Посвящается моей внучке

Глава 6

Ридис был хорошим пловцом, но Арамина не жела­ла, чтобы он перенапрягался сверх меры ради общения с морскими созданиями — млекопитающие или кто они там — и заплывал на глубину. Ридис должен был унаследовать от отца холд Райской Реки, хотя втайне Арамина лелеяла надежду, что мальчика могут заметить при Поиске всадники Восточного Вейра — он вполне мог стать тем, кем она стать не отважилась. Он явно на­ходил радость в обществе драконов, посещавших Рай­скую Реку, чистил им шкуру в теплой воде — чаще всего белому Рут'у лорда Джексома, выказывавшего особое расположение к сыну Арамины. На самом деле нет ничего невозможного, думала Арамина, в том, чтобы Ридис стал и всадником, и правителем холда, как лорд Джексом. К тому же, если сбудется план изба­вить Перн от Нитей навсегда, для такого будущего ста­нет меньше препятствий. Время от времени она заду­мывалась — как и многие другие на Перне: не распа­дутся ли Вейры после того, как исчезнут Нити?

Конечно, если Ридис станет всадником, он будет еще молод — едва за тридцать — когда окончится это Прохождение. Вот еще одна причина для него быть и Крылатым, и холдером. Кроме того, Джейги крепок здоровьем и, похоже, проживет после Прохождения еще долго.

И потом, драконы могли говорить с Ридисом, хотя он этого по молодости лет и невинности не понял. Он не знает, как сильно это радует ее сердце. Может быть, это сыграет свою роль, и его примут в кандидаты на Запечатление. Она не была уверена в реакции Джейги, но... Ридис не такой, как она, с ним все обстоит иначе. Ее сыну суждено блестящее будущее!

Прибыл новый арфист, выбранный самой Менол­ли, — подмастерье по имени Боскони, чуть старше двадцати, уроженец морского холда Исты, так что он был привычен к климату и образу жизни Райской Реки. Менолли оказала холдерам честь и представила на вы­бор несколько кандидатов.

— Я не собираюсь обременять этих милых детишек странствующим арфистом, который желает только по­греть кости на юге, — сказал она. — Им нужен человек внимательный, энергичный, предприимчивый и пони­мающий окружение, — с улыбкой добавила она. — У нас есть милая девушка, она заканчивает обучение, и, если вы не против арфистки... — Менолли склони­ла голову набок, лукаво улыбнулась и подмигнула.

— Ничего не имеем против, — в один голос сказали Алеми и Джейги и улыбчиво переглянулись.

— Однако Халли не сможет приступить к занятиям еще девять или десять месяцев, а прерывать обучение на такой долгий срок нехорошо. Дети этого холда хотят учиться, и я не хочу их разочаровывать.

Она указала достоинства и недостатки всех канди­датов. Першар, лучший художник цеха арфистов, при­слал цветные портреты Боскони, Томол и Лесселама в полный рост.

— Никогда не думала, что у меня будет выбор, — сказала Арамина, изучая рисунки.

— Что? Лишить моих племянников и племянниц возможности получить наилучшее образование? Ко­нечно, кто бы сюда ни приехал, ему придется помогать переписчикам, которые занимаются музыкой Игипса. Всеми делами, касающимися печати, руководит Тагетарл, но арфист Райской Реки не может остаться в сто­роне, живя так близко. Это ведь не составит проблемы, верно?

— Нет, — заверил ее Джейги. — У нас тут тихо, детей немного...

— Да, — подмигнула Арамина. Когда прошло пер­вое волнение и она успокоилась, то задала вопрос: кто из арфистов уже успел вступить в брак.

— Пока никто, — ответила Менолли. — В ваших холдах есть несколько милых девушек. Мы предоста­вим выбор и им тоже и не будем ограничивать его од­ними лишь просоленными моряками.

Она улыбнулась брату.

— Мне нравится этот, — Арамина указала на Бос­кони. — У него добрые глаза.

Боскони не был ни самым красивым, ни самым вы­соким из трех кандидатов. Его вьющиеся волосы выго­рели на солнце, и от уголков глаз разбегались морщин­ки смеха. Но при взгляде на его портрет Арамина чув­ствовала себя уютно, а два других лица показались ей не такими... искренними, что ли.

— Говоришь, он родом из Исты? Тогда он будет меньше обращать внимания на жару, чем те двое. И ему не понадобится объяснять про солнечный удар и прочие недостатки тропического климата.

— Отлично, — Менолли передала ей портрет Бос­кони. — Сибелл сообщит Боскони о назначении, а я попрошу Т'геллана прислать за ним всадника. Я хотела бы поговорить с ним о детях, чтобы он знал, на что об­ратить внимание. С ними столько забот, но они очень милы. Я прекрасно провела время. Ой, ребенок опять проснулся...

Боскони прибыл, проконсультировался с Менолли по поводу учеников и поселился в холде арфиста, как будто всегда там и жил. Менолли пообещала время от времени навещать Райскую Реку, к тому же Камо за­явил, что ему тут нравится и тепло. Он не любил зиму, но, как пояснила Менолли, он с трудом вспоминал, что надо надевать куртку, когда наступала зима, и забывал снимать ее, когда приходила весна, а за ней — лето.

Боскони решил выполнять задание цеха арфистов на Посадочной площадке по вечерам, и обычно его во­зили туда Т'лион и Гэдарет'. Это устраивало и Т'лиона, и Гэдарет'а, и Алеми, потому что они продолжали раз­вивать отношения с дельфинами, и на зов колокола от­вечало уже много стай. Из самого большого дерева на берегу недалеко от Восточного Вейра Т'лион соорудил что-то вроде колокольни — правда, его колокол был Поменьше, чем у Алеми на Райском мысу.

Т'лион не собирался делать секрета из того, что делал. Но дельфины ему нравились — как и Гэдарет'у, — и он не хотел, чтобы над его усилиями смеялись или унижали. Кроме того, предводитель Т'геллан и без того знал, что дельфины спасают потерпевших кораб­лекрушение. Т'лион просто не уточнял, чем он занима­ется и с кем водит знакомство.

В это утро вызов к предводителю никоим образом не встревожил Т'лиона, потому что Т'геллан часто вы­зывал его, чтобы согласовать дневные назначения. Но он никак не ожидал встретить там своего брата и уви­деть самодовольное выражение лица К'дина и суро­вое — Т'геллана и Миррим.

«Я не понимаю, чем ты встревожен, Монарт', — до­вольно громко сказал его дракон. — Это дельфины, ко­торых привезли сюда Предки. Они спасают людей. Они могут говорить с каждым».

Подсказка пришла вовремя: теперь Т'лион знал, что К'дин выследил его за вечерним общением с дель­финами.

— Я уверен, что у тебя есть объяснения тому, что ты делаешь, Т'лион, — сурово сказал Т'геллан, сдвинув брови.

Миррим тоже выглядела грозно.

— Насчет дельфинов? — Т'лион надеялся, что в его словах прозвучало больше спокойствия, чем он испы­тывал.

— Дельфинов?

— Да, Игипс называет их дельфинами, — он увидел, как предводители переглянулись. — Вы же знаете, они пришли вместе с Предками. Они прошли процедуру ментасинта, чтобы они могли говорить со своими парт­нерами-людьми, дельфинерами.

Т'лион произнес все эти длинные слова без малей­шей запинки.

Т'геллан нахмурился.

— Ты приставал с этим к Игипсу?

— Нет, это он меня расспрашивал. Мастер Алеми из холда Райской Реки работает с дельфинами, потому что они дают ему прогнозы погоды, сообщают, где и когда идет рыба. Это здорово помогает рыбакам. А главное — они предупреждают о шквалах.

— Они это делают! — Это прозвучало скорее как ут­верждение, чем как вопрос; видимо, Т'геллан вполне переварил бодрые объяснения Т'лиона.

— А как ты в это влез, Т'лион? — пожелала узнать Миррим.

— Ну, ты же знаешь, Миррим, как порой бывает. Вот как ты, например, запечатлела своих файров.

Она нахмурилась, всем видом говоря «не-дерзи-мне».

— Ты запечатлил этих созданий?

— Нет, ничего подобного, — взмахом руки Т'лион отмел ее предположение. Его тон явно говорил, что связь с дельфином куда менее значима. — Это совсем не так, как с драконами, ничего похожего. Хотя дель­фины полезны, — он решил не добавлять «как файры». — Их можно позвать колоколом. Если им нравит­ся, они отвечают. Чаще отвечают, потому что мы для них что-то вроде новой игры.

— Новой игры? — переспросил Т'геллан.

— Так сказал мастер Алеми. Стая, которая живет в здешних водах, отличается от той, с которой он дружит. Игипс хочет, чтобы мы выяснили, сколько их, и усо­вершенствовали их языковые способности.

— Языковые способности? — удивилась Миррим и заморгала.

Т'лион пожал плечами.

— Так сказал Игипс. Они плохо говорят — «человеки» вместо «люди», «дау» вместо «дай» и иногда ужасно коверкают слова. Я их вроде как учу говорить правильно. К'дин насмешливо гоготнул:

— Ты — и вдруг учитель?

— Я знаю больше слов, чем дельфины, — спокойно парировал Т'лион.

Молодой бронзовый всадник понимал, что дело еще не окончено.

— Я занимался этим, когда было время. Например, когда купал Гэдарет'а. Ему нравятся дельфины. Они плавают под ним и щекочут живот. А когда я скребу ему крылья, они прыгают через них.

— Они так делают? — Вопрос был риторический, и Т'лион промолчал, пытаясь сохранять спокойствие.

Неужели К'дин мог предположить, что он забросил Гэдарет'а ради дельфинов? Нет, его не могут выгнать из Вейра! Однако его могут наказать и лишить общения с дельфинами. Достаточно ли часто упоминал он Игипса, чтобы Т'геллан счел это важным? Или он чересчур много об этом говорил и встревожил предводителя?

— Я думаю, нам лучше посмотреть на этих...

— Дельфинов, предводитель. Они тоже будут рады познакомиться, — Т'лион изо всех сил старался гово­рить бодро, но надеялся, что дельфины продемонстри­руют свои полезные таланты вместо любви к играм. — Мой брат может пойти с нами? Чтобы посмотреть на дельфинов?

Т'геллан окинул старшего коричневого всадника задумчивым взглядом.

— Уверен, это будет полезно.

— Да, очень, — добавила Миррим, кисло глядя на К'дина.

«Монарт'у и Пат'е интересно. Я рассказал им все, что мы делаем. Но нам надо было все рассказать предводителям раньше. Это единственная ошибка. Осталь­ного я не понимаю».

Не самое ободряющее сообщение.

Т'лион плелся за вождями Вейра к их драконам, когда понял, что Гэдарет' совершенно прав: зря он не пришел к предводителям сам. Но ведь он мало бывал в Вейре, постоянно возил туда-сюда Менолли и других...

«Ты чаще бывал на берегу и говорил с дельфина­ми», — добросовестно напомнил ему Гэдарет'.

«Это все мой брат, — ответил Т'лион своему брон­зовому. — Он больше всего на свете любит устраивать мне неприятности с предводителями».

«Булит'у это не нравится».

«Тогда спасибо ему».

По счастью, Тана и Натуа появились, едва звон ко­локола, затихая на ветру, пронесся над приливом. Т'ли­он зашел в воду по пояс, чтобы встретить их, а осталь­ные — драконы, всадники и файры Миррим — оста­лись на берегу.

— Вас только двое? — спросил Т'лион, который на­деялся показать всю стаю. Он говорил громко, чтобы его было слышно всем, и представил собравшихся друг другу: — Тана, Натуа, это лидер моей стаи Т'геллан и его подруга Миррим. И К'дин.

Он не собирался представлять дельфинам К'дина как своего брата.

— Добрыдень, Геллин, Мирм, — вежливо сказал Натуа, а Тана плеснула в них водой.

— Добрый день, Натуа, — сказала Миррим и встала рядом с Т'лионом. На лице ее играла улыбка. Ее огнен­ные ящерицы вились над головой, готовые ее защи­щать. Натуа ткнулся носом в ладонь Миррим, и та по­гладила его. Тана перевернулась в воде, посмотрела на Миррим одним глазом, потом другим. Затем она высунулась из воды, и их головы оказались на одном уров­не. — Здравствуй, Тана. Как вода — хорошо?

— Прекрасно. Рыба тоже. Стая ест. Хорошо ест. Было совершенно ясно, что Тана хотела узнать, в какую новую игру они будут играть, и Т'лион поспе­шил вмешаться:

— Прости, что оторвали тебя от еды, Тана.

— Колокол звонит. Мы отвечаем. Мы обещали. Мы тут.

Т'лион был рад, что они говорят так отчетливо: на­конец-то он добился, чтобы они говорили «мы», а не «уу-и».

— Это очень хорошо, что вы приплыли так быстро, потому что лидеры моей стаи хотели с вами встре­титься.

Натуа кувыркнулся назад, обдав брызгами Т'лиона и Миррим. Миррим помрачнела, когда вода потекла с ее головы и плеч. Т'лион вздрогнул. Он так привык к их выкрутасам, что забыл предупредить Миррим. Она стряхнула с себя воду и глубоко вздохнула.

— Вовсе не надо было мочить Миррим, — Т'лион погрозил Натуа пальцем.

Дельфин заверещал и описал вокруг них круг.

— Вода теплая. Хорошо, — сказал Натуа, раскрывая пасть в улыбке.

Миррим засмеялась.

— Что такое промокнуть — для морского создания? И я уже вошла в воду, — она обеими руками отжимала воду из волос. — Вы любите, когда люди промокают?

— Ты жень-щина, — сказал Натуа.

Миррим открыла рот от удивления — неужели ко­рабельная рыба видит разницу?

— Спасибо, Натуа! Идем, Т'геллан, ты упускаешь половину удовольствия, а вода... вода теплая!

И тут Тана повергла всех в шок:

— У тебя внутри детка.

— Что?! — воскликнула Миррим, наклонившись к дельфину.

— Тана видит детку.

— Что ты сказала? Нет, постой, ты, рыба! Миррим побелела от потрясения, потом ее загоре­лое лицо вспыхнуло от негодования.

— Что там только что сказала эта тварь? — Т'геллан шагнул к своей подруге и обнял ее, защищая.

Т'лион был в ужасе. Он не знал, что делать. Он за­икался и бормотал, пока не увидел довольное лицо брата.

— Она сказала, что я беременна, — ответила Мир­рим. — Это не тема для шуток, день-фин!

— Не шутка, — сказала Тана. — Я знаю. Мы всегда знаем. Сонар говорит правду о теле жень-щины.

— Сонар? Что это? — требовательно спросил Т'гел­лан у своего юного всадника. — Что тут происходит?

— Не знаю, — чуть не плача, ответил Т'лион.

— Я права. Спроси медика. Скуиии! Хорошее вре­мя — время детки. У меня есть детка тоже. Люблю ее.

— Медик? — повторил Т'геллан, не обратив внима­ния на все остальное.

— Так Предки называли целителей, — проговорила Миррим, положив руку на живот и глядя на нее сквозь воду.

— Прости, Миррим, я не знал... — сказал Т'лион, в смятении от заявления Таны и всего происходящего. Как она могла испортить эту встречу? Он-то считал Дельфинов друзьями! Хоть проси о переводе в другой Вейр, пока его позор не стал известен всей планете — и не сомневайся, К'дин постарается, чтобы все об этом узнали! Вот теперь он точно опозорил семью. А ведь так гордился, что разговаривает с корабельными рыбами! К его ужасу, Тана не прекратила болтать, а Натуа неистово кивал, как будто соглашался!

— Я знаю. Женщина бере-мен-на, — повторила Тана, радостно танцуя перед тремя людьми. И прежде чем кто-нибудь успел понять, что она собирается де­лать, Тана упала обратно в воду и осторожно, легонько, коснулась носом руки Миррим. — Детка. Не скоро. Маленькая.

Т'геллан заглянул в лицо Миррим и нежно ей улыб­нулся.

— Я ведь только рад, Мир, — сказал он так тихо, что Т'лион не расслышал.

— Но пока еще ничего не случилось — то есть еще слишком рано что-то утверждать, — пробормотала в ответ Миррим, глядя на высокого бронзового всадника с такой же нежностью. Она встряхнулась и пошла на берег. — Прежде всего мы узнаем у Игипса, может ли это забавное создание знать, о чем оно говорит. — Она повернулась к Т'лиону. — Ты тоже пойдешь с нами, Т'лион, и мы еще раз все обсудим. Не подобает всадни­ку твоего возраста водиться с такими странными созда­ниями.

«Я тебя люблю, Т'лион!» — сказал Гэдарет' так страстно, что Т'лион немного утешился. Пока не уви­дел выражение триумфа на лице К'дина. Он закрыл глаза, пытаясь не слушать радостное верещание и щел­чки дельфинов, и вылез из воды.

«Я люблю дельфинов, — сказал Гэдарет'. — Они такие забавные, и нас забавляют».

«Не говори мне сейчас о день-финах, Гэдди. Ты не понимаешь, что они только что наделали».

«Я знаю. Пат'а знает. Пат'а рада, что у ее всадницы будет ребеночек».

Т'лион с тяжким вздохом повиновался сигналу Т'геллана и взобрался на своего бронзового.

— Ты тоже пойдешь с нами, К'дин, — сказал Т'гел­лан неожиданно суровым тоном. — Я хочу, чтобы ты был у меня на глазах. Мы летим напрямик.

Миррим оседлала Пат'у. На зеленую шкуру дракона потекла вода.

— Держитесь ниже, — сказала Миррим. — Мы вы­сохнем по дороге, а спешить я не хочу.

Она больше не смотрела на Т'лиона, что еще боль­ше угнетало его.

Знать, где идут косяки рыбы, предсказывать шква­лы — это в пределах способностей дельфинов, но та­кое? Гэдарет' прянул в небо, а его всадник сидел одере­веневший, униженный и совершенно несчастный. Как могли Тана и Натуа так поступить с ним? И именно тогда, когда нужно было, чтобы они показались во всем блеске! Он даже не успел спросить их о погоде или о рыбе в море Восточного Вейра...

Хотя лететь было недалеко, полет длился, казалось, целую вечность. К тому времени, как они достигли По­садочной площадки, одежда Т'лиона высохла, а нос об­горел. Самодовольство К'дина слегка померкло, когда он вслед за предводителями вошел в Админ. Они подо­шли к столу, за которым сидел Д'рам.

— Т'геллан, Миррим, рад вас видеть! Как поживают Монарт' и Пат'а? А, вот и снова ты, Т'лион, а это твой старший брат, не так ли? Заметное фамильное сход­ство.

— Добрый день, Д'рам. Тирот' там на солнце выгля­дит толстым и довольным, — вежливо сказал Т'геллан, хотя в голосе слышались нетерпеливые нотки.

— Что-то случилось?

— Да, и только Игипс может нам помочь. Найдется У него минутка для нас?

— Конечно. Зайдите в малый конференц-зал, Т'ли­он знает, где это.

Т'лион много бы дал за то, чтобы Д'рам не так хоро­шо его знал. Бывший истинский предводитель улыб­нулся ему, дав разрешение проходить, и Т'лион весь съежился.

Он побрел в конференц-зал, навстречу окончатель­ному унижению, и короткий путь показался длиннее полета.

«Монарт' сказал, что они хотят ребенка, — радост­но сообщил Гэдарет'. — Пат'а соглашается».

«Но что, если Тана не может этого знать? Если она ошиблась? Я умру!»

«Нет, — с упреком ответил Гэдарет'. — Ты ведь не хочешь, чтобы я тоже умер, правда?»

«Нет, конечно!» Т'лион мысленно стукнул себя по голове. Что бы там ни случилось, у него есть Гэдарет'. Никто не может разлучить его с его драконом.

Он открыл дверь в комнату.

— Игипс, это Т'лион. И предводитель Т'геллан с Миррим, всадницей зеленой Пат'ы, — объявил он в экран. И только поймав осуждающий взгляд Т'геллана, пробормотал имя К'дина.

— О чем будем беседовать сегодня? О дельфинах?

— Откуда он знает? — вполголоса спросила Мир­рим.

— Т'лион обычно сообщает о прогрессе в его отно­шениях с дельфинами, Миррим, — сказал Игипс.

Миррим поморщилась — она забыла об остроте «слуха» этого устройства — и перешла сразу к делу.

— Один из дельфинов, Тана, сказал, что я бере­менна.

— Если дельфин заметил изменения в вашей матке, он, вероятно, прав.

В комнате наступила глубокая тишина.

• 
  Но как это? Я даже сама еще не знаю об этом, Игипс! — сказала Миррим, усаживаясь в кресло. — Я...
  

— Вот это слово он и сказал! — воскликнул Т'гел­лан. — Сонар... Что это такое?

— Сонар — это то, что позволяет им ориентиро­ваться в океанах Перна, посылая и принимая звуковые волны, которые возвращаются к ним, отражаясь от предметов. Сонар также сообщает дельфинам об изме­нении массы тела. Дельфины точно диагностируют не только беременность, но и опухоли, а часто и другие болезни на ранних стадиях. Медики — целители в вашей современной речи — доверяли диагнозам дель­финов как точным и единственным в своем роде.

— Ты хочешь сказать, что Миррим действительно беременна! — спросил Т'геллан.

— Если дельфин так сказал, значит, несомненно, она беременна.

Т'лион перевел взгляд с сияющего улыбкой лица Миррим на гордо выпрямившегося Т'геллана. Краем глаза он заметил на лице брата гримасу, но из осторож­ности не стал проявлять бурную радость по поводу вер­дикта Игипса. Он не хотел побуждать К'дина к мести. Хватит и того, что он, Т'лион, был прав, и мысленно он пнул себя за то, что усомнился в дельфинах. Но он не имел ни малейшего представления о том, что они могут «видеть» сквозь тела людей!

— Возможно, эти способности дельфинов остались незамеченными? — спросил Игипс, когда Т'геллан и Миррим разомкнули счастливое объятие.

Т'геллан посмотрел на Т'лиона. Тот пожал плечами:

— Думаю, надо попросить целителя Вейра разо­браться с этим делом, — сказал Т'геллан. — Дельфины могут увидеть заразу, которая проникает под кожу, а потом прорывается?

— Записи показывают, что да. Вы имеете в виду укусы?

— Да. М'сур чуть не потерял ногу из-за этого, пото­му что не понял, что рана серьезна, пока не увидел красные полосы от отравления крови! — Т'геллан по­вернулся к Т'лиону. — Думаю, что нам лучше сообщить об этом в цех целителей Форт-холда.

— Ты думаешь, они тебе поверят? — со смехом ска­зала Миррим. Левой рукой она прикрывала живот, как будто все еще не верила диагнозу.

Т'геллан с улыбкой пожал плечами.

— Они могут верить, могут не верить, но я должен им сообщить. Это моя обязанность.

— Здесь, на Посадочной площадке, есть целитель, верно? — спросила Миррим. — О Игипс, спасибо, что уделил нам время.

— Всегда рад, всадница Миррим.

— Весьма признателен тебе, Игипс, — Т'геллан ободряюще улыбнулся Т'лиону. — Эта встреча с твои­ми друзьями-дельфинами обернулась весьма неожи­данно, парень. Спасибо тебе. Миррим потеряла уже двоих, потому что не узнала вовремя, что забеременела. Мы не хотим потерять еще одного. Идем.

Он обнял Миррим за талию и повел к двери.

— Мы сообщим об этом Д'раму. Он проследит, чтобы цех целителей был проинформирован.

— Да, пусть это исходит от него, — согласилась Миррим и поманила Т'лиона, указывая на место рядом с собой.

Д'рам мгновение-другое переваривал удивительную новость, потом вскочил со своего кресла и от всего сердца пожал руку Т'геллану, радостно улыбаясь Мир­рим.

• 
  Для женщин в Вейрах всегда проблема вовремя узнать, что они понесли... и не уходить в Промежуток в эти первые несколько месяцев. Да женщины толпами бросятся на берег поговорить с дельфинами.
  

— Ну да, конечно, но я сообщу обо всем в цех цели­телей, а они сумеют все устроить, как найдут нужным.

— Если они поверят в эту историю, — вставила Миррим.

— О, я знаю нескольких достаточно непредвзятых людей, которые займутся исследованиями — особенно если Игипс подтвердит мои слова. Сначала я попрошу Игипса дать мне информацию о способностях дельфи­нов к диагностике. Печатное слово имеет великую силу убеждения! — Старый предводитель обернулся к Т'гел­лану. — Ты ведь оказался достаточно мудр, чтобы спро­сить подтверждения у Игипса, а не отмахнуться?

— Это явно стоило того, чтобы лететь сюда, — со­гласился Т'геллан, по-прежнему улыбаясь своей подру­ге. — Хотя я не отрицаю, мне было трудно в это пове­рить. Извини, Т'лион.

— Все в порядке, Т'геллан! — Теперь Т'лион мог с чистой совестью сказать, что его друзья оправданы. — Знаешь, я и сам не поверил.

Т'лион нисколько не возражал против того, что его назначили дельфиньим связным — это слово предло­жил Киб из восстановленного словаря терминов Пред­ков — для целителей-скептиков, которые являлись по­глядеть на дельфинов, иногда с пациентами. Это по­зволяло ему не попадаться К'дину на глаза. Впрочем, любая история, которую может состряпать К'дин, вряд ли опорочит теперь Т'лиона в глазах предводителей. Перселлан, целитель-подмастерье Вейра, родом с юж­ной оконечности Южного Болла, с презрением заявил, что обнаружить беременность так рано после зачатия невозможно. Но Тана аккуратно опровергла его недоверие, когда точно указала заразный укус на руке одного из детей, который жаловался на боль. Женщина, руководившая работами по хозяйству, была уверена, что ребенок пытается увильнуть от поручений. Тана оказалась права не только насчет заразы, она ткнула носом точно в то место, на которое скептик Перселлан клал припарки. На следующее утро нарыв созрел, и стали ясно видны мелкие колючки, которые его вызвали.

Колючки разных растений Южного континента были для целителей постоянной проблемой Летом почти все одевались очень легко, так что тело оказывалось открыто, и колючкам было сущее раздолье. Даже крепкая драконья шкура не была непроницаемой, хотя защитный слой под ней мало что могло пробить. Но всадник, который отскребал дракона от пыли, частень­ко обнаруживал в размокшей от воды ладони колючку. Все еще сомневаясь в правильности такой диагнос­тики, Перселлан раз за разом приводил к Тане и другим дельфинам стаи, которые хотели проверить свои спо­собности, женщин на разных сроках точно установлен­ной беременности.

Однако убедил Перселланй случай со сломанной костью. У одной из женщин правая рука была когда-то сломана у локтя, срослась неправильно и плохо дейст­вовала. Даррас пришла узнать, не беременна ли она снова. Рожать ей не хотелось: она считала, что трех детей для Вейра достаточно.

— Кость сломана. Плохо вылечена, — сказала Тана Перселлану. — Здесь.

— А как насчет ребенка, рыба? — спросила Даррас пока Перселлан осматривал ее руку, нащупывая место перелома. — У меня уже два месяца не было крови.

— Давно это случилось? — спросил Перселлан.

Даррас сердито вырвала у него свою руку.

— Меня не рука волнует. Я ее сломала еще ребен­ком. Рыба, так что там с ребенком?

— Нет детки, матка полная. Плохо. Надо чистить.

— Что? — женщина выскочила на берег и отбежала подальше от дельфина.

— Что ты имеешь в виду? Полная матка? Нужно чистить? — спросил Перселлан.

Его удивила реакция Даррас, но за время своего долгого ученичества он нередко сталкивался со случая­ми, когда менструации прекращались, а потом у паци­ентки начинались сильные непрекращающиеся боли в животе, и порой женщины умирали, а он мог только давать им большие дозы холодилки, чтобы облегчить боль.

— Опуххххоль, — сказала Тана, тщательно выгова­ривая сложное слово. — Плохо.

— Опухоль? — переспросил Перселлан. Полостная хирургия целителями не применялась, хотя он знал, что некоторые очень опытные целители практиковали разрезы в теле. Игипс много чего рассказал, но лишь немногие рисковали делать операции. Перселлан слы­шал, что в цехе стали заниматься посмертными вскры­тиями. Сама мысль об этом заставляла содрогаться, но результатом была ценная информация.

— Предки резали тело, чтобы удалить опухоль?

— Не нужно. Есть отверстие. Чистить. Потом будет детка.

— Как? Что за отверстие?

— Большое, внизу. Где детка выходит.

Перселлан снова содрогнулся. Сама идея о проник­новении через этот проход была отвратительной. Одна­ко целителю часто приходится делать неприятные про­цедуры, к тому же болезненные для пациента, чтобы вернуть ему здоровье.

Следующий сюрприз преподнесли Перселлану позднее, в то же полное событий утро, когда Т'лион по­звал его в бухту.

— Там принесли раненого дельфина. Натуа и Тана говорят, что ты должен зашить ему рану.

— Зашить дельфина? — Перселлан замер, не дотя­нувшись до своей сумки. — В самом деле, Т'лион! Хва­тит!

— Почему? — требовательно спросил Т'лион. — Ты же зашиваешь раны драконам.

— Но... рыбам?

— Они не рыбы, целитель, они млекопитающие, как и люди, и Буджи не выздоровеет, если ты не за­шьешь ему рану.

— Ты видел его?

— Нет, но Тана просила. Она помогла тебе, теперь ты помоги ей.

Перселлан не мог отвергнуть этот аргумент, но всю дорогу до пляжа бормотал что-то неразборчивое. Когда он увидел глубокий длинный разрез, он чуть не развер­нулся и не ушел обратно в Вейр.

— Я не могу ее закрыть. И... эта тварь может укусить меня... или еще что-нибудь. Будет очень больно.

— Холодилка, — сказал Т'лион, упрямо загоражи­вая Перселлану путь и мысленно умоляя Гэдарет'а о помощи.

— Откуда мне знать, что холодильная трава помо­жет? Он может даже напасть на меня!

— Мне сказала Тана. Она сказала, что Буджи слиш­ком молод, чтобы умереть. Но он умрет, если рану не закрыть.

— Как он ухитрился так пораниться? — продолжал спорить Перселлан, в то время как Т'лион тащил его к воде, где на мелководье сгрудилась толпа дельфинов. — Я даже не знаю, поможет ли то, что я зашью рану.

— Шить Буджи? — спросила Тана. Она рискнула подплыть совсем близко и носом подтолкнула целителя к раненому дельфину, которого удерживали на плаву двое сородичей.

— Давай, Перселлан, — сказал Т'лион, зайдя в воду по грудь.

— Как я могу... это абсурд! — воскликнул целитель, но жесткий нос подтолкнул его вперед. — Прекрати! — он потрепал Тану по голове. — Я просто не знаю, что с этим делать.... Шок от такой раны, не говоря уж о нало­жении швов... Я хочу сказать, что никогда в жизни ни­чего подобного не делал.

— Тебе что, не сказали, что жизнь в Вейре никогда не бывает скучной? — спросил Т'лион с некоторым об­легчением: Целитель все же уступил.

И тут всадник умолк: он увидел глубокую рану, от­крывающую плоть на несколько уровней вглубь. Мгно­венный приступ тошноты прошел, когда он восхитился тем, что морское создание, так тяжело раненное, пере­жило путешествие. Буджи едва дышал, он был слиш­ком изможден, и сил у него не хватало даже на тихие попискивания. Только блеск в глазу, обращенном к це­лителю, говорил, что бутылконос еще жив. Т'лион по­ложил руку на область легкого, но далеко от жуткой раны, чтобы не причинить боли, и ощутил биение жизни в теле дельфина.

— Если ты собираешься что-нибудь делать, начи­най, Перселлан, — вполголоса сказал Т'лион. — Буджи едва держится.

— Ну и как я буду зашивать рану в море? Дельфинам приходилось поддерживать раненого, и

Перселлан не мог подойти к нему вплотную. Осознав, в чем проблема, Т'лион позвал на помощь Гэдарет'а.

— Тут помогут драконьи когти, — сказал он Перселлану. — Гэдди возьмет Буджи так, чтобы тот оставался в воде, и развернет нужным боком к тебе.

Когда дракон по команде всадника вошел в воду и направился к дельфинам, те заволновались.

— Гэдарет' поможет, Тана. Скажи остальным, что­бы ему позволили взять Буджи. Он его не поранит. Ты же знаешь, драконы не причиняют вреда дельфинам.

Тана защелкала, заверещала и выпустила такой фонтан воды, что все было исполнено мигом, хотя Буджи не сразу удалось развернуть как надо.

— Клянусь Скорлупой Первого Яйца, ты это ви­дел? — воскликнул Перселлан и указал на толстый слой ворвани, залегающий сразу под рассеченной ко­жей дельфина. — Я полагаю, это нормально? Она зна­ет? Если подумать, толстое животное имеет жировую подкладку. Думаю, что это нормально. Ну, ладно, оно может меня всего лишь укусить...

Продолжая бормотать — Т'лион понял, что отве­чать на этот монолог не обязательно, — и ворчать в адрес своего необычного пациента, Перселлан стал смазывать края раны бальзамом из холодилки.

— Не знаю, проникнет ли она достаточно глубоко, но мастер-скотовод всегда использует ее для раненых животных, так что не вижу, почему бы мне не исполь­зовать бальзам для морского жителя.

Поначалу он действовал неуверенно, как бы на ощупь, но потом его движения стали более уверенны­ми. Пациент не дергался и не двигался во время проце­дуры.

Т'лион стал помогать, когда понял, что надо делать, и его тонкие пальцы ловко смазывали бальзамом края раны.

— В жизни никогда не делал ничего более странно­го, — пробормотал Перселлан, делая первый стежок тонкой длинной иглой, которую использовал для дра­коньих ран. — И никогда не слыхал, чтобы кто-то за­шивал рыбу...

— Буджи не рыба, — поправил Т'лион, усмеха­ясь. — Он млекопитающее.

— Положи руки по обе стороны, вот так, и попро­буй свести края вместе.

Это было нелегко, и хотя целитель работал быстро, к концу операции мышцы юного всадника горели от напряжения. Но вдвоем они, наконец, закрыли рану.

— В три руки длиной... — сказал Перселлан, качая головой. — Сомневаюсь, что он выживет. Один только шок...

Он еще раз покачал головой, оттер кровь с рук и отдал щетку своему помощнику, тоже покрытому кро­вью. Он отмыл иглу, положил ее в футляр, потом уло­жил его вместе с остатком тонких прочных ниток, ко­торыми зашивал рану, в свою сумку.

— И что нам теперь делать с этим Буджи, Т'лион? Ухаживать за ним тут, на мелководье? Я по пояс мок­рый!

— Афо, что теперь? — спросил Т'лион, увидев ее в кругу дельфинов, столпившихся по обе стороны от Гэдарет'а, который по-прежнему держал Буджи в когтях.

— Вы сделали хорошо. Скажи дракону отпустить Буджи. Мы позаботимся о нем.

Она просвистела команду своим помощникам — Гару, Джиму и Тане. Гэдарет' очень осторожно ослабил хватку. Т'лион с облегчением заметил, как дрогнули плавники дельфина, оказавшегося в воде. Затем его то­варищи подхватили его и повлекли в море.

— Пасибо! Пасибо! Пасибо! — донесся хор голосов от группы, медленно уходящей в море.

— Натуа, он поправится?

Натуа слегка подпрыгнул в ответ, и Т'лион решил, что это означает «да». Они с Перселланом молчали, пока спинные плавники пациента и его сопровождаю­щих не исчезли в море.

— Никогда ничего подобного не делал, — бормотал Перселлан, выбираясь из воды. Он сделал еще пару шагов и рухнул во весь рост на горячий песок. — Я даже не знаю, достаточно ли этого. Но я пытался.

— Ты это сделал, целитель, и я очень тебе благода­рен, — сказал Т'лион.

«Гэдди, ты был великолепен!»

«Я знаю. Я тоже ничего такого раньше не делал. Но дельфин жив. Мы все сделали хорошо. Скажи цели­телю».

— Гэдарет' тоже говорит, что ты все сделал как надо, Перселлан, — устало улыбнулся Т'лион.

В ответ послышался храп. Вздремнуть — хорошая идея, но у всадника хватило здравого смысла сорвать пару огромных листьев, которыми тут часто защища­лись от палящих лучей солнца. Одним он укрыл лицо и голову Перселлана, другим укрылся сам.

Гэдарет', тщательно сложив крылья на спине, свер­нулся рядом на горячем песке, уложил голову на перед­ние лапы и задремал на солнышке.