Никколо Макиавелли. Государь: сочинения ocr: Ихтик

90

Глава XVI

О ЩЕДРОСТИ И БЕРЕЖЛИВОСТИ
Начну с первого из упомянутых качеств и скажу, что хорошо иметь славу

щедрого государя. Тем не менее тот, кто проявляет щедрость, чтобы слыть

щедрым, вредит самому себе. Ибо если проявлять ее разумно и должным образом,

о ней не узнают, а тебя все равно обвинят в скупости, поэтому, чтобы

распространить среди людей славу о своей щедрости, ты должен будешь

изощряться в великолепных затеях, но, поступая таким образом, ты истощишь

казну, после чего, не желая расставаться со славой щедрого правителя,

вынужден будешь сверх меры обременить народ податями и прибегнуть к

неблаговидным способам изыскания денег. Всем этим ты постепенно возбудишь

ненависть подданных, а со временем, когда обеднеешь, - то и презрение. И

после того как многих разоришь своей щедростью и немногих

облагодетельствуешь, первое же затруднение обернется для тебя бедствием,

первая же опасность - крушением. Но если ты вовремя одумаешься и захочешь

поправить дело, тебя тотчас же обвинят в скупости.

чтобы ее признали, то не будет ли для него благоразумнее примириться со

славой скупого правителя? Ибо со временем, когда люди увидят, что благодаря

бережливости он удовлетворяется своими доходами и ведет военные кампании, не

обременяя народ дополнительными налогами, за ним утвердится слава щедрого

правителя. И он действительно окажется щедрым по отношению ко всем тем, у

кого ничего не отнял, а таких большая часть, и скупым по отношению ко всем

тем, кого мог бы обогатить, а таких единицы. В наши дни лишь те совершили

великие дела, кто прослыл скупым, остальные сошли неприметно. Папа Юлий

желал слыть щедрым лишь до тех пор, пока не достиг папской власти, после

чего, готовясь к войне, думать забыл о щедрости. Нынешний король Франции

провел несколько войн без введения

91

чрезвычайных налогов только потому, что, предвидя дополнительные

расходы, проявлял упорную бережливость. Нынешний король Испании не

предпринял бы и не выиграл стольких кампаний, если бы дорожил славой щедрого

государя.
Итак, ради того чтобы не обирать подданных, иметь средства для обороны,

не обеднеть, не вызвать презрения и не стать поневоле алчным, государь

должен пренебречь славой скупого правителя, ибо скупость - это один из тех

пороков, которые позволяют ему править. Если мне скажут, что Цезарь проложил

себе путь щедростью и что многие другие, благодаря тому, что были и слыли

щедрыми, достигали самых высоких степеней, я отвечу: либо ты достиг власти,

либо ты еще на пути к ней. В первом случае щедрость вредна, во втором -

необходима. Цезарь был на пути к абсолютной власти над Римом, поэтому

щедрость не могла ему повредить, но владычеству его пришел бы конец, если бы

он, достигнув власти, прожил дольше и не умерил расходов. А если мне

возразят, что многие уже были государями и совершали во главе войска великие

дела, однако же слыли щедрейшими, я отвечу, что тратить можно либо свое,

либо чужое. В первом случае полезна бережливость, во втором - как можно

большая щедрость.

чужим добром, тебе необходимо быть щедрым, иначе за тобой не пойдут солдаты.

И всегда имущество, которое не принадлежит тебе или твоим подданным, можешь

раздаривать щедрой рукой, как это делали Кир, Цезарь и Александр, ибо,

расточая чужое, ты прибавляешь себе славы, тогда как расточая свое - ты

только себе вредишь. Ничто другое не истощает себя так, как щедрость:

выказывая ее, одновременно теряешь самую возможность ее выказывать и либо

впадаешь в бедность, возбуждающую презрение, либо, желая избежать бедности,

разоряешь других, чем навлекаешь на себя ненависть. Между тем презрение и

ненависть подданных - это то самое, чего государь должен более всего

опасаться, щедрость же ведет к тому и другому. Поэтому больше мудрости в

том, чтобы, слывя скупым, стяжать худую славу без ненависти, чем в том,

чтобы, желая прослыть щедрым и оттого поневоле разоряя других, стяжать худую

славу и ненависть разом.

92

Глава XVII

О ЖЕСТОКОСТИ И МИЛОСЕРДИИ И О ТОМ, ЧТО ЛУЧШЕ: ВНУШАТЬ ЛЮБОВЬ ИЛИ СТРАХ
Переходя к другим из упомянутых выше свойств, скажу, что каждый

государь желал бы прослыть милосердным, а не жестоким, однако следует

остерегаться злоупотребить милосердием. Чезаре Борджа многие называли

жестоким, но жестокостью этой он навел порядок в Романье, объединил ее,

умиротворил и привел к повиновению. И, если вдуматься, проявил тем самым

больше милосердия, чем флорентийский народ, который, боясь обвинений в

жестокости, позволил разрушить Пистойю. Поэтому государь, если он желает

удержать в повиновении подданных, не должен считаться с обвинениями в

жестокости. Учинив несколько расправ, он проявит больше милосердия, чем те,

кто по избытку его потворствуют беспорядку. Ибо от беспорядка, который

порождает грабежи и убийства, страдает все население, тогда как от кар,

налагаемых государем, страдают лишь отдельные лица. Новый государь еще

меньше, чем всякий другой, может избежать упрека в жестокости, ибо новой

власти угрожает множество опасностей. Виргилий говорит устами Дидоны:

custode tueri. [1]

Бдительно так рубежи охранять меня заставляет.

(Вергилий. Энеида. Кн. I, 563-564. М.: Худ. лит., 1971. Перевод С. А.

Ошерова).

Однако новый государь не должен быть легковерен, мнителен и скор на

расправу, во всех своих действиях он должен быть сдержан, осмотрителен и

милостив, так чтобы излишняя доверчивость не обернулась неосторожностью, а

излишняя недоверчивость не озлобила подданных.

или чтобы его боялись. Говорят, что лучше всего, когда боятся и любят

одновременно; однако любовь плохо уживается со страхом, поэтому если уж

приходится выбирать, то надежнее выбрать страх. Ибо