Нил Стивенсон Криптономикон. Часть 2

ЗАЦЕПКИ

На зеленом пригорке человек, укрывшись за могильным камнем, смотрит в подзорную трубу на штативе, поворачивая ее вслед за движущейся фигурой в длинном одеянии с капюшоном. «ПОХОРОНЫ» – зацепка, на которой прокололись эти ребята.

Японец в американской военной форме, которого Енох Роот оставил позади, должно быть, тот самый Гото Денго. Лоуренс Притчард Уотерхауз столько раз видел это имя на перфокартах «ЭТК», что может уже не читать приклеенную сверху распечатку. Он за метр узнает «ГОТО ДЕНГО» по рисунку пробитых квадратиков. То же относится еще к двум десяткам горных инженеров, доставленных на Лусон в сорок третьем – сорок четвертом годах в ответ на радиограммы «Лазурь/Рыба еж» из Токио. Однако, насколько Уотерхаузу известно, все остальные мертвы. Или отступили вместе с генералом Ямасита.

Только один жив, здоров и живет в полуразрушенной Маниле – Гото Денго. Уотерхауз собирался сдать его армейской разведке, но вряд ли это разумно теперь, когда неистребимый японский инженер стал личным протеже Генерала.

Роот шагает в направлении двух загадочных белых людей, присутствовавших на похоронах Бобби Шафто. Уотерхауз смотрит на них в подзорную трубу; мешает плохая оптика и дрожащий от жары воздух. Один из них кажется странно знакомым. Удивительно, потому что у Лоуренса немного знакомых бородачей с длинными светлыми волосами и черным кружком на глазу.

Идея рождается из головы полностью оформленной, без всякого предупреждения. Вот так и приходят самые лучшие идеи, Те, которые он тщательно растил из зернышка, засыхают на корню или вырастают уродцами. Хорошие идеи появляются внезапно, как ангелы в Библии. Нельзя отбрасывать их только из за нелепости. Уотерхауз подавляет смешок и старается сдержать волнение. Скучная, бюрократическая часть его мозга недовольна и требует доказательств.

Они не заставляют себя ждать. Уотерхауз знает и сумел доказать Комстоку, что странная информация, украдкой идущая точками и тире со слабых передатчиков на Лусоне и в окрестных водах, зашифрована с помощью «Аретузы». Лоуренс и Алан уже два года назад знали, что ее придумал Руди, а из расшифровок, сделанных вычислительными машинами в Маниле и Блетчли парке, получили дополнительные сведения. Им известно, что Руди в конце сорок третьего года бежал из Германии – вероятно, в Швецию. Что Гюнтер Бишоф, капитан подлодки, на борт которой вытащили из воды Роота и Шафто, тоже оказался в Швеции и что Дениц уговаривал его взяться за перевозку золота вместо наскочившей на риф у Йглма U 553. Ребята из флотской разведки восхищаются Бишофом и давно за ним следят. Уотерхауз видел его студенческие фотографии. Тот из двоих, что пониже ростом, вполне может быть постаревшим Бишофом. А тот, что повыше, с повязкой на глазу, смахивает на Рудольфа фон Хакльгебера. Значит, это заговор.

У них есть тайная связь. Если Руди – создатель «Аретузы», то взломать ее будет практически невозможно, за исключением таких редких промашек, как «ПОХОРОНЫ».

У них есть подводная лодка. Ее нельзя засечь или потопить, поскольку она работает на ракетном топливе и поскольку ею командует Гюнтер Бишоф, величайший капитан подводник в истории.

Их, до определенной степени, поддерживает странное братство, в которое входит Енох, ignoti et quasi occulti.

А теперь они пытаются завербовать Гото Денго, человека, который закопал золото.

Три дня назад сотрудники службы перехвата поймали короткий обмен сообщениями «Аретузы» между передатчиком, спрятанным где то в Маниле, и лодкой в Южно Китайском море. «Каталины» устремились туда и успели поймать слабое эхо на радаре, но на месте никого не обнаружили. Команда начинающих дешифровщиков набросилась на сообщения и попыталась взломать их с помощью грубой силы. Лоуренс Притчард Уотерхауз, старый опытный дешифровщик, вышел погулять по Манильской набережной. Внезапно с моря задул бриз, с пальмы поблизости упал кокос и разбился. Уотерхауз повернулся на каблуках и пошел в свой кабинет.

Как раз перед тем, как начался торопливый обмен сообщениями «Аретузы», он слушал Радио Вооруженных сил. Объявили, что через три дня, во столько то, на большом новом кладбище в Макати пройдут похороны героя, Бобби Шафто.

Вернувшись с прогулки, Уотерхауз сел за новые перехваты, используя слово «ПОХОРОНЫ» в качестве зацепки. Предположим, этой группой из восьми букв зашифровано слово «ПОХОРОНЫ», тогда что в остальном сообщении? Белиберда? Ладно, а если вот этой группой из восьми букв?

Даже при таком неожиданном подарке на расшифровку сообщения ушло два с половиной дня непрерывной работы. Первое послание из Манилы гласило: «СУББОТА ТРИНАДЦАТЬ ЧАСОВ ПОХОРОНЫ НАШЕГО ДРУГА ВОЕННОМ КЛАДБИЩЕ МАКАТИ».

Ответ с подлодки: «БУДЕМ ТЧК ИЗВЕСТИТЕ ГД».

Уотерхауз снова направляет трубу на Гото Денго. Японский инженер стоит, зажмурившись и опустив голову. Плечи его вздрагивают, а может, так только кажется из за колыхания нагретого воздуха.

Тут Гото Денго распрямляется и делает шаг в направлении заговорщиков. Останавливается. Делает второй шаг. Третий. Весь оживает, словно по волшебству. С каждым шагом ему заметно легче. Он идет все быстрее и быстрее, потом уже почти бежит.

Лоуренс Притчард Уотерхауз не умеет читать мысли, но довольно легко угадывает, что думает Гото Денго: у меня на плечах непосильное бремя, и сейчас я переложу его на других. Вот черт! Бишоф и Руди фон Хакльгебер идут ему навстречу, с жаром протягивая руки. Бишоф, Руди, Енох и Гото Денго сбиваются в кучу почти на самой могиле Бобби.

Обидно до слез. Уотерхауз знал Бобби Шафто и хотел бы присутствовать на его похоронах открыто, а не подглядывать исподтишка. Но Енох Роот и Руди его бы узнали. Уотерхауз – их враг.

Или нет? В эпоху гитлеров и сталиных трудно всерьез бояться заговорщиков (из которых один – священник), рискнувших всем, чтобы прийти на похороны товарища. Уотерхауз перекатывается на спину и лежит на чьей то могиле, размышляя. Будь здесь Мэри, он бы изложил ей свою дилемму, и она сказала бы, что делать. Но Мэри в Брисбене, занимается сервизом и подвенечным платьем.
Следующий раз Уотерхауз видит заговорщиков месяц спустя, на поляне посреди джунглей, в паре часов от Манилы. Он добирается туда загодя и всю ночь обливается потом под москитной сеткой. Утром прибывает полкоманды Бишофа, злые после ночного перехода. Как и ожидал Уотерхауз, они боятся местного партизанского вожака по кличке Крокодил, поэтому расставляют в джунглях часовых. Для того то Уотерхауз и пришел с вечера – чтобы не пробираться через посты.

Те немцы, которые не стоят в дозоре, принимаются копать рядом с большим куском красной пемзы, очертаниями напоминающим Африку. Уотерхауз сидит на корточках в каких нибудь двадцати футах от них, думая, как бы обнаружить свое присутствие и при этом не схлопотать пулю.

Он подходит так близко, что почти может тронуть Руди за плечо, и тут поскальзывается на камне. Руди оборачивается на шум и видит только примятость в подлеске там, куда рухнул Уотерхауз.

– Лоуренс, ты?

Уотерхауз осторожно встает, держа руки на виду.

– Отлично! Как ты угадал?

– Брось! Не так много людей способны нас отыскать.

Они пожимают друг другу руки, потом, одумавшись, обнимаются. Руди угощает Лоуренса сигаретой. Немецкие моряки ошалело наблюдают за этой сценой. Кроме немцев, в группе негр, индеец и смуглый седой старик, которому явно хочется убить Лоуренса на месте.

– Вы, должно быть, знаменитый Отто! – восклицает Уотерхауз.

Отто на данном этапе жизни не стремится заводить новую дружбу или даже знакомство и с досадой отворачивается.

– Где Бишоф? – спрашивает Уотерхауз.

– Занят подлодкой. Оставаться на мелководье опасно. Как ты нас нашел, Лоуренс? – Не дожидаясь ответа, Руди сам отвечает на свой вопрос: – Очевидно, прочел длинное сообщение.

– Да.

– Но как? Я что то упустил? Есть какая то лазейка?

– С «ПОХОРОНАМИ»?

– Да! – Уотерхауз смеется.

– Мне хотелось убить Еноха за радиограмму с такой явной зацепкой. – Руди пожимает плечами. – Трудно научить криптографической безопасности, даже умного человека. Особенно умного.

– Может быть, он хотел, чтобы я расшифровал сообщение, – задумчиво произносит Уотерхауз.

– Не исключено, – отвечает Руди. – Возможно, он хотел, чтобы я взломал шифрблокнот подразделения 2702, дабы мог к нему присоединиться.

– Наверное, он считает, что человек, которому хватило ума взломать сложный код, автоматически будет на его стороне, – произносит Уотерхауз.

– Не уверен, что соглашусь… это наивно.

– Это полет веры, – говорит Уотерхауз.

– Как ты расколол «Аретузу»? У меня естественное любопытство, – спрашивает Руди.

– Поскольку в «Лазури/Рыбе еж» ключ менялся каждый день, я решил, что в «Аретузе» происходит так же.

– Я называл их иначе. Но продолжай.

– Разница в том, что ключ к «Лазури/Рыбе еж» – просто число. Очень легко использовать, когда догадаешься.

– Да. Я так и задумывал. – Руди закуривает новую сигарету, смакуя ее, словно дорогую сигару.

– Я никак не мог понять, что служит ключом к «Аретузе». Может быть, псевдослучайная функция даты. Может быть, случайные цифры из шифрблокнота. В любом случае нечто непредсказуемое, что затрудняет взлом «Аретузы».

– Но ты расшифровал длинное сообщение. Как?

– Ну, сама встреча на кладбище была короткой. Вы явно торопились разойтись.

– Место представлялось не вполне безопасным.

– Вы с Бишофом ушли – полагаю, на субмарину. Гото Денго вернулся в штаб генерала. На кладбище он явно не успел сказать вам ничего важного. Значит, информация должна была поступить позже в виде сообщения, зашифрованного «Аретузой». Ты по праву ею гордишься.

– Спасибо, – сухо отвечает Руди.

– Однако недостаток «Аретузы», как и «Лазури/Рыбы еж», в том, что для них требуются трудоемкие расчеты. Хорошо, когда есть вычислительная машина или целая комната опытных счетоводов. Полагаю, у вас на подлодке была машина?

– Да, – скромно говорит Руди. – Ничего особенного. Многое все равно приходилось считать вручную.

– Однако у Еноха Роота и Гото Денго в Маниле машины быть не могло. Значит, чтобы зашифровать сообщения, им приходилось считать на бумажке. Енох знал алгоритм и мог сообщить его Гото Денго, но вы все равно должны были передать им ключ . Сделать это можно было только во время встречи на кладбище. Я видел, как ты, разговаривая, указал на могильный камень Шафто. Я решил, что это и будет ключ – его имя и фамилия, или даты рождения и смерти, или личный армейский номер. Это оказался номер.

– Ты ведь не знал алгоритма.

– Да. Но я предполагал, что он родственен алгоритму «Лазури/Рыбы еж», основанному на дзета функции, которой мы занимались в Принстоне. Поэтому я сел и задумался: если Руди создал криптосистему на ее основе и если «Лазурь/Рыба еж» – упрощенный вариант этот системы, то что такое «Аретуза»? Это дало мне несколько возможностей.

– И ты сумел выбрать из них правильную.

– Нет, – говорит Уотерхауз. – Это было слишком сложно. Поэтому я пошел в церковь, где работал Енох Роот, и порылся в мусорном ящике. Затем пошел в кабинет к Гото Денго и посмотрел у него в корзине. Ничего. Оба жгли черновики по ходу дела.

Лицо Руди внезапно разглаживается.

– Хорошо. Я боялся, что они допустили какую то несусветную глупость.

– Отнюдь. И знаешь, что я сделал?

– Что ты сделал, Лоуренс?

– Пошел и поговорил с Гото Денго.

– Да. Это он нам сообщил.

– Я рассказал ему про свою работу над «Лазурью/Рыбой еж», но не упомянул, что она взломана. Я стал расспрашивать, что он делал на Лусоне в последний год. Он держался той же легенды, что сообщил нашим – будто строил какие то укрепления, сумел бежать, несколько дней плутал в джунглях, вышел в окрестностях Сан Пабло и присоединился к десантным войскам, которые шли на Манилу.

«Хорошо, что вам удалось выбраться, – сказал я, – поскольку предводитель хукбалахап по кличке Крокодил прочесывает джунгли в убеждении, что ваше командование закопало там несметные груды золота».

При слове «Крокодил» Руди кривится от омерзения и отводит взгляд.

– Так что, когда на прошлой неделе ушла радиограмма с передатчика, который Енох прятал на колокольне, у меня были две зацепки. Во первых, я подозревал, что ключ – какое то число с могильного камня Бобби Шафто. Во вторых, я был уверен, что где то в сообщении есть слова «КРОКОДИЛ», «ХУКБАЛАХАП» и, возможно, «ЗОЛОТО». Кроме того, я искал такие очевидные слова, как «ШИРОТА» и «ДОЛГОТА». Со всеми этими подсказками взломать сообщение оказалось не так и сложно.

Руди фон Хакльгебер тяжело вздыхает.

– Итак. Ты победил, – говорит он. – Где когорта?

– Когорта или Голгофа? – шутит Уотерхауз. Руди снисходительно улыбается.

– Я знаю, где Голгофа.

– Почему ты думаешь, что появится когорта?

– Я знаю, – отвечает Руди. – Чтобы взломать шифр, тебе нужна была целая комната вычислителей. Они не станут молчать. Безусловно, тайна раскрыта. – Руди тушит недокуренную сигарету, словно готовясь идти. – Тебя отправили договориться: мы цивилизованно сдаемся, а за это нам обещают хорошее обращение. Что нибудь в таком роде.

– Напротив, Руди. Никто не знает, кроме меня. Я, правда, оставил у себя в кабинете запечатанный конверт и записку с просьбой вскрыть его, если я таинственно погибну во время этой маленькой экспедиции в джунгли. У вашего Отто дурная слава.

– Не верю. Это невозможно, – говорит Руди.

– Уж ты то! Разве не понимаешь? У меня есть машина, Руди! Она работает за меня. Мне не нужна целая комната вычислителей, во всяком случае, вычислителей людей. Прочтя сообщение, я немедленно сжег перфокарты. Кроме меня, никто ничего не знает.

– А! – Руди отступает на шаг и смотрит в небо, пытаясь свыкнуться с новыми данными. – Так ты здесь, чтобы присоединиться к нам? Отто будет недоволен, но я очень рад.

Лоуренс Притчард Уотерхауз задумывается. Мысль для него совершенно неожиданная.

– Большая часть золота пойдет на то, чтобы так или иначе помочь жертвам войны, – говорит Руди. – Но если мы оставим себе десятую часть в качестве комиссионных, то, даже разделив ее со всей командой подлодки, все равно будем в числе богатейших людей планеты.

Уотерхауз пытается вообразить себя одним из самых богатых людей планеты. Не выходит.

– Я переписываюсь с колледжем в штате Вашингтон, – говорит он. – Моя невеста там кое кого знает.

– Невеста? Поздравляю.

– Она австралийка йглмского происхождения. Оказывается, есть колония йглмцев в Палусе, там, где сходятся Вашингтон, Орегон и Айдахо. По большей части они разводят скот. Но там есть небольшой колледж, в который требуется преподаватель математики. Через несколько лет я смогу стать заведующим кафедрой. – Уотерхауз стоит посреди филиппинских джунглей и пытается вообразить жизнь учителя в Палусе. Сейчас она представляется ему чем то немыслимо экзотическим. – Думаю, это замечательно! – восклицает он так, будто ему только что пришла в голову подобная мысль. – Как раз по мне!

Палус бесконечно далеко. Ему не терпится преодолеть это расстояние.

– Да, наверное, – говорит Руди фон Хакльгебер.

– Я слышу сомнение в твоем голосе. Знаю, Руди, тебя бы это не устроило. Но для меня это рай.

– Ты хочешь сказать, что не просишь доли?

– Да. Ты упомянул, что большая часть денег пойдет на благотворительность. Ну, колледжу всегда пригодится пожертвование. Если ваш план удастся, как насчет идеи учредить для меня кафедру? Это то, чего мне по настоящему хочется.

– Решено, – говорит Руди. – Кафедру тебе и еще одну кафедру Алану в Кембридже. И подарю вам по лаборатории, полной электронных машин. – Взгляд Руди скользит к яме. Немцы сняли большую часть часовых и заметно углубились в землю. – Ты ведь знаешь, это так, небольшое промежуточное хранилище. Стартовый капитал, чтобы начать раскопки Голгофы.

– Да. Как японцы и задумывали.

– Мы скоро его выкопаем. Тем скорее, что теперь нам не надо бояться Крокодила! – Руди смеется. Это искренний, неподдельный смех – он впервые отбросил всякую настороженность. – Потом затаимся до конца войны. Но и здесь хватит золота на то, чтобы сделать тебе и твоей йглмской невесте свадебный подарок.

– Наш сервиз – Лавандовая Роза фабрики «Роял Альберт», – говорит Уотерхауз.

Руди достает из кармана конверт и записывает.

– Спасибо, что пришел проведать, – бормочет он, не вынимая изо рта сигарету.

– Велосипедные прогулки в Нью Джерси были как будто на другой планете, – говорит Уотерхауз, качая головой.

– Да, – отвечает Руди. – А когда Дуглас Макартур войдет в Токио, это будет еще одна, совершенно непохожая планета. На ней и увидимся, Лоуренс.

– До встречи, Руди. Успехов!

Они снова обнимаются. Уотерхауз несколько мгновений смотрит, как лопаты вгрызаются в красную глину, потом поворачивается спиной ко всему золоту мира и идет прочь.

– Лоуренс! – кричит Руди.

– Да?

Уотерхауз смеется.

– Я про него наврал. На случай, если бы кому нибудь вздумалось меня убить.

– Приятно слышать.

– Знаешь, как люди всегда говорят: «Я умею хранить тайны», а потом не хранят?

– Да.