Образ другого
жүктеу/скачать 390.63 Kb. Pdf көрінісі
|
| Интеллектуальная история сегодня
170
ного и регионального (действующих на российском / постсоветском пространстве) масштаба, определяли произошедшие в начале XXI в. изменения в коммуникативном поле историографии 22 и складывание в среде российского историографического сообщества ситуации высокой сенсибилизации 23 в области науковедения, т.е. подготовленности к вос- приятию нового, к переменам в осмыслении феномена научной школы. Свидетельством тому стал все возрастающий массив защищенных дис- сертаций и исследовательских публикаций 24 , а также многочисленные научные конференции разного уровня, в том числе организуемые Рос- сийским обществом интеллектуальной истории на базе региональных научных центров. Эти конференции выполняли роль своеобразных мо- дераторов и трансляторов интеллектуальной истории как исследова- тельского проекта, изменяющего историографическую культуру. Про- блематика истории научных сообществ становится постоянной на омских конференциях (1995, 1998, 2000, 2003, 2009 гг.) 25 , на конферен- циях, организованных региональными отделениями РОИИ (Москва (2000, 2001, 2003, 2007, 2008, 2012), Саратов (2002), Орел (2005), Став- рополь (2005), Казань (2003, 2006, 2009, 2010, 2012), Пермь (2007), (Ижевск, 2008), Нижний Новгород (2010, 2013), Челябинск (2007, 2011), Чебоксары (2008, 2010) и др. Особо отметим роль состоявшейся в 2002 г. в Саратове конференцию «Научные школы и профессиональные сообщества в историческом измерении», определившую исследователь- скую программу, актуализировавшую, пожалуй, «вечные» сюжеты: о
22 Именно на это время приходится создание РОИИ – Центра интеллектуальной истории при Институте всеобщей истории РАН, и на его базе – важных коммуникатив- ных площадок: альманаха интеллектуальной истории «Диалог со временем», периоди- ческих историографических сборников: «Мир историка» (Вып. 1–8. Омск, 2005–2013), «Ставропольский альманах РОИИ» (10 выпусков, 2005–2010), «Человек второго плана в истории» и «COGITO. Альманах истории идей» (Ростовское отделение РОИИ) и др. 23 Термин сенсибилизация (лат. sensibilis – чувственный) для использования в историографии предложен С.М. Куделко: «Сенсибилизация – это степень готовности общественного сознания к восприятию нового, к переменам» (Куделко. 2000. С. 7). 24 О мощности «школьного пласта исследований» можно судить по библио- графии, составленной И.Л. Беленьким для фундаментального исследования «Науч- ное сообщество историков России: 20 лет перемен». См.: Беленький. 2011. 25 Именно на них было предложено понятие «историографический быт» (Ю.Л. Троицкий), предпринимаются первые опыты анализа социокультурного «быто- вого» контекста, определявшего стилевые особенности творческого процесса в науке (В.П. Корзун, А.В. Свешников) (см.: Алеврас. 2011. С. 531. «“Историографический быт” – это внутренний мир науки, “неявно выраженные правила и процедуры научной жизнедеятельности, являющиеся важными структурирующими элементами сообществ ученых» (Корзун. 2000. С. 20; Троицкий. 1995. С. 164-165). Т. Н. Иванова, Г. П. Мягков. Школа В. И. Герье… 171
статусе историка в структурированном сообществе, о способах «дела- ния» историка как профессионала, влиянии научной повседневности на конфигурацию научных сообществ, о воздействии современного кон- текста на ретроспективный анализ этих же сообществ и т.д. Результатом прошедших с «перелома» 1980–90-х гг. десятилетий следует признать коренные изменения в области изучения истории науч- ных сообществ дореволюционной России. Экспертом здесь может быть известный науковед И.Л. Беленький. Характеризуя в 1978 г. сложившуюся в советской историографии ситуацию, он зафиксировал бессистемность и хаотичность научного аппарата историографии по поводу структурирова- ния историографического пространства дореволюционной России, вы- явил представление историографов о его дискретности: на поле науки действовали противостоящие друг другу течения и направления, отра- жавшие и выражавшие борьбу классов 26 . Выделение направлений и школ в науке по классовому признаку и оценка их прежде всего с точки зрения выполнения «зачисленными» в них историками идеологической и поли- тической функций было принципом советской историографии 27 . В 2011 г., подчеркивая, что «в итоге, сделано уже немало», историограф, исходя из наличия «целого ряда аналитических (в т.ч. монографических) описаний “школ”», итоживших усилия историографов за полтора столетия, факти- чески, предложил достаточно стройную схему классификации научных школ по основаниям: 1) подходы к изучению русской истории («запечат- лены» в традиционных наименованиях: «скептическая», «государствен- ная» / «юридическая»); 2) «органика бытия в пространстве русской науки и русской культуры» («московская» – славяноведение, антропология, «пе- тербургская» – востоковедение, византиноведение и т.д.); 3) национальная топика науки («русская» – изучение всеобщей истории); 4) персонологи- ческий фактор («школа В.О. Ключевского», «школа П.Г. Виноградова», «школа В.И. Ламанского» и т.д.) 28 . Для нас важно здесь фактическое при- знание именно за научными школами, а не за «направлениями» и «тече- ниями» (что характерно было для «старой» модели историографического
26 Беленький. 1978. С. 64–65. 27 «Основания этих наименований…, – констатировал И.Л. Беленький, – раз- нородны: политическая, социальная, общемировоззренческая платформы, объеди- няющие группы историков; философские и историософские взгляды; метод иссле- дования; суть концепции; предметная область исследований; профессионализм; связь с университетами и другими формальными коллективами; география науки; персонологичность (в имени школы закрепляется имя ее основателя); объективиро- ванное (уже в виде историографического исследования) понимание исторической роли того или иного сообщества историков» (Беленький. 1978. С. 65). 28 Беленький. 2011. С. 372. |