философского направления (напр., охарактеризованные в то время как "легальные марксисты" П. Б. Струве, Туган-Ба-рановский, Булгаков, Бердяев и др.). Слабее всего воздействие марксистских идей сказалось на наследниках народнических взглядов эсеровского толка, сохранивших бакунинскую непримиримость по отношению к учению М. Созданная Российская социал-демократическая рабочая партия, вставшая на марксистские позиции, в 1903 г. раскололась по организационно-тактическим вопросам на большевиков во главе с Лениным и меньшевиков во главе с Плехановым. Это расхождение постепенно увеличивалось, хотя и не успело дойти до раскола на революционеров и реформистов, характерного для рабочего движения Запада. И большевики, и меньшевики считали себя революционерами и спорили гл. обр. по вопросу о соотношении буржуазно-демократической и пролетарской революций в России. Именно в соответствии с революционной установкой на разрыв с существующим об-вом они интерпретировали марксизм как глобальное философско-научное учение, противостоящее др. учениям. Если на Западе сразу же после смерти Энгельса был поставлен вопрос, есть ли у марксизма собственная филосо-

Маркс в России

фия, то у Плеханова в этом сомнений не было: такая философия есть и это — диалектический и исторический материализм. Создав ряд работ по философии марксизма, Плеханов в то же время выступил как самый активный критик ревизионизма на Западе (соединявшего марксизм с кантианской философией) и в России (соединявшего марксизм с философией эмпириокритицизма). В этом, при всех их разногласиях, с ним оказался солидарен Ленин, высоко оценивший именно философские труды Плеханова ("лучшее в марксистской литературе"). Есть все основания говорить о единой философской традиции, идущей от Плеханова через Ленина до советских марксистов последних десятилетий. Согласно этой традиции марксистская (позже — марксистско-ленинская) философия включала в себя учение о всеобщих диалектико-материалистических законах и принципах природы, об-ва и мышления (диалектический материализм), учение об об-ве, его структуре и развитии (исторический материализм) и специальные философские дисциплины — этику, эстетику и др. Такая философия, долженствующая служить философским обоснованием и методологией двух др. частей марксизма (политэкономии и научного коммунизма), а также всех др. наук и революционной практики, впоследствии стала официальной партийно-государственной философией в СССР. Данная традиция противостояла др. линии истолкования марксизма, согласно к-рой он сводится к научному (а не философскому) учению об об-ве, могущему дополняться к.-л. др. (немарксистской) философией (К. Каутский, Э. Бернштейн, австромарк-систы, российские сторонники эмпириокритицизма — Богданов, Луначарский, Валентинов, Юшкевич и др.). Позже эта традиция противостояла также т. наз. зап. марксизму, идущему от Д. Лукача и К. Корша. В целом распространение в России философских взглядов М. проходило сложнее и медленнее, чем усвоение его экономического наследия. Для образованных слоев российского об-ва материализм не являлся откровением ума уже со 2-й пол. XVIII в. С работами фр. просветителей, а затем нем. материалистов (Л. Фейербаха, Я. Молешотта, Л. Бюхнера) были хорошо знакомы и те, кто испытал влияние материалистических идей, и те. кто остался им чужд. В М. поначалу увидели лишь одного из рядовых представителей материалистического направления в философии. Даже нек-рые из рус. критиков М. нач. XX в. квалифицировали его философскую концепцию как "самый поздний и зрелый плод просветительства" (Булгаков), "объедки с философского стола XVIЯ и начала XIX в. " (Франк). Радикальная часть российской интеллигенции 70-х гг. встретила философско-ис-торические взгляды М. враждебно, т. к. они противоречили ее представлениям о сугубо специфическом характере социальных преобразований

в России. Признание в марксистской философии нового этапа в истории материализма, к-рый получил в ней свое логическое завершение, было обусловлено оформлением в оппозиционных кругах российского обгва течения, воспринявшего марксизм не только как научную или политическую теорию, но и как учение мировоззренческого характера, приобретшее на определенной стадии черты квазирелигиозной доктрины. Философские воззрения рус. последователей М. формировались в основном на базе произв. Энгельса (таких, напр., как "Анти-Дюринг", "Диалектика природы" и т. д.), в к-рых марксизм предстает как законченная, цельная система взглядов, имеющая свою внутреннюю структуру, а затем под влиянием работ Плеханова и теоретиков российской социал-демократии как меньшевистского, так и большевистского крыла (Л. Мартова, Ленина, Бухарина и др.). Философия М. была провозглашена ими венцом исторического развития всей мировой мысли, учением, способным не только объяснить мир во всем его единстве и многообразии, но и указать пути его совершенствования. Признание ее преемственности по отношению к философским идеям прошлого сочеталось с утверждением ее принципиального отличия даже от тех концепций, к-рые рассматривались в качестве ее источников. Особенно подчеркивалось ее значение в практической революционной деятельности, а также классовая партийность материализма, его непримиримость к любым проявлениям идеалистических взглядов. Ясность, доступность для широкой аудитории, жесткая определенность выводов и исторический оптимизм делали российский вариант философии М. весьма привлекательным для той части отечественной интеллигенции, к-рая связала себя с рабочим движением. В то же время интеллектуальная элита воспринимала, как правило, философский аспект марксизма резко критически. Серьезной критике в рус. общественной мысли подвергались все стороны марксистской философии. Нек-рые оппоненты М. утверждали, что сам термин "диалектический материализм" не имеет права на существование, т. к. диалектика существует только в сфере мысли и духа, но не в материальном мире (см.: Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 82). В первом десятилетии XX в. острые дискуссии по проблемам материалистической философии велись и в среде марксистов. Достаточно напомнить полемику между Плехановым и Лениным (стоявшими по данным вопросам на близких позициях) и Богдановым, Базаровым, Луначарским и др. Заметные расхождения среди последователей М. существовали и в трактовках его философской концепции истории. Представители умеренного крыла российского марксизма ("легальные марксисты", меньшевики) упрекали своих оппонентов радикаль-

284