Першя народы средней азии в составе арабского ха. Шфата

уровне .

Однако наметились и новые тенденции по сравнению со вто­рой половиной XVв.: определенное сокращение объемов товар­ного производства и денежной торговли, причем как в сфере мелкой, розничной торговли, так и в сфере более крупной тор­говли. Проявились эти тенденции не сразу, но уже во второй четверти и к средине XVI в. это стало заметно⁴⁷. Мероприятия государственной власти, пытавшейся время от времени созда­вать более благоприятные условия для денежной торговли (име­ются в виду реформы Шейбани-хана, Кучкунчи-хана и Абдал-лах-хана II ), безусловно замедляли развитие этих тенденций, но не могли уничтожить их полностью. Изучение причин по­степенного, но устойчивого сокращения товарного производства и денежной торговли в ХУ1в. и более интенсивного в XVII—XVIII столетиях представляет огромный интерес. Этот вопрос истори­ки еще не разработали во всем объеме.

Остановимся на некоторых частных причинах, которые долж­ны были повлиять на состояние ремесла и денежной,торговли XVIв. Определенную роль здесь сыграли изменения во внешней торговле. Через Среднюю Азию в течение многих столетий про­легал транзитный торговый путь, связывавший Восток с Запа­дом, но в XVI в., после великих географических открытий, этот путь потерял свое значение. Средняя Азия оказалась изолиро­ванной от основного потока товаров, а это не могло не повлиять и на ее внутреннее товарное производство в сторону сокраще­ния объема продукции целого ряда ремесел: тех, которые вли­вали свои товары в международную торговлю, и тех, которые обслуживали приезжие и проезжие караваны.

^Беленицкий А. М., 1940; Беленицкий А. М., 1949; ИТН, II, 1, стр. 401—402 ⁴⁶ Мукминова Р. Г., 1966, стр. 31—32. " Давидович Е. А., 1965, стр. 90—91.

282

Конечно-, эти шотер^и в. какой—то степени возместили крепнув­шие в XVI в. тор-говы«е связи Срэедней Азии с Россией. Однако ассортимент товаров» во все Свольшем количестве вывозимых из Средней Азии в Россию (см. ниже;, стимулировал лишь опре-деленную небольшую группу релсесел.

Весьма существеннвый моменш- — состояние денежного хозяй­ства- в XVI.в., вл ияние удельног о устройства государства Щей-банидов на органеизацмш чекана и обращения .монет. Для конца XV в.. и первых десятилетий ХУТгв. характерна безудержная экс­плуатация монетлой регалии. Быстро сменявшиеся правители городов и областей старались разными способами извлечь по­больше доходов газ мо нетного де_ла. В этот период особенно бес­чинствовали с чеканом и обра щением медных монет, а ведь именно медные м онеты обслуживали мелкую розничную торгов­лю, в которой одинаково были -заинтересованы как ремеслен­ники, изготовлявшие ые предметны роскоши, а товары для рядо­вого горожанина^, так и сами горожане и крестьяне, приходив­шие в их лавки за товарами пе рвой необходимости. Для более крупной торговли:, в которой пр ежде всего были заинтересова­ны разные слои господствующих классов, время от времени также создавалась ве=сьма небл агоприятная обстановка, что в свою очередь косвенно- ударяло I—I по ремеслу в целом.

Две денежные реформы, проведенные на протяжении первой четверти Х'У! в. и призва иные создать более благоприятные условия для денежной торговли , лучше всего свидетельствуют о том, что этих у "еловый, как правило, не было., И очень показа­тельно, что втор-ую газ этих двух реформ из^за самовластия удельных владетелей удалось провести не сразу; понадобилось более полутора д«есятислетий, что бы ликвидировать кризис и на­ладить денежное обращение в пбщегосударственном масштабе.

В последующее время самостоятельность удельных владе­телей чинила все новьсе и новые препятствия для равного обще­государственного обра щеиия мокэет.

После реформ ы Кучкунчи-хагаа, законченной к 1525 г., упро­чилось такое положение, при кот^ором доходы крупных удельных владетелей от че=кана_, например, серебряных монет складыва­лись из двух видов поступлений: нормированной платы владель­цев металла и доходов от ничегзи не замаскированных махина­ций с курсом на серебро. Смысл последнего заключался в том, что серебряные монеты одинакового веса и пробы делились на две группы: группу «старых» мвэнет и группу монет «новых» с разным курсом <{по покупной • способности 10 «старых» тенга равнялись 9 «новым »^}, Периодически и произвольно, опираясь только на деспотизм государственной власти, «новые» монеты объявлялись «ста_рымш», принося казне 10% дохода, а владель­цам; монет сразу 10%= убытка. ^Безудержную эксплуатацию мо­нетной регалии « последствия э—того для торговли очень убеди-

тельно охарактеризовал Дженк-инсон, посетивший Бухару в 1558—1559 гг.: «Цену же серебра король поднимает и снижает для своей прибыли каждый месяц, а иногда даже два раза в месяц: он не печалится об угнетении народа, так как не рас­читывает царствовать более двух или трех лет, когда его или убьют или изгонят. И все это сильно разоряет страну и купцов». К этому следует добавить, что по мере роста феодальной раздробленности удельные владетели все больше препятствова­ли общегосударственному обращению монет. Стремясь извлечь побольше доходов, они чинили препятствия обращению в своих уделах иногородних монет.

Не случайно в третьей четверти XVI в. Средняя Азия пере­жила еще один и очень серьезный кризис денежного обращения 1ретии существенный момент — это общая обстановка в стра­не, ее прямое влияние на хозяйство. Многочисленные походы и набеги на Хорасан обогащали шейбанидских владетелей и отчасти их войско, но подготовка и оснащение этих походов до­рого стоили населению. Особенно разорительным было почти полу­столетие непрерывных феодальных междоусобиц: войны между шейбанидскими султанами, переход городов и уделов из рук в руки сопровождались вытаптывайием посевов, грабежом горо­дов, усилением поборов. Таким образом, обстановка этого вре­мени тоже никак не способствовала подъему и даже прочной стабилизации ремесленного производства и торговли.

Правда, к концу столетия, когда Абдаллах-хан II покончил с междоусобицами и принял ряд мер для улучшения условий торговли, положение изменилось и стабилизировалось. Но пе­риод стабилизации был слишком коротким, чтобы ликвидиро­вать все последствия урона, нанесенного ремеслу и торговле за предшествующее время. Последующее же развитие довольно быстро свело на нет положительные результаты стабилизации общего положения в стране при Абдаллах-хане II .

Выводу о том, что три четверти XVI в. были временем постелен^ нога сокращения объема ремесленного производства и внутренней торговли, не противоречит тот факт, что Бухара, например, за XVI в. территориально выросла, часть пригородов была включе­на в городскую черту. Именно за XVI в. в Бухаре было выстрое­но много новых монументальных торговых построек, караван-сараев и пр. Но Бухара во второй половине XVI в. уже прочно стала столицей Шейбанидского государства. И что еще важ­нее — Бухара была центром среднеазиатской торговли, местом, куда по преимуществу съезжались иностранные купцы, и пере­валочным пунктом для иностранных товаров. Следовательно, объем торговли в Бухаре не является типичным для Средней Ази-и и не дает основания говорить о прогрессирующем развитии ремесла во всей Средней Азии.

284

Внешняя то рговля, ди нломатические отношения

Важнейшим фактором исторического развития Средней Азии в XVIв. было упроче ние эконол—шческих и дипломатических отно­шений с Россией⁴⁸. Более всего» заметно это стало во второй по­ловине столетия , коглха русские послы в Средней Азии и особен­но среднеазиатские тослы в Московском государстве стали по­стоянными гостшми. Послы в то время были и купцами: они везли в своих караванах ьге только царские и ханские подарки, но и товары для торг овли. Ханская га царская торговля была беспош­линной, шейбан идскме государ и и удельные владетели охотно поэтому отправляли в Московское государство свои караваны. Но с точки зрен ия укрепления экономических связей еще более существен рост, увел ичение обт>ема частной торговли. Хотя ка­раваны частных купцов, приходившие в Астрахань, облагались пошлинами, это не у меньшало торговли. Среднеазиатские това­ры стали столь обьгсными и необходимыми для России что это нашло отражени е даже в терминологии и топонимике. Например, одна из ходовыгх мер веса в /Московском государстве называ­лась «бухарскимш анс ырем». В Казанском ханстве среднеазиат­ские купцы назывались «тезик ами» (таджиками), а в Казани одно из урочищ в центре города именовалось «тезикским рвом».

Увеличивалась торговля и п о другому пути — в сторону Си­бири. Здесь среднеаз-иатские товары были нужны еще больше, поэтому московское п равительст~во в ХУ1в. не облагало торговлю на этой территории н икакими п<—ошлинами.

Из среднеазиатских товаров особенным спросом в Москов­ском государств е пользовались хлопчатобумажные и шелковые ткани различных сортов. Из ГМосквы в Среднюю Азию везли сырые кожи, деревян ную посуд у, шерстяные материи и множе­ство других изделий. Некоторую» часть русских товаров в Бухаре покупали индийс кие. -китайские и персидские купцы.

Довольно тесные торговые и дипломатические отношения и культурные контакты существовали в XVI в. между государ­ством Шейбанидов &1 государством Великих моголов Индии. Торговые отношения с сефевидоким Ираном_: значительно сокра­тились. Кроме о-бщик причин ^изменение торговых путей), из­вестную роль зд^сь с ыграла и религиозная рознь между шиит­ским Ираном и суннитской Средней Азией. Другая причина — политические отиошелия межд^/ Шейбанидами и Сефевидами, обострявшиеся частьдми поход ами и набегами шеибанидских султанов на Хор-асан, их попытг-чами завоевать богатые хорасан-ские города Гер-ат, Мешхед, И^сфераин и др. Вот что пишет о

торговле Средней Азии с Индией и Ираном Дженкинсон, жив­ший в Бухаре в 1558—1559 гг. и специально интересовавший­ся именно вопросами торговли: «Индийцы привозят тонкие бе-, лые ткани, которые татары обвивают вокруг головы, а также другие сорта белых материй, употребляемых при шитье одеж­ды из хлопчатой бумаги, но они не привозят ни золота, ни се­ребра, ни драгоценных камней, ни пряностей. Я выяснял вопрос и установил, что такая торговля идет океаном, потому что все места, где добываются эти предметы» находятся, под властью пор­тугальцев, Из Бухары индийцы вывозят шелковые материи, сы­рые кожи, рабов и коней, но караз'ею и другие сукна они ценят очень мало. Я предлагал купцам из этих стран, приезжающим из отдаленнейших частей Индии, даже из Бенгальской^! земли и с реки Ганга, обменять каразею на их товары, но на такие то­вары, как сукно, они не хотели меняться.

Персы привозят сюда материи, хлопчатую бумагу, полотно, пестрые шелка, аргамаков и т. п., а увозят отсюда сырые кожи и другие русские товары, рабов происхождением из разных стран, но материй не покупают, потому что сами привозят их сюда»⁴⁹.

Другие источники пополняют список товаров, вывозивших­ся в Индию (груши и яблоки, кишмиш и миндаль, хорезмские дыни, русские меха и охотничьи птицы). И, наоборот, посту­павших из Индии в Среднюю Азию (парча, краски, чай, жем­чуг)⁵⁰. Следует отметить и особый товар, шедший из Средней Азии в Индию во второй половине XVIв.: шейбанидские сере­бряные монеты; любопытно, что Акбар Великий (1556—1605) разрешал в своем государстве обращение шейбанидских монет, для чего на них маленьким штампом наносился надчекан с именем Акбар⁵¹.

Успешно развивались и дипломатические отношения между Шейбанидами и Великими Моголами. Шейбаниды, окончатель­но изгнавшие Бабура из Средней Азии, приложили усилия для нормализации с ним отношений вскоре после того, как он завое­вал значительную часть Индии. В конце правления Кучкунчя-хана к Бабуру было направлено представительное посольство. Любопытно, что послы были не только от главы династии, т. е. самого Кучкунчи-хана, но и от некоторых султанов шейбанид-ского дома. Бабур принял посольство хорошо и, отпуская, бо­гато одарил; послу Кучкунчи-хана, например, были пожало­ваны 70 тыс. серебряных монет, драгоценный кинжал и зат­канная золотом шапка⁵².. Посольство это.было не только актом признания. В эти годы Шейбаниды интенсивно наступали на Хо­расан и были заинтересованы в том, чтобы обеспечить себе тыл.

_г⁴⁹ Дженкинсон, 1937, стр. 184.

⁵⁰ «История Узбекской ССР», т. 1, стр. 537—588.

⁵¹ Давидович Е. А., 1951 а. стр. 139—140; Ьошск N. М., 1966.

⁵² Бабур, 1958, стр. 407.

286

Весьма успешно дипломатические отношения развивались между двумя д_ейств ительно незаурядными государями: Абдал-лах-ханом II няейбанидским и Акбаром, государем Индии. Они неоднократно обменивались посольствами, письмами и подар­ками. Абдаллах -хан М1 большое значение, в частности, придавал посольству, отп равле иному вскоре после завоевания Бадахша-на Щейбанидам:и и блестящих побед войска Акбара в Афгани­стане. Посольство преследовал о двоякую цель: предотвратить дальнейшее продвижение индийского войска и, с другой сторо­ны, разъяснить Акбару, что и Шейбаниды не претендуют на его владения. Ответное посол_ьство Акбара было принято с большим вниманием ш почетом⁵^

3. ПРОБЛЕМА ЭТНОГЕНЕЗА УЗБЕКСКОГО НА1РОДА

Проблема этгногеыеза узбекского народа впервые была по­ставлена на на учнуюэ основу т олько в советской марксистской историографии. В дореволюционной русской, а также в зару­бежной лятературе господствовала точка зрения, согласно ко­торой историю узбеке кого народна следует начинатьс XV—ХУ1вв., когда в Среднее Аз«и появили сь племена завоевателей, носив­шие название « узбеки». Начало принципиально новому понима­нию было положено А. Ю. Якубовским. Он пришел к заключе­нию, что завоевателга-узбеки растворились в местном тюркском населении Мавераннахра: «...кочевники-узбеки застали если не на всей территории современной о Узбекистана, то во всяком слу­чае на огромно й ее части густ ое тюркоязычное, т. е. тюркское и тюркизированшое ншаселенне, которое долго жило здесь куль­турной жизнью и складывалось^ в процессе слияния с другими, более древними народами, жившими здесь с времен глубокой древности. Кочевники-узбеки в«)шли в тюркоязычное население лишь как последнее слагаемое, передав ему свое имя»'

В 1949 г. я опубликовал свое понимание этой сложной и важной проблемы. Приведу цитату из «Истории таджикского народа»: «...С XVI в. начинается все растущее проникновение тюркоязычных племен и народностей на территорию Средней

Азии»⁵⁴. Процесс сопровождается сближением этих племен и народностей с древнгим населением Средней Азии. Совместные действия тюрков с согдийцами характерны для борьбы народов

узбекский народ, вобравший в себя, таким образом, как и дру-1 гие народы Средней Азии, культурное наследие древних ее обитателей. К XIь. этот процесс формирования узбекского; народа достиг большой интенсивности, все более распростри-■■,■ няясь с севера Средней Азии на южные ее районы и найдя свое; выражение, в частности, в создании Караханидского государ-;■ ства, в развитии городской культуры.

К этому времени относится также интенсивное формиро­вание туркменского и других так называемых тюркоязычных народов Средней Азии. Именно в этот период широкое распро­странение получает выражение «тюрк-у-таджик» для характе-ристики двух основных этнических элементов населения Сред­ней Азии.

Как было- отмечено выше, уже в период Сам анидов в осед­лых районах Средней Азии насчитывалось значительное коли­чество тюркоязычного населения. Источники отмечают наличие большого числа тюркоязычного населения в Фергане, Хорезме, Чаче, Тохаристане и,других оседлых земледельческих районах. Но все же в период Саманидов в городах и оседлых земледель­ческих районах Средней Азии подавляющее большинство на­селения составляли таджика. Картина меняется в период Ка-раханидов. За счет оседания тюркоязычных кочевников и за счет тюркизации местного таджикского населения в Средней Азии резко возрастает удельный вес тюркоязычных народов.

Среди господствующих классов происходит сближение тюрк­ской племенной знати со старинной феодальной аристократией, совместно усиливающих эксплуатацию трудящихся масс. Вместе I с тем внизу, в среде самих трудящихся, в совместной борьбе против этой эксплуатации крепнут, узы дружбы между трудя­щимися таджиками и трудящимися элементами тюркоязычных народов, особенно между узбеками и таджиками. Во всех' народ­ных восстаниях последующих веков, в героической борьбе про­тив иноземных захватчиков мы видим рядом предков всех на­родов Средней Азии, и в частности народов-соседей — таджи­ков и узбеков. Изучая самобытный вклад, внесенный каждым из этих народов в сокровищницу культуры, мы вместе с тем. констати­руем их взаимную связь и влияние друг на друга⁵⁵. В нашей концеп­ции сформулировано и подчеркнуто положение о том, что узбе- .

Гафуров Б. Г., 1949, стр. 223—224.

288

ки наряду с таджикам и и другиими народами Средней Азии — наследники всей древней истори и и культуры Средней Азии, показана роль древних, ираноязысчных племен и народностей в формировании узбекского народа , причем определены хроноло­гические рамки этого процесса— XVI в.

Эта концепция была учтена « предисловии (автор — А. Ю. Якубовский) к первому^ изданию «Истории народов Узбекиста­на» 1950 г.)⁵⁶ и чгетко шыражена в издании «История Узбекской ССР» (1967 г.)⁵⁷.

Согласно этой концепции, узб-екский народ является равно­правным участником не только последних четырех столетий сред­неазиатской истории, ню и бескон ечно более длительного перио­да времени.

Последующие исследования привели нас к уточнению не­которых конкретных положений этой концепции. Исходным те­зисом является неправомерность признания языка в качестве единственного индикатора предел«ов этнической истории народа. На современном этапе развития исторической науки ее можно вкратце изложить» следующим обр»азом.

Выше уже говорилось о начальных этапах взаимодействия ирано-тюркского населе ния. Проникновение на территорию Сред­ней Азии тюркскс«й речи связано ее грандиозными передвижения­ми кочевых племен Северо-Восто'—1ной и Центральной Азии, на­чавшимися около рубе>жа н. э. и продолжавшимися, то ослабе­вая, то вновь усиливаясь, на прот—яжении ряда последующих ве­ков. Какая-то часть этих племен, в том числе и племена тюрко­язычные, в ходе своих набегов и переселений оставалась на тер­ритории Средней Азии. Особенно увеличивается количество тюр-коязычного населения Средней Атзии начиная со второй поло­вины 1 в. н. э., когда отряды -ж-юркского каганата захватили после разгрома эфталштов власт& на территории Среднеазиат­ского междуречья. С этого врер-\4ени тюркоязычные племена играют все более замет-ную роль в процессах этно-и глоттогене-за Средней Азии: (особенно в серверных и северо-восточных, а затем и южных областях). А. 31 Бернштам относил начало этого процесса на территории Ферганы к VII в. н. э.⁵⁸, Е. А. Да­видович и Б. А. Литви некий — к несколько более раннему вре­мени (VI—VII вв.}⁵⁹- О шаличии ткоркоязычного населения в Хут-

Ко второй по»ловине VI — началу VII в. откосится, по-видимому, палео­графически весьма д,ревняя тюркская руническая надпись — древнейшая тюрк­ская надпись из Северной Ферганы и вообще с территории Средней Азии, См. Кляшторный С.Г~., 1960 э, стр. 175, пщэим. 14.

тале сообщает Хой Чао, сведения которого относятся к 726— 727 гг.

В восточных областях Средней Азии (особенно в Семиречье) и в Восточном Туркестане, где издавна существовали много­численные согдийские колонии, согдийская речь вытеснялась постепенно тюркской.

Приток тюркоязычного населения значительно усиливается в X—XII вв. Тюрки занимают важное место в административ­ном аппарате Саманидского государства, в его армии и т. п. Возни­кают тюркские династии (например, Газневиды). В конце X— начале XI в. в Средней Азии наблюдается целая волна тюркских вторжений и переселений: тюрки-сельджуки, туркмены, гузы, илек-ханы. Последние, разгромив Саманидов, создали огромное государство, охватывающее Мавераннахр, Семиречье, Восточ­ный Туркестан. Это государство, известное в исторической ли­тературе как Караханидское, сыграло важную роль в истории Средней Азии. В государство Караханидов входили уйгурские племена, карлуки, чигили, ягма, аргу, тюргеши и др., причем ведущую роль играли карлуки и уйгуры.

Язык тюркского населения Караханидского государства линг­висты характеризуют как карлукско-уйгурский. Он имеет ряд фонетических, морфологических и лексико-грамматических осо­бенностей, запечатленных в таких памятниках, как «Кутадгу билик» Юсуфа Баласагунского, соответствующих разделах «Ди­ван лугат ат-тюрк» Махмуда Кашгарского и др^ь0. Тюркоязыч-ные племена караханидского времени находились в тесных взаи­моотношениях как с местными согдийцами (и другими народ­ностями, часть которых продолжала говорить на восточно-иран­ских языках), так и с таджикоязычным населением. Так, во времена Махмуда Кашгарского (XI в.) жители городов Семи­речья, в частности Баласагуна, «приняли одежду и нравы тюрок», причем говорили они и по-согдийски, и по-тюркски, и не было людей, которые говорили бы только по-согдийски (то же самое—жители Тараза и Исфиджаба)⁶¹. Отсюда явствует, что во второй половине XI в. согдийцы Семиречья были двуязыч­ными и что они постепенно растворялись в тюркской этнической среде. Пример аналогичного процесса можно наблюдать и сей­час. На юге Узбекистана проживает небольшая этническая груп­па хардури. Они по происхождению являются таджиками и про­должают говорить на таджикском языке, но с большим коли­чеством узбекизмов. Однако характер хозяйства и образ жизни этой группы, многие обычаи аналогичны обычаям соседних уз­бекских племен⁶².

Второй пример связан с Хорезмом. В XII в. там были пред­ставлены две главные народности — таджики (таджикский язык

По свидетельству великого ученого С редней Азии, хорезмий-ца по происхождению, ал-Бируни, «приходным» для него был хорезмийский язык. Фразы, даже целые диалоги на восточно-иранском хорезмийском языке встречаю—гея, как известно, еще в сочинениях XII—Х1П вв. Однако в этмх же сочинениях встре­чаются и тюркские слов а и цштаты, что указывает на наличие в Хорезме XII в. определенног о (вероятен о, довольно значитель­ного) количества тюркоятзычногго населения. Такой вывод подт­верждается и свидетельствами современшиков, например Плано Карпинм, посетившего Хорезм к 40-х годщ,ах XIII в. и сообщаю­щего, что в Хорезме говорят «по-комански» (т. е на одном из тюркских наре*ши)\. Над_о пола гать) что к этому времени боль­шинство коренного насел ения Х_орезма бь-шо дву- и трехязычным (хорезмийский, таджикский и тюркский языки), причем тюркская речь уже преобладала над хорезмийской.

После XI П —Х]Увв. гаы не имеем уже; о хорезмийском языке никаких сведений. Видимо, вск_оре послед этого времени он был окончательно вытеснен тюркскими диалектами, и ираноязычное (хорезмо- и таджикоязычное) в прошл_ом население Хорезма окончательно перешло на тюркскую речь . Развивавшиеся на хо­резмийском субстрате тюркски* (узбекские и туркменские) го­воры вобрали в себя некоторое количество древних хорезмий-ских слов (ср. например, агпа —большей канал, уав — малый канал и т. п. в узбекскшх говорах современного Хорезма). Ши­роко представлена древкяя ира некая реч ь и в топонимике этого района (Хазарасп и т. п.).

Исследование письмеашых источников показывает, что в XI — XII вв. тюркское население составляло в Средней Азии не от­дельные островки, а значительный плас т, особенно в северных и отчасти в южных областях страны, где он был (или становил­ся) преобладающим. В культу рной жизли Средней Азии, даже в культуре городского шаселен ия, имеют-ся зримые черты тюрк­ского вклада и тюркскосо влияния (см., например, изображения на керамике и др.). Тюркский ягзык того времени, о котором гово­рилось выше,— карлукско-уйг^рский — явился языком-основой, после распадения которо-го и на базе кото-рого развился в Средней Азии послемонгольского времени староуз бекский язык, очень тес­но связанный со своим зпредше^ственнико-м⁶⁴.

В советской историохрафии существу-^гет мнение, сформулиро­ванное в «Истории Узбе-кской ЮСР»: «В XI—XII вв. в основном завершается формирова_ние ткэркоязычнжм народности, получив-

⁶³ Семенов А. А., 1952. сто. 24.

⁶⁴ Щербак А. М., 1959, стр. 108— 109.

291

шей впоследствии название узбеков» . Здесь правильно под­черкнуто «в основном, ибо формирование узбекского народа (как и таджикского) продолжалось очень длительное время. Племенные различия были еще очень яркими, новые пришель­цы — тюрки — резко отличались от отюреченных по языку осед­лых жителей и от тех тюркоязычных кочевников, которые пере­селились в Среднюю Азию еще в доарабское время, происхо­дило становление староузбекского языка⁶⁶.

Монгольское завоевание вновь внесло большие изменения в этническую карту Средней Азии, Переселение большого коли­чества монголов-кочевников явилось очень существенным фак­тором. В плане этнической истории очень важно, что эти мон­гольские племена — мангыт, джалаир, барлас и др., попав в Среднюю Азию, в непродолжительном времени оказались отю-реченными по языку⁶⁷. То, что произошла именно тюркизация, а не таджикизация пришельцев, объясняется тем, что по своему образу жизни и монголы и тюрки были кочевниками, и есте­ственно, что монголы ближе соприкасались с тюрками. Но сама интенсивность и быстрота процесса несомненно позволяет заклю­чить об очень сильном тюркском окружении, в котором очути­лись пришельцы-монголы.

В XIV—XVI вв. существует и достигает высокого совершенст­ва староузбекский язык, в том числе литературный. «В указан­ный период уже образовался ряд территориальных диалектов, однако племенные языковые различия еще играли существенную роль. На территории Ферганы, в Мавераннахре и Хорезме в различных пропорциях вступали в контакт и взаимодействова­ли представители трех основных диалектных групп: карлукско-уйгурской, уйгуро-огузской, и кыпчакской»⁶⁸. «Основой литератур­ного языка послужила живая тюркская речь населения Маверан-нахра, отличавшаяся, кроме существенной примеси иранизмов, конгломерацией восточных и западных тюркских элементов...»''⁹. В литературной речи была очень обильна иранская лексика и ара­бизмы (нередко 40—50% словарного состава), употреблялись конструкции, не свойственные тюркской речи. Многие поэты пи­сали стихи по-тюркски и" на фарси (например, Лутфи и другие предшественники и современники Навои, как и сам основопо­ложник узбекской литературы, которого современники назвали «обладателем двух языков» ).

В XIV—XV вв. произошло массовое отюречивание оседлого сельского и городского населения, особенно в Хорезме, Семи­речье, Ташкентском оазисе и Фергане. В источниках это оседлое

«История Узбекской ССР», т. I, стр.380. ⁶⁶ Малое С. Е., 1961. стр. 221-222. ^ь/ Щербак А. М. 1956, стр. 109 •

население часто фигурирует под именем «сарты»'¹, причем, как явствует из «Бабурнамме» это наименование прилагалось как к гюркоязы чному, так н к таджикоязычному оседлому населению, что уже само по се=бе симптгоматично: следовательно, резкого различия между теми и другтг-ш не было.

Что же касается термина «узбек», то все попытки связать это наименование с золотоорлынским ханом Узбеком (!312— 1340 гг.) неосновательны⁷². Мо^жно думать что в 50-х или 60-х го­дах XIV в этим именем стало обозначаться тюрко-монгольское на­селение Дашт-и Кипчак, а и осле вторжения союза кочевых племен п од предводктельство»-л Шейбани-хана в Мавераннахр и Хорасан на рубеже XVи ХУМвв. тюркоязычное население этих областей⁷³, т. е. узбек ский нарсэд, получило свое имя.

Конечно, переселение ново й большой массы тюркоязычных племен, пгринесших и имя нар ода, было важным событием, но принципиально новым , узловьп«"л моментом в истории узбекского народа оно не явилосзь. Дело ю том, что пришедшие в Маверан­нахр кочевники-узбекн были представлены по преимуществу те­ми же самыми племенами, что уже жили в Средней Азии.

Лингвшсты-тюркологи уста&швили что «уже в XIV—XV вв. грамматический строй и основь-юй словарный фонд языка узбек­ской народности уста навливакотся приблизительно в том виде, в каком они выступают в нашон дни», причем оседание кочевых узбекских племен в гМаверашсахре не изменило ни языкового, ни этнического типа уже суше ствовавшего узбекского народа⁷⁴.

Дальн ейшее этническое ра звитие узбекского народа проте­кало по нескольким направлениям. Происходило постепенное изживани е трибалистюческого характера расселения и социаль­ной структуры с формщирование=м территориальных единиц и свя­зей. Процесс этот не был заве ршен даже в новое время, сохра­нялись в некоторых р айопах п. лемена и родо-племенное деление Этот процесс шел интенсивнее^ там, где происходил переход от кочевого к полукочевому и осо бенно оседлому хозяйству и обра­зу жизни_ Параллельно в шир оких масштабах шла тюркизация местного таджикоязычного населения — через различные формы двуязычия (от частичного до полного) и одновременно — тад-жикизация отдельных групп узбеков. Все эти сложные, неодно­родные и противоречивые тенд енции в целом приводили к ниве­лированию составньмх компоинентов и консолидации (в этни­ческом отношении) узбекского народа.

Ср. Греков Б. Д., Якубовскшй А. /О., 1Ш50, стр 298—302.

«казах» в XV—XVI вв. см.- Ибрагимо^з С. К-, 1960 а, 1960 6. ^п Щербак А. М., 1956, стр. 109—М 10.

Итак, антропологический материал показывает, что основным ядром узбекского народа явилось местное среднеазиатское евро­пеоидное население, которое было в некоторой степени монголизи-

ровано в результате смешение с пришлыми носителями южно­сибирского р асового типа. Ра сшифровывая это с точки зрения этнической истории, следует сказать, что основным компонентом в составе узбек ского на_рода, еслн1 брать его в целом, является искон­ное среднеазиатское населением. Тюркизация части его началась еще в раннее среднее ековье и все интенсивнее продолжалась поз­же, причем л ингвистнческий процесс тюркизации шел значитель­но интенсивнее и шире, чем биологический процесс монголизации. В эти процессы вовлекались весе новые и новые группы и пласты населения, происходи ла сложная трансформация в различной сте­пени монтоли_зирован ных и тюркизированных племен и народнос­тей в более тесно спаянную погтуляцию в тесном взаимодействии с европеоиднырми ирашо-таджик=оязычными этническими образо­ваниями. Последнее в этническом плане приводило к сложному переплетению идущи х в разнстм направлении процессов; фикси­руются случае детюрдшзации, что еще больше осложняет общую картину.

Таковы общие лилии этнической истории. Хорошо документи­рованная история среднеазиатской культуры, в частности лите­ратуры, полностью подверждмет и детализирует вышеизложен­ное. Мы не мсожем подробно останавливаться на этом, тем более, что таджикско-узбек-ские лиге ратурные связи глубоко разрабо­таны литера туроведгши⁷⁸. Ве личественным символом дружбы литератур дв ух братских нарсудов является жизнь и творчество двух великих сынов таджикского и узбекского народов — Джа-ми и Навои, верных друзей и соратников⁷⁹. Чрезвычайно суще­ственны этнографические мат—ериалы, которые помогают более конкретно и реально предста вить динамику взаимоотношений между таджиками и узбеками (в этом отношении представляют интерес работы этно-графа Б. X. Кармышевой) и показывают, что еще важ нее, сколь близко родственны современная народ­ная культура и быт таджиков я узбеков, так что граница между ними порой ые может быть на мечена даже условно. Многовеко­вое соседство и теснейшее обйщение, а также наличие общего субстрата привело к бытованию в узбекском языке обширного пласта таджикских «лов, а в- таджикском языке — узбекских; лингвисты отмечают большое взаимное влияние грамматичес­кого строя этих языков. Очень^ широко распространено таджик-ско-узбекское двуязы чие.

Итак, хот я таджикский и узбекский народы оформились в разное время, причем языки этих народов принадлежат к различ­ным лингвистическим группам, основной этно-антропологический субстрат обои: х народов — общ* -ш. Исторические судьбы этих наро­дов и их культур оказались теснейшим образом переплетены.

Для средневековья лишь в некоторых областях культуры воз­можно — по языковому принципу — выделение узбекской и тад­жикской культур, внутри каждой из которых имелась собствен­ная традиция, но и в этих областях взаимопроникновение исклю­чительно велико. Тюркские и восточноиранские племена и народ­ности, таджикский, узбекский и другие народы Средней Азии бок о бок жили в одних и тех же государственных образованиях, в од­них и тех же городах и поселениях. Они вместе боролись и против иноземных захватчиков, совместно участвовали в классовой борьбе против «собственных» эксплуататоров. Разумеется, были случаи и столкновений и недоброжелательства, однако генеральная линия дружбы, совместной жизни и труда абсолютно бесспорна.

Некоторые этнические различия, о которых мы здесь гово­рили, отнюдь не являются основанием для противопоставления одних народов другим. В развитие общечеловеческой цивилизации все народы Средней Азии внесли огромный вклад. И у ирано- и у тюркоязычных народов Средней Азии были выдающиеся дея­тели науки и культуры. Они являются гордостью всех народов Средней Азии.

4. МАТЕРИАЛЬНАЯ И ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА Строительство и архитектура

В XVI в. развернулось интенсивное строительство. Одна из характерных примет этого времени — большой размах граждан­ского строительства. Во многих городах и на караванных доро­гах появились новые мосты, сардабы, караваи-сараи, бани, раз­ного рода и размеров монументальные торговые постройки. Мно­го было построено и прочих монументальных сооружений: мед­ресе, мечетей, мавзолеев, ханака. До настоящего времени сохра­нились лучшие из этих построек. Однако полное представление о размахе строительной деятельности молено получить, добавив к ним те сооружения, которые не дошли до наших дней, а таких тоже было очень много: они упоминаются в вакуфных грамотах и других источниках.

Более всего застраивалась Бухара' и ее окрестности⁸⁰. Без преувеличения можно сказать, что облик позднесредневековой Бу­хары в значительной степени определили постройки именно XVIв. В XVIв. была выстроена новая городская стена, окружив­шая выросшую к этому времени территорию города. А к концу XVIв. Абдаллах-хан I! в угоду влиятельным и богатым джуй-барским шейхам включил в городскую черту все их огромное подворье.

Типичные черты -архитекторы XVI в⁸¹ особенно заметны и могут быть проанализированы на бухарских постройках. В соору­жениях к-ультозого назначения ярче выступает синтез старых традиций "и новых везгний; в гмостррйках общественного назначе­ния новые- веяния побеждают.

С точкой зрения конструкт ивно-планировочной XVI век отме­чен интер-есными поисками. Особенно хороши купольные пере­крытия, гармонично сочетаюигиеся с размерами и назначением соответствующих помещений. Много отступлений от традицион­ных схем может быть отмече но в планировке. От XVIв. дошли подлинные чертежи несколы—шх построек разного назначения. Это как бы стандартные, типовые проекты . Среди них есть и типовой проект ханака. Бексчторые реальные ханака XVI в. от­ступали о»т этого проекта лиш ь в деталях планировки.Одна хана­ка конца XVI в. в "Файзабагя,е являет собой совершенно новое объемно-планировочшое реше ние: на боковых ее фасадах — от­крытые купольные галереи, . являющиеся прекрасным барьером в условиях жаркого среднеаз иатского климата.

Друго-й пример — медресе XVI в.План медресе сложился и канонизировался ра ныне, и некоторые медресе XVI в. в основ­ном только повторязот его. В других же имеются значительные отступления от суцдествоваввшей схемы, подсказанные практи­ческими соображениями: архитекторы искали способы увели­чить число худжр, создать небольшие вспомогательные поме­щения. С этой точки зрения интересны бухарские медресе Мир-и Араб и особенно мведресе ^бдаллах-хана Ц. Чрезвычайно ин­тересен тплан после-дието. В нутри это обычный прямоугольный двор, окруженный двумя э~гажами худжр. Четыре айвана по середина_м четырех сторон гдвора тоже кажутся обычными. На самом деле два из них веду— т в отдельные комплексы, дополни­тельных помещений. Один из этих комплексов представляет собой во»сьмиграннь»ш, крытьпй куполом внутренний дворик, окру­женный худжрами. Общее число худжр в медресе Абдаллах-хана II значительн о болыде=, чем это было бы при обычной пла­нировке-

Оченсь интересн а эволюгдия декоративной отделки парадных построек. В первой половине XVI в. были живы и развивались тимуридсские традиции.. Ши роко использовалась дорогая и тру­доемкая! наборная мозаика; майолика, как и в XV в., отличалась тонкостью рисунка, чистот-ой и гармоничностью сине-бело-го­лубых тонов; глазурованньые плитки панелей еще укращались

Литература по архитектуре XVI в. обширна, имеются описания отдель­ных памятников и сводные рабо™ы: Воронина В. Л.' 1950, стр. 93—96; 1951;

_мт

Надпись на камне с име­нем Бабура. Матча

тончайшей росписью золотом; рельефная сине-золотая роспись в технике кундаль поражала изяществом и богатством.

Такие приемы декора мы находим в бухарских памятниках Масджид-и Калан, медресе Мир-и Араб, мечетях Баланд и Ход­жи Зайн ад-Дина, в ташкентском мавзолее Сиюнджи-хана и др. Богатством отделки особенно поражают мечети Баланд и Ходжи Зайн ад-Дина. В мечети Баланд, например, все стены сплошь затянуты декорацией: здесь и расписанные золотом глазурован­ные плитки панели, и тончайшие наборы мозаики сложного ри­сунка, и росписи кундаль.

Во второй половине ХУ1в. декоративный облик монументаль­ных построек меняется. Широкое применение получает более дещевая и менее трудоемкая декорация. Однако с художествен­ной точки зрения это отнюдь не упадок. Самыми простыми средствами мастера достигали подчас прекрасных результатов. Хороши своды, орнаментированные просто фигурной выклад­кой кирпича в елочку, так что свод производил впечатление ребристой многолучевой звезды. Часто рисунок свода образо-

298

Таки-Сараффон. XVI в. Общий вид. Бухара

вывали литые га»нчевые ребра_, промежутки между которыми за­кладывались пр остыгми шлифэованными кирпичами. Излюблен­ный материал д^ля у крашени я внутренних помещений — белый и окрашенный а лебастр. Техника была различной. Иногда але­бастр наносился! на стену в два слоя (снизу цветной, сверху белый), а затем в верхнем слое вырезался рисунок. В других случаях рисунок вырезался в однослойном белом ганче, а цвет­ной ганч «втирался» в резном узор. Лучшие образцы такой де­шевой, но весьма эффектной декорации показывают ханака в Файзабаде и ханака ш Бахаудддине.

В Средней Азии )С\Дв. сооружались как отдельные монумен­тальные постройки, т^к и цел ые ансамбли. Некоторые ансамбли были грандиозными. Например, ансамбль Масджид-и Калан и медресе Мир-и А раб.Пятничняя мечеть Масджид-и Калан — од­на из крупнейнжих в Средне й Азии. Вокруг большого прямо-

Еще более грандиозен ансамбль Чар-Бакр близ Бухары. Композиционный центр ансамбля — три монументальные по­стройки на одной платформе (ханака, мечеть и соединяющий их айван с худжрами по сторонам в два этажа), как бы замы­кающие с трех сторон двор — площадь. Комплекс завершают дворики — семейные усыпальницы с многочисленными надгро-•биями.

Иного типа были ансамбли, образованные постройками об­щественного назначения. На перекрестках ряда улиц были воз­двигнуты чарсу, вдоль улиц тянулись тимы и тимчики торгово­го назначения, караван-саран. Эти ансамбли формировали пло­щади, улицы и перекрестки. Наиболее крупные ансамбли такого типа в Бухаре были в двух местах: один на Регистане (от него сейчас ничего не сохранилось), другой начинался на пересе­чении двух древних улиц древнего шахристана Бухары и тянул­ся к северу за пределы былого шахристана (от него сохрани­лись три чарсу и тим Абдаллах-хана Ц ).

Характеристика искусства XVI в. была бы неполной, если бы не были упомянуты такие прикладные ремесла, как резьба по камню и по дереву. Здесь мастера XVI в. достигли высокого совершенства. Блестящие образцы резьбы по камню — много­численные надгробия и стелы уже упоминавшегося комплекса Чар-Бакр. Надгробия украшены орнаментами и надписями, их углы оформлены в виде колонок. Некоторые надгробия в мини­атюре повторяют форму купольного мавзолея. Лучшие образ­цы резьбы по дереву — это подвесной деревянный потолок ме­чети Баланд, двери некоторых медресе и пр.

На высоком уровне в XVI в. было художественное оформле­ние рукописей⁸'*. При дворе некоторых крупйых султанов были библиотеки, которые одновременно являлись мастерскими по переписыванию и украшению рукописей. В Средней Азии этого времени жили и творили замечательные каллиграфы и мини­атюристы. Некоторые переехали сюда из Герата; Дошло также значительное количество рукописей, переписанных в XVI в. мест-

^>3 Галсркина О. И., 1956; Долинская В. Г., 1955; 1958; Пугаченкова Г. А., 1950; 1956; 1959; Пугаченкова Г. А. и Ремпель Л. И., 1965; Семенов А. А., 1946 б и др.

ят

_■ет







I»

•";'■

:■? '

"№$

■гИа

Миниатюра XVI в. Б

ухара

302

яыми каллиграфами и украшенных местными миниатюристами, среди которых были люди в вьысшей степени талантливые.

Некоторые исследователи пяришли к заключению, что средне­азиатская мишиатюр а XVI в. оформилась в самостоятельную школу. Наибол ее пожробно этот тезис обосновывает Г. А. Пуга-ченкюва (хотя в отдельных мо ментах ее концепция не представ­ляет ся бесспорной), разделившая к тому же развитие этой сред неазиатско й шко»лы мини*этюры на несколько этапов. Пер­вый этап (до #0-х гшдов ХУГвш.) —время сосуществования двух манер. Одни мганиатюэристы следовали традициям Бехзода. Дру­гие писали в шескол ько иной манере, менее утонченной, более лако»ничной и более «этнографической». Лучше всего эту мане­ру х арактеризуют мшниатюры в «Фатх-наме». Сочинение посвя­щено воспевай ию по»двигов И_]ейбани-хана, рукопись переписа­на в начале ХЛ/1 в. Л-Линиатюр».1 иллюстрируют соответствующие главы и конкретные историче—ские события, на них изображен ряд исторических лиц начиная с самого Шейбани-хана. Все бытовые деталей, кос тюмы, об становка в целом — реалистичес­кие. Подчеркнуто смешение ос-едлой и кочевой культур. В такой же манере выполнены иллюстрации других исторических со-чине ний. Любопытно , что в <=:<Тарихи-Абу-л-Хайр», написанной в Х\^у\в., изложение событий доведено только до времени Абул л-Хайра, миниатьоры жге «модернизованы»: костюмы, детали быта и обстановки — это Х^\Дв. при иллюстрации событий любой дав­ности.

На втором зтапе, с середитны столетия: в творениях лучших миниатюристов как бы синтезируются эти две манеры. Рисунки их т онки, точном и изящны, ншэ в них все большее место зани­мают психологически й анализ_ социальная тематика, жанровые сюжеты. Не забыт и портрет . Одним из лучших этого этапа является рукожшсь «Шах-нам_е» Фирдоуси, иллюстрированная миниатюристом Мухаммад-Му радом Самарканди (т. е. самар-кандцем). Написанные им сц ены сражений очень динамичны, полкы движения, подчас трап—шески напряжены. Обращался он и к социальной тематике. В э~том плане особенно замечательна мингаатюра, изображающая во—сстание кузнеца Каве.

Е§ это же время продол>к ают и блестяще развивают свое творчество Маммуд Музаххиб, Мухаммад Чихре Мухасин и др.

Что касается портрета, то XVI в. характеризуется тем, что миниатюристы отходзгг от канонизированного изображения го-суда ря: их портретьм не идеаилизируют государей, в них чув,-ствуется стрем ление не тольк о с максимально возможным в. рамках миниатюры реализмомш изобразить внешность человека, но е ще дать и его психологическую характеристику. В качестве портретиста ел ав-ился Джалали ад-Дин Юсуф, не раз упомяну­тый Васифи. О н рисовал и прекрасные карикатуры.

Важно отметить, что даже в разработке самых шаблонных,

303

так сказать, «постоянных» тем при иллюстрации классической поэзии и прозы лучшие мастера оказывались не копиистами традиционного воплощения этих сюжетов, а вносили в свое творчество и здесь индивидуальную струю.

Таджикская художественная и историческая литература в XVI в.

Как уже отмечалось выше, литература и наука, шагнувшие далеко вперед в своем развитии в годы правления Улугбека, вскоре после его смерти стали резко отставать из-за усиления реакционного влияния на общественную жизнь мусульманского духовенства. Это отставание особенно усилилось в период прав­ления султана Абу Сайда. Та политическая обстановка, кото­рая сложилась в стране с начала XVIв., нанесла научно-литера­турной жизни еще более сильный удар. Роль реакционного му­сульманского духовенства чрезвычайно возросла, что все силь­нее тормозило развитие научной мысли. В результате Герат с начала XVI в. утратил свое значение культурного центра в Средней Азии. Представители науки, литературы и искусства рассеялись по разным концам страны.

Во второй половине XVI в. поднялось значение Бухары как культурного центра. В это время увеличилось количество мед­ресе в Бухаре, правда, в них изучали почти исключительно₇ бо­гословие. Тем не менее развиваются в какой-то мере и светская литература и наука. Автор антологии бухарской поэзии, состав­ленной во второй половине XVI в., Ходжа Хасан Нисари, пере­числяет в одной из трех редакций своего тазкира 250 деятелей литературы и науки в период правления Убейдаллах-хана и его сына. Хотя большинство из перечисленных деятелей не остави­ло в литературе и науке сколько-нибудь заметного следа, такая цифра говорит о значительном оживлении литературно-научной мысли. Для дальнейшего развития науки и литературы имело значение творчество лишь немногих. Из них особенно важно от­метить деятельность Васифи.

Зайн ад-дин Васифи родился в 1485 г. До 1512 г. он жил в Герате. После падения власти Тимуридов он перешел на службу к Шейбанидам и до 30-х годов XVI в. проживал в Бухаре, Са­марканде, Ташкенте и других городах Средней Азии. Кроме стихов, Васифи написал интереснейщие мемуары «Бадаи ал-ва-кан» («Удивительные события»). В этих мемурах он ярко ри­сует облик современных ему городов, описывает литературные нравы в Герате при Навои и жизнь придворных поэтов при Шейбанидах. Остроумный, наблюдательный писатель, Васифи в такой сатирической форме изобличает многие пороки сложив­шегося в ханстве режима⁸⁴.

⁸⁴ Болдырев А. Н., 1957; Айни С, 1956.

304

Современником В-асифи бы_л выдающийся поэт историк Ка­нал ад-Дин Б инаи (родился в 1453 г., убит в 1512 г.)⁸⁵. Он ро­дился в Герате в се^мье искусного мастера-строителя, в моло-досхи провел несколько лет ш Ширазе, затем жил в Тебризе при дворе султана Я-куба. В 1 491 г. он вернулся на родину в Герат, однако в резу-льтате придворных интриг, вызванных за-висгью к нему — талантливому— поэту «низкого» происхождения, был вынужден переедать в 14~95 г. в Самарканд. Там он стал свидетелем борьбы эва власть между последними Тимуридами и Шейбанидами. После занятие! Самарканда Мухаммадом Шей-бани-ханом онш поступил к немз' на службу и с его войсками в 1507 г. вернул^-ся снов-а в родной Герат, После смерти Шейбани-хана (1510 г.) и захвата войск^ами Сефидов Герата он поселил­ся в Карши, где два года спустя был убит.

Бинаи писал стихн, прозу, Сэыл прекрасным музыкантом. Его перу принадлежит ди^актическ-ая поэма «Бехруз и Бахрам», где он излагает свои общественные; и этнические взгляды. Он осуж­дает в ней человеческие слаб-ости, критикует социальное зло, указывает на необходимость знания, бичует недостатки богатых и знатных, морально разложи^-вшееся алчное духовенство. Не­смотря на традиционный хара_ктер дидактического жанра, Би­наи вводит в шоэму н овые идем.

Газели Бинаи нашисаны в традициях Х\в., однако и здесь он выступает иногда как нов-агор, вводя автобиографические детали и элементы кр итики влаисть имущих.

Среди исторических сочинемий Бинаи прежде всего должна быть упомянута его «Шейбани-наме» и ее расширенный вари­ант — «Футухат-и ха ни», напиясанные между 1504 и 1510 гг. Эти книги опшсывают в прозе, перемежающейся стихами, собы­тия из жизни Шейбани-хана. В отличие от других исторических сочинений того времени они содержат много дидактических от­ступлений, которыми Бинаи наивно рассчитызал воздействовать на совесть правителя.

Бинаи был типичным представителем среднего слоя горожан и с их позиций критиковал пор^жи правящих кругов. Он был та­лантливым продолжателем луч ших традиций таджикско-персид-ской классической литературы, ярко отразил в своих произведе­ниях историческую об становку вредней Азии конца XV— начала

XVI в.

Встречающееся в некоторые работах мнение, что Бинаи был противником развита я литератсуры на узбекском языке, выз­ванное сообщениями историков о его временных размолвках с Навои, основано на недоразу мении. Бинаи высоко отзывался об узбекских и таджикских стихах Навои, с теплым чувством вспоминал о нем в своих произведениях после его смерти и да-

■^8,г> См. о нем: Мирзоев А., 1957.

305

же сам писал стихи по-узбекски. Никакого «движения против узбекского языка» в то время не существовало. Жизнь и твор­чество Бинаи, наоборот, говорит о тесной дружбе между деяте­лями культуры двух народов.

Другой талантливый поэт этого времени — Бадр ад-Дин Хи-лали , как и Бинаи, принадлежал к гератскому культурному кругу. Родился он в Астрабаде около 1470 г., но в 1491 г. пере­ехал в Герат для продолжения образования, где и провел ос­тальную жизнь. В 1529 г. его обвинили в приверженности к шиизму, в том, что он написал сатиру на Убейдаллах-хана, и по приказу этого правителя казнили. Самое важное место в творчестве Хилали занимает диван лирических любовных газе­лей, до нашего времени очень популярных в Таджикистане. Простота и совершенство формы и песенный строй придают его газелям особую прелесть. Кроме того, его перу принадлежат еще три поэмы — «Лейли и Меджнун», «Сифат ал-ашикин» и «Шаху гада».

Творчество поэтов первой половины XVI в. все еще недоста­точно изучено. Нет сомнения, что в нем усиливаются по срав­нению с поэзией XV в. формалистические черты, наблюдается снижение мастерства, в чем можно видеть влияние исторической обстановки.

Во второй половине ХУ1в. после создания Абдаллах-ханом И централизованной власти в Средней Азии литературная жизнь по сравнению с предшествовавшим периодом заметно оживляет­ся. Из ремесленных кругов выходят выдающиеся поэты. Среди них прежде всего следует назвать Абд ар-Рахмана Мушфики (1538—1588 гг.), писавшего на таджикском языке. Родился Мушфики, по одной версии, в Бухаре, в семье ремесленника, одно время жил в Самарканде, стал известен как поэт, но при попытке устроиться ко двору султана Сайда потерпел неудачу и переехал в Дели ко двору императора Акбара, индийского религиозного реформатора, которого он восхвалил в двух касы­дах. В 1567 г. он вернулся в Бухару, где был приближен ко двору Абдаллах-хана 11- и стал его «малик аш-шоара» («царем поэтов»).

Несмотря на свою карьеру при дворе и большое искусство, проявленное им в жанре касыды (его считают последним круп­ным поэтом-панегиристом в Средней Азии), Мушфики, выходец из народа, по призванию был прежде всего лирическим и сати­рическим поэтом. Особенно известны и популярны его любов­ные газели и отличные рубай. А его пышные касыды оказались почти забытыми. Правда, в одной из своих касыд он решился указать правителю на бедственное положение крестьян.

Сатирический диван Мушфики, в котором он высмеивает раз­личных людей, большей частью поэтов, стал широко известен в

⁸⁶ См. о нем: Айни К., 1957.

306

народе. За Мужяфики утвердилась в таджикском фольклоре сла­ва шутника, он стал излюбленгным героем анекдотов (латифа), распространявшихся первоначамльно в среде ремесленников, в них он изображается вольнод_умцем, «возмутителем спокой­ствия».

Вот образен, его с-атирическ-ого стихотворения о разделе на­следства, где обличаемся неравноправие женщин:

Сестра, отец наши опочил, де л ить имущество пора; Муллу служить я пригласил, а ты плати ему, сестра. По справедливости дележ: аимбар с зерном нужнее мне, Зато еол ому ты возьмешь, свзози ее скорей, сестра. Мужчина» должен мягко спат ь, тюфяк ты отнесешь ко мне, А ты в рчочи долзкна вздыха—гь — стеная, слезы лей, сестра. Тамбур га кольца долг велит мне при разделе взять себе. Послуша й, как тамбур звени—г — печаль свою развей, сестра. От пола и до пожолка пространство мне принадлежит — Себ<» воз ьмешь ты облака, л^уиа тебе нужней, сестра. Ты чтить, усопше! -о должна, » на могилке посижу; Купи халвы, пеки» блины, корми моих гостей, сестра⁸⁷.

В- XVI в. продолжала развиваться и историография. Появи­лись такие обстоятельные исторические летописи, как «Хабиб ас-сияр фи ахбар- и афрал ил-баиг&р» («Друг жизнеописаний в со­общениях о выдающиеся личностях рода человеческого») Хон-демира, где излжагалис ь событиям всеобщей истории и биографии знаменитых людей до периода окончания борьбы Шейбани-хана и щаха Исмаила (15 10 г.). «^"Лехман-намаи Бухара» («Книга бухарского гостя») Р_узбехана, «Абдаллах-наме» («Книга Аб-даллаха») Хаф из-и Таныша яв_ляются важнейшими источника­ми для изученная истории Средншей Азии XVI в.

Хафиз-и Тантыш .бы л также поэтом, ему принадлежал целый диван стихотворений, ьс сожаленгню, утраченный.

¹

■!

«Антология», стр. 434 , см. также: Мушфики, 1958. ,|

I

307 |

1

!1

жүктеу/скачать 3.47 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: