Постановление Страсбург, 10 января 2012 года
жүктеу/скачать 0.9 Mb.
|
|
95. Европейский Суд подчеркивает, что применение правила должно учитывать тот факт, что оно используется в контексте механизма защиты прав человека, который согласились учредить Высокие Договаривающиеся Стороны. Соответственно, он признает, что правило внутренних средств правовой защиты должно применяться с определенной степенью гибкости и без излишнего формализма (см. Постановление Европейского Суда от 19 марта 1991 г. по делу "Кардо против Франции" (Cardot v. France), § 34, Series A, N 200). Европейский Суд также указывал, что правило исчерпания не является абсолютным и не может применяться автоматически, и при рассмотрении вопроса о том, было ли оно соблюдено, необходимо учитывать конкретные обстоятельства каждого индивидуального дела (см. Постановление Европейского Суда от 6 ноября 1980 г. по делу "Ван Остервейк против Бельгии" (Van Oosterwijck v. Belgium), § 35, Series A, N 40). Это означает среди прочего, что Европейскому Суду требуется реально учитывать не только существование формальных средств правовой защиты в правовой системе государства-участника, но и общий контекст, в котором они применяются, а также личные обстоятельства заявителей (см. Постановление Европейского Суда от 16 сентября 1996 г. по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey), § 65 - 68, Reports of Judgments and Decisions 1996-IV). 96. Пределы обязательств государств-участников согласно статье 13 Конвенции колеблются в зависимости от характера жалобы заявителя. "Эффективность средства правовой защиты" в значении статьи 13 Конвенции не зависит от определенности благоприятного исхода для заявителя. Однако средство правовой защиты, предусмотренное статьей 13 Конвенции, должно быть эффективным на практике, как и в законодательстве в смысле воспрепятствования предполагаемому нарушению или его продолжению или предоставления адекватного возмещения за любое нарушение, которое уже случилось. Если одно из средств правовой защиты в отдельности не удовлетворяет требованиям статьи 13 Конвенции, совокупность средств правовой защиты, предусмотренных национальным законодательством, может им отвечать (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши", § 157 - 158, и Постановление Европейского Суда от 10 апреля 2008 г. по делу "Вассерман против Российской Федерации (N 2)" (Wasserman v. Russia) (N 2)), жалоба N 21071/05, § 45 <*>). --------------------------------
-------------------------------- <*> Там же. N 1/2012. 98. В отношении фундаментального права на защиту от пытки, бесчеловечного и унижающего достоинство обращения превентивные и компенсаторные средства правовой защиты должны дополнять друг друга, чтобы считаться эффективными. В отличие от дел относительно длительности судебного разбирательства или неисполнения судебных решений, в которых Европейский Суд в принципе признавал, что только компенсаторное средство правовой защиты может быть достаточным (см. Постановление Большой Палаты по делу "Мифсуд против Франции" (Mifsud v. France), жалоба N 57220/00, § 17, ECHR 2002-VIII, Постановление Большой Палаты по делу "Скордино против Италии (N 2)" (Scordino v. Italy) (N 1)), жалоба N 36813/97, § 187, ECHR 2006-V, и Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 2)" (Burdov v. Russia) (N 2)), жалоба N 33509/04, § 99, ECHR 2009-...) <*>, наличие превентивного средства правовой защиты является обязательным для эффективной защиты лиц от обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции. Особая важность, придаваемая Конвенцией этому положению, требует, по мнению Европейского Суда, чтобы государства-участники учредили в дополнение к компенсаторному средству правовой защиты эффективный механизм для оперативного пресечения любого такого обращения. В противном случае перспектива присуждения в будущем компенсации могла бы узаконить особенно сильные страдания в нарушение этого ключевого положения Конвенции и неприемлемо ослабила бы правовое обязательство государства по приведению своих стандартов содержания под стражей в соответствие с требованиями Конвенции. -------------------------------- <*> Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 4/2009. 99. Европейский Суд напоминает, что он рассматривал эффективность различных внутренних средств правовой защиты, указанных российским государством-ответчиком в ряде дел, касавшихся неадекватных условий содержания заявителя под стражей, и нашел, что она отсутствует во многих отношениях. В этой связи он отклонил возражения властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты и установил нарушение статьи 13 Конвенции. Европейский Суд, в частности, указывал, что власти Российской Федерации не продемонстрировали, какое возмещение могли предоставить заявителю прокурор, суд или иное государственное учреждение с учетом того, что проблемы, вытекающие из условий содержания заявителя под стражей, явно носили структурный характер и не затрагивали исключительно личную ситуацию заявителя (см. в числе недавних примеров Постановление Европейского Суда от 16 декабря 2010 г. по делу "Кожокар против Российской Федерации" (Kozhokar v. Russia), жалоба N 33099/08, § 92 - 93 <*>, Постановление Европейского Суда от 7 октября 2010 г. по делу "Скачков против Российской Федерации" (Skachkov v. Russia), жалоба N 25432/05, § 43 - 44 <**>, Постановление Европейского Суда от 15 июля 2010 г. по делу "Владимир Кривоносов против Российской Федерации" (Vladimir Krivonosov v. Russia), жалоба N 7772/04, § 82 - 84 <***>, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лутохин против Российской Федерации", § 45, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Скоробогатых против Российской Федерации", § 52, Постановление Европейского Суда от 12 марта 2009 г. по делу "Александр Макаров против Российской Федерации" (Aleksandr Makarov v. Russia), жалоба N 15217/07, § 87 - 89 <****>, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бенедиктов против Российской Федерации", § 27 - 30, а также упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Моисеев против Российской Федерации"). -------------------------------- <*> Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2011. <**> Там же. N 8/2011. <***> Там же. N 5/2011. <****> Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2010. Тем не менее Европейский Суд находит важным пересмотреть эти выводы с учетом существующей в российской правовой системе ситуации на дату подачи жалоб в данном деле и на дату вынесения настоящего Постановления. При этом он отступит от своей обычной практики ограничения пределов рассмотрения средствами правовой защиты, прямо упомянутых властями Российской Федерации, и даст общую оценку средств правовой защиты, доступных в национальной правовой системе, которые представляются обеспечивающими превентивное или компенсаторное средство защиты потерпевшему лицу. B. Анализ существующих средств правовой защиты 1. Жалоба в тюремную администрацию 100. Закон о содержании под стражей предусматривает право заключенного обращаться с просьбой о личном приеме к начальнику места содержания под стражей и лицам, контролирующим деятельность места содержания под стражей, во время нахождения указанных лиц на его территории (пункт 3 статьи 17, процитированный в § 28 настоящего Постановления). Европейский Суд отмечает, что начальник тюрьмы является должностным лицом, руководящим следственным изолятором, основная обязанность которого заключается в обеспечении надлежащих условий содержания под стражей, тогда как лица, контролирующие деятельность места содержания под стражей, являются его непосредственными начальниками на региональном уровне. Отсюда следует, что жалоба на неадекватные условия содержания в тюрьме неизбежно затронет исполнение ими своих обязанностей и соблюдение закона о содержании под стражей. 101. Соответственно, Европейский Суд не считает, что тюремные власти обладали достаточно независимой позицией, чтобы отвечать требованиям статьи 13 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 25 марта 1983 г. по делу "Силвер и другие против Соединенного Королевства" (Silver and Others v. United Kingdom), § 113, Series A, N 61): принимая решение по жалобе на условия содержания под стражей, за которые они несут ответственность, они по сути являлись судьями в своем собственном деле. 2. Жалоба прокурору 102. В российской правовой системе прокуратуры имеют полномочия в сфере надзора за исполнением законов администрациями органов и учреждений, исполняющих наказание, а также специальный персонал. Эти функции регулируются главой 4 Закона о прокуратуре (см. § 36 настоящего Постановления), и прокуроры имеют широкие полномочия для осуществления надзора. Они вправе посещать в любое время органы и учреждения содержания под стражей, опрашивать задержанных, заключенных под стражу, знакомиться с документами, требовать от администрации объяснений и возбуждать производства об административных правонарушениях при выявлении нарушений закона о содержании под стражей. Тюремная администрация имеет правовое обязательство рассмотреть представление прокурора по поводу выявленных нарушений и сообщить ему в месячный срок о принятых мерах (статья 51 Закона о содержании под стражей и статья 24 Закона о прокуратуре). 103. Из информации, предоставленной российским государством-ответчиком в Комитет министров в рамках исполнительной процедуры в отношении 31 постановления, вынесенного против России в связи с условиями содержания под стражей в следственных изоляторах, следует, что прокуроры провели 4 290 проверок следственных изоляторов в 2008 году и 4 646 проверок в 2009 году. Во время этих проверок они выявили 1 330 и 2 491 случаев неадекватных условий содержания соответственно и внесли 1 998 и 1 335 представлений тюремным властям об устранении нарушений. Прокуроры также возбудили 52 и 168 судебных разбирательств против тюремных властей с целью понуждения их к соблюдению национального законодательства (см. пункт III.3 Приложения II к промежуточной Резолюции CM/ResDH (2010) 35). 104. Хотя прокурорский надзор, безусловно, играет важную роль в обеспечении надлежащих условий содержания под стражей, жалоба прокурору не отвечает требованиям к эффективному средству правовой защиты в связи с процессуальными недостатками, ранее выявленными в прецедентной практике Европейского Суда (см., например, Постановление от 1 апреля 2010 г. по делу "Павленко против Российской Федерации" (Pavlenko v. Russia), жалоба N 42371/02, § 88 - 89 <*>, упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Александр Макаров против Российской Федерации", § 86, и Постановление Европейского Суда по делу "Бенедиктов против Российской Федерации", § 29). Согласно пункту 7 статьи 17 Закона о содержании под стражей заключенные могут направлять свои жалобы прокурору. Однако отсутствует обязанность прокурора лично выслушивать заявителя и обеспечивать его эффективное участие в последующем разбирательстве, которое касается отношений надзирающего прокурора и проверяемого органа. Заявитель не является стороной такого разбирательства и имеет право лишь на получение информации о рассмотрении надзорным органом жалобы. Кроме того, Европейский Суд уже рассматривал дела, в которых заявитель жаловался прокурору, но ответ на его жалобу не поступил (см. Постановление Европейского Суда от 29 января 2009 г. по делу "Антропов против Российской Федерации" (Antropov v. Russia), жалоба N 22107/03, § 55 <**>). Поскольку жалоба прокурору на неудовлетворительные условия содержания под стражей не дает личного права на осуществление государством надзорных полномочий, она не может считаться эффективным средством правовой защиты. -------------------------------- <*> Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2010. <**> Там же. N 2/2010. 3. Жалоба уполномоченному по правам человека 105. Европейский Суд также отмечает, что в некоторых случаях заключенные представили жалобы на бесчеловечные или унижающие достоинство условия их содержания региональным или федеральному уполномоченным по правам человека (см., например, Постановление Европейского Суда от 21 декабря 2010 г. по делу "Гладкий против Российской Федерации" (Gladkiy v. Russia), жалоба N 3242/03, § 67 <*>). Хотя заявители получили личный ответ, Европейский Суд напоминает, что, как правило, обращение к уполномоченному по правам человека не может рассматриваться как эффективное средство правовой защиты, требуемое статьей 35 Конвенции, поскольку уполномоченный по правам человека не вправе выносить имеющие обязательную силу решения о возмещении (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Александр Макаров против Российской Федерации", § 84, с дополнительными отсылками). -------------------------------- <*> Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2011. 106. Чтобы средство правовой защиты считалось эффективным, оно должно быть способным обеспечить возмещение заявителю. Однако федеральный и региональные уполномоченные по правам человека не обладали полномочиями для вынесения имеющего обязательную силу решения, способного улучшить ситуацию заявителя или служить основанием для получения компенсации. Они имеют иные задачи: выявляют различные проблемы прав человека на основании индивидуальных жалоб и других сведений, имеющихся в их распоряжении, раскрывают проблемы в своих ежегодных докладах и вырабатывают решения в сотрудничестве с региональными и федеральными органами власти (см. § 32 и 33 настоящего Постановления). В то время как их деятельность может способствовать общему улучшению условий содержания под стражей, уполномоченные по правам человека ввиду ограниченности сферы их деятельности не способны предоставлять возмещение в индивидуальных делах, как того требует Конвенция. Отсюда следует, что обращение к уполномоченному по правам человека не составляет эффективное средство правовой защиты. 4. Жалобы в суд на нарушения прав и свобод 107. В силу положений главы 25 Гражданского процессуального кодекса российские суды вправе проверять законность любого решения, действия или бездействия должностных лиц или органов государства, которые нарушают права и свободы лиц или препятствуют их осуществлению последними или возлагают в связи с этим чрезмерное бремя. Жалобы должны быть поданы в течение трех месяцев после предполагаемого нарушения и рассматриваются в ускоренном порядке в течение десяти дней после подачи. В таком разбирательстве заявитель должен доказать наличие вмешательства в его права или свободы, тогда как заинтересованный орган или должностное лицо должны доказать, что оспариваемое действие или решение являлись законными. Разбирательство проводится в соответствии с общими правилами гражданского процесса (см. § 37 - 40 настоящего Постановления). 108. Суд, признав заявление обоснованным, принимает решение об обязанности соответствующего органа, должностного лица устранить в полном объеме допущенное нарушение прав и свобод гражданина и устанавливает срок для устранения нарушения. В суд и гражданину должно быть сообщено об исполнении решения суда не позднее чем в течение месяца со дня получения решения (см. § 41 и 42 настоящего Постановления). 109. Европейский Суд учитывает, что судебное разбирательство, возбужденное в соответствии с главой 25 Гражданского процессуального кодекса, обеспечивает надлежащую правовую процедуру и эффективное участие потерпевшего лица. В подобном разбирательстве суды могут рассматривать жалобу по существу, делать выводы о фактах и назначать возмещение в зависимости от характера и тяжести нарушения. Разбирательство осуществляется тщательно и бесплатно <*> для заявителя. Вынесенное по его итогам решение является обязательным для органа, допустившего нарушение, и может быть принудительно исполнено. Соответственно, Европейский Суд признает, что существующая правовая база делает это средство правовой защиты на первый взгляд доступным и способным, по крайней мере теоретически, обеспечить надлежащее возмещение. -------------------------------- <*> Вероятно, Европейский Суд имеет в виду незначительный размер пошлины при подаче заявления об оспаривании решения или действия (бездействия) органов государственной власти и должностных лиц, которая в настоящее время составляет 200 рублей (прим. переводчика). 110. Тем не менее чтобы быть "эффективным", средство правовой защиты должно быть доступным не только в теории, но и на практике. Это означает, что власти Российской Федерации должны быть готовы доказать практическую эффективность средства правовой защиты на примерах из прецедентной практики судов страны. Однако российское государство-ответчик не представило ни одного судебного решения, свидетельствующего о том, что заявитель мог защитить свои права с использованием этого средства правовой защиты. Европейский Суд, со своей стороны, не усмотрел примеров успешного использования данного средства правовой защиты в делах об условиях содержания под стражей, которые были им ранее рассмотрены. Отсутствие последовательной судебной практики по этому вопросу выглядит тем более непостижимым с учетом того факта, что Гражданский процессуальный кодекс, включая главу 25, действует с 1 февраля 2003 г., и глава 25 лишь консолидировала и воспроизвела положения, предусматривающие в основном тот же порядок, действовавший в соответствии с Законом Российской Федерации от 27 апреля 1993 г. N 4866-1 "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан". Средство правовой защиты, не породившее значительный массив прецедентной практики или успешных требований за более чем 18 лет существования, вызывает большие сомнения в его практической эффективности. Действительно, Постановление Пленума Верховного Суда, которое прямо упомянуло право заключенных подавать жалобы в соответствии с главой 25 на условия своего содержания под стражей, было принято только в феврале 2009 года, но оно не изменило существующий порядок сколько-нибудь значимым образом, и его эффективность на практике еще предстоит доказать (см. промежуточную Резолюцию CM/ResDH (2010) 35 в § 60 настоящего Постановления). 111. Кроме того, как указывал Европейский Суд в предыдущих делах об условиях содержания под стражей, недостатки применения такого превентивного средства правовой защиты в ситуации перенаселенности в значительной степени объясняются структурным характером лежащей в их основе проблемы. В контексте другой структурной проблемы в России, неисполнения вступивших в силу судебных решений, Европейский Суд уже отмечал, что возможность принятия российскими судами мер в соответствии с главой 25 Гражданского процессуального кодекса была существенно ограничена вынесением деклараторного решения, повторяющего то, что в любом случае было очевидным из первоначального решения, а именно что государство обязано погасить свою задолженность (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 2)", § 103). В настоящем деле, как правомерно подчеркивали заявители, даже если бы они добились вынесения решения, обязывающего тюремную администрацию устранить нарушение их права на индивидуальное спальное место и санитарную норму площади камеры, их личная ситуация в уже переполненном изоляторе могла быть улучшена только за счет других заключенных и в ущерб им. Начальник такого изолятора, очевидно, не мог бы исполнить большое количество одновременно вынесенных решений, обязывающих его устранить нарушение права заключенных на как минимум 4 кв. м личного пространства. 112. Европейский Суд находит, что, хотя глава 25 Гражданского процессуального кодекса, как разъяснено Постановлением Верховного Суда от 10 февраля 2009 г., содержит прочную теоретическую основу для рассмотрения жалоб заключенных на неадекватные условия содержания под стражей, она не отвечает требованиям к эффективному средству правовой защиты, поскольку ее возможность создания превентивных последствий на практике убедительно не доказана.
-------------------------------- <*> Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 1/2012. 114. Положения Гражданского кодекса об ответственности за причинение вреда устанавливают специальные правила компенсации вреда, причиненного государственными органами и должностными лицами. Статьи 1070 и 1100 Кодекса содержат исчерпывающий перечень случаев возмещения вреда казной независимо от вины должностных лиц государства. Неадекватные условия содержания под стражей не включены в этот перечень. Только вред, причиненный в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности или к административной ответственности, возмещается независимо от вины должностных лиц, во всех остальных случаях применяется общая норма статьи 1069 Кодекса, обязывающая истца доказать, что вред причинен незаконными действиями или бездействием государственного органа или должностного лица. 115. Европейский Суд уже критиковал чрезмерно формальный подход российских судов, основанный на требовании доказывания незаконности действий властей. В деле Александра Макарова против Российской Федерации содержание Макарова под стражей в большинстве аспектов, включая освещение, питание, медицинскую помощь, санитарные условия и так далее, соответствовало законодательству страны, однако их совокупное влияние составляло бесчеловечное обращение в нарушение статьи 3 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Александр Макаров против Российской Федерации", § 98 - 100). Европейский Суд нашел спорным, что в ситуации, в которой национальное законодательство предписывало такие условия его содержания под стражей, Макаров мог эффективно отстоять свою позицию в суде, и отметил, что подобный подход российских судов не обеспечивал перспективы иска о возмещении вреда и делал это средство правовой защиты теоретическим и иллюзорным, а не адекватным и эффективным (там же, § 88 - 89, см. также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Силвер и другие против Соединенного Королевства", § 117 - 118, в котором юрисдикция английских судов ограничивалась определением того, применяли ли тюремные власти свои полномочия в соответствии с тюремным законодательством и правилами). жүктеу/скачать 0.9 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|