Проблемы современных исследований

И на самом деле это утверждение, неоспоримо, нет ничего более «собственнического» как отношение к своему ребенку. Ребенок целиком и полностью принадлежит родителям, на них лежит основная ответственность и забота о нем. Конечно, никто не оспаривает роль бабушек и дедушек, чье присутствие порой просто незаменимо. И все-таки «пальма первенства» в этом вопросе принадлежит родителям.

Затрагивая тему родительской любви, необходимо осветить такой аспект, как формирование любви к своему ребенку. Этому надо учить молодых родителей: формировать и прививать родительскую любовь. Тогда и у ребенка возникает осознание, понимания того, что его любят, о нем заботится, в конце концов, того, что он необходим этой семье.

Будущие родители думают, что стать «идеальными» в вопросах воспитания несложно, достаточно изучить специальную литературу. Конечно, разбираться в психологии и педагогике, это немаловажно, но вот всегда ли теоретические методы «срабатывают» на практике? Сейчас существует огромное количество литературы по вопросам семейного воспитания: как кормить, как одевать, как гулять и прочее. А часто ли встречаются рекомендации «как любить» своего ребенка?

В основе любой человеческой деятельности лежит труд, и прежде всего, это касается семьи. Именно в семье родители закладывают первые основы навыков труда и в последующем развивают их. Жить в семье – это тоже труд. Налаживать семейные отношения, быт, корректировать и принимать привычки друг друга. Недаром говорится, что жена или муж – это не просто социальная роль, а профессия. Нужно стремиться к тому, чтобы в семье был покой, любовь и уют! Конечно, как и в любом другом труде ошибки, неудачи, поражения имеют место быть, но будут также и победы, это все-таки жизнь, которая не стоит на месте, а двигается «по реке времени»!

Некоторые молодые родители полагают, что если они хотят быть хорошими родителями, их терпение и любовь к своему малышу должны быть безграничны. Как показывает практика – это просто невозможно!

Что полезного усвоит малыш, который постоянно ломает свои игрушки, а его при этом гладят по головке или игнорируют его действия? В конце концов, ребенок усваивает эту линию поведения, ему нравится проделывать такие действия, родители дают понять малышу, что ничего предосудительного в его поступках нет, и ребенок воспринимает эту модель поведения как истину. Не следует бояться потерять доверие и любовь ребенка к себе, делая ему замечания или ограничивая его чем-либо, просто запрещений должно быть не слишком много.

Рассмотрим вопрос с двух сторон. Итак, с одной стороны, – ломает, кромсает, крушит – здесь на лицо всплеск агрессии. Но с другой стороны, разбирает с целью познания. Здесь должно быть дружелюбное отношение и оказание помощи со стороны родителей. Нужно помочь восстановить сломанное, разрушенное, т.е. воспитание созидательности.

Часто маленькие дети не понимают, за что их ругают или, за что они наказаны, а родители боятся признаться себе в том, что это они раздражены и дали выход своему гневу. Все мы иногда сердимся на своих детей, когда у нас неприятности или чаша терпения переполняется, глядя на поведение своего малыша. Молодым родителям следует помнить, чем меньше ребенок, тем меньше он воспринимает запретов, а делает как раз наоборот.

Конечно, существуют семьи, где все построено на системе наказаний, сейчас такой информации предостаточно в СМИ, иногда даже кажется, что эту тему можно назвать «модной». Но это более применимо к приемным семьям.

В европейском воспитании существует система правил, что можно, а что нельзя. И еще дети прекрасно знакомы со словом «стоп». Эти правила закладываются и прививаются с детства, причем дети четко знают, что нарушать их нельзя, так как последует определенная реакция родителей, в зависимости от поступка, так как их, в свою очередь, в детстве тоже этому учили.

Обратимся к системе нашего воспитания. У нас ведь тоже есть понятия, что такое «хорошо» и что такое «плохо», о которых сказано еще в произведении В.В. Маяковского. Если рассмотреть это «хорошо-плохо» в аспекте любви и требовательности, то речь идет о соотношении родительских чувств к ребенку в различных ситуациях.

Как это может проявляться по отношению к младенцу? Сколько эмоциональной окраски несет «ай-яй-яй» и в наборе скольких вариантов случаев его можно произнести? Например, «ай-яй-яй, какой ты молодец» – здесь интонация восхищения или «ай-яй-яй, что же ты наделал», здесь звучит укоризна.

Ребенок, живя первые годы в мире звуков и чувств, будет запоминать те оттенки эмоциональных высказываний, обращенных к нему, которые носят положительный характер, и стараться делать так, чтобы чаще эти оттенки слышать. Это один из существенных моментов воспитательного процесса – формирование положительных эмоций, формирование позитивного отношения к окружающему миру через ласку, заботу, доброту.

Вопросы воспитания детей сложны и многообразны. Здесь нет общего стандарта или универсального рецепта. Любящим родителям необходимо усвоить, что процесс воспитания – это процесс творческий. Возьмите простую ситуацию – кормление ребенка, имеется в виду не кормление грудью, а первые завтраки и обеды за столом. Сколько фантазии необходимо проявить, чтобы порой заставить ребенка просто открыть рот – и поезд туда заезжает, и самолет залетает, и смотри, а что это там такое? Воображение каждой мамы или папы выдвигает свои способы помочь самим себе при кормлении малыша.

Замечательно, когда ребенок слышит живое пение мамы, при этом мало кто из мам задумывается над содержанием колыбельной, исполняемой ребенку перед сном, когда текст этой колыбельной собственного сочинения. Это не просто установка на хороший сон, это рассказ о том, как прошел день и что завтра день будет еще лучше.

Хорошо, когда мама сочиняет сказки сама, со своим развитием сюжета, придумывает героям совершенно новые имена. Вырастая, ребенок, если эта девочка, непременно расскажет эту сказку уже своим детям. Такой подход абсолютно приемлем и к играм, и к стихам собственного сочинения. Больше творчества, молодые родители, и все у вас получится!

Родительская любовь – источник и гарантия благополучия человека, поддержания физического и духовного здоровья.

Обследование подростков в динамике на фоне регулярных занятий физической культурой и закаливанием показало, что у 10% подростков в контрольной группе и 1 человека (2%) в опытной показатели лжи превышали норму.

30,0% человек в контрольной группе имели высокую агрессивность, а в опытной группе высокие значения этого показателя выявлены у 28% человек. Существенных изменений в показателях физической и косвенной агрессии не было. Раздражительность была повышена в контрольной группе у 26% человек, в опытной у 10%. Высокие показатели негативизма были в контрольной группе у 46% человек, в опытной группе у 36,0%. Что касается обидчивости, то ее значения были повышены у 24,0% подростков в контрольной, в то время, как в опытной группе только у 14% человек. Высокая тревожность была обнаружена в контрольной группе у 38,0% человек, в опытной у 18,0%.

Выводы: таким образом, анализ полученных результатов психологического тестирования показал, что среди обследованных школьников-старшеклассников в контрольной группе 8% человек и в опытной 10% человек являлись психологически здоровыми личностями. У 70,0% подростков в контрольной и 74,0% человек в опытной группах выявлена социальная дезадаптация. 14% подростков в контрольной группе и 8% человек в опытной группе имели повышенный нейротизм.

У 12% школьников в контрольной группе и 10% человек в опытной группе имела место демонстративность. У 64% обследуемых в контрольной и 70% в опытной группе обнаружено сочетание отклонений по ряду психологических показателей.

Динамическое наблюдение за данным контингентом показало, что в контрольной группе имеется тенденция к росту раздражительности, обиды, а также показателей физической и косвенной агрессии. В тоже время в опытной группе данные показатели существенно не изменились, тогда как показатели лжи и тревожности снизились в опытной группе. Это еще раз свидетельствует о благоприятном влиянии регулярных занятий физическими оздоровительными упражнениями на психоэмоциональный статус занимающихся.
Библиографический список

1. 
   Соколова, Н.В. Распространенность поведенческих факторов риска среди учащихся, как медико-социальная проблема современного общества. / Н.В. Соколова // Гигиена детей и подростков: история и современность (проблемы и пути решения) : материалы Всероссийской науч.-практич. конференции с международным участием. – М. : Научный центр здоровья детей РАМН, 2009. – С. 323–324.
   
2. 
   Формирование здоровья школьников / Н.И. Аверьянова, Н.А. Ханова, С.В. Гусева, А.А. Ильиных // Гигиена детей и подростков: история и современность (проблемы и пути решения) : материалы Всероссийской науч.-практич. конф. с международным участием. – М. : Научный центр здоровья детей РАМН, 2009. – С. 2–3.
   
3. 
   Бердыгалиев, А.Б. Особенности социально-биологических факторов здоровья у школьников основных этнических групп урбанизированного мегаполиса и сельской местности на примере г. Алматы и Алматинской области : автореф. дис. … канд. мед. Наук / А.Б. Бердыгалиев. – Алматы, 2009. – С. 3–12.
   
4. 
   Оценка состояния психологического статуса молодежи призывного возраста / Дюсембеков Р.В. [и др.] // Материалы I Междунар. науч. конф. – СПб., 2005. – С. 250–252.
   
5. 
   Шатрова, О.И. Показатели психофизиологических функций коренных жителей Югры на примере учащихся Русскинской национальной школы-интерната / О.И. Шатрова, С.М. Нагорная, М.Б. Ожгибисов // Мат-лы науч. конф. молодых ученых «Наука и инновация XXI века». – Сургутский гос. ун-т. – Сургут, 2005. – С. 213–214.
   
6. 
   Соболева, И.В. Психофизиологическое исследование показателей функционального состояния школьников / И.В. Соболева, Н.К. Казазаева // Валеология. – 2000. – № 2. – С. 51–55.
   

Задачи данной статьи как раз и состоят из этих вопросов: абрисное описание бытия иррационального в человеческом мышлении, классификация иррациональных проявлений, определение терминологии для феноменологии иррациональности. Все это необходимо методологически для разработки методик использования иррациональных методов мышления и образования. Само собой разумеется, что в нашем случае необходимо прежде всего определиться с сутью рационального в мышлении и сознании.

Под «рациональным» в дальнейшем тексте понимается осознаваемое как по ходу, так и по результатам вербализованное логическое мышление. В этом определении логическое мышление подразумевает формальную описательную, модальную или нормативную логику; оценочная логика не подпадает под данное определение ввиду нечеткости и неосознаваемости принципов оценки феноменов. Результаты рационального мышления могут быть и не вербальными (например, действие), но сам ход мышления вербален. Наконец, осознанность предполагает, что при совершении каждой логической операции сознание «знает» направление рассуждения, фиксирует результат операции и каким-либо образом использует его – то есть «понимает», что, каким образом и зачем оно что-то делает. Такое мышление всегда алгоритмично по своей сути; но не всякое алгоритмическое мышление является рациональным.

Область возможностей рационального мышления ограничивается. Первой и Второй теоремами Гёделя и теоремой Тьюринга. Дополнительные ограничения накладывает материальная природа носителя сознания: процессы поступления информации в сознание, передачи информации между компонентами сознания и процессами мышления подвержены влиянию помех, а сам логический процесс – влиянию сбоев. Хотя и помехи, и сбои носят стохастический характер, но они ограничивают объем правильно воспринимаемой информации и длину правильно выполняемого алгоритма (логической цепочки). Еще один класс ограничений определяется способами получения сознанием информации из окружающего мира и предварительной обработки этой информации. Наконец, при наличии нескольких способов рациональной (или кажущейся таковой) обработки информации выбор конкретного способа в отдельном случае также не может быть рациональным.

По сложности решаемых задач, в том числе и сложности поступающей из внешнего мира информации, все задачи делятся на шесть классов, получив соответственно шесть способов мышления. Доли рационального и иррационального для разных способов мышления различны:

1. Простейшее мышление предполагает использование ранее заданного прямого соответствия между раздражителем и реакцией. Простое мышление – это автоматическое исполнение некоторого заранее заданного алгоритма в ответ на некое внешнее событие без понимания и осознания своих мыслей и действий. Оба этих типа мышления полностью иррациональны, их можно отнести к дорациональным. Они соответствуют фрейдовской концепции подсознания.

При этом простейшее мышление всегда используется при инициировании процесса решения задачи – оно устанавливает соответствие между событиями и запуском алгоритма обработки информации сознанием. Это означает, что иррациональные компоненты присутствуют при любом акте мышления.

2. Мышление средней сложности предполагает осознаваемое выполнение достаточно сложных алгоритмов, использующих несколько аксиом положений некоторой формальной грамматики. На первый взгляд мышление средней сложности полностью соответствует определению рациональности, но элементы иррационального в нем присутствуют. Более того, этот тип мышления не может полноценно функционировать без иррациональных компонентов.

В алгоритмах мышления средней сложности используется лишь часть базовой системы аксиом (использование всей системы аксиом – частный случай). Но противоречивость в исходной системе аксиом не может быть выявлена средствами используемой формальной грамматики (Вторая теорема Гёделя). Это означает, что пересекающиеся частичные формальные грамматики, порождаемые разными подмножествами исходной системы аксиом, могут содержать взаимно противоречивые суждения; то есть смысл суждения будет зависеть от логической цепочки, приведшей к его получению.

В принципе разные алгоритмы средней сложности могут использовать и подмножества аксиом из разных, в том числе и противоречащих друг другу формальных грамматик. При этом описанная ошибка возникает наверняка. Но выявить ее рациональным путем невозможно – проверка выполнения двух алгоритмов, дающих взаимно противоречивые суждения, подтвердит правильность их выполнения, а противоречие в исходной системе аксиом алгоритмическим путем не выявляется. Именно такой стиль мышления и мировосприятия присущ большинству современных людей. Мы полагаем, что в создании и поддержании такого состояния существенную роль сыграло определенное «адептированное и адаптированное» увлечение «диалектическим мышлением по Гегелю». Фактически оно означало утверждение следующей схемы мышления: берутся две заведомо противоречащих друг другу формальных грамматики, и из них некоторым неясным образом синтезируется третья. Но эта третья грамматика уже содержит неустранимое внутреннее противоречие, что с логической необходимостью приводит к описанной выше ошибке и разрыву мировосприятия. Утвердившаяся «материалистическая диалектика», вдобавок к уже названным недостаткам, предполагала еще и отказ от одного из жизненно необходимых вариантов мировосприятия. Это только усугубляло ошибки.

Иррациональным компонентом мышления средней сложности является не вызываемое логической необходимостью связывание подмножеств системы аксиом и порождаемых ими частных грамматик. Если полноценное рациональное мышление предполагает достаточно обширную и полностью внутренне связную формальную грамматику, то обширность обеспечивается рациональными компонентами мышления средней сложности, а связность – иррациональными; но без иррациональной связности рациональное мышление средней сложности может приводить к ошибкам.

3. Сложное мышление обходит ограничение, налагаемое на длину безошибочно выполняемых алгоритмов и объем безошибочно обрабатываемой (в том числе передаваемой/получаемой) информации. Оно использует синтетические суждения в качестве аксиом (причем подразумевается, что эти суждения получены из исходных аксиом корректным путем) и специальные оптимизированные и потому высокопроизводительные алгоритмы. Тем самым сложное мышление тоже производит впечатление полностью рационального; но и в нем есть необходимые иррациональные компоненты.

Прежде всего, сохраняется склонность к совершению ошибки совмещения в видимости формальной грамматики нескольких несовместимых грамматик (ошибка описана ранее для простого мышления и мышления средней сложности) или, что то же самое, ошибка фрагментарности мировосприятия. Соответственно, требуются те же иррациональные средства для устранения этой ошибки.

Но алгоритмы сложного мышления, как правило, специализированы, и применение их в области, отличной от исходной, создает возможность ошибки аналогии. Оптимизация алгоритмов часто предполагает их упрощение, корректное лишь в рамках исходных задач, для которых эти алгоритмы создавались. Наконец, синтетические базовые суждения лишь воспринимаются как аксиомы, в действительности таковыми не являясь. Они созданы с помощью достаточно сложных и применимых лишь для данного типа размышления алгоритмов, они могут быть истинны лишь условно, они могут использовать упрощения и допущения – все это может быть опущено в сложном мышлении.

Сложное мышление предполагает, что мыслящий субъект знает весь ход рассуждений, приведший к созданию как базовых синтетических суждений, так и оптимизированных алгоритмов, проверяет соответствие применяемых средств задаче и допустимость этих средств – но такая проверка возвращает его к ограничениям, породившим необходимость в сложном мышлении. Проверка корректности базовых суждений и алгоритмов выводит рассуждение за пределы длины безошибочно выполняемого алгоритма и объема безошибочно принимаемой/передаваемой информации. Видимо этот предел обходится только за счет иррациональных компонентов сложного мышления.

Кроме того, представление о возможности некорректности некоторого способа сложного мышления для решения конкретной задачи предполагает наличие альтернативных способов решения. Возникает задача выбора способа решения. Не решаемая рациональным путем – она предполагает повторение всего хода рассуждений, приведшего к базовым синтетическим суждениям и оптимизации алгоритмов, но уже для нескольких сложных алгоритмов. Ограничение на количество логических операций и объем обрабатываемой информации нарушается при этом еще больше, чем при проверке/выполнении одного сложного алгоритма и может быть обойдено лишь иррациональным способом.

Сложное мышление требует как большей рациональности, так и более развитых иррациональных компонентов, чем мышление средней сложности. И так же не может функционировать без иррациональных компонентов.

4. Все перечисленные способы мышления настолько отличны друг от друга, что требуют различной материальной базы для своей реализации (хотя сложное мышление и мышление средней сложности могут в принципе использовать одинаковые устройства). Это означает, что все они могут работать параллельно и независимо друг от друга. Можно предположить, что все они запускаются одновременно при реагировании на некоторую внешнюю или внутреннюю ситуацию. Но более простые методы мышления работают быстрее более сложных, а более сложные дают более точное решение. Это означает, что результаты работы более простых методов мышления, появляясь раньше и будучи логически верными, создают видимость наличия решения и могут блокировать дальнейшую работу более сложных методов.

При наличии готового решения нет логической необходимости в выполнении алгоритма, при наличии простого алгоритма решения нет необходимости в исполнении более сложного, при наличии готового алгоритма нет необходимости в его изменении, в том числе усложнении, уточнении или оптимизации. Это означает, что выбор более сложного метода решения (реагирования) иррационален.

5. Рациональное мышление является алгоритмическим по своей сути. Но никакое алгоритмическое мышление не может создавать собственные алгоритмы; это означает, что тип мышления, создающий алгоритмы – сверхсложное мышление – не является рациональным.

Новые суждения, возможные в рамках используемой грамматики, но с неизвестным алгоритмом получения, не могут быть получены рациональным путем. Но новый алгоритм в соответствии с теоремой Тьюринга не может быть создан алгоритмическим путем (самим алгоритмическим устройством). Создание новых для субъекта суждений и последующее создание условного алгоритма их получения возможно путем использования ко всем аксиомам и получаемым путем выполнения логических операций суждениям всех возможных логических операций. Сам алгоритм такого перебора бесконечен по длине и объему обрабатываемой информации и принципиально не может быть выполнен на материальном алгоритмическом устройстве.

Но он может быть выполнен алгоритмическим устройством с бесконечной вычислительной мощностью. Это означает, что данное устройство нематериально и тем самым свободно от ограничений на длину алгоритма и объем обрабатываемой информации, налагаемых материальной природой носителей информации и устройств обработки информации, т.е. свободно от влияния помех и сбоев.

Но алгоритмическое устройство бесконечной мощности выполняет каждую логическую операцию за нулевое время. Это означает, что результаты логических операций в принципе не могут сохраняться в памяти, реализованной на любом материальном носителе, т.е. не могут ни фиксироваться сознанием, ни осознаваться, ни использоваться. Сверхсложное мышление в принципе не является рациональным, но осознание его результатов требует рациональных компонентов.

Представляется, что сверхсложное мышление создает на основе всей используемой формальной грамматики готовые синтетические суждения, но не фиксирует ни промежуточных результатов, ни хода рассуждения. Такой способ обработки информации предполагает последующую рационализацию как результирующего суждения (вербализация), так и алгоритма его получения. При этом полученный алгоритм неизбежно основывается на наборе произвольных допущений (что позволяет средствами имеющейся формальной грамматики доказать или опровергнуть любое суждение) и в принципе может быть и ошибочным или некорректным. Но результат выполнения этого некорректного алгоритма является истинным в используемой формальной грамматике. Алгоритм потом может быть оптимизирован, частично или полностью изменен, отвергнут; могут быть изменены, отвергнуты и полностью заменены допущения в алгоритме при сохранении истинности результата. Есть все основания полагать, что в человеческом мыслительном континууме такой способ создания новых суждений и алгоритмов их получения фундаментально единственный, и потому требует осознанного развитых иррациональных компонентов сложного мышления.

Фиксация результата сверхсложного мышления и рационализация алгоритма его получения очевидно не могут быть достигнуты при недостаточно развитом рациональном мышлении. При вербализации результатов сверхсложного мышления и рационализации алгоритмов их получения часть информации неизбежно теряется, и доля потерянной информации зависит от развитости рациональной составляющей сознания.

Отсутствие материального носителя для сверхсложного мышления и генерируемой им информации создает ряд иррациональных способностей человеческого сознания. Поскольку пространство и время являются формами существования исключительно материальных объектов, они не имеют никакого отношения к объектам нематериальным. Это означает, что сверхсложное мышление не связано с человеческим мозгом (мозг выполняет лишь функцию интерфейса с рациональными и дорациональными способами мышления).

Но можно предположить, что нематериальный объект может существовать во времени не в некоторой точке, а на некотором отрезке, в том числе и простирающемся в будущее. В этом случае сверхсознание может получать информацию из некоторого более или менее отдаленного будущего, т.е. оперировать информацией о еще не произошедших событиях не только методом экстраполяции известных осознаваемых или неосознаваемых тенденций настоящего и прошлого. Эта гипотеза объясняет способность человека к прогностике, предсказанию по крайней мере ближайшего будущего без каких бы то ни было логико-информационных оснований.

Быстрый и правильный анализ всей имеющейся информации, в том числе и неосознаваемой и невербализованной, позволяет делать истинные в рамках используемой формальной грамматики суждения при недостатке осознаваемой информации. Эта способность может быть истолкована как интуиция.

Сверхсложное мышление описанного типа создает ряд возможностей человеческого сознания, относимых к проявлениям иррационального.

Способность к сверхсложному мышлению может быть интерпретирована как получение новой информации путем «неосознанного рекомбинирования накопленного опыта» («сверхсознание» по Симонову).

Использование сверхсложного мышления для оперативного управления действиями человека при достижении некоторой цели может выглядеть как исполнение желания – адекватная вербализация и рационализация результатов игры сверхсознания воспринимается как возникающие ниоткуда правильные подсказки о дальнейших шагах, что в итоге приводит к достижению труднодостижимой или считавшейся недостижимой цели.

Представление о сверхсложном мышлении, анализирующем соответствие предполагаемых или совершаемых человеком действий заданной моральной системе (морально-этические задачи можно отнести к наиболее сложным из встающих перед человеком) совпадает с описанием совести В. Лефевра. Но по Канту и Лефевру, именно совесть или нравственный закон делают нас людьми; это означает, что человек не будет таковым без работы сверхсложного мышления или при утрате способности к нему. По Лефевру, только иррациональный выбор невыгодного (рационально оцененного таковым), но соответствующего нравственным принципам решения является условием существования свободы.

Представляется, что сверхсознание участвует в эстетической оценке окружающего мира, предполагающей определение соответствия объекта сложной (возможно бесконечно сложной) системе критериев красивого/некрасивого. Сами критерии не вполне вербализуемы и иррациональны, поэтому определение соответствия им требует именно сверхсложного мышления. Из этого следует использование эстетического воспитания для формирования (пробуждения) способности к сверхсложному мышлению.

Если исходить из концепции божественного происхождения человеческого разума (иные концепции не могут объяснить происхождение иррациональных компонентов сознания, в том числе и способности к сверхсложному более сложному гёделевскому мышлению), то компоненты мышления должны идеально сочетаться друг с другом, полностью используя все возможности разных компонентов. В этом смысле возникает несоответствие между очень ограниченной пропускной способностью каналов поступления информации из внешнего мира и высокой (при сверхсложном мышлении бесконечно высокой) скоростью обработки этой информации. Это противоречие устраняется предположением о наличии иных, не связанных с органами чувств, каналов поступления информации извне, т.е. об экстрасенсорном восприятии (наличие такого восприятия подтверждается фактами). Связь между способностью к сверхсложному мышлению и способностью к экстрасенсорному восприятию позволяет предположить, что развитие одной из способностей приводит к развитию второй.

6. Гёделевское мышление предполагает расширение имеющейся формальной грамматики путем обнаружения/создания гёделевских суждений, не подтверждаемых и не опровергаемых средствами данной формальной грамматики, и включения гёделевского суждения (его отрицания) в имеющуюся грамматику. Наличие таких суждений для любой формальной грамматики названо Первой теоремой Гёделя.

Способность к расширению формальной грамматики (преодоление ограничений, налагаемых Первой теоремой Гёделя) видимо преодолевает и ограничения, налагаемые Второй теоремой – невозможность выявления противоречий в системе аксиом средствами формальной грамматики. Непротиворечивость/противоречивость может быть доказана средствами более мощной грамматики, а ее создание требует добавления гёделевского суждения (новой аксиомы).

Способность к гёделевскому мышлению не может быть рационализирована в принципе, т.е. она трансцендентна по Канту. Но результаты такого мышления могут быть как вербализованы, так и рационализированы. Это означает, что общего алгоритма развития такого мышления в принципе не существует.

Важным компонентом гёделевского мышления является способность одновременно оперировать двумя или заведомо взаимно противоречащими формальными грамматиками. Нет никаких оснований исключать отрицание гёделевского суждения при включении этого суждения в формальную грамматику в качестве аксиомы (и наоборот, при в качестве аксиомы включении отрицания гёделевского суждения). Это означает, что появление гёделевского суждения порождает две взаимно противоречащих формальных грамматики, обе из которых могут быть верными при описании реального мира (мышление, приведшее к появлению квантовой физики). Способность к такому мышлению расширяет результаты гёделевского мышления, ее развитие, похоже, может пробудить способность к такому мышлению.

Способность к гёделевскому мышлению может быть математически описана как использование канала получения информации с бесконечной пропускной способностью, подключенного к информационной основе мироздания (мир эйдосов Платона, вселенская база данных Пенроуза и т.д.). Но этот канал не может не быть двусторонним. Эта двусторонность дает ряд возможностей, в том числе и потенциально опасных.

Полная трансляция сознания индивидуума во вселенскую базу данных соответствует одной из разновидностей бессмертия в даосской философии, которую можно описать как информационное бессмертие. Поскольку мир эйдосов более сложен, чем входящие в него индивидуальные сознания, он обладает всеми способностями этих сознаний, в том числе и способностью поддерживать полноценное функционирование этих сознаний при исчезновении их физических носителей (возможно, без способности влиять на материальный мир непосредственно).

Подключенность нескольких сознаний к одному и тому же бесконечно большому информационному объекту каналами бесконечной пропускной способности означает и возможность двустороннего (многостороннего) обмена информацией между этими сознаниями. Возможно, этот обмен может осуществляться и без санкции одного из субъектов-участников, в том числе и для причинения ему ущерба. Это означает, необходимость очень жестких и неукоснительно соблюдаемых моральных ограничений для человека, использующего гёделевское мышление. Впрочем, не исключено, что сама способность к гёделевскому мышлению не может реализовываться в отсутствие моральных ограничителей.

8. Потенциально способность к сверхсложному и гёделевскому мышлению присуща любому человеку. Но их произвольное использование и осознанное использование предоставляемых ими возможностей ограничивается мощностью используемой идеальной формальной грамматики, развитостью словарного запаса (который необходим для вербализации результатов работы сверхсложного мышления), развитостью способности к рациональному мышлению (рационализация результатов работы сверхсложного мышления и создаваемых с его помощью алгоритмов). Развитие (пробуждение) сверхсознания требует развития рациональных компонентов сознания. Это условие необходимое, но не достаточное.

Способность к использованию сверхсознания может быть утрачена при утрате контроля над работой рациональных компонентов сознания. Сам по себе этот контроль не является рациональным, он не диктуется логической необходимостью при решении любой конкретной задачи. Но в его отсутствие сознание с неизбежностью, вызываемой неизбежностью влияния помех и сбоев при передаче и обработке информации, будет ошибочным.

Еще один класс системных ошибок сознания с неизбежностью порождается способностью сознания к саморазвитию (принципиальной неустойчивостью управления в саморазвивающихся системах). Например, результаты выполнения некоторого алгоритма могут запускать этот же алгоритм, поглощая всю вычислительную мощность материальных компонентов сознания. Потеря управления материальными компонентами может быть предотвращена, а ее результаты могут быть исправлены методами контроля за состоянием сознания, часть из них создана в традиции Дзэн, даосизме и суфизме, эти методики могут быть дополнены. Обучение использованию методик контроля за состоянием материальных компонентов сознания способно дать возможность произвольно использовать сверхсознание (по крайней мере, сверхсложное мышление). Но использование этих методик требует понимания их смысла и осознанности применения, в конечном итоге осознанности всех действий человека (идеал Дзэн). Обучение, видимо, ограничено по возрасту снизу (не ранее 16 лет); методики не действуют, если человек, владея ими, не понимает их смысла или по какой-то причине не хочет их использовать. При этом способность к использованию сверхсознания рано или поздно будет утрачена.

9. Еще одно ограничение на использование рационального мышления, преодолеваемое при использовании иррациональных компонентов сознания, налагает ограниченная пропускная способность каналов обмена информацией между сознанием и окружающим миром.

Реакция на некое внешнее событие предполагает, что сознание распознает ситуацию, требующую реакции, выбирает алгоритм реагирования (простейшее мышление) и лишь затем начинает рациональную обработку информации. От настройки системы распознавания ситуации (информационного фильтра) зависит как запуск реакции, так и адекватность выбора алгоритма реагирования, но сам фильтр срабатывает до начала рациональной обработки информации. Настройка этого фильтра иррациональна.

Переключившись из режима поиска ситуации в режим выполнения алгоритма, сознание перенастраивает информационный фильтр на выявление соответствующих алгоритму ситуаций, что может привести к утрате способности к поиску иных требующих реагирования ситуаций. Чем сложнее запущенный алгоритм обработки информации, чем большей интенсивности обмена информацией с внешним миром он требует, тем меньше способность человека к распознаванию новых ситуаций, это доказано экспериментально. На периодическом переключении сознания из режима обработки информации в режим поиска ситуации основан тренинг удачливости, предложенный Р. Уайсменом.

Но при настроенном определенным образом информационном фильтре, пусть даже работающем в режиме поиска ситуации, сознание способно распознать лишь ограниченный круг ситуаций. Преодоление этого ограничения возможно при превентивной, т.е. не вызываемой логической необходимости и тем самым иррациональной, перенастройке информационного фильтра. При этом могут использоваться результаты работы сверхсознания, также иррациональные.

10. Необходимость понимания смысла иррациональных компонентов мышления для их полноценного использования ограничивает развитие способности к иррациональному мышлению путем тренингов (подобных коммерческим тренингам). Тренинги дают готовую методику использования (развития) какого-либо компонента иррационального, но не дают теории. К тому же человек, развив в себе некоторую способность, может удовлетвориться ею и не развивать весь комплекс иррациональных компонентов, останавливаясь тем самым в развитии – наличие определенной сверхспособности в принципе способно дать ему некоторые преимущества в обыденной жизни и конкурентном взаимодействии.

Но тренинги могут использоваться для стимулирования стремления к обретению способностей, даваемых иррациональными компонентами сознания. Использование иррациональных компонентов в решении сложных задач дает ощущение удовольствия (в суфизме для него существует специальный термин – кейф), что может мотивировать человека к дальнейшему развитию. Возможно, имеет значение порядок пробуждения способности к использованию иррациональных компонентов сознания, но в любом случае осмысленное их применение требует теоретического описания их смысла и соответствующего теоретического обучения.