Рассказы орусскихнемца х Светлой памяти родителей моих Ивана Фридриховича и Марии Генриховны посвящаю

После октябрьского переворота имущество фирмы было национализировано, частично разграблено. Сам владелец со своей семьёй эмигрировал в Германию.

В Бальцере в 1870-ом году родился и провёл раннее детство известный в своё время талантливый художник Яков Яковлевич Вебер*.

В Бальцере (хотя не исключено, что в Денгофе) в 1894-ом году родился поэт и педагог Александр Вюртц (поэтический псевдоним - Александр Волгарь). О его жизни сохранилось мало сведений.

Некоторое отношение к Бальцеру имел профессор Вальдемар Фридрихович Альтергот. Родился он в Саратове в 1904-ом году. Мать его была бальцерской уроженкой. С1919-го по 1926-ой годы Альтергот жил у деда в Бальцере, учился тут в школе-девятилетке. Последний класс школы он заканчивал в Саратове, в немецкой школе-девятилетке, что открыта была в части помещений бывшей мужской гимназии №1, дававшей выпускникам право преподавания в начальных классах немецких школ. После её окончания Альтергот один год учительствовал в Мессерской школе, а потом поступил на естественное отделение Саратовского университета. После его окончания в 1931-ом году он работал преподавателем в Энгельсском пединституте и одновременно учился в университетской аспирантуре у профессора К.Г. Сухорукова и академика А.А. Рихтера. В1936-ом году он защитил кандидатскую диссертацию и до 1941-го года в университете.

В 1941-ом году Альтергот вместе с семьёй был депортирован в Акмолинскую область, а в январе 1942-го года отправлен в трудармию на строительство Челябинского металлургического завода («Бакалстрой»). После войны он работал там же, в Челябинске, на биохимическом заводе.

К научной деятельности Альтергот возвратился только а 1957-ом году. Он уехал в Новосибирск, и там в короткий срок (в Сибирском филиале Академии наук СССР) стал и доктором биологических наук, и профессором. Ведя научные исследования по обширной тематике, он вскоре стал одним из наиболее авторитетных специалистов в области фитофизиологии растений.

Умер В.Ф. Альтергот в 1981-ом году, похоронен в Новосибирске.

Бальцерское происхождение имеет и известная медицинская династия Грасмиков. Её родоначальником был Александр Людвигович Грасмик (1869-1920 годы). Его предок, Иоганнес Якоб Грасмик, прибыл в только что заложенный Бальцер в 1766-ом году из гессенского города Рорбаха вместе со своей женой Иоганной Элизабет, урождённой Май. А.Л. Грасмик закончил Дерптский университет. В 1898-ом году он вместе с доктором

* О его жизни – далее, в очерке «Яков Вебер»

Букхольцем на свои средства построил в Саратове больницу для бедных. Он был врачом широкого профиля: хирургом, гинекологом, терапевтом.

Его сын Теодор (1896-1974 годы) учился на медицинском факультете Саратовского университета и одновременно работал в отцовской клинике, ассистируя ему на операциях. В годы гражданской войны он был призван в Красную армию и служил хирургом в госпиталях. С1924-го года Т.А. Грасмик жил в Марксштадте, получил звание заслуженного врача РСФСР, стал кандидатом медицинских наук. С самого начала Великой отечественной войны он снова в армии – главный хирург нескольких госпиталей, организованных в Энгельсе. После выхода указа от 28-го августа 1941-го года Т.А.Грасмик с семьёй был выслан на Алтай. И там он оперировал, практически не имея инструментов. В январе 1942-го года он был отправлен в трудармию, на строительство одного из участков железной дороги Казань – Сталинград. С 1944-го года – в городе Нижнем Тагиле, в Тагиллаге НКВД, где вначале работал на лесоповале, затем был переведён в медсанчасть хирургом. С 1946-го по 1972-ой годы он руководил хирургическими отделениями в больницах Нижнего Тагила. Т.А. Грасмик – автор 20-ти работ, опубликованных в журналах «Хирургия» и «Вестник хирургии». Похоронен в Нижнем Тагиле.

Сыновья Т.А. Грасмика Герхард и Арно оба закончили Новосибирский медицинский институт, возвратились в Нижний Тагил; они тоже хирурги, кандидаты медицинских наук. Их сыновья Александр и Сергей после окончания в 1980-ом году Свердловского медицинского института* тоже стали работать хирургами в Нижнем Тагиле. Стали врачами и их младшие братья.

Конечно, Борелями, Бендерами, Вебером, Вюртцем и Альтерготом вряд ли исчерпывается список бальцерских знаменитостей, но многие годы гонений на российских немцев и политика умолчания обо всём, что связано было с ними, сделали своё дело: имена многих достойных отечественной славы их представителей растворились в неизвестности.

Вот совсем недавно случилось узнать, что с Бальцером , пусть совсем недолго, но была связана жизнь Роберта Кляйна, капитана Красной армии, партизана в годы войны 1941-45-го годов. Он родился в 1913-ом году неподалёку от Бальцера, в немецком селе Мюллер. После семилетней школы он поступил в Энгельсе на авто - тракторное отделение сельскохозяйственного техникума, после окончания которого в 1931-ом приехал в Бальцер. Здесь он стал работать механиком в местной МТС, но в 1932-ом году был призван в армию и больше ни в Бальцер, ни в Красноармейск не возвращался. Во время войны Роберт Кляйн был и в подполье, и в партизанской бригаде. «За мужество и героизм», как сказано в указе, в январе 1944-го года ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

* * *

После выхода в свет указа от 28-го августа 1941-го года немецкое население Бальцера разделило судьбу всего немецкого народа страны.

Со временем и стены этих домов были разрушены, обвалились погреба, всё

заросло бурьяном. В прежних границах город сумел восстановиться только к шестидесятым годам, да и то большей частью за счёт сёл как самого Красноармейского района, так и района Золотовского, откуда жители, которым, наконец, выдали паспорта,

* Моя старшая дочь Ольга училась вместе с ними в одной группе.

хлынули в город, зачастую вместе со своими деревянными домами.

Но это был уже совсем другой город, другой и по сути своей, и по названию.

По переписи населения 1959-го года число жителей города Красноармейска составило 18 тысяч человек.

* * *

В1765-66-ом годах появились колонии Бальцер, Гримм, Моор, Денгоф, Мессер, Бауэр, Куттер, Гукк и Норка.

Колонисты были выходцами из различных германских земель: Гессена, Пфальца, Вюртемберга,Бадена; в связи с этим в колониях утвердилось несколько диалектов немецкого языка. При этом небезынтересно отметить, что говор жителей в соседних русских сёлах тоже отличался один от другого: в Ахмате сильно окали, в соседнем Мордовом акали и говорили «чё» вместо «что» и «чего», в Бобровке вместо «ч» говорили «щ» («Пощём лущок?» – дразнили их), в Старой Топовке тоже акали, но половина из них ещё и якала. Так что сборным в этих местах оказалось не только немецкое, но и русское население.

Немецкие сёла располагались одно от другого или от русских сёл на расстоянии 9-12 вёрст. Численность первых поселенцев в каждом из них была примерно одинакова: 70-90 семей, количество и качество выделенных земель- так же; разве что Норка составляла некоторое исключение.

Перепись населения, произведённая в 1788-ом году, дала такую картину: самая крупная колония - Норка с 1378 жителями, потом следовали Гримм - 922, Денгоф - 711, Бальцер - 700, Мессер и Шиллинг - по 580. Окружными центрами тогда были Шиллинг и Норка. Через 100 с лишним лет, по переписи 1894-го года, оказалось, что Норка по-прежнему самая крупная колония с населением 10500 человек, дальше шли Гримм - 9260, Бальцер - 9100, Гукк - 7350, Денгоф - 6240, Мессер - 6100, Байдек- 5970, Шиллинг- 3850 человек. И вот, наконец, результаты последней переписи населения, произведённой в царской России, в 1912-ом году. И по ней Норка оставалась самой крупной колонией - 14240 жителей. За ней следовали: Гримм - 11800 человек, Бальцер - 11500, Гукк - 9600, Денгоф - 8350, Байдек - 7050, Моор - 5700, Куттер - 4200, Шиллинг - 3570 и Антон - 3100. Волостными центрами были Бальцер, Гримм и Норка, по русским сёлам - Старая Топовка и Ахмат.

* * *

Уже в начале 19-го века стало очевидно, что эта колония собирает больше зерна, чем собиралось в других сёлах, будь они немецкими или русскими. Очевидно стало и то, что достигалось это не столько за счёт несколько больших, чем у других, земельных угодий, а сколько за счёт большей урожайности с десятины, что было следствием более высокой культуры земледелия.

Постоянные излишки зерна в колонии послужили толчком для выделения из числа её жителей целой группы колонистов повышенной активности, которые основной своей профессией сделали не земледелие, а торгово- посредническую деятельность. Они скупали зерно и у своих односельчан, и в соседних сёлах, потом перепродавали его или на ярмарках крупным оптовым торговцам, или непосредственно предпринимателям-мукомолам, в основном саратовским.

Довольно быстро разбогатев, они построили вместительные зернохранилища, и имели после этого возможность реализовывать свои запасы зерна тогда, когда цена на него достаточно поднималась. Происходило это зимой, как раз тогда, когда свободны от полевых работ были и односельчане, и их рабочие лошади. Обозы формировались большие - по 50-70 саней. Услугами посредников из Норки пользовались известные саратовские мукомолы-немцы: Ф. Райнеке, Д.Зайферт, Э. Борель, братья Шмидты.

Как-то так получилось, что Норка прославилась не только достижениями в земледелии, но и некоторыми своими пасторами, личностями далеко не ординарными.

Роль церкви в жизни дореволюционной России нельзя недооценивать; особенно высока она была в сельской местности, где священнослужители своим авторитетом могли обеспечить не только высокий нравственный уровень своих прихожан, но и могли благотворно влиять на культурно и хозяйственный уровень их жизни. Норка - один из примеров тому.

Первым пастором в Норке был Иоганн Георг Гервиг (1714-1782 годы). Он родился в саксонском городе Ауэ, закончил теологический факультет Марбургского университета. В 1767-ом году он прибыл в Россию вместе с колонистами, около двух лет возглавлял приход в Екатериненштадте. В 1769-ом году он был переведён в Норку и до конца жизни прослужил здесь пастором. Он построил первую (деревянную) церковь, открыл приходскую школу, в которой сам был и учителем. Своим чутким отношением к прихожанам, готовностью всегда помочь, с одной стороны, и бескомпромиссностью в вопросах веры и нравственности, с другой стороны, он заслужил искреннее уважение своей паствы, и это уважение сохранил до конца дней своих.

Через полтора года после смерти Гервига в норкинский приход прибыл новый пастор. Им был Иоганн Батиста Каттанео (1746-1831 годы), уроженец Швейцарии. Образование он получил на теологическом факультете Цюрихского университета и после этого 18 лет служил на родине в одном из приходов.

В 1784-ом году по приглашению общины он прибыл в Норку, прибыл основательно - с семьёй, в которой было шестеро детей, и как потом оказалось, прибыл надолго. Пасторов в округе не хватало, и какое-то время он обслуживал общины и Гука, и Мессера, и Бауэра.

Каттанео был не только священником, но и врачом, и агрономом. От болезней он пользовал своих пациентов и как терапевт, и как хирург, а иногда и как акушер. Всем своим авторитетом - и личным, и церковным - старался он внедрить в практику свои знания по агрономии, способствовал развитию в Норке (да и в других колониях) огородничества, садоводства и пчеловодства. Именно ему, его знаниям в агротехнике и его настойчивости обязаны были крестьяне из Норки более солидными, чем у соседей, урожаями зерновых культур и более высоким, чем у других, уровнем жизни.

В Норке Каттанео прослужил 47 лет, а в целом пасторский стаж составил 65 лет. Он оставил после себя записки-воспоминания, которые долгое время хранились в лютеранско-евангелической консистории в Саратове и были опубликованы пастором И.

Эрбесом в США только в 1925-ом году.

Значительный след в истории колонии оставил и пастор Кристофер Генрих Бонвеч (1804-1876 годы). Родился он в Вюртемберге в городе Метцингене. Получив теологическое образование, он уехал в Россию и почти 20 лет исполнял службу в немецких приходах Тифлисской губернии.

В 1845-ом году он прибыл в Норку, и она стала его духовным прибежищем на три десятка лет. Человек широко образованный, он следовал пути, проложенным пастором Каттанео; как и он, был пастор Бонвеч не только священнослужителем, но и лекарем, и учителем, и агрономом. Надо сказать, что эта многофункциональность протестантских пасторов вкупе с их высоким нравственным, почти аскетическим образом жизни, была той путеводной звездой, которой следовали их прихожане, когда вставал перед ними вопрос - как много лет позже сформулировал В.Маяковский - «делать бы жизнь с кого».

Оставили о себе память и потомки Генриха Бонвеча. Один его сын, Натаниэль (1848-1925 годы), тоже был сначала пастором (он получил образование в Дерптском университете), потом уехал в Германию и стал там профессором Геттингенского университета. Он оставил после себя записки «Geschichte der deutschen Kolonien an der Wolga», послужившие основой для исторического исследования о немецких колониях на Волге, выполненного его сыном Герхардом Бонвечем, профессором Ганноверского университета.

Ещё один сын Генриха Бонвеча, Самюэль (1832-1914 годы), тоже был лютеранским пастором сначала в Поволжье, потом в Курске.

Известен также пастор Эмилий Бонвеч (1861-1928 годы), сын Самюэля, а также Герберт Эмильевич Бонвеч (1894-1960 годы), доктор наук, специалист в области органической химии.

Уроженцем Норки был Александр Клаус (1829-1887 годы), сын местного кюстера (помощника пастора). Он закончил Саратовскую гимназию и после этого сначала был служащим Саратовской конторы иностранных поселенцев, затем в Петербурге - чиновником Министерства двора и госуделов, позднее - вице-директором одного из департаментов Министерства транспорта. При этом он активно занимался научно-исследовательской и литературной деятельностью. Он автор книги «Наши колонии», серьёзного и обширного труда о жизни поволжских немцев.

Пастором в Норке в период с 1912-го по 1925-й годы был ещё один известный лютеранский деятель - Фридрих Ваккер (1886-1938 годы). Он родился в Камышине, в 1912-ом году закончил теологический факультет Юрьевского (Дерптского) университета. Во время голода 1921-22 годов он занимался распределением по сёлам Бальцерского уезда продовольствия, поставляемого Национальным лютеранским советом России. В 1925-м году его перевели в Ленинград преподавателем в лютеранскую семинарию, и работал он там до её закрытия властями. В 1930-ом году он был арестован органами ОГПУ по обвинению в «контрреволюционной деятельности», осуждён на 3 года и отбыл этот срок в лагере специального назначения в Иркутской области. При освобождении ему было официально объявлено, что он лишён права заниматься проповеднической деятельностью. Предписания этого пастор Ваккер выполнять не стал, и в1937 году был вторично арестован и через год погиб в лагере.

* * *

Открытие так называемой Центральной школы в Гримме связано с именем местного пастора Карла Фридриха Георга Конради (1794-1857 годы).

Он родился в Моравии, образование получил в университетах Вены и Ростока. В 1820-ом году он прибыл в Россию и был направлен пастором в Гримм. Это был человек творческой и ищущей натуры. Он предложил проект школьного учебника, выступал с программами реформирования приходских школ, в частности, ратовал за включение в программы изучения русского языка, который не преподавался ни в одной немецкой приходской школе Поволжья. Он же выдвинул проект организации пяти окружных школ с семилетним сроком обучения, выпускники которых имели бы право преподавать в школах начальных. Российское правительство частично согласилось с этим проектом. В 1833-ем году было открыто две таких школы, получивших название центральных: одна в Гримме- для правобережных колоний, другая в Екатериненштадте - для колоний левобережных. В 1866-ом году преподавание в центральных школах было переведено на русский язык, и школа в Гриме стала называться Лесно-Карамышским центральным русским училищем.

Школа в Гримме пользовалась популярностью, её закончили многие представители немецкой интеллигенции, в том числе такие известные, как Георг Дингес, Пауль Рау, Август Лонзингер, Франц Шиллер.

С 1827-го года Конради, оставаясь пастором в Гримме, был назначен главным пастором (пробстом) колоний Правобережья и был им до своей смерти в 1857-ом году. Он умер и был похоронен в Гримме.

Славе Гримма в округе способствовало и ставшее популярным местное изобретение - особого устройства веялка. В 1875-ом году два местных умельца: Ф.Фас и Д.Брункгард - соорудили веялку с долевым качанием решётки, которая не только в разы ускоряла процесс очистки зерна, но и значительно повышала её степень.

Изобретатели открыли мастерскую по изготовлению веялок своей конструкции, но удовлетворить возникший на них большой спрос даже близко не могли. Десятки кустарей сначала в Гримме, а потом и в соседних сёлах занялись этим производством. В 1880-ом году в округе было 19 мастерских, в 1890-ом - 116, а к 1900-му году число их стало близко к 300. Веялка с годами совершенствовалась и, несмотря на постепенное вытеснение ручного труда машинами, выпускалась до 1941-го года (я сам видел их в работе в Ключевском совхозе в конце 40-х годов).

Один из рационализаторов конструкции веялки-колонистки, кустарь из Гримма К.Штреккер в 1897-ом году открыл там чугунно-литейную мастерскую, где начал выпускать веялочные ходы, благодаря чему все желающие кустари могли получить металлические части веялок в готовом виде (за своё изобретение Штреккер был удостоен серебряной медали на саратовской промышленной выставке в 1892-ом году). Штреккер каждый год расширял своё литейное производство, и вскоре его мастерская превратилась в небольшой завод, прославивший Гримм даже больше, чем Центральная школа или веялка-колонистка. Там стали выпускать изделия, без которых не могло обойтись ни одно домашнее хозяйство: котлы, в том числе большие, 10-12 - ведёрные, для нагрева воды и варки арбузного мёда, чугуны разных размеров, дверки, вьюшки и колосники для печей, сковороды, вращающиеся вафельницы, воротные и дверные навесы, лемеха для плугов. В советское время мастерская Штреккера была официально переименована в литейно-механический завод «Рекорд», в тридцатые годы на нём налажен был даже выпуск небольших токарных станков.

* * *

Заслуженной славой в округе пользовалась лесная биржа в Шиллинге (Сосновке) и организованное при ней производство по переработке древесины, услугами которого приходилось пользоваться практически всем: и строителю собственного дома, и промышленнику, и казённому начальнику.

Выходцем отсюда был и известный врач, профессор Саратовского университета Пётр Карлович Галлер (1858-1920 годы). Его предком (дедом) был военнопленный наполеоновской армии, в 1813-ом году поселённый в колонии Шиллинг. П.Галлер закончил школу в Сосновке, потом гимназию в Саратове и медицинский факультет Юрьевскго (Дерптского) университета. В 1886-ом году он защитил диссертацию и получил степень доктора медицины; вернулся в родные края, служил земским врачом в сёлах немецкого Поволжья, был штатным врачом и заведующим отделением Александровской больницы в Саратове.

В медицинском мире Галлер известен как учёный, занимавшийся проблемами эпидемиологии, оспопрививания и бешенства; им написаны и опубликованы научные труды по этим темам. В 1909-ом году в Саратове был открыт первый факультет университета - медицинский. Доктор медицины П.К.Галлер получил там профессорскую кафедру и занимал её до своей смерти в 1920-ом году. Он оставил после себя воспоминания, которые были опубликованы в Саратове в 1927-ом году, уже после его смерти. Специалисты отозвались о них как о «ценном источнике по этнографии поволжских немцев».

* * *

Самой ранней знаменитостью немецкого Поволжья принято было считать дворянина и поэта Людвига фон Платтена (1733-1774 годы), автора первого поволжско-немецкого литературного произведения - поэмы о переселении немцев из Германии в Россию. Имя его связано с колонией Денгоф (Гололобовкой), куда в 1768-ом году прибыл он из левобережной колонии Иост по приглашению графа Денгофа, основателя колонии, и где принял свою трагическую смерть в 1774-ом году.

В колонии Мессер родился Эдуард Губер (1814-1847 годы), поэтическая звезда которого так ярко зажглась и так быстро угасла, хоть и пророчили ему чуть ли не пушкинскую славу.*

* * *

Спокойная извилистая речка Карамыш течёт почти параллельно Волге, но в противоположном направлении, и чуть северо-западнее Норки впадает в Медведицу. Так вот получилось, что этот прилегающий к самой Волге район оказался в бассейне другой реки - Дона. Виновата во всех этих чудесах Приволжская возвышенность, вздыбившая правый берег Волги и погнавшая воды бесчисленных родников в сторону от неё.

После административной реформы Александра II в 1871-ом году были отменены все положения, регламентировавшие со времени Екатерины II жизнь немецких колоний, и ликвидирована Комиссия иностранных поселенцев. Правобережные колонии в большей своей части оказались в составе Камышинского уезда Саратовской губернии, лишь некоторые из них - в уезде Аткарском.

Некоторые колонии и раньше имели не только немецкое, но и русское название; теперь же русские названия получили все колонии, и только их следовало употребять в официальной переписке. Бальцер звался Голым Карамышом, Шиллинг - Сосновкой, Байдек – Таловкой, Гримм - Лесным Карамышом, Мессер - Усть-Залихой, Денгоф - Гололобовкой, Моор - Ключами, Антон - Севастьяновкой. Только Норка и так, и так была Норкой.

* * *

После организации в 1918-ом году Немецкой автономной области (Трудовой коммуны) все немецкие поселения вошли в состав Голо-Карамышского уезда области

В 1924-ом году после организации Автономной республики немцев Поволжья было введено кантонное деление; кантонными центрами в нашей округе стали Бальцер,