Рассказы орусскихнемца х Светлой памяти родителей моих Ивана Фридриховича и Марии Генриховны посвящаю

Operationen und Opfern

и мужей и жён, и молодых и старых,..

всё истребили мечом…»
(Иисус Навин, 6: 20)

Вряд ли среди людей: и тех, кто жил в Советском Союзе во второй половине 20-го века, и тех, кто живёт в России сейчас, - могло бы найтись ранее и найдётся сегодня так уж много таких, у кого упоминание о1937-ом годе не вызвало бы конкретных эмоций.

Именно он, год 1937-ой, стал символом того ужаса, с которым пришлось столкнуться миллионам наших людей в 1936-38 годах.

Это не значит, что до этого власть вела себя иначе. Достаточно вспомнить начало 30-х годов, когда она, эта власть, прикрываясь самыми гуманистическими и демократическими лозунгами, развернула в стране беспрецедентную по безумию замысла и жестокости исполнения ОПЕРАЦИЮ по насильственному объединению в колхозы (читай – превращению в крепостных) всего сельского населения страны и «раскулачиванию» наиболее умных, работящих и способных к самоорганизации сельских хозяев. В результате этой «операции» погибло столько людей, что и поныне никто не может сказать – сколько: то ли пять миллионов человек, то ли семь, то ли десять.

Слово «операция» для коллективизации и «раскулачивания» применено здесь не случайно, оно со временем оказалось прочно связанным с действиями сталинских карательных органов, с массовыми репрессиями. Именно 1937-ой год связан с целым рядом таких «операций».

Параллельно со всеобъемлющей «операцией» по чистке от «врагов народа» высшего эшелона власти (партийных, советских и хозяйственных органов, Красной армии) в недрах НКВД были подготовлены ещё две крупные «операции», призванные – по замыслу их вдохновителей – в преддверии надвигающейся войны уничтожить «пятую колонну». Ныне много споров идёт по поводу того, к какой войне они готовились и готовили страну: сами ли собирались развязать в Европе войну «освободительную» или ожидали нападения извне, в первую очередь со стороны Германии и Японии – но это другая тема.

Первая из этих «операций» была направлена против так называемых «бывших людей»: бывших помещиков, царских чиновников, белых офицеров, «недобитых кулаков», служителей церкви.

Задачей же второй «операции» была ликвидация в СССР «шпионско-диверсионной базы капиталистического окружения»; в её рамках разработаны были частные национальные «операции»: польская, харбинская, немецкая.

Потом, в ходе проведения этих двух глобальных «операций», родились и дополнительные их национальные линии: греческая, афганская, румынская (на Украине), финская (в Ленинградской области). При проведении немецкой «операции» была выделена ещё одна категория лиц, подлежащих арестам, – это бывшие российские военнопленные, то есть солдаты и офицеры российской армии, побывавшие в плену во время первой мировой войны.

Проведение всех этих «операций» началось практически одновременно.

30 июля 1937-го года началась немецкая операция (приказ по НКВД СССР № 00439). На первых порах «операция» была направлена против германских и австрийских граждан, живших в СССР: бывших военнопленных, экономических эмигрантов, политических перебежчиков. В дальнейшем круг лиц был значительно расширен, и репрессиям были подвергнуты многие немцы – граждане СССР.

5 августа было положено начало «кулацкой операции» (приказ № 00447), 15 августа началась «операция» польская (приказ № 00485), начались аресты ЧСИРов – членов семей изменников родины, то есть родственников уже репрессированных «врагов народа» (приказ № 00486), готовится приказ по «харбинцам», то есть бывшим работникам Восточно-китайской железной дороги, построенной когда-то царским правительством, а теперь проданной Китаю (приказ № 00593, будет издан в сентябре).

Количество арестованных в ходе «операций» исчислялось, конечно, не единицами, даже не тысячами, а десятками тысяч. По одной только «кулацкой операции» было арестовано 150 тысяч человек, 30 тысяч из них были расстреляны.

А центр торопил и подстёгивал. Характерна, к примеру, телеграмма Ежова, отправленная 3-го ноября 1937-го года всем республиканским, краевым и областным управлениям НКВД:

«Проводимые сейчас операции по антисоветским элементам, немцам, полякам, харбинцам, жёнам изменников родины в ряде областей идут крайне медленными темпами.

Приказываю:

1. 
   Форсировать проведение указанных операций.
   
2. 
   Срок окончания всех указанных операций установить 10 декабря 1937 года. К
   

Комментировать здесь нечего.

Конечно, все эти «операции» обойти стороной Республику немцев Поволжья не могли. Здесь нашли чекисты и многих германских и австрийских подданных и их «пособников» из местного населения (ведь что это за шпионы, у которых нет завербованных агентов?). Хватало здесь «кулаков» и «подкулачников» из тех, которых при «раскулачивании» не выселили за пределы республики, а лишь согнали в полулагерные совхозы. А уж ЧСИРов после тех арестов, которые шли с начала 1936-го года, здесь было в избытке. Разве что «харбинцев» не было, да немногочисленные поляки жили в основном в Саратове. К слову: не последней задачей польской «операции» была «прополка» органов НКВД от активно проросших при Дзержинском, Менжинском и Ягоде «сорняков» - многочисленных работников польского и еврейско-польского происхождения, при этом жертвами стали многие крупные чины, в частности, уже известные нам Реденс, Пиляр, Сосновский, Залин, Володзько.

Стала банальной много раз устно и письменно повторенная фраза: смерть одного человека – трагедия, смерть миллионов людей – статистика. Статистикой жертв 1936-38-го годов занимались, занимаются и долго ещё будут заниматься многие исследователи, писатели и досужие личности.

Наш рассказ – о конкретных жертвах этих трагических лет: моих дядьях Фридрихе Риделе, Генрихе Риделе и Роберте Ритчере.

* * *

Он получил неплохое для того времени образование, вполне прилично владел и немецкой, и русской грамотой. На предвоенной его фотографии перед нами – респектабельный молодой человек в сюртуке, визиточных брюках, при галстуке и жилете.

В августе 1914-го года Россия вступила в 1-ю мировую войну. Вскоре Фёдора призвали на военную службу и отправили на австрийский фронт. В 1915-ом году он попал в плен и был отправлен в Австрию, в лагерь для военнопленных. Сохранилось интересное свидетельство – открытка, отправленная из лагеря младшей сестре, «госпоже Ольге Андреевне Ридель» в Екатериноград Самарской губернии, на улицу Набережную, 35:

«Дорогая сестричка! Здоровье моё пока слава Богу. Очень радъ твоею прилежностью в школе и желаю тебе дальнейшаго успеха. Приветы всемъ домашнимъ. Целуй Марусю и Миночку. Твой братъ Фридрихъ. 9 Iюля 1916 года». Сверху на открытке его же рукой написано «Kriegsgefangenensendung», то есть послание военнопленного. И два штампа военной цензуры: красный треугольник с надписью «Zensurabteilung.Wien» и треугольный фиолетовый «Просмотрено военной цензурой. Самара. Военный цензор № 60».Открытка пришла в Баронск 9-го сентября, то есть через 3 месяца после отправления.

Из плена Фёдор, как и большинство военнопленных, был освобождён через некоторое время после заключения Брестского мира. Он прибыл домой, но вскоре уехал в Саратов, где поступил добровольцем в Красную армию. Там же вступил он и в ВКП (б). По решению Комиссариата по немецким делам (это был орган управления немецкими колониями Поволжья, созданный вскоре после октябрьского переворота и существовавший до образования Немецкой автономной области, находился он в Саратове)

Фёдор был направлен на политработу в воинскую часть, которая формировалась в Красном Куте. Вскоре оттуда он был отозван и переведён в формирующийся 1-ый Екатериненштадтский немецкий добровольческий полк.

В начале 1919-го года полк был отправлен на фронт. Он был включен в состав 1-ой особой украинской бригады, стоявшей на правом фланге 13-ой армии, в районе города Харькова. Командиром полка был назначен бывший поручик царской армии Генрих Михайлович Фукс, комиссаром – австрийский военнопленный, ставший большевиком, фамилию которого в разных публикациях писали то Ruhrberg (В.Эккерт), то Rehberg (В.Фукс-Леонтьева, В.Дайнес). А.Герман в русской транскрипции называет его Рееберг.

После гибели Рееберга – а это случилось в мае 1919-го года – Фёдор был назначен комиссаром полка.

В Центральном музее вооружённых сил в Москве среди прочих экспонатов была выставлена фотография (не исключено, что и до сих пор висит), сделанная в мае 1919-го года на Южном фронте. На ней запечатлён командный состав Екатериненштадтского немецкого коммунистического полка; в центре, рядом с командиром полка Г.Фуксом – комиссар полка Ф.Ридель. Первому – 24 года, второму – 25. Сфотографировали их на станции Ханжонково – это в 30-ти километрах от Юзовки, нынешнего Донецка. Кто знает, когда она стала экспонатом музея…

С этой фотографией связана одна газетная история. В феврале 1969-го года в газету «Freundschaft», которая тогда издавалась в Алма-Ате, пришло письмо от читателя А.Роота из села Красивое Целиноградской области. В конверте с письмом была и эта фотография – на ней среди прочих запечатлён и отец автора письма. Роот просил редакцию поискать кого-нибудь, кому хоть что-либо известно о людях, там изображенных. И письмо Роота, и присланную им фотографию напечатали в газете, а сотрудник редакции А.Геер написал довольно подробный комментарий, для людей сопричастных довольно интересный. Моя мать, например, только из него узнала, что о действиях Екатериненштадтского полка написано в книге «Гражданская война на Украине», вышедшей в Киеве в 1967-ом году, и что там есть хвалебные слова об её старшем брате. Потом в нескольких номерах «Freundschaft» печатались отзывы на эту публикацию, среди авторов которых были В.Г.Фукс-Леонтьева, вдова Г.Фукса, моя мать и другие родственники тех, кто изображён на фото. Нелишне добавить, что профессор А.Герман, поместивший фотографию в одной из своих книг, и мне прислал отпечаток её. Правда, в газетном варианте она у меня уже была.

Надо сказать, что у полка не прерывалась связь с родными краями. Оттуда поступало пополнение, на фронт иногда приезжали посланцы из Марксштадта, привозили вести и подарки; в областной газете «Nachrichten» печатались заметки о жизни и боевых действиях полка. Автором некоторых из них был комиссар Ридель. Вот, например, отрывок из его статьи в номере от 6-го июля 1919-го года.

« Da unser Regiment stets mutig vorgedrungen war, hatte es sich bald am tiefsten in die feindliche Linie hineingebohrt. Unter dem Umstand, das Machnos Brigade die erhaltenen Befehle nicht mehr ausfuehrte und sich verraetlisch von der Front zurueckzog, musten viele Truppenteile leiden. So erging es auch mit dem Katharinenstadter Regiment, das hinter dem Fluss Donez lag und dort, abgeschnitten von jeder Hilfe, auf sich allein angewiesen war. Bei Sakotnoje war es nicht moeglich, durchzukommen, die Bruecke war bereits zum Sprengen vom Feinde vorbereitet, und flog im letztem Moment in die Luft. Da das Wasser zu breit war, konnte man ohne Hilfmittel nicht hinueber kommen. so lies man ein, Bataillon des Regimens stehen, um den Feind aufzuhalten, und marschierte in die Nacht nach Piskanowka, wo selbst man mittels schwimmenden Bruecke das ganze Regiment samt dem Train gluecklich, uber den Donez brachte. еrst mit den letzten fuhr der Regimentskommandeur, Genosse Fuchs selbst hinueber».*

После описанного Фёдором случая полк за 72 дня участвовал в 30-ти боях и потерял больше половины бойцов. Он был отведён для отдыха и переформирования в город Старый Оскол. Именно в этот период их посетил председатель Реввоенсовета Троцкий, который высоко оценил действия полка и вручил командиру и комиссару Красное знамя.

В конце 1920-го года Фёдор, ещё не демобилизованный из армии, возвратился в Марксштадт. Там он был назначен городским военным комиссаром. В 1922-ом году он был переведён в облвоенкомат и перебрался из Марксштадта в Покровск, который только что стал областным центром. Из армии он всё-таки был демобилизован: у него обнаружился непорядок с лёгкими, и его направили на работу в Наркомзем (по-нынешнему – министерство сельского хозяйства) республики. Там он получил должность старшего инспектора, что-то вроде глаз и ушей наркома.

В 1928-ом году врачи определили, что он болен туберкулёзом лёгких, и его на несколько месяцев поместили в туберкулёзный санаторий. Ему стало заметно лучше – процесс был остановлен. Его назначили директором нового совхоза «Спартак», который организовали на землях, до этого принадлежавших Немволбанку**.

В 1932-ом году от туберкулёза умерла жена Фёдора Лидия, и он возвратился в Покровск, опять на инспекторскую должность в Наркомземе. В 1933-ем году Генрих Фукс, назначенный председателем Совнаркома республики, пригласил его на должность

__________________________________________________________________________-

* «Наш полк, храбро сражаясь, шёл вперёд, и так получилось, что он глубже других вклинился в оборону противника. Но в связи с тем, что бригада Махно отказалась выполнять приказы и позорно бежала с фронта, трудно пришлось многим частям. Екатериненштадтский полк, позади которого находилась река Донец, быллишён всякой поддержки и должен был рассчитывать только на себя. Под Закотным не было никакой возможности переправиться через реку, так как мост был противником заминирован и в последний момент взлетел на воздух. Река в этом месте широкая, и без подручных средств её не преодолеть. Мы приняли решение оставить один батальон для прикрытия, а остальные ускоренным маршем двинулись в Пискановку, где навели собственный понтонный мост, и по нему весь полк благополучно переправился на другой берег. Одним из последних переправился командир полка товарищ Фукс (перевод мой).

** Немволбанк (открыт в марте 1923-го года) – Немецко – Волжский коммерческий банк сельскохозяйственного кредита, смешанный капитал которого (СССР и Германия) предполагалось использовать для подъёма Немецкой автономии. Банк имел центральную контору в Покровске, филиалы в Берлине и Чикаго. На территории области банк получил от государства в концессию 100 тысяч гектаров земли.
начальника своей канцелярии. На этой должности он работал до 1937-го года.

Фукс всё время был в высшем эшелоне власти республики. В 1936-ом году его сняли с должности и отправили в ссылку в Башкирию, где поставили во главе какой-то стройки. Там его арестовали и предъявили обвинение в том, что он является одним из руководителей «подпольной националистической фашистской организации», якобы вскрытой в Немреспублике органами НКВД. В августе 1937-го года его расстреляли.

Надо сказать, что в принадлежности к этой «организации» обвинили почти всех крупных советских и партийных деятелей республики, начиная со времени её образования. И не только их. Были арестованы сотни людей, среди которых были не только партийные функционеры, но и хозяйственники, деятели науки, культуры, просвещения. Многих из них расстреляли.

Немецкая «операция» НКВД была в действии.

Фёдора Риделя тогда не арестовали, а лишь исключили из партии и сняли с должности. Он долго был без работы, потом устроился на какой-то склад. У него снова начался активный процесс в лёгких.

В1938-ом году арестовали и его. В тюрьме ему стало хуже, его то помещали в лазарет, то возвращали в камеру. Обвинили его в «преступной связи» с Фуксом и другими арестованными по делу «фашистов», припомнили ему и его пребывание в плену у австрийцев.

Но ему становилось всё хуже, и весной 1939-го года его комиссовали по болезни и выпустили – умирать. Сломленный духовно и физически, он не захотел жить и покончил с собой, приняв яд.

В чём истоки большевизма Фридриха Риделя? Искать их в детских годах, в воспитании, в происхождении бессмысленно: он рос в трудовой, но хорошо обеспеченной семье, политической деятельностью в юности не интересовался.

Дело не в происхождении, не в воспитании, не в окружении довоенных лет. Дело в другом. В бараках военнопленных-солдат и в Австрии, и в Германии большевистские агитаторы действовали свободно, под покровительством лагерной администрации. Агитаторы эти находили благодарных слушателей: ведь правильные слова о мире и справедливости, о равенстве и братстве, о бесстыдстве «буржуев», нагло демонстрирующих своё богатство, мотающих деньги направо и налево, тогда как народ вокруг беден и бесправен, находят отклик в душах не одних только нищих. И не его вина, что правильные слова остались лишь словами.

Пример старшего брата оказался заразительным для младших членов семьи: 18-летняя Ольга и 15-летний Иван были в городе среди первых, кто вступил в комсомол. Для Ивана этот шаг стал роковым: как комсомолец он был мобилизован в ЧОН и весной 1921-го года в бою с повстанческой группой Пятакова у станции Иващенково (нынешний город Чапаевск Самарской области) был убит. Ему было только 18 лет.

* * *

Генрих (Андрей) Ридель родился 20-го июля 1895-го года. Опять приходится говорить об употреблении имени. Его называли Андреем, Андрюшей и дома, и вне его. Даже так случилось, что из трёх его дочерей только старшая по паспорту носила отчество Генриховна, младшие же официально записаны Андреевнами.

В 1915-ом году Андрея взяли в армию и отправили на Кавказский (Турецкий) фронт.

Именно туда, начиная с 1915-го года, отправляли мобилизованных немцев. К слову: генерал Н.Н.Юденич, командующий Кавказским фронтом, в составе которого немцев было 40 тысяч, с удовлетворением отзывался и о дисциплинированности, и о высоких боевых качествах их. Февральская революция застала Андрея в городе Сарыкамыше в составе инженерной рабочей дружины (сапёрной части, по-нынешнему). Город Сарыкамыш в настоящее время находится на территории Турции, но когда-то принадлежал России. В 1915-ом году турецкие войска предприняли наступление, но под Сарыкамышем были разбиты и бежали. После этого началось наступление российских войск, завершившееся взятием Эрзерума и Трапезунта. Сарыкамыш же стал тыловым прифронтовым городом.

Домой Андрей возвратился, как и большинство солдат, после заключения Брестского мира, согласно которому Турции возвращались не только территории, занятые Россией в ходе военных действий, но и отдавались некоторые российские земли, на которые Турция издавна претендовала. Так Сарыкамыш стал турецким.

В Красной армии Андрей не служил, в том числе и в гражданскую войну. Он был освобождён от мобилизации распоряжением Екатериненштадтского совета как единственный кормилец большой, из 13-ти человек, семьи. К тому времени Фёдор ушёл в Красную армию добровольцем, младший брат Густав был в неё мобилизован. Отец их страдал хроническим почечным заболеванием, старший брат Александр имел врождённый порок сердца. Остальные – женщины и дети.

Как человек грамотный, да ещё со специальным образованием, Андрей был принят в местный городской совет сначала инспектором по продовольственному налогу, потом стал руководителем курсов по подготовке налоговых инспекторов. С января 1924-го года, со дня образования АССР НП, он был назначен старшим налоговым инспектором Марксштадтского кантонного финансового отдела и в этой должности работал до самого своего ареста в 1937-ом году.

В коммунистической партии он не состоял.

Он был женат с 1922-го года, в семье было три дочери, там же жила его мать. Был он аккуратен, трудолюбив, честен, имел светлую голову и умелые руки. Купив в 1932-ом году большой, очень запущенный дом, он привёл его в идеальный порядок, завёл домашнее хозяйство, причём свиньи у него были только породистые, удой у коровы – рекордный, чистота в стойлах у скотины – отменная. Участие во всём этом принимала вся семья, но роль главы была ведущей и решающей.

Такие граждане – основа любого процветающего государства, его опорная база. Но не у нас.

Он был арестован 13-го ноября 1937-го года у себя дома, ночью. Его увели, и больше никто из родственников его не видел.

В чём можно было обвинить его, рядового служащего из отдела местной власти, живущего в небольшом городе у всех на виду с самой поры возвращения с войны, то есть почти 20 лет? Может быть, ответ на этот вопрос можно найти (не только можно, но и должно) в обвинительном заключении? Вот его текст:
«Утверждаю. К следственному делу № 750

Зам. Наркомвнудел АССР НП по обвинению Ридель

ст. лейтенант ГБ (Рессин) Генриха Генриховича

21 ноября 1937 год. по ст. 58 п.10 УК РСФСР

Обвинительное заключение.

Я, пом. оперуполномоченного Марксштадтского К / О УГБ НКВД АССР НП Вейс, рассмотрев 20 ноября 1937 года следственное дело № 750 по обвинению в контрреволюционной деятельности Ридель Генриха Генриховича, 1895 года рождения, уроженца города Марксштадта, по соц. происхождению сын эксплоататора, крупного землевладельца, имели до 150 десятин посева. Кроме того, его отец был управляющим земельного участка у помещика Геннинг. Сам Ридель Г.Г. по соц. положению служащий, работал в кант-финотделе.

В 1929 году Ридель Г.Г. был арестован органами НКВД, но не судим.*

Ридель Генрих Генрихович имел тесную связь с братьями.

Ридель Густав Генрихович исключён из ВКП (б) и изгнан из Комвуза. Брат Ридель Фридрих Генрихович работает в г. Энгельсе, разоблачён как троцкист. Сестра – муж её Ритчер арестован органами НКВД.

В процессе следствия установлено, что Ридель Г.Г. систематически вёл агитацию против мероприятий советской власти.

Обвиняемый Ридель Г.Г. в предъявленном ему обвинении виновным себя не признал, но достаточно изобличён свидетельскими показаниями …в преступлении, предусмотренном ст. 58 п10 УК РСФСР,

постановил:

Следственное дело по обвинению Ридель Генриха Генриховича направить на рассмотрение тройки НКВД АССР НП с последующим перечислением обвиняемого за последней.
Пом. оперуполном. УГБ (Вейс)

Согласен.

Нач. К / О УГБ НКВД АССР НП

мл. лейтенант ГБ (Чесноков)

Справка: арестованный Ридель Г.Г. содержится под стражей в Марксштадтском КПЗ».
Нет, из этого документа ничего понять нельзя. Ещё полгода назад опытный зека, прочитав это обвинительное заключение, уверенно сказал бы: 5 лет, максимум – 8 (всего лишь в чистом виде статья 58-10).

Главный документ, на котором построено обвинение и который в деле Андрея подшит одним из первых – это протокол допроса от 19-го ноября 1937-го года некоего Апшютца Александра Христиановича, сослуживца Андрея, работавшего в кантфинотделе ревизором.

27 марта 1937 года в конторе кантфинотдела, где находились, кроме меня и Риделя, Зейб и другие, Ридель заявил: «Сев в этом году наверняка провалится. Рабочий скот имеет плохую упитанность, а кормить его нечем. Колхозники сами сидят без хлеба. От них ожидать нечего. Всё это способствует провалу сева в этом году».

24 февраля Ридель Генрих Генрихович в присутствии меня и Шмидта Андрея Христиановича восхвалял царский строй. Он говорил «Раньше, при царизме, было лучше. Магазины всегда были переполнены товаром, а теперь, кроме лозунгов, плакатов и портретов вождей, ничего нет и не увидим».

!2 марта 1937 года Ридель Генрих Генрихович говорил мне о событиях в Испании:

«Проводимая политика со стороны ВКП (б) среди рабочих и колхозников проводить

митинги, массовые собрания протестов и т. д. против мятежников и солидарности с

* Арестован он был не госбезопасностью, а милицией по недоказанному обвинению в уменьшении налога торговцу Косолапову.

Испанией и её народом – всё это ни к чему не приведёт. Если фашисты захотят, то они задавят Испанию, как задавили Абиссинию».

10 апреля 1937 года при встрече с Ридель Генрихом Генриховичем он мне рассказал: «Большие безобразия творятся сейчас в СССР. Сажают кого попало и кого не подумаешь. Это непросто, это особая политика».

30 мая 1937 года Ридель Генрих Генрихович при встрече с ним рассказал мне по вопросу о займе: «Правительство выпустило заём, а потом провело конверсию, потому что знало, что население, которому силой навязывают облигации, имеет жалкое существование. Рано или поздно население будет вынуждено отдавать свои облигации за бесценок, тем самым выполнять планы за счёт населения».

6 июня 1937 года Ридель Генрих Генрихович мне рассказал, что какой бы ни был хороший урожай, колхозники всё равно будут без хлеба, как это было и до сего времени. Покуда будут удовлетворять все требования правительства, хлеба в колхозах не останется. Все эти планы, постановления, решения правительства – это лишь одна кукольная игра. Они постановляют, имеют сами вдоволь, ибо снабжают сначала себя, а другим – что останется. И приходится иметь людям лишь жалкое существование».

В июле месяце 1937 года Ридель по поводу вскрытой банды Тухачевского, Якира и других заявил: «Это были очень умные люди. Мне уже давно было известно, что эти лица являются руководителями шпионской работы, и известно, что часть арестованных по Марксштадту были связаны с ними. Иначе оно и быть не могло, ибо всем этим руководил известный центр в СССР или за границей, ибо вся работа была направлена к ослаблению советской власти».

Подобных контрреволюционных фашистских высказываний со стороны Ридель Генриха Генриховича приходилось мне слышать очень часто. Риделя я знаю как непримиримого врага советской власти».

Но это одна точка зрения, взгляд со стороны.

Существует и другая: всё выдумано, всё сфабриковано клеветником Апшютцем и местными чекистами. Апшютц спал и видел, как бы занять место Андрея в финотделе. Сам же Андрей Ридель был человеком лояльным к советской власти не только в действиях, но и в мыслях. Версия эта имеет право на существование, тем более, что её отстаивают дочери Андрея. Но что-то мешает поверить в неё до конца.

Вспомнилась при этом притча о том, как один вдумчивый читатель скандинавских саг сказал про них «Всё это слишком скучно, чтобы быть выдумкой». Вот и свидетельства Апшютца читая, хочется сказать: всё это настолько отражает жизненную правду, что не похоже на выдумку. Да и выдумывать такое в то время очень уж опасно было: а вдруг наверху засомневаются и спросят: а не свои ли мысли ты, выдумщик, сюда вложил, а не надо ли и тебя проверить?

Чистой выдумкой Вейса, без сомнения, является эпизод, связанный с «бандой Тухачевского». Беспомощность фантазии, фальшь и натяжка так и сквозят в каждом слове этой жалкой стряпни. Но, видно, очень хотелось повесить на человека, избранного в жертвы, что-то значительное, а уж «преступления» значительней связи с Тухачевским даже в те богатые разными «операциями» дни найти было трудно.

Следует сказать, что после ареста Андрея Апшютц занял его место в кантфинотделе, превратившись из простого ревизора в старшего инспектора. Что ж, это не удивительно, история свидетельствует, что не он один так делал карьеру. Более удивительно то, что он и через 20 с лишним лет, в 1959-ом году, когда его допрашивали работники КГБ в связи с возбуждением дела о реабилитации Андрея, опять заявил: «Я считаю, что Ридель Генрих Генрихович был буржуем», - и начал перечислять атрибуты буржуазности (правда, не его самого, а его родителей): большой дом, прислуга в доме, много земли и скота.

Есть ещё один документ, полный откровенного очернительства, свидетельства то ли крайней степени низости, то ли животного страха. Это справка, датированная 19-ым ноября 1937-го года.
« Дана сия Марксштадтским горсоветом в том, что Ридель Генрих Генрихович, 1895 года рождения, уроженец города Марксштадта того же кантона АССР НП по происхождению есть сын эксплоататора Ридель Гейнриха, который имел 150 десятин посева, кроме того, он ещё был управляющим земского участка, где он зверски относился к рабочим.

Сам Ридель Генрих Генрихович по соцположению служащий, работал долгое время в Марксштадтском кантфинотделе, где он так же зверски относился к трудящимся города, которым пришлось с ним иметь дело по службе.

Ридель Генрих Генрихович имеет брата Густава Генриховича, который исключён из членов ВКП (б) и изгнан из Комвуза, в данное время работает а артели «Металловерк». Другой брат Риделя работал в Энгельсе, ныне разоблачён как троцкист. Сестра Риделя замужем за Ритчера, который работает в Энгельсе, ныне арестован органами НКВД как враг народа.

Со всеми вышеуказанными лицами Ридель состоял в тесной связи.

В 1929 году Ридель Г.Г. был арестован по линии НКВД за то, что содействовал освободить крупного торговца Косолапова от уплаты штрафа в сумме 1000 рублей.
Предгорсовета (Саториус)

Зампредгорсовета (Карлин)».

В деле есть ещё три протокола допросов сослуживцев Андрея, но они коротки и откровенно формальны. Скорее всего, допросы эти нужны были только для того, чтобы не засветить Апшютца – всех вызывали. Они тоже датированы 19-ым ноября. Тем же числом оформлен протокол допроса самого Андрея.

Обвинительное заключение было составлено на следующий день, 20-го ноября, а уже 21- го в Энгельсе состоялось заседание тройки НКВД.

заседания тройки НКВД АССР немцев Поволжья от 21 ноября 1937 года.

Слушали:

96. Дело № 750 Марксштадтского К/О НКВД по обвинению Ридель Генриха Генриховича…из крестьян-кулаков, активный антисоветский элемент.

Обвиняется в активной антисоветской агитации, восхвалении жизни времён русского царизма, распространении слухов о якобы предстоящей войне СССР с капиталистическими странами и падении советской власти, высказывании угроз расправы в отношении коммунистов, высказывании сожаления врагам народа - троцкистам.

Постановили:

Ридель Генриха Генриховича – расстрелять.
Выписка верна.

Секретарь тройки НКВД АССР НП

мл. лейтенант ГБ Лунёв»
Последней в деле Андрея Риделя подшита полоска синей бумаги шириной 7 сантиметров с таким текстом:
«Выписка из акта.

Постановление тройки НКВД АССР НП от (число не заполнено) ноября1937 года о расстреле Ридель Генриха Генриховича 1895 года приведено в исполнение 26 ноября 1937 года в 12 часов ночи.

Выписка верна.

Секретарь тройки НКВД АССР НП мл. лейтенант ГБ Лунёв».

Надо полагать, что в ноябре в Марксштадте был арестован не только Андрей Ридель. Свидетельствует об этом и его дело. Арестован он был 13-го ноября, а все документы оформлены 19-го. Вряд ли Вейс с Чесноковым в другие дни сидели без дела – они, конечно же, были очень заняты. Имена других их жертв нам не известны.

Шокирует жестокость приговора.

Нормальный человек найти этому объяснение не может и не сможет. Для этого надо представить невозможное: войти в плоть и кровь тех, кто этим занимался, то есть людей, хладнокровно осуществлявших геноцид своего народа, бесчеловечную форму государственного терроризма

Но предположить кое-что всё-таки можно. Уже было сказано о телеграмме, отправленной Ежовым 3-го ноября во все управления НКВД. Получили её и в Энгельсе на улице Коммунистической, 53, в УНКВД республики. Она требовала срочного реагирования.

Такого же реагирования требовало и ещё одно обстоятельство. Партийная и советская верхушка республики в мае - августе 1937-го года была полностью разгромлена. К власти пришли новые люди, в том числе и переброшенный откуда-то из Средней Азии Яков Абрамович Попок, ставший 1-ым секретарём обкома партии, и новый начальник УНКВД (юридически пока – в ранге исполняющего обязанности) Илья Залманович Рессин, заброшенный сюда с Украины. В начале октября Попок написал письмо Сталину, в котором сообщил, что в «республике имеется ещё большое количество неразоблачённых врагов», просил у вождя разрешения продолжить «чистку» и получил на это высочайшее благословение. Соответствующая команда пошла в УНКВД и отсюда.

Где уж им при этом было заниматься юридической казуистикой! Достаточно сравнить обвинительное заключение по делу Андрея Риделя и выписку из протокола тройки, где перечисляются его «преступления». Ведь ему были приписаны обвинения, о которых и речи не шло в кантонных документах. И всё равно – расстрелять!

Надо полагать, что смерть его попала в отчёт о проведении «операции» против «недобитых врагов народа». Но разве имеет значение, по какой «операции» убивают ни в чём не виновного человека? К тому же установлено, что по всем без исключения «операциям» приговоры выносились крайне жестокие. Так, из 57-ми тысяч арестованных по немецкой операции с ноября 1937-го года по ноябрь 38-го было расстреляно почти 42 тысячи человек. А по таким управлениям НКВД, как Ленинградское, Новосибирское и Краснодарское расстреляно было 96 – 98 процентов арестованных. Безусловно, установка о почти поголовных расстрелах пришла из Москвы.

Что же это за страна такая, что за монстр, стремящийся пожрать как можно больше собственных детей?

О расстреле Андрея Риделя никому, конечно, не сообщили. На запросы был дан ответ: осуждён без права переписки, отправлен в лагерь. Уже потом, после смерти Сталина, в ответ на ходатайство Эмилии Ивановны, его вдовы, из Саратовского управления МГБ в Красноярский край пришло сообщение, что он «умер в заключении 26-го ноября 1943-го года».

Правду суждено было узнать его младшим дочерям Нине и Эрике только в 1990-ом году.

* * *

В ходе проведения немецкой «операции» погиб младший брат моего отца Роберт Ритчер.

В 1930-ом году Роберта призвали в армию. Через год, отдав должное его грамотности и общественной активности, его отправили на учёбу в окружную политшколу в Самару. Там он стал членом ВКП (б). Он окончил школу в 1932-ом году и был направлен на политработу в 157-ой стрелковый полк, дислоцированный в Энгельсе. Полк этот входил в состав 53-ей стрелковой дивизии, расквартированной в РНП, а дивизия – в12-ый стрелковый корпус Приволжского военного округа. В Энгельсе ему была выделена квартира, на которой он поселился с женой Анной Никифоровной и родившейся в 1930-ом году дочерью Идой.

В1934-ом году Роберт был назначен в том же полку политруком батареи, а через месяц стал ещё и секретарём партбюро артиллерийского дивизиона, в состав которого входила батарея.

В 1935-ом году, при введении в армии воинских званий, он был аттестован политруком* (три «кубика» в петлице). Жена была неплохо устроена – работала агрономом в Наркомземе республики. Дочь росла умницей. Всё складывалось хорошо.

Его арестовали 3-го марта 1938-го года. Арестовали дома ночью и увезли в Энгельсскую тюрьму НКВД.

В деле его переплелись то ли интересы, то ли соперничество двух ветвей одного ведомства: местного управления НКВД и особого отдела НКВД при армии. Постановление на арест вынес начальник особого отдела 53-ей стрелковой дивизии лейтенант ГБ Фомин, утвердил нарком внутренних дел РНП старший лейтенант ГБ Рессин, санкцию на арест дал военный прокурор 12-го стрелкового корпуса некий бригвоенюрист (сделал он это через 22 дня после фактического ареста). Юридически следствие вёл оперуполномоченный республиканского НКВД сержант Торговкин, а откровенно этим дирижировали, а где-то и напрямую участвовали армейские особисты: помощник начальника особого отдела 53-ей СД** младший лейтенант ГБ Иванов, оперуполномоченный особого отдела дивизии младший лейтенант ГБ Бахтин, заместитель начальника особого отдела 12-го СК*** старший лейтенант Плевицкий и так далее.

Допрашивать Роберта начали сразу после ареста 3-го марта. Допрос продолжали и на другой день, однако протоколов в деле нет, есть только обмолвки об этих допросах. В эти 2 дня он ничего не признавал за собой и ничего не хотел показывать на других.

Но уже 5-го марта он собственной рукой пишет «заявление от арестованного Ритчера Р.Ф. следователю НКВД АССР НП», начинающееся словами: «Решил после двухдневного упорства заявить вам о том, что я, Ритчер Роберт Фёдорович, состоял в контрреволюционной военно-фашистской организации, куда был втянут в 1934-35-ом году бывшим командиром артиллерийского дивизиона Неем Николаем Кондратьевичем».

Что нужно было сделать за 2 дня со здоровым 30-летним мужчиной, чтобы он забыл о чести, порядочности, мужестве и достоинстве и начал говорить и писать всё, что ни укажут, и на себя, и на своих товарищей? Тут можно только предполагать. Тогда уже вовсю били арестованных, и били жестоко. И хоть ты и физически силён, и ростом высок, и лицом – образец мужества и воли (именно таким он был внешне), а битья, причём битья не только жестокого, но и унизительного, форменных садистских издевательств, вынести не можешь. Или так: «Будешь упираться – пойдёшь под пулю, если раньше не забьём насмерть, а будешь послушен – повесим на тебя самую малость, дадут тебе всего 5 лет, и выйдешь на свободу ещё молодым». И так, и так результат добивался практически на сто процентов, твёрдыми перед лицом смерти, да ещё смерти мучительной, оставались считанные единицы.

Его сломали. Он, до конца не понявший их сущности, тешивший себя надеждой, что и вправду можно отделаться пустяками, начал писать, но писать далеко не о том, что они от него ждали и с чего он начал покаяние, а со всяких мелочей, над которыми они, в лучшем случае, могли только посмеяться. До него ещё не дошло понимание чудовищности того, что он должен был сделать. Вот что он писал:

« Втянут я был путём ежевечерней в квартире Нея (в лагере) в карты, в домино, в шахматы, которые обычно сопровождались анекдотами, высказыванием недовольства вокруг обеспечения начальствующего состава со стороны командования, службы тыла

военного округа и вообще торговой сети СССР. Я большой любитель карточной игры, что меня и погубило. Ежедневно проводя вечера в квартире Нея, которая получила название

** СД – стрелковая дивизия.

*** СК – стрелковый корпус.

«Клуб Ники Нея», таким путём оторвался от партлинии и постепенно обволакивался в обывательщину, приведшую меня в контрреволюционное болото. Постоянными посетителями этого клуба были (теперь разоблачённые враги) Ней Николай Кондратьевич, Миллер Иван Самуилович, Диль Роберт Давыдович, Фишер Теодор Густавович, Гассельбах Карл Фёдорович, Мереняшев, Плетнев, Гартман (имя и отчество последних трёх забыл).

Моя практическая контрреволюционная деятельность выражалась в том, что я, заведомо зная, что практика подготовки подразделения, взятая Неем, ведёт к небоеспособности подразделения в боевой обстановке, не только не помешал этому, но и поощрял, создавая видимость благополучия, и уделял больше внимания отражению «успехов», упуская основную мою работу по воспитанию бойца в духе преданности Родине и партии Ленина – Сталина». И так далее.

Его одёрнули. Им нужно было другое. Бывший командир полка Фрид через голову дивизии и военного округа ввёл в полку команды на немецком языке. Значит – германские. Бывший помещик, командир батальона Миллер проповедовал поражение нашей армии в войне с Германией. Как? А так: отчитывая нерадивого офицера, он говорил: «Если бы Гитлер видел, что капитан Красной армии так относится к дальномеру, завтра напал бы на нас войной». Или, критикуя некоторых офицеров за конспекты очередных занятий, упрекал их так: «Если бы Гитлер знал, что командиры Красной армии составляют такие конспекты, немедленно объявил бы нам войну». Вот ещё преступное деяние: при игре в карты на квартире у Нея включали германскую музыку, а грузинскую выключали.

Но нет, им нужно и не это. Проходит ещё 2 дня, пока на допросе не были зафиксированы чёткие ответы на вопросы следователя.

«Вопрос: Вам говорил Ней о задачах, стоящих перед военно-фашистской организацией, в которую он вас втянул?

Для достижения основной цели, стоящей перед контрреволюционной фашистской националистической организацией, участником которой я был, нами проводилась следующая контрреволюционная фашистская деятельность: младший командный состав и красноармейская масса воспитывались в контрреволюционном фашистском националистическом духе, последней прививалось чувство преданности, как мы выражались, к культурной прогрессивной Германии, Гитлер восхвалялся и популяризировался как гений человечества.

После этого были и ещё допросы, и очные ставки, цель которых была одна – расширить круг «участников заговора». Судьба самого Роберта Ритчера была уже решена.

А потом – перерыв на 2 месяца. Следующий документ дела составлен уже в мае.
«Утверждаю. Утверждаю.

Нач. управления НКВД Прокурор при ГВП

Саратовской области военюрист 2-го ранга

майор госбезопасности (Липов)

(Стромин)

15 мая 1938 г. 20 мая 38 г.

по обвинению Ритчера Роберта Фридриховича

по статьям 17 и 58 пункты 8, 10, 11 УК РСФСР
Управлением НКВД СССР по Саратовской области вскрыт и ликвидирован военно-фашистский заговор, существовавший в частях 53 стрелковой дивизии им. Фридриха Энгельса, руководимый и возглавлявшийся русским филиалом германской фашистской партии, действовавшей на территории АССР НП, во главе с ныне осуждёнными Фрешер, Вельш, Люфт и другими.

Как установлено следствием, военно-фашистская заговорщическая повстанческая организация в своей преступной деятельности непосредственно направлялась участниками антисоветского военного заговора, бывшим начальником политического управления Приволжского военного округа Мезисом и бывшим военным комиссаром 12 стрелкового корпуса Плау. Через Мезиса эта контрреволюционная организация была связана с руководителями центра военного заговора в лице Гамарника**.

Следствием установлено, что конечной целью ликвидированной военно-фашистской заговорщической повстанческой организации является свержение вооружённым путём советской власти и установление в СССР фашистской диктатуры, исходя из чего организация своими задачами ставила:

1.Обработку личного состава 53 СД в антисоветском фашистском духе с целью подготовки к вооружённому выступлению против СССР в момент нападения Германии или блока фашистских государств на СССР или переход дивизии в период войны на сторону противника.

2. Объединение и подготовка немецкого населения АССР НП к вооруженному антисоветскому восстанию в момент вооруженного нападения Германии на СССР.

3.Осуществление террора над русским командным составом и партийно-комсомольским активом частей в период войны с целью обеспечения перехода дивизии на сторону противника.

4. Всемерное оказание помощи германским разведывательным органам в их работе против СССР посредством проведения шпионажа в период подготовки войны Германии с СССР.

Одним из активных участников этого антисоветского военно-фашистского заговора был бывший политрук роты 157 СП Ритчер Роберт Фридрихович, на основании чего последний и был арестован 3 марта 1938 года.

Следствием установлено…(и так далее)

Дело Ритчер Р.Ф. в порядке закона от 1 декабря 1934 года подлежит рассмотрению Военной коллегией Верховного суда СССР.

Материалы в отношении других участников заговора выделены в отдельное производство.

Составлено 10 мая 1938 года в городе Энгельсе.

Пом. начальника ОО ГУГБ НКВД 53 СД

мл. лейтенант ГБ (Иванов)

Согласен.

Нач. ОО ГУГБ НКВД 12 СК

мл. лейтенант ГБ (Левшин)»

Закон от 1декабря 1934-го года, о котором здесь идёт речь, - это постановление ЦИК СССР, изданное по указанию Сталина в день убийства Кирова, и касалось оно

** Гамарник Ян Борисович, начальник Политического управления Красной армии, был обвинён в военном заговоре вместе с Тухачевским, Якиром и другими. Застрелился перед арестом.
изменений, вносимых уголовно-процессуальный кодекс при рассмотрении и расследовании дел о террористических организациях и террористических актах против работников советской власти. Там предусматривалось следующее:

1) Следствие по этим делам заканчивать в срок не более 10-ти дней.

2) Обвинительное заключение вручать обвиняемому за 1 сутки до рассмотрения дела в суде.

3) Дела слушать без участия сторон (то есть без прокурора и без адвоката).

4) Кассационного обжалования приговора, как и подачи ходатайств о помиловании, не допускать.

5) Приговоры к высшей мере наказания приводить в исполнение немедленно по вынесении приговора.

Комментировать здесь нечего. Подобные законы действовали на оккупированной фашистами территории во время войны.

Специально для расправы с «участниками» сфабрикованного «заговора» из Москвы в Саратов прибыла группа работников Военной коллегии Верховного суда СССР: диввоенюрист Зырянов (председатель), бригвоенюрист Преображенский, военюрист 1-го ранга Суслин и военюрист 2-го ранга Шапошников (секретарь).

Эта самая военная коллегия заседала 22-го мая. Согласно протоколу заседания, открыто оно было в 17 часов 20 минут, а «в 17 часов 30 минут председатель оглашает приговор и объявляет заседание закрытым».
Приговор.

«…Таким образом, установлена виновность Ритчера в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 58 – 1б, 58 – 8, 58 – 11 УК РСФСР. Руководствуясь ст. 319 – 320 УПК РСФСР, Военная коллегия Верховного суда СССР

приговорила:

Ритчера Роберта Фридриховича лишить военного звания «политрук» и подвергнуть высшей мере наказания – расстрелу с конфискацией имущества, лично ему принадлежащего.

Приговор окончательный и на основании постановления ЦИК СССР от 1/XII-1934 года приводится в исполнение немедленно.

(подписи)»

«Секретно.

Справка.

Приговор о расстреле Ритчер Роберта Фридриховича приведён в исполнение в г. Саратове 22 мая 1938 года. Акт о приведении приговора в исполнение хранится в особом архиве 1-го спецотдела НКВД СССР том № 10 лист 290.

Нач. 12 отделения 1-го спецсектора

Лейтенант ГБ (Кривицкий)».

Потом, в 1957-ом году, Военная коллегия Верховного суда объявила всё это дело сфальсифицированным от начала и до конца. 1-го июля 1957-го года приговор от 22 мая был отменён и дело прекращено за отсутствием состава преступления. Слава правосудию!

Небось те же и отменяли, которые судили.

После ареста Роберта арестовали и его жену. В тюрьме Анна Никифоровна провела 11 месяцев и в 1939-ом году, когда к власти в НКВД пришёл Берия, её выпустили. Выпустили не потому, что наступила эра справедливости, а так выгодно было и ему, и товарищу Сталину: виноват в безобразиях не режим, а всего лишь Ежов и его приспешники. Выпустили тогда и других жён военных, арестованных вслед за мужьями.

На свободу А.Н. выпустили, но квартиру отобрали и вообще жить в Энгельсе запретили.

Она уехала с дочерью в Марксштадт, поступила на работу в интернат для слабовидящих детей и долго работала там воспитателем.

Вдова одного из расстрелянных командиров полка 53-ей дивизии – Лидия Исааковна (фамилию её я не запомнил) – в 1945-ом году была назначена директором детского дома в Красноармейске, и она рассказывала моей матери, что в тюрьме А.Н. вела себя с надзирателями дерзко, бесстрашно выступала с требованиями об улучшении режима (камеры были набиты битком) и этих улучшений добивалась.

О реабилитации мужа ей сообщили тогда же, в июле 1957-го года. Но правды о его смерти, конечно, не сообщили, солгав, как у них это было принято, что он умер от болезни печени в 1939-ом году. Она им верить и не собиралась. Она была уверена, что это ложь. После освобождения из тюрьмы в 1939-ом году кто-то поведал ей такую историю: Роберта должны были доставить из Энгельса в Саратов в самое половодье, когда по Волге ещё шёл лёд, и его пешком повели на правую сторону по железнодорожному мосту. На середине моста он прыгнул в реку, и то ли утонул, то ли конвоиры его застрелили. Она в это твёрдо верила. Верю в это и я. Совершенно не случаен и перерыв в деле на целых 2 месяца, и выделение в отдельное производство его дела, тогда как он был всего лишь пешкой в этой фабрикации, где в обвиняемых были и комдив, и полковники, и много других, чином выше. И суд был фальшивкой, и расстрел – он сам себя приговорил.

Не за выдуманные ими преступления, конечно, а за предательство по отношению к своим сослуживцам. Что ж – это был его выбор.

**********

Глава четвёртая

Мартиролог