№7 2021 [СПО]
168
мого человека. Ибо, если ощущения, представле-
ния, память, ассоциации животных материальны,
то, по мнению П. П. Соколова и у человека, про-
цессы которого не отличаются ничем существен-
ным от животных, они должны иметь также мате-
риальную сущность. И так как у человека с дан-
ными функциями связаны высшие духовные спо-
собности, то требуется перенести материалисти-
ческое отношение и на них. Это противоречит би-
блейским текстам, а текст свт. Василия Великого:
«душа всякого животного есть кровь его» (Левит
17. 11.) понимается в подлиннике не так, что кровь
животных тожественна их душе, а в смысле обра-
за места, где находится, «обитает душа» челове-
ка.
Далее священник П. Светлов пояснял, что ос-
новной мотив, который побудил его к данному аб-
сурдному воззрению, заключался в том, что, до-
пуская душевность животных, он считал, что тог-
да на этом основании можно приписать животным
и бессмертие. Это как раз и доказывает низкий
философско- богословский уровень логики его
рассуждений. Бессмертие, указывал П. П. Со-
колов, не означает непосредственно вечное су-
ществование, ибо такого рода «схематически-
схоластическим бессмертием» обладает любой
атом материального мира. Подлинное живое бес-
смертие есть вечное существование разумно-
свободной личности, а вот личностью в чув-
ственном мире обладает только человек. Инте-
ресна оценка, которую дал в своем философско-
психологическом творчестве русский ученый
французскому мыслителю- персоналисту Анри
Бергсону. «А. Бергсон идет в разрез со всеми иде-
ями, насыщающими или еще вчера насыщавши-
ми» российскую «умственную атмосферу». Как
серьезный философ, проработавший в практи-
ческой научной школе, он «отрицает верховные
права разума и становится в решительную оппо-
зицию к научному мировоззрению, механические
принципы которого наложили глубокий отпечаток
на современную мысль» [4]. Будучи уникальным
психологом, он отвергал методы современной
ему экспериментальной психологии, считая по-
грязшими во лжи ее проблемы, методы, и теорию.
Глядя на ряд положительных тезисов, которые
стремился доказать А. Бергсон, нетрудно прийти
к безусловному выводу, что нет чего-либо, что ме-
нее оригинальное и одновременно старомодное,
нежели эта защищаемая им философия. Ощуще-
ние факта реальности проживаемого человеком
времени, понимание коренных различий между
низкими душе-телесными процессами и высшим
существованием духа, очевидная двоякость ду-
ши и тела в человеке, постоянное противостоя-
ние духовных начал и материальных проявлений,
вера и жизненная активность, свобода волевых
устремлений и идеи творческого состояния, пре-
имущество способов интуитивного познания над
дискурсивными методами, уникальное положение
человека в мире – это те призраки забытого спи-
ритуализма, которые воскрешает этот философ.
Он идет очень оригинальным и нешаблонным
путем, рассматривая эти проблемы. С истинно
французским остроумием погружается он в ана-
лизы понятий и фактов, раскрывая зачастую аб-
солютно неожиданные вещи и перспективу. Ког-
да его мысль не находит себе места в точных по-
нятиях, он с невероятным искусством делает ее
убедительно- открытой с помощью аналогий, и об-
разов. И в результате посредством волшебства
языка А. Бергсона тени прошедших эпох и мыс-
лителей вновь оживают, а идеи спиритуалистиче-
ского толка обращаются в формулы редчайшей
своеобразности и красоты. Но философ творит
это чудо лишь с той целью, чтобы все в итоге убе-
дились, что чудеса на свете еще остались. Вос-
крешая духовные концепции, мыслитель придает
им настолько глубокий смысл, что делает их для
многих просто неузнаваемыми. В его философ-
ских рассуждениях просматривается вечное зна-
чение античного идеализма, изложенное в кни-
ге. Помимо оригинальной теории эволюционного
развития, она включает не менее своеобычную
теорию познания и многоразличные контуры ме-
тафизики. Представляется, что сама по себе эво-
люция потребовалась лишь с целью создать идей-
ный фундамент для предлагаемой метафизики
и принципов теории познания. Коренное заблу-
ждение имеющихся теорий эволюции -механиче-
ских и телеологических заключено в том, что они
ищут ключ к истокам жизни в событиях и феноме-
нах безжизненной материи. В то время, как соб-
ственно саму жизнь возможно уяснить лишь че-
рез многочисленные проявления жизни, и в пер-
вую очередь через бытие жизни сознания. Ибо
«мир и «Я» относятся друг к другу не как целое
к части, и не как две противоположности, исклю-
чающие друг друга, но как объект к субъекту, об-
уславливаемое к условию» [5, 10]. Поэтому, исто-
ком эволюции жизни А. Бергсон полагал принцип
душевного порядка, называя его «первоначаль-
ный жизненный порыв». Под ним он понимал:
• движение духа и свободы, в определенный мо-
мент вторгнувшееся в пассивную материю,
• поток человеческого сознания, как организую-
щий материю к жизни элемент,
• постоянно происходящий во времени процесс
созидания и творчества, результаты которого
невозможно точно предварительно просчитать.
В данном принципе, изложенном в главе I, оче-
видно просматривается формула «мировой во-
ли к жизни», автором которой следует признать
А. Шопенгауэра. «Единый в начале, жизненный
порыв рассыпается в процессе эволюции, на бес-
конечное множество видовых индивидуальных
форм; но эти формы располагаются не по прямой
восходящей линии, а по расходящимся в стороны
направлениям». В мире растений жизнь шла в со-
стоянии неподвижного и бессознательного оцепе-
нения. В среде животных она направилась в сторо-
ну движения и деятельности, в ней загорелся луч,
освещающий путь, – сознание. Таким образом,
сознание стало причиной активной деятельности.
|