Н. Д. Двуреченская история изучения терракотовой пластики средней азии монография

риод, как в Согде, так и в Бактрии имел широкое распространение культ одного и
того же женского божества, облик которого был в значительной степени канонизи-
рован». Предполагалось, что этим божеством являлась Анахита (Мандельштам,
Певзнер, с.310).
Авторы приводят комплекс находок из раннесредневекового городища Мун-
чак-тепе. Публикуется фрагмент терракотовой антропоморфной статуэтки, вылеп-
ленной от руки (Мандельштам, Певзнер, рис.27, 18), и фрагмент зооморфной
статуэтки.
В шестидесятые годы были опубликованы и обобщены результаты археологиче-
ских разведок и раскопок, проводившихся ранее Институтом истории и археологии
АН УзССР на территории Северной Бактрии (в Ангорском районе). В книге
Л.И.Альбаума «Балалыктепе» отмечается многочисленность материалов по кера-
мике с городища Зар-тепа с применением терракотовой пластики (Альбаум, 1960).
В частности, применение штампованного орнамента в виде елочек, кружков, ром-
бов, розеток, ступней Будды, которое датируется автором I-III вв. н.э. Подчеркива-
ется высокое качество глины, наличие ангоба с лощением. Кроме штампованного
орнамента отмечается и налепной, часто в форме антропоморфизированных голов
львов. Для последних приводятся аналогии с Чингиз-тепе в Термезе. Есть налеп в
виде реалистично переданного горного козла. Терракотовая пластика встречается
не только на стенках сосудов, но и на их ручках и имеет вид различных, часто фан-
тастических, по определению автора, животных. Зооморфный сюжет характерен
также в оформлении сливов у некоторого числа сосудов. Среди сюжетов отмечает-
ся голова оленя. Л.И.Альбаум, отмечая большое число терракотовых статуэток с
городища Зар-тепе, подчеркнул их подъемный характер в большинстве случаев
33
.
Рассмотренные в книге изделия показали пестроту и богатство иконографиче-
ских образов, представленных на различных видах терракотовой пластики. Харак-
тер работы не предполагал глубокого раскрытия каждого изделия, чему способст-
вовало также отсутствие для большей части археологического контекста. Основное
внимание в работе традиционно уделялось иконографии и интерпретации.
В статье В.Д.Жукова были опубликованы материалы кушанского времени из
раскопок городища Хайрабадтепе, расположенного в 30 км от Термеза (Жуков,
1961). Автор приводит фотографию плитки с рельефным изображением (стоящей
фигуры в одежде с драпировкой) и фрагменты от двух лепных статуэток животных
(верблюда и мартышки), которые предположительно являлись ручками сосудов
(Жуков, 1961, с.189-190, рис.8, 9)
34
. Изображение на плитке и статуэтка мартышки
впоследствии будут связываться с буддийской тематикой (Абдуллаев, Завьялов,
1985а).
С начала действия экспедиции Института Искусствознания на территории древ-
ней Бактрии к проблемам терракотовой пластики этого региона обратилась
Г.А.Пугаченкова. С 1961 года начинается цикл исследований, включивший в себя
более 17 статей и отдельных глав книг.
В книге «Выдающиеся памятники изобразительного искусства Узбекистана»,
написанной Г.А.Пугаченковой совместно с Л.И.Репелем, в главе «Коропластика»
рассматриваются изделия Согда, Хорезма, а также Северной Бактрии. Авторы опи-
сывают всего два изделия с территории последней – головку бородатого мужчины
из Зар-тепе, и плитку с рельефным изображением «раба в кандалах» из Термеза. Из-
делия высвечены с интересующей авторов стороны – изобразительный ряд и его ин-
терпретация (Пугаченкова, Ремпель, 1961).
В статье «Образ чаганианского правителя на терракотовом медальоне» рассмат-
ривается изобразительный сюжет, характер сцены автору видится чисто светским,
на основании чего исключается вотивное назначение медальона. Датируется изде-
лие на основании стратиграфических (не указывается, каких именно) и стилистиче-
ских данных I – началом II в. н.э. Г.А.Пугаченкова считает, что сюжет воспроизво-
История изучения терракотовой пластики Средней Азии
187

дит какую-то монументальную скульптуру и стилистически предшествует скульпту-
ре Сурх-Котала, Матхуры (Пугаченкова, 1962б, с.95).
В 1965 году выходит статья, посвященная группе лепных терракотовых стату-
эток, где Г.А Пугаченкова рассмотрела антропоморфные статуэтки всадничков
(применяется термин «всадники-идольчики») и обобщила представления о них на
базе новых материалов из Халчаяна (Пугаченкова, 1965). Отметив широкое распро-
странение этого сюжета в самых различных частях Азии в довольно продолжитель-
ный отрезок времени, были проведены аналогии со среднеазиатскими памятника-
ми. Автор отмечает, что статуэтки этого типа есть везде, но в основном они проис-
ходили не из стратифицированных слоев, поэтому датировка их осуществлялась на
базе стилистического анализа. Материалы Халчаяна позволили датировать эту
группу статуэток I в. до н.э. – I в. н.э., I-II вв. н.э., III -IV вв. н.э.
Для нас данная статья является ярким примером того, как часто из-за фрагмен-
тарности изделия терракотовой пластики получают ошибочную интерпретацию
своего функционального назначения. В данном случае находка основания куриль-
ницы, украшенная тремя фигурками лепных антропоморфных статуэток, схожих с
лепными всадниками, позволила правильно интерпретировать функциональное на-
значение изделия. Это подводит к мысли о необходимости совместного рассмотре-
ния изделий терракотовой пластики как самостоятельного функционального значе-
ния (статуэтки, плитки с рельефами), так и вспомогательного (налепы на сосудах,
курильницах, статуэтки-подставки и т.д.). Иначе говоря, на сегодняшний день уро-
вень знаний материала кроме узко специализированного исследования отдельных
видов требует постоянного перекрестного рассмотрения разных видов терракото-
вых изделий.
В книге «Халчаян», вышедшей в 1966 году, в отдельной главе «Мелкие художе-
ственные изделия», Г.А.Пугаченкова впервые обобщает материалы по терракото-
вой пластике, полученные за годы действия археологических экспедиций на терри-
тории Бактрии. Обосновывая историческое значение коропластики, автор отмеча-
ет, что она «принадлежит к той категории «малых искусств», которая не просто
повторяет главные линии развития искусств монументальных, но и содержит свои
специфические черты. Важнейшая из них заключается в том, что изготовленные в
виде массовых изделий и обслуживавшие таким образом различные социальные
слои древнего общества, терракоты тем самым в наибольшей мере отвечали идео-
логическим и художественным запросам широких общественных групп определен-
ной эпохи» (Пугаченкова, 1966, с.217). Упоминая находки терракотовых изделий,
обнаруженных в ходе археологических исследований, автор отмечает, что если «из
всего этого комплекса исключить многочисленных лепных коньков и некоторых
иных животных, то окажется, что количество людских изображений пока весьма
незначительно».
Статуэтки описываются автором «в типологическом и хронологическом ряду»,
контекст археологического комплекса опускается. Выделяются следующие группы:
женские статуэтки, мужские, статуэтки животных, и, наконец, отдельно был рас-
смотрен терракотовый медальон. Эта типология благодаря своей простоте получи-
ла широкое признание и стала образцовой. Но уже на начальном этапе ее примене-
ния стали очевидны недостатки, заключающиеся в упрощении подхода к изделиям.
Особняком стоит категория изделий, передающих, к примеру, сюжетные сцены.
Данная типология не может быть применена к фрагментам антропоморфных стату-
эток, не дающих четкого представления о поле изображаемого.
Рассматривая женские терракотовые статуэтки, автор повторяет основные поло-
жения выдвинутой ранее концепции «Маргианской богини». В первую очередь – о
«глубоких корнях», восходящих к временам матриархата, образа обнаженной боги-
ни и его последовательной эволюции вплоть до времени рабовладельческих госу-
дарств; о переднеазиатских корнях иконографии женских образов среднеазиатских
188
Н.Д.ДВУРЕЧЕНСКАЯ

терракотовых статуэток со строго фронтальным изображением и в «неподвижных
позах». К древнейшим статуэткам, отражающим образ богини-матери, Г.А.Пуга-
ченкова относит костяную подвеску из Халчаяна, обнаруженную в районе Кой-Ту-
рабектепа в подъеме. По иконографии и стилю подвеска датируется автором
VI-V вв. до н.э
35
. Концепция «Маргианской богини», сформированная на базе ана-
лиза маргианского материала, позднее подверглась обоснованной критике (Коше-
ленко, Новикова, 1999, с.54-63). Почти механическое перенесение основных выво-
дов этой концепции на материал Бактрии также требует критического анализа.
Выстраивая на материалах Бактрии характерную эволюционную цепь женских
образов, автор к ранним изделиям (III-II вв. до н.э.) относит тип обнаженной жен-
ской фигуры с вытянутыми вдоль туловища руками (находка во дворце Халчаяна).
Подтверждается хронология этого образа через привлечение хорошо датирован-
ных аналогов из соседних регионов. Позднее возникает тип обнаженной богини с
опоясками (по мнению автора, не ранее I в. до н.э.). В данном случае датировка
приводится на основании анализа стиля и иконографии. Тезис Г.А.Пугаченковой о
характерном для всей Средней Азии «процессе облачения фигурок богинь сначала
в эллинизированные одежды, а затем в одежды местного покроя» со времени I в. до
н.э. и особенно первых веков н.э. не достаточно аргументирован для исторической
реконструкции. В первую очередь, это связано с отсутствием каталога с надежно
датированным материалом по каждому из регионов Средней Азии, или какой-либо
достоверной статистики по комплексно датированным изделиям. Сегодня же бег-
лый обзор материалов опровергает это предположение
36
.
Образы женских богинь – как обнаженных, так и в одеяниях – автор связывает
«с тем же циклом Великих богинь» «местной античной мифологии» (Пугаченкова,
1966, с.223, 225). В отношении интерпретации большинства женских образов как
богини Анахиты Г.А.Пугаченкова высказалась критически: «...Бактрия, Согдиана,
Маргиана, Хорезм, очевидно, имели своих особых богинь, чьи функции великих
покровительниц жизни, плодородия, благоденствия и прочих людских чаяний были
сходны, но чей мифологический облик сохранял свои особые, локальные черты»
(Пугаченкова, 1966, с.225). В качестве аргумента отмечается разнообразие божеств,
представленных на монетах I-III вв. н.э – Нана, Хванинда, Ордохшо. Подчеркива-
ется также мнение С.П.Толстова, отошедшего от представления о монополии об-
раза Анахиты
37
. Кроме того, автор отмечает локальные особенности Великих бо-
гинь не только в крупных областях, таких как Маргиана, Бактрия или Сирия, но и
внутри отдельно взятой историко-культурной области (Пугаченкова, 1966, с.226).
Среди мужских статуэток к греко-бактрийскому периоду по качеству терракоты
и ее цвету, а также по стилю и сюжету была отнесена статуэтка обнаженной фигу-
ры. Обоснованность первого принципа (как составной части комплексного подхо-
да) позднее будет доказана результатами естественнонаучных исследований (Вив-
денко, 1990). В целом же, предложенная интерпретация образа как «апполоническо-
го», вызовет критические замечания ряда авторов (Литвинский, Седов, 1983).
Статуэтка была обнаружена в кладке стен Южного дома на Ханакатепе, вследствие
чего автор предполагает намеренную закладку статуэтки с магическими целями во
время строительства дома. Напомним, что такая версия была опубликована
З.И.Усмановой со слов М.И.Филанович в отношении статуэтки, заложенной в кре-
постной стене Гяур-калы (Усманова, 1963б, с.77).
Две фрагментированные статуэтки с мужскими образами в поколенных кафтане
и рубахе автор на основании «технологического качества» обеих и происхождения
одной из стратиграфического слоя II в. н.э. предлагает датировать не ранее
II-III вв. н.э.
Отдельно была рассмотрена группа статуэток ручной лепки, передающих муж-
ские образы – «идольчики»; часть из них являлась налепами на фигурном сосуде,
причем нижняя часть 3-х статуэток одновременно являлась ножками сосуда (Пуга-
История изучения терракотовой пластики Средней Азии
189

ченкова, 1966, с.229). Интересно, что был обнаружен фрагмент подобного же сосу-
да, но в основании его – налепы в виде лепных фигурок коня. Сосуды эти интерпре-
тировались как курильницы либо жертвенные подставки, аналогии им приводятся с
целого ряда памятников
38
. В отличие от предыдущей статьи (Пугаченкова, 1965),
автор удревняет датировку этой группы халчаянских статуэток до II-I вв. до н.э.,
одновременно омолаживая верхний рубеж до III в. н.э. (Пугаченкова, 1966, с.231).
Касаясь вопроса о назначении этих изделий, автор предполагает, что для каждо-
го времени могло быть и свое функциональное значение – от детской игрушки до от-
ражающих мифологические образы и имеющих культовый характер (Пугаченкова,
1966, с.231). Не отрицая мнения Л. И. Ремпеля об апатропеическом значении домаш-
них идольчиков, игравших роль амулетов и фетишей,
39
тем не менее, Г.А.Пугачен-
кова считает, что халчаянские материалы более говорят в пользу их ритуального
значения. Интерпретировался образ – как божок-покровитель сакского воинства
40
.
Со второй половины шестидесятых годов публикуются материалы по террако-
товой пластике Северо-Восточной Бактрии. В 1967 году в «Археологических от-
крытиях» были опубликованы первые материалы с городища Саксонохур.
Б.А.Литвинский отметил находки терракотовых статуэток и матриц в камерах ке-
рамических печей, а также находку ритона. В следующем году Х.Мухитдинов начи-
нает развернутую публикацию терракотовой пластики с этого памятника. Впервые,
благодаря археологическим исследованиям, были получены многочисленные и раз-
нообразные терракотовые изделия, зафиксированные in situ на месте их производ-
ства, в комплексе с другими археологическими материалами (Мухитдинов, 1968,
с.29-35). Автор анализирует характер находок из заполнений печей и из отвалов,
отмечая, что здесь обжигались и посуда, и терракотовые изделия. Последние были
представлены более чем пятьюдесятью предметами. Автор подразделяет их на: ста-
туэтки, фигурки людей и животных, а также многочисленные матрицы для оттиска
статуэток всадников и женских статуэток. Можно лишь подчеркнуть не разрабо-
танность методов классификации терракотовых изделий и соответственно термино-
логии. Так, не совсем ясно, чем отличаются у автора статуэтки от фигурок. Автор
четко выделяет по функциональному назначению сами изделия – статуэтки, фигур-
ки и изделия вспомогательного характера – матрицы. Иконографический анализ
изображений привел Х.Мухитдинова к выделению следующих групп: статуэтки
женщины с бокалом в правой руке; женские статуэтки с зеркалом, поддерживаемым
у груди обеими руками, и штампы для их формовки; статуэтки мужчин и матрицы
для их формовки; статуэтки всадников и отдельно коней; фигурки животных. Име-
ется ручка сосуда, оформленная в виде собаки, ритон, оформленный в виде
верблюда.
Самая многочисленная – вторая группа, она зафиксирована в верхнем и нижнем
горизонте. Одним из интересных наблюдений автора явилась фиксация технологи-
ческого и одновременно стилистического различия между статуэтками из нижнего
горизонта, датированного греко-бактрийским временем и статуэтками из верхнего
горизонта, датированного временем правления ранних кушан. Оно проявилось в
том, что первые выполнены более плоским рельефом, а вторые более массивные (на
примере иконографического типа женщины с зеркалом) (Мухитдинов, 1968,
с.29-35)
41
.
Отдельной статуэтке из Северо-Восточной Бактрии была посвящена статья
Н.Н.Негматова (Негматов, 1970). Автор опубликовал статуэтку «воина», описав ее
традиционно по схеме, основы которой были заложены В. Вяткиным (Вяткин,
1926). Статуэтка происходила из Регарского района, была найдена в подъеме и да-
тирована автором на основе стилистического и иконографического анализа первы-
ми веками до н.э.
В это же время продолжали публиковаться материалы, полученные Термезской
археологической комплексной экспедицией. В.А.Мешкерис ввела в научный обо-
190
Н.Д.ДВУРЕЧЕНСКАЯ

рот ряд статуэток из Кара-тепе (Мешкерис, 1969). В частности, была приведена ил-
люстрация женской статуэтки в «складчатой тунике» и статуэтки сидящей фигуры с
жестом обхайя-мудра, выполненной в горельефе
42
.
Б.Я.Ставиский опубликовал «глиняную пластину», с изображением богини с со-
судом или цветком в правой руке (подъем на основной части городища Старого
Термеза) (Ставиский, 1969). Применение термина «пластина» в отношении плитки с
рельефом свидетельствует о поиске и попытке найти принципиальное отличие ста-
туэток от плиток. Выбрав термин «пластина», автор, вероятно, желал подчеркнуть
большую плоскостность изделия по сравнению со статуэтками, видя именно в этом
показателе основное отличие этих двух видов изделий.
В 1967 году Узбекистанская искусствоведческая экспедиция начала стационар-
ные археологические раскопки на крупнейшем городище Северной Бактрии Даль-
верзинтепа. Были получены уникальные материалы по духовной и материальной
культуре столичного города. Среди них немалое значение отводилось изучению
терракотовой пластики. В 1971 г. в статье «Новое в изучении Дальверзинтепа»
Г.А.Пугаченкова рассмотрела изделия, вновь полученные из стратиграфических
слоев. К ним относятся статуэтки «Великой богини» в головном уборе типа «ко-
кошника», фрагменты статуэток коньков с всадниками, датированные II в. н.э. по
стратиграфии. Отмечается, что при кушанах Дальверзинтепе был одним из пунктов
производства гончарных изделий и, в том числе, изделий терракотовой пластики, о
чем свидетельствует находка матрицы для оттискивания небольших статуэток с
изображением бородатого мужчины в кушанском костюме. В стратиграфических
слоях, отнесенных ко времени от конца II в. до н.э. до рубежа н.э., были обнаруже-
ны еще две небольшие, выполненные в высоком рельефе, статуэтки «бактрийской
богини» в эллинизированных одеждах (Пугаченкова, 1971б, с.188-190). Характер-
ной особенностью этой статьи является публикация автором изделий в отрыве от
контекста всего археологического комплекса, и, следовательно, сильное сужение их
информативности.
С начала семидесятых годов публикуются материалы археологических исследо-
ваний, полученные Советско-Афганской экспедицией с территории Южной Бак-
трии. Разнообразные терракотовые изделия рассмотрены И.Т.Кругликовой и
В.И.Сарианиди в статье «Древняя Бактрия в свете новых археологических откры-
тий». Часть их получена из раскопок на городище Емши-тепе, существовавшем в
греко-бактрийский и кушанский периоды (Сарианиди, Кругликова, 1971). Матери-
ал подан с детальным описанием характера местонахождения, условий залегания и
сопутствующего комплекса предметов.
Как основной иконографический тип, авторами были выделены статуэтки с
женскими персонажами, которые происходят из слоя над полами помещений с оча-
гами и алтариками, расположенных с внутренней части крепостной стены кушан-
ского времени
43
. Акцентируется внимание на том, что, несмотря на происхождение
материалов из кушанских слоев, стиль некоторых изображений относится к гре-
ко-бактрийскому, что говорит о достаточно размытых границах такой категории,
как стилевые признаки и возможного хронологического перетекания этих особен-
ностей далеко за рамки своего основного периода существования, либо о переотло-
женном характере залегания изделий.
Упоминаются находки статуэток всадников и лошадок, происходящие также из
кушанских слоев. Отмечается характерная деталь: передача глаз у одной из лоша-
док в виде круглых лепешечек с оттиснутыми кружками в центре. Авторы отмеча-
ют, что такой способ изображения глаз у лошадок датировался В.А.Мешкерис эф-
талитской эпохой
44
. Однако находка подобных статуэток на Халчаяне в здании,
погибшем в III в. н.э., удревняет начало применения такого оформления глаз
45
.
Приводятся описание и фотографии еще нескольких статуэток из различных юж-
но-бактрийских памятников
46
.
История изучения терракотовой пластики Средней Азии
191

Продолжая
публикацию
материалов
раскопок
с
городища
Емши-тепа,
И.Т.Кругликова уточняет местонахождение некоторых ранее опубликованных из-
делий, описывая новые материалы, полученные из стратиграфических слоев
47
(Кругликова, 1973).
В 1973 году Г.А.Пугаченкова вновь обращается к проблемам терракотовой пла-
стики в обзорной статье «Новые данные о художественной культуре Бактрии». Она
посвящает отдельный параграф изделиям мелкой пластики, большей частью терра-
котовой (Пугаченкова, 1973). Подчеркивая массовый характер последней, автор
считает, что «в подавляющем большинстве» различные виды терракотовой пласти-
ки «были связаны с культовыми представлениями широких кругов населения, в од-
них случаях с великими древними религиями Среднего Востока, в других – с узко-
локальными культами и мифологией, в третьих – с суевериями и пережитками при-
митивной магии» (Пугаченкова, 1973, с.104). Причем главное отличие от
греко-римской коропластики автор видит в отсутствии чисто светских сюжетов,
типа статуэток Танагры. Обзор новых данных построен автором по типологиче-
ским признакам. Были выделены следующие типы: статуэтки Великих Бактрийских
богинь – из них как наиболее архаизирующий выделен тип нагой богини; богиня в
эллинизированных одеждах; богини в азиатских одеждах; а также мужские образы
и зооморфные.
К типу нагих богинь отнесены статуэтки, происходящие из Барат-тепа и Хал-
чаяна. Одна статуэтка происходила из слоев, датированных монетами «Сотер Ме-
гаса». К типу богинь в эллинизированных одеждах были отнесены статуэтки с изо-
бражением сидящих женщин в складчатых одеждах. Описывается один тип из Сав-
ринджан-тепе. Отмечается, что аналогичные статуэтки широко распространены на
поселениях Средней Амударьи, несколько было обнаружено на Дальверзинтепе,
причем две в слоях «Великих Кушан». Особый интерес представляет упомянутая ав-
тором аналогичная статуэтка сидящей богини из Куль-тепе, выполненная из камня
почти в полном объеме. Выстраивая эволюционную цепь развития этого иконогра-
фического образа, Г.А.Пугаченкова отмечает «постепенное уплощение торса и сти-
лизацию форм и деталей» в итоге «торс сидящей богини оттискивается на плоской,
трапецевидной плитке». Эти заключения основаны на анализе стиля, так как чет-
кой аргументации на основе хорошо датированных изделий нет.
К завершающему этапу эволюции образа сидящей богини были отнесены стату-
этки в «азиатских одеждах». Датированы они позднекушанским периодом без ка-
ких-либо уточнений. Среди них калыб из Шор-тепе с женской фигурой в одежде,
украшенной рельефными кружками. А также калыб из Барат-тепе с изображением
женского персонажа с точками на щеках и лбу, и статуэтки с женским образом ме-
стного этнического типа с плодом и ромбовидным предметом в руках. Размышляя
над иконографическими типами бактрийских женских статуэток, автор пришла к
следующему выводу: «...в пределах единого историко-культурного района господ-
ствует лишь несколько стойких иконографических типов, которые претерпевают
определенную стилистическую эволюцию во времени». Развивая эту мысль, автор
выделила несколько районов: верхнесурханский с центром на Дальверзинтепе, ниж-
несурханский и Приамударьинский с центром в Термезе. (Мысль о выделении рай-
онов со своими локальными особенностями в стиле и иконографии изображений на
терракотовых изделиях была высказана еще С.П.Толстовым и позднее будет разви-
та рядом авторов (Толстов, 1948; Седов, 1987; Мешкерис, 1975, 1992б).
Интерпретируя иконографические типы рассмотренных женских статуэток, ав-
тор отмечает их местонахождение в хозяйственных и жилых помещениях как свиде-
тельство «широкого почитания, особенно среди женщин». «Покровительница жи-
вотворящей природы и семьи», она, как считает автор, наиболее близка к Аши-Ва-
нухи. Основная группа связывается с Ордохшо. Обобщая основные вехи в
эволюции иконографии бактрийских богинь, автор считает, что на последнем этапе
192
Н.Д.ДВУРЕЧЕНСКАЯ

«это уже не идеализированный образ, но идольчик, магическая функция которого
оттесняет задачи пластической выразительности» (Пугаченкова, 1973, с.114).
К мужским образам были отнесены статуэтки всадничков. Автор связывает их
образ с культом предков «тех степных народов «среднеазиатских скифов», из кото-
рых... выдвинулась династия Кушан» (Пугаченкова, 1973, с.117). Г.А.Пугаченкова
считает, что народный культ предков позднее был сменен династическим культом
Кушан. Один из мужских образов на статуэтке из Айртама в характерных для ку-
шанской знати одеяниях и с сосудом в руке интерпретируется автором как «видный
представитель династии Кушан в образе покровителя буддизма». Еще один иконо-
графический тип, запечатленный в матрице и на плитке с рельефным изображени-
ем, происходит из Барат-тепе. Он передает образ нагого юноши. Опровергая мне-
ние Л.И.Альбаума об аналогичной статуэтке с Зар-тепа, что это Лаокоон, автор
предлагает свою версию – Зохак. Ряд иконографических образов связывается с ин-
до-кушанским кругом: статуэтка боддисаттвы из Барат-тепе; фрагмент плитки с
рельефным изображением двух женщин «с обнаженным до чресел торсом, в бога-
тых ожерельях». Оба изделия, как подчеркивает автор, из характерного для кера-
мических изделий памятника материала. К циклу индийских образов были также
отнесены статуэтки обезьянок, обнаруженные на Шор-тепа, Айртаме, Барат-тепа.
Зооморфные сюжеты местного характера были встречены на керамических сосу-
дах в виде ручек. Статуэтка, вернее головка обезьяны, украшала ручку одноручно-
го кувшинчика из Шор-тепа, который был найден в слое с монетой Канишки. Здесь
же были обнаружены ручки в виде животного кошачьей породы, а также ручки в
виде «львоподобного зверя» и «ежей», но уже вне слоя. Из Хатын-рабада происхо-
дят ручки сосудов в виде «ежей», датируемые временем Канишки. Обобщая сведе-
ния о применении этого элемента в керамике, автор отмечает, что в Бактрии оно не
получило широкого распространения, что «в своей основе оно было связано с при-
митивной магией, с верой в их способность оберегать от сглаза и отвращать зло от
еды или питья, содержащегося в сосуде» (Пугаченкова, 1973, с.124-125).
Считая уровень культуры бактрийцев достаточно высоким, автор подчеркивает
узкий круг зооморфных мотивов – обезьяны, ежи и собаки, – совершенно отличный
от круга северных районов. «Но сам факт появления их во II-III вв. н.э. знаменует
вторжение какого-то нового фактора в идеологию народонаселения Бактрии пе-
риода Великих Кушан» (Пугаченкова, 1973, с.125). Упоминается уникальная наход-
ка единорога из Денау. Самое же большое число среди зооморфных изображений
имеют лошадки. Часть из них, считает автор, могла иметь вотивное значение, часть
могла быть детскими игрушками. Использование образа коня отмечается не только
в монетном чекане, но и на подставках-светильниках, относимых к ритуальным
предметам (Халчаян, Куль-тепа). Здесь автор не акцентирует внимание на том, что
зооморфные статуэтки часто находятся в том же контексте, что и антропоморфные,
а также просто вместе с ними в жилых и хозяйственных помещениях. Это само по
себе наталкивает на мысль о сходном функциональном назначении этих видов
изделий.
В этом же году появляется публикация материалов Айртама из слоя, хорошо да-
тированного монетами Канишки (Тургунов, 1973). Среди них: статуэтки «Великой
бактрийской богини», причем, один фрагмент, передающий облик сидящей богини
с округлым предметом; мужская фигурка в кушанском кафтане и статуэтка «всад-
ника-уродца»; несколько коньков со следами крепления всадников; статуэтка пти-
цы, обезьянка; ручка сосуда с головой ахрара.
В семидесятые годы продолжается публикация материалов Саксонохура.
Х.Ю.Мухитдиновым была рассмотрена серия из семи терракотовых статуэток с
женским персонажем с зеркалом из нижних слоев городища III-II вв. до н.э. Основ-
ное внимание в своей работе автор уделил вопросам интерпретации этого образа
(Мухитдинов, 1973б).
История изучения терракотовой пластики Средней Азии
193

В 1973 году Х.Ю. Мухитдинов, защищает диссертацию, которая является пер-
вой из трех специализированных на исследовании терракотовой пластики Север-
ной Бактрии – Тохаристана
48
. Состоит она из трех объемных глав: I гл. – Страти-
графия терракот Саксонохура; II гл. – Ранние терракоты: а) женские статуэтки бо-
гини с зеркалом; б) женские статуэтки богини с сосудом и венком, датированные
III-II вв. до н.э.; III гл. – Терракоты кушанского времени: а) женские статуэтки и
матрицы; б) статуэтки всадников и матрицы; в) др. терракотовые изделия.
В первой главе автор акцентирует внимание на том, что изделия терракотовой
пластики извлечены из строго зафиксированных стратиграфических условий и в со-
ставе больших археологических комплексов. Кроме того, обращается внимание на
функциональное назначение самого городища – как дворцово-храмового комплек-
са. Подчеркивается, что все изделия терракотовой пластики происходят из гончар-
ного квартала (в 4-х горизонтах античного времени).
Все виды терракот распределены по стратиграфии на 4 периода: 1-й – III-II вв.
до н.э.; 2-й – II-I вв. до н.э.; 3-й – I-II вв. н.э.; 4-й – II-III вв. н.э.
49
Уделяется внима-
ние несамостоятельным видам терракотовой пластики, таким как штампованный
орнамент на керамике. Их появление автор относит к I в. до н.э. – I в. н.э., что су-
щественно отличается от датировок штампованного орнамента из Тулхара, датиро-
ванного – II-I вв. до н.э., Ай-Ханум – III вв. до н.э., а также Средиземноморья, где
штампованный орнамент на керамике известен с IV в. до н.э.
Рассматривая группу ранних терракотовых статуэток, автор уделил большое
внимание вопросам интерпретации двух полученных иконографических образов.
Женский образ с атрибутом зеркала был интерпретирован как богиня Аши-Рти, а
женские статуэтки с сосудом и инвеститурным кольцом – как Анахита. Х.Ю. Му-
хитдинов использует модель Г.А.Пугаченковой о трех составляющих бактрийского
искусства: профессиональное искусство античных бактрийских городов, впитавших
греческое влияние; архаизирующая старо бактрийская струя, фиксируемая на сель-
ских памятниках; культура кочевой степи, для характеристики стилистических осо-
бенностей терракотовой пластики Саксонохура. Именно в старо бактрийской ар-
хаизирующей составляющей автор видит наиболее близкую аналогию стиля сакса-
нохурских статуэток.
В III главе, посвященной материалам кушанского времени. Отмечается увеличе-
ние количества изделий и ухудшение их качества, увеличивается не только количе-
ство, но и число иконографических образов. Отмечается появление большого числа
мужских статуэток. Продолжает бытовать женский образ с зеркалом, появляется
изображение обнаженной женщины с выпуклым животом. Продолжают бытовать
статуэтки всадников и, в том числе, всадницы. Появляется тип безбородого воина с
палицей на плече и в остроконечной высокой шапке или шлеме.
Таким образом, в диссертации Х.Ю.Мухитдинова различные виды терракото-
вой пластики рассматривались в рамках жесткой хронологической привязки, полу-
ченной в результате археологических исследований, при помощи искусствоведче-
ских методов: выявления иконографических типов, стилевых особенностей и интер-
претации.
Корреляция
с
сопутствующим
археологическим
комплексом
производилась только в общих чертах (Мухитдинов, 1973 а).
С 1974 года выходят в свет публикации материалов археологических работ с
южно-бактрийского памятника Дильберджин. И.Т. Кругликова опубликовала на-
ходки изделий терракотовой пластики в контексте археологического комплекса,
предоставив краткое описание и фотографии или рисунки. Из храма в северо-вос-
точном углу городища происходят: статуэтка с женским стоящим персонажем в эл-
линизированной одежде; сосуд с зооморфной ручкой в виде кабанчика; фрагменты
сосудов со штампованным орнаментом в виде пальмет. Исследовательница оста-
навливается на рассмотрении последних и, приводя аналогии из бактрийских горо-
дов (Ай-Ханум, Балх, Кобадиан, Беграм, Таксила), отмечает различия между изде-
194
Н.Д.ДВУРЕЧЕНСКАЯ

лиями греко-бактрийского периода и более поздних I-III вв. н.э. В северо-восточ-
ном
пристенном
комплексе
были
найдены
две
однотипные
статуэтки,
трактованные, как «юноша с попугаем и виноградом в руках»; налеп на сосуд в
виде козла и фрагмент антропоморфной статуэтки. В жилом комплексе у западной
оборонительной стены были обнаружены: плитка с рельефным изображение стоя-
щего мужчины; статуэтка с изображением женщины с ребенком на руках; зооморф-
ные статуэтки, в том числе с всадниками; фрагменты чаш с рельефным орнаментом
(Кругликова, 1974).
В 1975 году Х.Ю.Мухитдинов в своей обобщающей работе «Терракоты Сакса-
нохура» рассматривает изделия терракотовой пластики как источник для изучения
идеологии древних племен и народностей, а также как предметы искусства. Автор
отмечает, что исследование иконографических образов способно вывести на реше-
ние таких проблем, как направление культурных и экономических связей отдель-
ных областей древней Бактрии (Мухитдинов, 1975).
На примере такого образа, как богиня с зеркалом, бытовавшего в ряде регионов
Средней Азии, автор, подчеркивая наличие стилевых и хронологических отличий,
приходит к выводу, что наличие одного иконографического образа в Парфии, Хо-
резме, Бактрии «свидетельствует о духовной близости народов, населявших эти об-
ласти Средней Азии» (Мухитдинов, 1975, с.381).
Суммируя предварительные исследования материалов Саксанохура, автор счи-
тает, что в докушанское и кушанское время существовали различные школы
коропластики.
В 1976 году вышла в свет книга, в которой были представлены результаты работ
Бактрийской экспедиции (Бактрийские древности, 1976).
В.А.Козловский и Е.Г.Некрасова опубликовали данные стратиграфического
шурфа, заложенного на цитадели древнего Термеза, в том числе целый ряд изделий
терракотовой пластики (Козловский, Некрасова, 1976). Шурф не дал монетных на-
ходок, хронологическая идентификация слоев шла на основе анализа керамическо-
го материала, и в том числе – характерных изделий терракотовой пластики
50
.
В.А.Завьялов и В.И.Осипов опубликовали археологический комплекс с жилого
квартала городища Зар-тапе, датированный III-IV вв. н.э. В их контексте упомина-
ются изделия терракотовой пластики (Завьялов, Осипов, 1976).
Авторы отметили, что зооморфные головки использовались в основном для ук-
рашения ручек сосудов, в частности, головки обезьян. Приводится круг памятни-
ков с аналогичными находками
51
.
Как весьма распространенные в кушанской коропластике упоминаются фигурки
лошадей, как с всадником, так и без него. Предполагается, что часть статуэток ло-
шадей могла использоваться в оформлении сосудов или светильников (Пугаченко-
ва, 1973, с.127). Это предположение подкрепляется находкой оригинальной статуэт-
ки барана со сколом на спине (Завьялов, Осипов, 1976, с.56-57).
Ш.Р. Пидаев упоминает изделия терракотовой пластики в контексте археологи-
ческого комплекса Мирзакултепа, датированного монетными находками I в. до н.э.
– I в. н.э. (Пидаев, 1976).
Наибольший интерес, по мнению автора, представляют статуэтки богинь, муж-
чин, обезьян. Подчеркиваются общие стилистические признаки: фронтальность,
симметричные пропорции, скованные и неподвижные позы.
В 1976 году Г.А. Пугаченкова опубликовала амфоровидный сосуд, украшенный
у шейки низкой из пяти налепных кружочков, а под нею головкой. Особый интерес
вызывают условия залегания этого сосуда в помещении, культовый характер кото-
рого не вызывает сомнений у автора
52
. Кроме этого сосуда в этом же помещении
располагались два терракотовых поставца на четырех ножках, огражденных с трех
сторон стенками, которые оформлены в духе крепостной архитектуры – со стрело-
видными прорезями в виде бойниц и с зубчатым карнизом (Пугаченкова, 1976,
История изучения терракотовой пластики Средней Азии
195

с.88-89, рис. 4). Важность данной статьи заключается в фиксации фактического при-
менения терракотовой пластики в изделиях, имеющих культовый характер и най-
денных в помещении, определяемом как культовое.
Б.А.Тургунов в статье «Малоизвестные кушанские памятники северной Бак-
трии» упоминает в материалах с поселения Шахри-Гульгуль среди подъемного ма-
териала терракотовые фигурки животных, а также статуэтку всадника-идольчика
(Тургунов, 1976, с.104-105, рис.2, 1-3). Керамика сопутствующая упомянутым изде-
лиям соответствует кушанской керамике Дальверзинтепе, в целом же комплекс да-
тируется I в. до н.э. – началом II вв. н.э.
Подъемные материалы из этого поселения были упомянуты в статье Э.В.Ртве-
ладзе «Новые древнебактрийские памятники на юге Узбекистана»: плитка с рельеф-
ным изображением женщины со скрещенными ногами; головка богини; налеп на
ручке сосуда, изображающий обезьянку, а также с поселения Ялангтуш-тепе «две
фигурки богинь» (Ртвеладзе, 1976, с.100-101).
На фоне публикации новых материалов продолжается работа над осмыслением
ранее открытого. Ф.А.Заславская и Э.В. Ганевская предложили новый вариант ин-
терпретации образа на терракотовой плитке с рельефным изображением, передаю-
щим «обнаженную» мужскую фигур, ранее интерпретировавшуюся как «раб в кана-
далах»
53
(Заславская, Ганевская, 1977). Авторы видят в этом образе бодхисаттву
Авалокитешвару.
Особый интерес представляют материалы с территории Южной Бактрии. В 1977
г. И.Т.Кругликова и Г.А.Пугаченкова публикуют книгу «Дильберджин», где пред-
ставлен «новый иконографический вариант широко распространенных в коропла-
стике Бактрии образов местных великих богинь»
54
.
В 1978 году публикуются итоги археологических исследований на городище
Дальверзинтепе. В ряде статей рассматриваются изделия терракотовой пластики.
Так, в работе Т.С.Вызго «Изображение музыкантов в коропластике Дальверзин-
тепа» описывается статуэтка лютнистки, матрица с аналогичным изображением и
фигурка с несохранившейся головкой I в. до н.э. – I в. н.э. (Вызго, 1978).
Обобщающий характер имеет статья «Терракоты Дальверзинтепе», авторы ко-
торой считают, что коропластика была наиболее распространенным видом изобра-
зительного искусства и связана «с различными культами, древними религиями
Среднего Востока, суевериями и пережитками примитивной магии» (Исхакова, Ис-
хаков, 1978, с.161). Терракотовые статуэтки рассматривались отдельно: женские,
мужские и зооморфные
55
.
В этом же издании в статье «Дом рядового горожанина» приведены рисунки 12
статуэток лошадей без описания (Тургунов, Пугаченкова, 1978, с.67-68, рис.40).
В 1978 г. выходит в свет книга Ш.Р.Пидаева «Поселения кушанского времени
северной Бактрии», где он публикует в контексте археологического комплекса из-
делия терракотовой пластики из поселения Мирзакультепа, расположенного на се-
веро-востоке от Термеза, а также из поселения Аккурган, расположенного на
юго-западе от г. Шерабада.
Анализируя материалы из упомянутых памятников, Ш.Р.Пидаев отмечает, что
статуэтки – «один из основных видов изобразительного искусства античного мира,
в том числе и Бактрии» и что «благодаря ним стали известны новые образцы чти-
мых божеств с сопутствующими им религиозными воззрениями, символами и эсте-
тическими взглядами» (Пидаев, 1978, с.42, 46).
В комплексе Мирзакультепе были описаны находки статуэток и терракотовых
«поделок», интерпретируемых как алтарики
56
. Особое внимание уделяется женским
статуэткам, на которых, как считает автор, изображается Анахита или др. местное
божество, идентичное Анахите. Тип женских статуэток с кубком в руках и трилист-
ником, по мнению автора, находит параллель с саксанохурскими ранними статуэт-
ками. Ш.Р.Пидаев предполагает, что в «мирзакултепинской статуэтке отразился
196
Н.Д.ДВУРЕЧЕНСКАЯ

процесс эволюции изображения образа богини с кубком и инвеститурным кольцом,
которую можно отнести к переходному этапу – от докушанского к кушанскому... В
последующий, кушанский период, статуэтки богинь с кубком полностью вытесня-
ются статуэтками местных богинь в местных одеждах» (Пидаев, 1978, с.45-46). Сре-
ди антропоморфных статуэток своеобразием отличается статуэтка с изображением
стоящего мужчины с булавой в левой руке. Среди зооморфных статуэток уникальна
статуэтка обезьяны-гермафродита (Пидаев, 1978, рис.14, с.46-47).
В комплексе Аккургана описаны среди антропоморфных статуэток изображе-
ния: музыкантки, беременной женщины, головки человека, Будды, головы «боги-
ни», фигурки всадника. Среди зооморфных статуэток, автор отметил изображения:
леопарда, лошади, головы оленя, головки лошадей, отличающиеся реалистично-
стью, эмоциональной подвижностью и передачу их в поворотах и живом движении.

жүктеу/скачать 0.75 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: