Социокультурные процессы в современной России

Вектор социально-экономических и политических преобразований, происходящих в России со второй половины 80-х гг., судя по декларациям лидеров страны, направлен на возвращение ее в лоно цивилизации. Предполагается, что естественное цивилизационное развитие государства было насильственно прервано революциями 1917 г. Вместе с тем идея о цивилизованной России является именно тем началом, которое, несмотря на столь значительные идеологические различия, объединяет в одно духовное движение едва ли не всех исторических российских новаторов-прогрессистов.

Известно также, что идеи, пересаживаемые на культурную почву России, дают весьма неожиданные результаты, ибо духовным основанием переносимого становится иная ментальность, часто прямо противоположная европейской. «Что немцу смерть, то русскому на пользу», – имеет и другую версию: то, что полезно на Западе, – у нас оказывается бесполезным, а то и вредным. Наиболее фундаментальной основой реформации является идея прогресса, противопоставляемая застойному состоянию общества.

Поэтому представляется возможным и необходимым соотнести социокультурные и ментальные основания прогрессистской установки, традиционно реализуемой в России, с ее социальными последствиями, значимыми для олимпийского движения. Подвергнуть, в частности, проблему скептическому анализу – насколько плодотворен и конструктивен прогрессизм для отечественного олимпийского спорта?

Провинциальное мировосприятие многослойно, ступенчато и определяется тремя пластами: 1. Россия – провинция цивилизации; 2. Россия – провинция Европы; 3. Россия – провинция Москвы. Независимо от партийной принадлежности и идеологических симпатий такого рода метафизический провинциализм свойственен буквально всем отечественным прогрессистам.

Общим местом для современного постперестроечного прогрессизма стал тезис (крайне слабо, кстати обосновываемый) о 70-летнем движении в «никуда», о разрыве с ходом всемирной истории и т.п. Но вот что говорил И.В. Сталин еще в 1931 г.: «Мы отстали от передовых стран на 5--100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет»¹⁴. Нынешняя цифра, как видим, вовсе не оригинальна и представляет собой среднее арифметическое сталинских оценок отставания.

В данном случае неважно, имеем ли мы дело с большевистским пониманием прогресса в сталинской версии – важна общая ментальная установка: радикально преодолеть провинциальное положение государства. Подобное мироотношение отнюдь не ново – в 1839 г. маркиз де Кюстин зафиксировал необычную для европейца черту российского характера, проявляющуюся в повсеместных странных расспросах: « предпочитаете ли вы Россию другим странам, находите ли вы Москву более красивою чем Париж, петербургский Зимний дворец более великолепным, чем Тюрильский замок, Красное Село более обширным, чем Версаль»¹⁵.

Конечно, реальные основания для провинциальной ментальности, для необходимости прогрессивных преобразований всегда были и есть. Речь о другом: провинциальная ментальность органически соединяется с импортной западной идеей прогресса. «Но усвоение западных идей и учений русской интеллигенцией было в большинстве случаев догматическим. То, что на Западе было научной теорией, подлежащей критике, гипотезой или во всяком случае истиной относительной, частичной, не претендующей на всеобщность, у русских интеллигентов превращалось в догматику, во что-то вроде религиозного откровения. Русские все склонны воспринимать тоталитарно, им чужд скептический критицизм заданных людей... У русской радикальной интеллигенции выработалось идолопоклонническое отношение к самой науке», – констатировал Н.А. Бердяев¹⁶. Аналогичные констатации можно встретить у П.Я. Чаадаева: «Русский либерал – бессмысленная мошка, толкущаяся в солнечном луче солнца – это солнце запада»¹⁷. Не сами по себе идеи Руссо, Гегеля или Маркса сыграли роковую роль в истории России, «ибо, – по меткому замечанию Р. Пайпса, – хотя идеи, безусловно, могут породить новые идеи, они приводят к организационным переменам лишь если падут на почву, готовую их принять»¹⁸. Неявно принимаемый радикальными прогрессистами постулат гласит: чтобы сильнее стимулировать общенациональное стремление к прогрессу – необходимо убедить народ в неимоверной отсталости (провинциальности) России.

Всякая радикальная реформация или революция осуществляют каждый раз ревизию причин провинциальной отсталости. То это буржуазно-помещичий режим, отсюда требование его низложения как механизма торможения, то это крестьянство с вытекающей отсюда программой насильственной коллективизации и урбанизации. Теперь объявленный источник провинциализма – государство (в самых различных, разумеется, терминологических вариациях: административно-командная система, приказной режим, бюрократический аппарат, номенклатура и т.п. ).

У нас поэтому не могло не быть всеобщего кризиса государственности, ибо она оказалась источником всеобщих бед. Наиболее радикальные преобразования, следовательно, – в сфере разгосударствления всего и вся.

Отсюда социальное акцентирование альтернативных форм: государственное образование – негосударственное (частное) образование, государственная экономика – негосударственный частный сектор, государственный спорт – негосударственные альтернативы. Все это, естественно, правомерно. Но кто и когда успел определить меру (пропорции) альтернативности?

Применительно к олимпийскому движению России проблема может оказаться следующей: является (и не окажется ли?) Россия олимпийской провинцией? Всеобщее провинциализирование пока едва касается национального олимпизма, но процесс, как говорят, может пойти.

Относительно отношения олимпийского движения к социокультурной провинциализации можно сформулировать следующие тезисы.

1. К прогрессистской аксиоме о провициально-отсталом положении дел в Государстве российском необходимо относиться со значительной долей скептического критицизма, ибо, несмотря на заметное сокращение спортивно-тренировочной базы в зимних видах спорта, ограничение возможностей персонального формирования олимпийской сборной, материально-финансовые проблемы, Олимпийский комитет России направил в Лиллехаммер достойную национальную команду.

2. Провинциализация массового сознания приводит к формированию устойчивого чувства безысходности, невозможности увидеть условия для самореализации личности, что воплощается в непрерывной миграции активной части населения из провинции. Для олимпийского спорта это представляет реальную опасность – тенденция отъезда за кордон налицо.

3. Снижение государственной поддержки олимпийского спорта вследствие разгосударствления сферы физической культуры чревато потерей ценности государственного суверенитета. Участие в Олимпийских играх – сертификат на принадлежность к мировой цивилизации, одна из форм национально-государственной самоидентификации. Ритуал открытия Игр и есть подлинный парад суверенитетов.

4. Олимпизм в настоящее время противостоит провинциализму, ибо олимпийская данность российского спорта отнюдь не провинциальна, поэтому утверждение провинциализма как господствующей идеологемы, его верховенство в ментальных структурах массового сознания будут значительно ослаблять и даже подрывать духовные основания олимпийского движения в России.

5. Провинциализм порождает тотальный нигилизм, абсолютную дискредитацию прошлого и настоящего, перенося позитивные смыслы в иные пространства и далекие времена, он лишает надежды на целостную жизнь «сейчас». дезинтегрирует духовные основы общества. Олимпизм, напротив, есть синтезирующий и объединяющий идеал: не инерция прошлых успехов обеспечивает олимпийский статус России, но имманентная преемственность с прошлым отечественного олимпизма, не «там» и «тогда», а «здесь» и «теперь» утверждается олимпийское состояние нации.

6. Олимпизм в противоположность провинциализму, продуцирует оптимистическое мироощущение, далекое от чувства заброшенности и покинутости, от чувства безысходности, национальной неполноценности и нецивилизованности, что сейчас принципиально важно для формирования общегосударственной молодежной политики: в этом противостоянии зафиксирован социально значимый духовный ингредиент олимпийского физического воспитания молодежи.

Россия сегодня не олимпийская провинция, но она может ею стать. Российский прогрессизм, замешанный на провинциализме, требует его преодоления. Даже там, где его нет. Пока нет, ибо затем он непременно будет как предмет борьбы и преодоления. Здравый скептицизм и осторожное отношение к самым авангардным идеям социального переустройства – необходимое дополнение к концепции современного отечественного олимпизма. При этом важен общекультурный контекст, для которого характерна динамика взаимодействия «двух культур» – гуманистической и технократической.

Если рассматривать культуру как систему надбиологических программ человеческой деятельности, то указание на проблему «двух культур» означает наличие в таких программах полярно противоположных ценностей и норм (насилие – ненасилие, духовное – телесное, научное – ненаучное, новация – традиция и т.п.). Такие культурные оппозиции часто именуют «двумя культурами» (вероятно, эта терминология стала популярной благодаря знаменитым лекциям и статьям Ч.П. Сноу¹⁹.

Динамика цивилизационного и культурного процесса такова, что оппозиция норм и ценностей является своеобразным историческим инвариантом. Если в культуре доминирует определенная ценность, то ее антагонист не исчезает, а, перемещаясь на периферию, сохраняется. Так, в аграрном обществе, где господствовала традиция, производство нового никогда не прекращалось, несмотря на абсолютное временное преобладание насилия в истории, ценности и нормы ненасильственного поведения существовали всегда. Поэтому целесообразно проследить влияние полярных культурных ценностей на судьбу олимпизма.

Указанные культурные оппозиции оказывали и оказывают это влияние двояко: извне и изнутри.

Надспортивное влияние культурных полярностей весьма значительно. Так, общекультурная оппозиция «духовное – телесное» приняла в первом тысячелетии нашей эры форму конфликта между язычеством и христианством. Результат – запрет в 394 г. императором Феодосием I Олимпийских игр как языческого обряда. И хотя, строго говоря, в новозаветных текстах тело интерпретируется как храм души, запрет на Игры просуществовал весьма долго.

Переход от антично-средневековой космогенной цивилизации, высшим принципом которой была верность сакрализованной традиции (а в ее контексте только и мог осуществляться ритуал античных Олимпийских игр) к индустриальной техногенной цивилизации, к ценностям обновления, роста и прогресса вызвал изменение ценностных ориентаций в спорте в целом и олимпизме. Новация конституировалась в качестве центральной ценности, а традиция отошла на периферию. Производство нового спортивного результата стало таким же естественным, как и производство новых товаров, новых знаний, новой техники, новых удовольствий и т.д. Спорт оказался лишенным абсолютных ценностей, произошла его десакрализация, а вместе с ней и дегуманизация; в нем утвердился технократический стиль мышления²⁰ со всем вытекающим из него комплексом проблем (коммерциализация, насилие, допинг и т.д.).

Однако ситуация в спорте неоднородна. Олимпизм, как это ни парадоксально, сохранил в той или иной мере ценностное значение традиции. Достаточно указать здесь на строгое следование ритуалу, на усилия по утверждению принципов олимпизма как вневременных абсолютных ценностей, сакрализация которых утверждается в знаменитой Оде П. Кубертена. Симптоматично, что происходящая в олимпийском движении ориентация на традицию совпадает с вектором общего социокультурного цивилизационного процесса: от индустриального общества с его все более проявляющимися пределами роста к антропогенной цивилизации синтетического типа, основанной на гармонии полярных ценностей традиционного и индустриального социумов.

С другой стороны, доминирование профессиональных и групповых норм в спортивной среде над общекультурными в конце концов оформляется в особую спортивную субкультуру, характеризующуюся, как отмечалось выше, собственной системой норм и ценностей, идеологией. Опыт создания обобщенного социального портрета персонажей этой субкультуры требует обязательной коррекции содержания и форм олимпийского образования с особенностями бытийных оснований спортивной молодежи. Если брать во внимание прежде всего гуманистический аспект олимпизма, то надо отдавать себе отчет в том, что современная спортивная субкультура негуманна – ранняя спортивная специализация и профессионализация ограничивают возможности личностной общекультурной эволюции.

Этическая реальность современного спорта – групповая и корпоративная мораль; социокультурная – преобладание технократического стиля мышления над гуманистическим. В этом смысле спортивная субкультура близка к феномену контркультуры и в нормативно-ценностной плоскости оказывается во многих своих проявлениях за границами ключевых норм и ценностей самого спорта, особенно олимпизма. По данным В.А. Пономарчука и В.А. Винник²¹, в среде опрошенной ими спортивной молодежи, например, каждый пятый (20, 3%) считает, что в спорте цель оправдывает средства; 29,7% спортсменов готовы ради достижения победы нарушить правила честной игры. Социологи фиксируют, что мораль студентов физкультурных вузов ниже, чем у студентов вузов иных профилей, и наиболее близка к моральным установкам учащихся ПТУ и рабочей молодежью То же самое относится и к интересам.

Если перенести анализ проблемы двух культур из плоскости надспортивной в спортивную, то и там обнаруживается динамика полярных ценностей. Укажем в этой связи на два аспекта.

Первое. Известная гипотеза В.А. Лефевра²² о наличии в любой культуре двух этических систем может быть инструментом интерпретации негативных социальных смыслов спортивной субкультуры. Согласно Лефевру, полярные этические системы характеризуются следующим. Первая система: на личностном уровне добро и зло разъединяются, а на межличностном соединяются (компромиссный, диалогический тип личности: с грехом борись, с грешником мирись). Вторая этическая система: на личностном уровне добро и зло соединяются, а на межличностном разъединяются (конфронтационный, монологический тип личности: с грехом мирись, с грешником борись).

Судя по всему, спортивная субкультура продуцирует конфронтационный тип личности, в то время как идеалы, ценности и нормы олимпизма находятся в области диалога. Лефевр показывает. что как только в обществе носители второй этической системы начинают преобладать, возникает социальная катастрофа массового самоуничтожения людей. Поэтому так необходима трансляция норм и ценностей олимпизма в социокультурные основания спорта, ибо функция спорта как резервуара, из которого неограниченно черпается насилие, должна быть безусловно преодолена. В качестве практической меры в данном направлении можно предложить использование для олимпийского образования, не востребованного пока в этом отношении, комплекса социально-гуманитарных дисциплин, имеющего солидный культурологический блок.

Второе. Проблема соотношения гуманизма и технократизма в спорте разрешается пока таким образом, что технократизм, где самоценностью является спортивный результат, безусловно преобладает. Более того, спортивная суверинизация бывших республик Союза уже сейчас демонстрирует тенденции на усиление технократических подходов для достижения спортивно-государственного самоопределения. В этих условиях абсолютные ценности олимпизма – не только декларируемые, но и утверждаемые, имеют очень конкретную и точную направленность – на сохранение идеалов гуманизма в спорте и за его пределами в атмосфере всеобщей дегуманизации и перманентной этнополитической и социальной конфликтности.

Резюмируя обсуждение настоящей темы, необходимо отметить, что социокультурное значение олимпизма в контексте проблемы двух культур определяется: 1) в сфере надспортивного: интенцией идеологии олимпизма на движение к гармонии телесного и духовного, на эволюцию норм и ценностей спортивной субкультуры к гуманистическим; 2) в сфере внутриспортивной: интенцией идеологии олимпизма на предпочтение толерантной, диалогической личности перед конфронтационной, на сохранение единого спортивно-гуманистического пространства в условиях спортивной суверенизации.

Трансформация Олимпийского комитета России из во многом формальной и огосударствленной структуры в независимую и самостоятельную общественную спортивную организацию поставило перед олимпийским движением целую серию принципиальных проблем. Одна из них – олимпийское образование.

Развитие олимпийского движения в России, реорганизация НОК и спортивных федераций отчетливо выявили недостаточность российского олимпийского образования. Проблема осложняется также как довольно сложной ситуацией в сфере образования вообще, так и конкретным ситуативным социальным контекстом общенационального кризиса. И все же, несмотря на многие трудности, олимпийское образование получает известное распространение. Более того, становление олимпийского образования в России происходит в новых формах, дополнительных к традиционным видам, как специального физкультурного образования всех уровней, так и общего в других учебных заведениях.

В соответствии с рекомендациями Заключительного документа XII Олимпийского конгресса (август 1994 г.) наряду с достаточно традиционными и обязательными разделами олимпийского образования (история и философия олимпизма, идеалы и ценности олимпийского движения, принципы Олимпийской хартии, культурное содержание олимпизма), в настоящее время обозначились новые области: спорт и окружающая среда (охрана окружающей среды как сфера олимпийского движения, сотрудничество с экологическими организациями), спорт в социокультурном контексте (спорт и политика, спорт и экономика).

Это задает чрезвычайно широкий контекст олимпийского образования. В частности, соответствующие учебные курсы могут быть органично дополнены сведениями по олимпизму. Наиболее естественны такие дополнения в спортивных учебных заведениях. Если же говорить об общеобразовательной школе, то там, как свидетельствует опыт некоторых смоленских школ, эффективно сочетание двух направлений олимпийского образования – контекстного и непосредственного. Контекстное направление реализуется в процессе преподавания на основе междисциплинарных связей большой группы школьных предметов: античный олимпизм (предметы, история, мировая художественная культура, история религии, математика, география, литература и др.), современное олимпийское движение (предметы: человек и мир, новейшая история, этика, эстетика и др.). Появление регионального компонента в программе школы позволяет использовать в школьной практике краеведческий массив материалов о местном олимпийском движении. Непосредственное олимпийское образование связано с системой уроков олимпийских знаний. Сейчас условия внеклассной олимпийской работы таковы, что резонно выйти за пределы нескольких часов и оформить необходимые блоки по истории, этике, эстетике олимпизма и т.д. Так, в школе № 39 г. Смоленска комплекс включает 27 уроков олимпийских знаний, проводимых классными руководителями.

В 1990 г. разработан олимпийский проект (автор В.И. Столяров) под названием «СпАрт» (этимологически этот термин производен от соответствующих английских слов «спорт», «духовность», «искусство»). Проект предусматривает проведение широкого круга акций и мероприятий, объединенных идеей синтеза спорта и искусства на основе принципов гуманизма, духовности, нравственности и предназначенных для людей разного возраста, пола, уровня духовного и физического развития, разных профессий и т.д. Основные элементы проекта: Спартианские игры, спартианское образование, Спартианские клубы, Спартианский кодекс, индивидуальные программы самосовершенствования, спартианские награды. Проект предусматривает активизацию и повышение эффективности олимпийского образования на основе использования Спартианских игр и клубов. Спартианские игры в отличие от обычных спортивных состязаний являются комплексными. Наряду со спортивной частью они содержат художественные (творческие) конкурсы, конкурсы знатоков искусства, спорта и олимпизма и т.д.

Обобщение многолетнего опыта проведения Спартианских игр в различных регионах РФ, в том числе в Смоленской области, позволяет сделать вывод о достаточно высокой эффективности и воспитательной продуктивности олимпийского проекта «СпАрт». Во-первых, конструктивна сама программа социокультурного синтеза, дополняющая спортивное образование общекультурными элементами. Во-вторых, овладение общекультурным компонентом осуществляется на началах агонистики и креативности. В-третьих, в современных условиях, когда фактически отсутствует пионерское движение, нет сильных молодежных организаций, на основе проекта «СпАрт» развивается уникальное детское и молодежное движение, стремящееся к синтезу духовного и физического. Это движение ориентировано на нормативную коррекцию спортивной субкультуры, негативное содержание которой (аморализм, насилие, допинг, победа любой ценой) противоречит общекультурным ценностям и нормам, на создание нового агонистического поля, в котором спортивная деятельность синтезируется с художественно-эстетической, научно-технической, креативной и регулируется нравственными требования «fair play».

Реализация проекта «СпАрт» в школах и других учебных заведениях Смоленской области оказалась возможной на путях объединения усилий облспорткомитета, комитета по делам молодежи, Олимпийской академии, областного Методического центра народного творчества, облсовета «Юность России», областных комитетов культуры и образования. Вместе с тем само спартианское движение носит во многом негосударственный характер и инициируется соответствующими общественными организациями и подвижниками. Популярность спартианского движения среди школьников растет, с каждым годом увеличивается число участников районных и региональных Спартианских игр.

Ценность олимпийского образования в рамках спартианского проекта заключается в его исключительно неформальном характере. Здесь практически исключены формализация, всеобщий охват, компанейщина, «перевыполнение плана» и т.п. Данная форма олимпийского образования достаточно перспективна, поскольку предусматривает: а) широкий контекст понимания олимпизма, основанный на интеграции гуманитарных и профессиональных аспектов олимпийского движения, междисциплинарный характер общеобразовательных программ; б) синтез на основе олимпийской идеи существующих спортивно-гуманистических движений и инициатив; в) преодоление ведомственных и групповых препятствий; г) возможность привлечения госбюджетных и внебюджетных источников финансирования.

Таким образом, новые направления в олимпийском образовании позволяют обеспечить как известный уровень узкопрофессиональной спортивной подготовленности (как части физкультурного образования), так и предотвратить сокращение спортивно-гуманистического пространства, конституирующегося прежде всего в философии олимпизма (а в перспективе восстановить или даже расширить это пространство). Принципиальным моментом является формирование олимпийского образования как системы указанных относительно автономных компонентов, способных к эволюции и воспроизведению. Олимпизм многомерен – адекватным должно быть и олимпийское образование.

В пространстве физической культуры современного человечества сложилось четыре относительно автономных сферы: физическое воспитание, спорт для всех, спорт высших достижений и профессиональный спорт. Последняя сфера активно интегрируется с коммерческими структурами и занимает в упомянутом пространстве особое положение, что в принципе не умаляет ее культурной ценности.

В течение последнего столетия, отсчет которого совпадает с началом всемирного олимпийского движения, структурное взаимодействие между сферами физической культуры развивалось разнонаправленно. Долгое время признавалось их тесное единство, в рамках которого физическое воспитание и спорт для всех занимали место фундамента пирамиды, вершину которой формировал спорт высших достижений. При этом предполагалось, что успех селекции высоко результативных атлетов прямо зависит от качества работы по физическому воспитанию детей и молодежи.

Между тем все возрастающий уровень спортивных результатов потребовал специальных усилий для подготовки резервов сборных команд, будущих участников крупных региональных, национальных и международных соревнований, включая Олимпийские Игры. Создание в ряде стран широко разветвленных систем подготовки спортивных резервов, включающих научно обоснованные и хорошо организованные мероприятия по отбору талантов и обширную инфраструктуру обеспечения их многолетней подготовки, способствовало дальнейшему обособлению сферы спорта высших достижений, его элитаризации.

В этих условиях физическое воспитание и спорт для всех в большей степени становились жертвами «остаточного принципа» не только в плане инвестирования финансовых и материальных ресурсов, но и, что особенно важно, в плане развития процесса интеллектуального насыщения этих сфер и их престижности в массовом сознания. Акценты в научном познании путей развития физической культуры оказались смещенными в сторону спорта высших достижений и прежде всего в сторону обоснования и научно-технологического обеспечения экстремумов проявлений физических, психических и духовных способностей человека. В течение исторически короткого промежутка времени была осуществлена беспримерная интенсификация поиска резервов максимизации проявлений физического потенциала человека при неизмеримо меньших усилиях, направленных на поиск путей его оптимизации.

Подобно тому как милитаризация всего уклада жизни большинства стран мира при всех ее негативных характеристиках объективно способствовала гигантскому прогрессу науки и технологий в системах военно-промышленных комплексов, интенсивная разработка научных и технологических проблем спорта высших достижений позволила добиться впечатляющих успехов в преобразовании физического потенциала спортсменов, обеспечила возможность достижения ими таких высот двигательных координаций, проявлений силы, быстроты, выносливости – всего спектра физических способностей и других качеств, обеспечивающих спортивный успех, которые часто представляются выходящими далеко за рамки их естественно обусловленных ограничений.

Стремление к достижению максимумов физических и психологических проявлений человека в спорте понятно и оправданно – в этом суть спорта вообще, а не только спорта высших достижений. В соревновании, независимо от его ранга, нужна полная самоотдача. Ребенок в детсадовских, школьных и дворовых состязаниях испытывает предельные для его сегодняшнего состояния нагрузки, максимально мобилизует свои физические и психические ресурсы. И если «стоимость» этих затрат для организма остается вполне приемлемой, то это связано прежде всего с неспособностью мало- или среднетренированного человека перейти ту очерченную законами сохранения гомеостазиса грань, за которой начинаются поломки в системах жизнеобеспечения. Только сверхвысокие мотивации позволяют переходить пределы дозволенного в ответственных международных стартах, когда бегуна уносят с дорожки на носилках, иногда навсегда.

Здесь нашей науке предстоит решить весьма деликатную и противоречивую в этическом смысле задачу. С одной стороны, нужно определить принципиальные пути выявления резервных возможностей человека, что требует ясного понимания условий, при которых можно допустить в спортивных или исследовательских целях выведение организма человека и его психики на критические режимы функционирования. С другой стороны, важно определить меру и степень необходимости такого «эксперимента» для человечества в целом и каждого человека в отдельности. Простого и однозначного ответа на этот вопрос пока не существует.

Дело в том, что в жизни человеку бывают необходимы не только хорошо сбалансированные оптимумы физических и духовных проявлений, но и способность действовать с высокой степенью мобилизации ресурсов своего организма в экстремальных ситуациях, готовность организма «пережить» резкие возмущения (болезнь, травма, аварийные ситуации, стихийные бедствия, социально обусловленные неожиданные или долгосрочные нагрузки на психику, физические перегрузки и т.п. ). Вероятность возникновения таких критических ситуаций не столь мала, чтобы этим можно было пренебречь. Поэтому способность организма к мобилизации в таких условиях также должна формироваться путем тренировки, как и другие физические, психологические и функциональные проявления. Нет никакого сомнения, что спортивная деятельность облегчает такое формирование, опосредованно влияя на создание «запаса» функциональных возможностей организма и отрабатывая в искусственно создаваемых экстремумах будущие ответы на неожиданные, неординарные внешние воздействия, требующие срочной мобилизации функциональных резервов организма.

Поэтому нельзя согласиться с теми, кто считает спортивную подготовку уделом только спортсменов, а иногда и только спортсменов высокого класса. Другое дело, что следует найти разрешение противоречия между необходимостью использования чисто спортивных методов формирования нужных для любого человека физических, психологических и нравственных кондиций и отсутствием необходимости делать каждого человека спортсменом (в смысле постановки целей занятий физическими упражнениями).

Олимпийский спорт как средоточие технологических, организационных и нравственно этических достижений элитного спорта в этом отношении представляется наиболее интересным объектом для изучения созданных спортивной наукой и освоенных практикой средств, методов и организационных форм, обеспечивающих осмысленное, уверенное и компетентное культурное познание человеком своей природы.

Гуманистический и социальный смысл такого изучения заключается в открывающейся ныне возможности конверсии высоких технологий спортивной тренировки и организации спортивной деятельности в теорию и практику физического воспитания и спорта для всех. Такая конверсия, осуществленная в интересах физического совершенствования человека, будет способствовать конструктивной реализации им идей здорового стиля жизни как важного условия социального благополучия человека и общества.

Разработка концепции спортивной конверсии может быть сконцентрирована на двух основных направлениях: 1) выявление путей адаптирования высоких технологий спортивной подготовки в интересах физического воспитания и спорта для всех; 2) оценка возможностей использования позитивного опыта создания и функционирования инфраструктур, обеспечивающих спортивную подготовку олимпийцев, в системах управления физическим воспитанием и спортом для всех на клубном, региональном и государственном уровнях. В процессах адаптирования технологических достижений целенаправленного преобразования физического потенциала человека принципиальное место должно занять признание приоритета тренировки как ведущего и самого эффективного способа такого преобразования. Это особенно важно для повышения эффективности физического воспитания детей, подростков и молодежи, где до сих пор приоритетная роль отводилась обучению двигательным умениям и формированию навыков. В результате упускались самые благоприятные возможности для развития физических качеств человека в сенситивные периоды их возрастной эволюции.

Методический арсенал физического воспитания и спорта для всех должен быть существенно обогащен за счет использования конкретных технологий развития физических качеств и освоения техники выполнения двигательных действий, выработанных при осуществлении спортивной подготовки олимпийцев. Суть заимствования здесь должна состоять, конечно, не в механическом переносе объемов и интенсивности тренировочной работы олимпийцев в практику физического воспитания и спорта для всех, а в использовании наработанных ими путем многих проб, ошибок и жертв наиболее удачных приемов достижения целей совершенствования движений в биомеханическом и функциональном плане.

Особого внимания заслуживают успехи олимпийцев в организации многолетней спортивной тренировки. По-существу еще только предстоит создать систему многолетней физической подготовки от рождения до старости, и в этом процессе опыт тренировки олимпийцев может стать серьезной концептуальной опорой для структурирования этапов подготовки и конкретизации их содержания.

Существенным прогрессивным достижением высоких технологий спортивной подготовки является комплексное обеспечение всех ее компонентов. Для физического воспитания и спорта для всех наиболее актуально использование общих принципов поддержки энергетики мышечной деятельности, обеспечивающих согласованные со спецификой метаболических процессов мероприятия по компенсациям энергозатрат и стимуляции процессов восстановления. В этом смысле особое внимание следует уделить мобилизации возможностей и разработкам схем использования адаптогенов природного происхождения, естественных средств восстановления и проблеме адекватности применяемых процедур характеру, объему и интенсивности тренирующих воздействий.

Научный анализ и оценка опыта построения и функционирования инфраструктур научного, методического, кадрового, материально-технического и пропагандистского обеспечения спортивной подготовки олимпийцев определит новые возможности и перспективы управления физическим воспитанием и спортом для всех как на государственном, так и на клубном, местном и региональном уровнях. Нельзя при этом исключать и возможностей использования этого опыта и на межгосударственном и всемирном уровнях. Огромный опыт организации олимпийского движения может и должен быть использован при формировании структур, призванных обеспечивать международную и разностороннюю межгосударственную интеграцию в интересах прогрессивных преобразований в физическом воспитании и спорте для всех.

До нынешнего времени гуманистические и социальные ценности олимпийского спорта определялись преимущественно в связи с непосредственными участниками олимпийского движения. Для всех остальных они в основном ограничивались пропагандистским эффектом этого выдающегося явления современности. Между тем на нынешнем этапе развития физической культуры, происходящего на фоне революционных по своему характеру и масштабам преобразований в самой сути человеческой цивилизации, гуманистическое и социальное содержание этих ценностей существенно изменяется. На первый план выступают фундаментальные ценности научного и технологического знания, ноу-хау спортивной подготовки и организации инфраструктур ее обеспечения.

Таким образом, пионерская по своей сущности функция олимпийского спорта, призванная проторять неизвестные пути физического совершенствования человека как важного условия его социального благополучия и личного счастья, получает новые благородные гуманистические продолжения.