Никколо Макиавелли. Государь: сочинения ocr: Ихтик

440

верия и поддержки, мы не смогли прийти к вам на помощь так быстро, как

следовало бы, да и вы не смогли своевременно просить нас о ней, ибо и в

блеске своем и в нужде вы плохо нас знали и непонятно вам было, что если мы

уж расположены к кому-то, так навсегда, а если кого ненавидим, то и

ненависть наша неизменна. Но вам самим хорошо известна наша любовь к

Светлейшей вашей милости, ибо не раз видели, как для оказания вам помощи

наводняли мы Ломбардию и золотом своим, и войсками. Что же до ненависти

нашей к Филиппо и ко всему его герцогскому дому, то о ней всему свету

известно, да и невозможно, чтобы столь давние любовь и ненависть могли легко

измениться из-за каких-либо недавних и малосущественных заслуг или обид. Мы

не сомневались, да и теперь не сомневаемся, что ежели бы не стали

вмешиваться в эту войну, герцог был бы нам весьма благодарен и мы могли

ничего не страшиться, ибо даже если бы вследствие вашего поражения он стал

повелителем всей Ломбардии, в Италии у нас оставалось бы достаточно

возможностей, чтобы не отчаиваться в своем спасении; ведь, расширяя пределы

своего государства и увеличивая свое могущество, он тем самым увеличивал бы

число своих врагов и завистников, каковые являются единственным источником

войн и других бедствий. Знали мы также, каких расходов не пришлось бы нам

нести, уклоняясь от участия в этой войне, и какой непосредственной опасности

мы избежали бы. Знали также и то, что, выступив на вашей стороне, легко

можем навлечь на Тоскану те бедствия войны, что сейчас опустошают Ломбардию.

И все же эти соображения не устояли перед давней нашей привязанностью к вам,

и решили мы прийти к вам на помощь так же незамедлительно, как это было бы

сделано, если бы нападению подвергались мы сами. Вот почему флорентийская

Синьория, полагая, что насущнейшее дело сейчас - помочь Вероне и Бреше, а

сделать это невозможно без участия графа, послала меня прежде всего к нему,

чтобы убедить его перебраться в Ломбардию и воевать там, где потребуется,

ибо вы знаете, что по соглашениям, заключенным с ним, таким обязательством

он отнюдь не связан. В этом мне удалось его убедить теми же самыми доводами,

которые заставили решиться и нас. Считая себя непобедимым на поле брани, он

не пожелал

441

уступить и в великодушии и решил превзойти то, которое мы проявили к

вам: понимая, каким бедствиям может подвергнуться Тоскана после его ухода, и

видя, что о спасении вашем мы подумали прежде, чем о своей опасности, он

предпочел подчинить свои интересы нашим. И вот я явился, чтобы предложить

вам графа с семью тысячами всадников и двумя тысячами пехотинцев. Он готов

встретиться с неприятелем в любом месте. Прошу вас от имени Синьории,

пославшей меня, чтобы щедрость ваша посчиталась с тем, что число людей,

которых он привел, превышает то, какое он обязывался привести, дабы ни он не

раскаялся в том, что поступил к нам на службу, ни мы в том, что убедили его

сделать это".
Речь Нери была выслушана сенатом так, словно это были слова оракула, и

до того воспламенила она слушателей, что они не стали дожидаться, как того

требовал обычай, ответных слов дожа, но, внезапно поднявшись со своих мест,

воздев руки к Небу, стали со слезами на глазах благодарить Флоренцию за

столь дружественное ее сочувствие их нуждам и Нери, в частности, за столь

усердное и незамедлительное выполнение того, что было ему поручено. И

обещали они, что никогда ни сами, ни их потомки не забудут этой услуги и что

теперь Флоренция будет для них таким же отечеством, как Венеция.

XXII

Когда успокоилась горячность первых порывов, стали обсуждать вопрос о

пути, которым должен был следовать граф со своими людьми для того, чтобы

обеспечить его понтонами, землекопами и вообще всем необходимым. Дорог

имелось четыре. Одна - через Равенну, вдоль морского побережья, но так как

во многих местах она проходила по слишком узкому пространству между болотами

и морем, от нее отказались. Другая представляла собой более короткий путь,

но тут препятствием служила крепость под названием Уччеллино: ее защищали

войска герцога, и необходимо было взять ее, а это требовало затраты времени,

сводящей на нет помощь, весь смысл которой был в быстроте. Третья проходила

через лес близ Луго, но воды По вышли из берегов и воспользоваться ею было

бы не только трудно, а просто невозможно. Оставалась чет-

442

вертая, через болонскую равнину. Надо было перебраться по мосту

Пуледрано, пройти Ченто, Пьеве и между Финале и Бондено взять направление на

Феррару: оттуда и по воде, и сухим путем можно было достичь земель Падуи и

соединиться с венецианскими войсками. Эту-то дорогу и избрали, как наименее

опасную, хотя на ней имелись существенные препятствия и в ряде мест она

могла подвергнуться ударам неприятельских войск. Как только графу сообщили о

принятом решении, он двинулся со всей поспешностью и 20 июня прибыл уже в

падуанские земли. Появление этого искусного военачальника в Ломбардии

преисполнило Венецию и всех ей подвластных новой надеждой, и венецианцы,

сперва отчаявшиеся было в своем спасении, начали теперь подумывать о новых

приобретениях.

воспрепятствовать ему в этом, Никколо со своими силами направился к Соаве,

замку между Виченцей и Вероной, и окружил себя рвом от Соаве до болотистых

берегов реки Адидже. Граф, видя, что по равнине ему не пройти, решил

перебраться через горы; Ник-коло, рассуждал он, и в голову не придет, что

можно выбрать путь через такую трудную пересеченную местность, или во всяком

случае у него времени не хватит помешать этому. Он взял припасов на неделю,

перешел со своим войском через горы и оказался на равнине под самой Соаве.

Хотя Никколо и возвел несколько укреплений на этом пути, чтобы и его закрыть

графу, они оказались недостаточными. Увидев, что неприятель, вопреки его

расчетам, прошел, и опасаясь вступать в сражение при неблагоприятных

условиях, он отошел на другой берег Адидже, и граф беспрепятственно вступил

в Верону.