Roxette—Das Buch Die autorisierte Biographie с дополнительной главой от

Мари позвонила Улле-Бритт среди ночи, чтобы попросить у неё совета. Это было нужно для принятия одного очень важного решения.

"Мне предложили сольный контракт. Я могу выпустить свою пластинку. Но лишь я, а не MaMas Barn, понимаешь? Я должна решить это до завтра".

"Как затем ты представляешь своё будущее?" спросила Улла-Бритт.

"Я не знаю", ответила Мари, помедлив. "Я хочу петь, и это потрясающий шанс. Кто знает, получу ли я ещё раз такое предложение?"

"Ты должна послушать свой внутренний голос. Не делай ничего, в чём ты позднее можешь раскаяться, Гюн-Мари!"

"Но могу ли я оставить на произвол судьбы Мартина?"

"Ты не должна всегда уделять так много внимания другим. Если ты считаешь, что время пришло, то ты должна отважиться на первый шаг!"

С этими словами в ушах Мари подписала контракт с EMI Svenska. Мари должна была получить шанс стать сольной певицей.

Это была идея Лассе Линдбома. Он встретил Мари один раз, когда выступал со своей группой на Strul-фестивале, а потом ещё раз, когда Gyllene Tider должны были наиграть пластинку для журнала "Шлягер". Тут он заметил, что Мари действительно может петь.

Он сам был в поиске партнёрши, которая составила бы с ним дуэт в его собственной пластинке. Он уже пытался с известными всей без исключения стране поп-певицами попробовать исполнить песню "Så Nära Nu".* Но это звучало не так, как он себе представлял.

"Попробуй разок с Мари", сказал Гессле, когда услышал о проблемах Лассе. "Она может почти всё".

Мари очень нервничала, когда ехала в Стокгольм. Она слышала о всех знаменитых певицах, получивших отказ. Как сможет она это сделать, когда другие уже не смогли? Входя в студию, она всё ещё была взволнована. Она села, так как в таком положении был установлен её микрофон, и почувствовала себя как приговорённый к смерти, посаженный на электрический стул.

"Мне нужно выйти", решила она и исчезла в туалете. Она пыталась успокоиться. "Она остаётся там много дольше обычного посещения туалета", подумал Лассе.

Потом, наконец, она вышла, белая как мел.

Когда она спела в первый раз (с закрытыми глазами), это звучало как у всех других.

"Ты можешь спеть ещё на октаву выше?" спросил он Мари.

Она могла! Она закрыла глаза и запела так, что Лассе был глубоко растроган и по его спине пробежали мурашки. Это звучало так, как он только это мог себе пожелать.

Но он не показал Мари своей радости. Когда она ехала домой, она всё ещё не была уверена. Она думала, что это неудачная попытка.

На следующий день он позвонил Мари и сказал, что её вокал прозвучал очень хорошо. Наконец она смогла облегчённо вздохнуть.

Лассе и Мари встречались вновь по разным поводам. Всякий раз он убеждал её сделать собственную пластинку. Также и Пер часто уговаривал её об этом.

"Сделай что-то своё собственное! Ты очень хороша, чтобы прятаться позади группы".

Мари хотела доказать себе, что она может сделать это одна. Она думала об этом всё чаще, особенно после того, когда не смогла сделать многого с MaMas Barn.

В июле 1983 года она позвонила Лассе Линдбому.

"Когда я сделаю пластинку, я хотела бы, чтобы ты её продюсировал".

Это было точно то, что Лассе хотел услышать.

"Только для этого мы должны подготовить ещё один контракт", сказал он. "Ты должна выйти из старого контракта".

"Я это должна?" спросила Мари.

"Да, иначе это не будет работать".

Должна ли я решиться на это уже сегодня?"

"Нет, но позвони мне, пожалуйста, завтра. Вопрос с фирмой звукозаписи уже будет улажен. Всё будет, к твоему удовольствию, выяснено. Мы вместе сделаем потрясающий диск!"

*— "Так близки сейчас" (прим. перев.)

Мари позвонила сначала своей матери и рассказала ей, что она может подписать собственный контракт на выпуск диска с EMI, той же фирмой, с которой у её знакомого Пера Гессле тоже был заключён контракт.

"Должна ли я подписать?" спросила она.

"Что я могу на это ответить?" отвечала её мать. "Ты сама должна знать, что лучше для тебя".

Мари не могла заснуть. Поэтому она среди ночи позвонила Улле-Бритт.

Частично это произошло потому, что Мари не привыкла сотрудничать с опытными студийными музыкантами, а частично также потому, что Лассе не мог правильно распорядиться их музыкальными талантами в игре на инструментах. С MaMas Barn она сидела за пианино и имела большой успех у публики. Она могла действительно хорошо играть. Но здесь, в студии, её некому было ободрить и она стала робкой и закомплексованной.

Мари поехала в турне с группой Лассе Линдбома. Там были также Микки и Андерс из Gyllene Tider и Никлас Стрёмстедт. Они были отлично известны и каждый день слышали свои песни по радио. Их стали приглашать на важнейшие теле-шоу и внезапно они встали на путь к звёздной славе.

Рекламный фотограф был гораздо дороже и знаменитее, чем Мари и специально прилетел в Швецию из Лондона. Он подбирал различные интерьеры и остановился на софе в прихожей Шведского Королевского театра в Стокгольме. Здесь были фантастические произведения искусства, превосходное антикварное зеркало, позолоченный стол, блестящие полы и много света и пространства. Мари должна была лежать на диване. На ней была короткая облегающая одежда. Фотографии получились хорошие. Фотограф, работавший не только со многими звёздами мирового уровня, но также с королями и президентами, был очень доволен. Но кофейная фирма не одобрила эту фотографию.

"Она никому не известна", мотивировала это руководительница маркетинга. "Кроме того, эта поза очень провокационна".

"Когда мы в следующий раз пригласим Мари Фредрикссон, она, возможно, будет в пять раз дороже", защищалось рекламное агентство.

"Да-да", сказала руководительница маркетинга нервно. "Но я хочу другую рекламную кампанию!"

Фотографии легли в архив. Мари получила свой гонорар и была очень довольна, что ей не надо делать никакой рекламы для кофе.

Мари и Лассе были всё время неразлучны. По вечерам они выходили вместе как одна парочка. Они ночевали в своей маленькой однокомнатной квартире, когда бывали в Стокгольме. Они ежедневно созванивались. Когда-то стирались границы между работой и частной жизнью. Они вместе выезжали в турне, работали над новыми песнями, говорили о музыке и вместе с Пером и МР основали группу. Они выступали в ночных клубах и отелях различных курортов под именем "Spannade Ostar". Лассе и Мари никогда не проживали совместно, никогда не имели ни одного адреса, но проводили свою жизнь вместе.
"Я всегда хотел разок съездить зимой в иные земли", сказал Лассе и предложил Канарские острова.

*—"Ещё благоухает любовь" (прим. перев.)

Весной они вернулись обратно в Швецию и продолжили работать. Лучшие песни они сыграли в одной пустующей студии, которая вскоре должна была быть перестроена. Лассе впервые был техником и продюсером.

"Den Sjunde Vågen" (Седьмая волна) стал по-настоящему мастерской работой и за одну ночь сделал Мари рок-королевой Швеции. Было продано более 100000 пластинок. Теперь, наконец, она была убеждена в том, что тогда, после ночного звонка Улле-Бритт, приняла правильное решение.

Когда пластинка была закончена, закончились и отношения Мари с Лассе. Почти год они прекращали свои отношения. В продолжение этого времени они сближались, потом это стало действовать на нервы и, наконец, они начали жить каждый сам по себе.

Теперь всё было закончено.

Пер в положении "вне игры"

Второй сольный альбом Пера получил выдающуюся критику, но напечатать много пластинок не могли. Большинство шведских артистов были бы рады, если бы альбом разошёлся 20000-ным тиражом, но для привыкшего к успеху Пера это количество представляло фиаско.

Диск едва появился в хит-параде. Одна песня, "Galning"*, ещё подержалась в радио-чартах, но тут же быстро исчезла, как только появились новые песни.

Кривая на графике карьеры больше не ползла вверх. Как уже не раз случалось, она шла прямо. Пер должен был уяснить себе, что теперь она поползёт вниз и будущее обещало быть не безоблачным.

Плохие показатели по продажам означали более редкое появление в теле- и радиоэфире, и когда его станет не видно, не слышно, он не получит больше никаких предложений. И журналисты больше не будут интересоваться тем, что он делает, а будут спрашивать лишь о том, что он собирается делать после конца карьеры.

О турне нечего было и думать. Одно-другое небольшое выступление в каком-нибудь лыжном курорте на севере, одно-другое предложение выступить в каком-нибудь клубе вместе со старыми друзьями-музыкантами, но ничего более. Теперь, само собой разумеется, на большее нечего было и рассчитывать. Худшим же было то, что фирмы звукозаписи также перестали давать знать о себе.

Пер подумал о конце музыкальной деятельности. У всех музыкантов была своя публика, но едва ли один имел такой большой успех как Пер с Gyllene Tider. В действительности, было лишь вопросом времени, как долго можно продержаться на пике популярности. Почему это должно быть по-другому? Gyllene Tider были подростковой группой, и были обречены рано или поздно умереть подобно звёздам дня шестидесятых годов.

Кто, в действительности, проявлял интерес к сольному музыканту Гессле?

В музыкальном мире никто не видел будущего у Пера Гессле.

Он остался "вне игры".

Когда в 1985 году знаменитые поп- и рок-музыканты организовали ANC-представление, на этом благотворительном концерте выступила вся шведская рок-элита. Оно проходило в Гётеборге, и там для солидности присутствовал министр, представление же транслировалось по телевидению. Был приглашён лучший рекламный фотограф страны, чтобы сделать плакат. Звёзды устремились в свои ателье. Выступили все, кто имел ранг и имя на музыкальной сцене Швеции, от групп левой ориентации и панков до звёзд в жанре народной музыки. Лишь Пер не был приглашён. Никто не причислял его к рок-элите. Он был уже не более чем бывшим поп-кумиром. То, что Gyllene Tider играли хороший рок-н-ролл, было не в счёт, никто не вспоминал об этом.

Правда, в конце концов Пер всё же мог выступить на представлении в Skandinavium, но лишь когда его попросил Лассе Линдбом на этот вечер участвовать в его группе, в которую, помимо этого, были приглашены Мари и МР.

Пер был близок к отчаянию, не имея представления, что же ему делать. Конечно, он мог писать песни и дальше и, возможно, продюсировать диски других музыкантов. Но кто уже хотел его помощи и его песен? Возможно, он должен заняться чем-то совершенно другим. Вероятно, он станет действительно хорошим архитектором интерьера! Ведь он же интересуется моделями и дизайном.

Единственным, кто верил в музыкальное будущее Пера, был Ян Бейме.

"Сделай это ещё раз", уговаривал его Бейме. "Имей терпение. Всё-таки, у тебя есть голова, полная идей!"

Ян позаботился о том, чтобы переделать старый контракт Gyllene Tider, потому, что группы больше не существовало. Теперь появился лучший контроль за тем, как Пер производит материал. Была и другая возможность—образовать свой собственный музыкальный контракт с тем, чтобы в будущем у Пера были все права на свои собственные песни. Когда придёт время, большая часть денег потечёт в карман Пера. Всё же, в то время доходы не были так же регулярны, как ранее. Бейме звонил Перу, выдавал немного денег, предварительно хорошенько поразмыслив.

Пер оказался в персональном хозяйственном кризисе. Его кредитные карточки были пусты и он был вынужден продать две свои любимые гитары, чтобы заплатить за квартиру. От этого у юного музыканта просто сердце кровью обливалось.
*—"Безумец" (прим. перев.)

Neverending Love

Óса временами работала в одном модельном агентстве в Мальмё. Однажды осенью 1985 года она устроилась туда на фото-работу. Пер хотел вечером вместе с друзьями опробировать один новый японский ресторан в Мальмё. Он положил свою маленькую походную сумку и гитару в автомобиль. И затем они с Óсой помчались. У его друзей в Мальмё были повсюду хорошие контакты и они сделали ему бесплатную ночёвку в отеле Skyline. Там Пер проводил время после полудня со своей гитарой и холодным пивом, в то время как Óса работала в фотографии.

Уже несколько дней у него в голове вертелась одна мелодия. Теперь он подбирал её, ища правильные аккорды на гитаре, напевая при этом какой-то бессмысленный текст. Он пробовал резличные ритмы, задавшись целью отыскать новые идеи. Но все они и наполовину не были так хороши, как изначальная, на которой он остановился уже после первого прослушивания.

Когда Óса закончила со своей работой в фото-студии, у Пера на кассете уже была целая песня. Он положил запись в сумку. Было уже поздно и друзья хотели заехать за ним на такси, чтобы затем поехать в японский ресторан "Токио".

Во время еды все заметили, что японская официантка постоянно с любопытством поглядывает на Пера. Все решили, что он, как всегда, был узнан, и скоро у него попросят автограф. Как только они поели, японская девушка застенчиво подошла поближе.

"Извините", сказала она вежливо. "Вы не Лаймел?!" Могу я получить автограф?"

Пер был, конечно, очень удивлён, что его приняли за английскую поп-звезду и заметил, что Óса и их друзья из Мальмё едва могут удержаться от смеха. Маленькая японка смущённо опустила глаза, так как поняла, что допустила ошибку. Что же она сделала неправильно, она не знала.

"Нет", ответил Пер. "Я не Лаймел. Но ты не первая, кто спрашивает. Я, должно быть, очень похож на него... Один немец недавно тоже меня с ним перепутал".

"А ты случайно не его брат?" спросила японка.

"Случайно нет", сказал Пер. "Мы никем друг другу не приходимся, насколько я знаю".

Там Пер вынул кассету из сумки и спросил остальных, не хотят ли они услышать новую песню.

"Как она называется?" спросил один из друзей, как только песня закончилась.

"Svarta Glas. Как ты её находишь?"

"Это хит, абсолютно уверен. Что ты хочешь делать с этой песней?"

"Я точно ещё не знаю", сказал Пер.

Вице-президент EMI Рольф Нюгрен тут же отреагировал на песню. "Не могли бы вы с Мари записать эту песню? Хотя это и не планировалось, не могли бы вы сделать это вместе?"

"Да, она была", подумал Пер. Но это было раньше. Теперь у Мари была собственная карьера и она была на пути к вершине. Её диски покупались хорошо. Она совершала турне и восхищала публику. Она появлялась почти в каждом журнале, и почти каждый день её песни можно было услышать по радио. Мари сделала себе имя и нашла свой стиль. Её песни были о море, о природе и о чувствах.* Это был точный выбор для шведской души. Конечно, она всем сердцем любила рок, но "Svarta Glas" в её репертуар не вписывалась. В её песнях была глубина, которой не было в примитивных поп-песнях.

"В данный момент это не имеет совершенно никакого смысла", сказал Пер. "Слишком поздно".

"Спроси её", просил Рольф. "Всё-таки вы с ней хорошие друзья".

На самом деле "Svarta Glas" не подходила также и к стилю Пера. Обе сольные пластинки, которые он выпустил под своим именем, звучали совершенно по-другому, чем хиты Gyllene Tider и эта новая песня.

*—в первую очередь о чувствах, об отношениях между двумя людьми. Вас не должно смущать обилие природных явлений в названиях и текстах песен—это почти всегда лишь красочные аллегории. (прим. перев.)

Итак, прошло некоторое время, пока он решился что-то предпринять. Он должен был это

обдумать.

Однажды он спросил Мари, не хочет ли она сделать кое-что совместно. Мари прослушала песню. Она тоже была мнения, что припев—это нечто. Но она не знала точно, что должна сказать.

"Это, правда, хорошо звучит, но мне это как-то не подходит", сказала она. "Мне это кажется немного попсовым".

"Я могу написать к ней английский текст и изменить аранжировку", предложил Пер, хотя едва ли надеялся, что Мари скажет "да".

В действительности, Мари не имела ничего против, чтобы сделать что-то совместно. Они вели об этом долгие беседы за несколько лет до этого, когда часами дискутировали в ресторане "Karl XI". Тогда они часто представляли, как вместе совершат турне по Европе и Америке. Мечты, конечно, но для них это было вызовом, чтобы петь на английском и посредством этого увеличить свою аудиторию. Иногда в их головах одновременно возникали одинаковые идеи, хотя они были совершенно непохожими личностями. Построенная ими дружба длиной в годы означала для Мари очень много. И она не хотела идти против того, чтобы дать шанс старым мечтам...

Итак, в целом, Перу не нужно было её уговаривать.

"Чтобы эту хорошую песню сделать ещё более потрясающей, нужно использовать два голоса", утверждал Рольф Нюгрен. "Запишите песню, а потом мы послушаем результат. И если это одному из нас не понравится, мы выкинем её в мусор".

"Мы споём её на английском", добавила Мари.

Перу не нужно было много времени, чтобы написать текст. Теперь песня называлась "Neverending Love". Если продукция хороша, можно подумать о том, чтобы выпустить диск за границей. А ведь как была мала надежда на то, что их дикие фантазии смогут стать реальностью!

Для записи в качестве продюсера был приглашён Кларенс Öфверман. Он был молодым признанным музыкантом, который теперь действовал также как продюсер. Сам он играл на клавишных, Вернер Модиггард занял ударную установку, Томми Кассемар играл на бас-гитаре и МР—на гитаре. Когда они вместе прослушали результат, все остались довольны.

"Всё время выпускаются какие-то синглы, которые и в половину не хороши так, как этот", сказал кто-то на фирме звукозаписи. "Немного удачи, и мы сможем выпустить этот диск в Германии или Голландии".
Когда газеты узнали о том, что Мари Фредрикссон и Пер Гессле совместно записали пластинку, это вызвало повышенный интерес. Все музыкальные журналы хотели знать, что это из себя представляет. Все посвящённые договорились, что нужно сообщить лишь то, что Пер и Мари имеют один собственный хобби-проект, ничего более.

Последующие недели показали, что выпустить номер за границей было тяжелее, чем ожидалось. Потому что Roxette был неизвестным дуэтом без международного успеха.

Снова начались дискуссии. Речь шла о том, не должна ли пластинка быть выпущена лишь в Швеции.

У Мари было много друзей и советчиков, которые хором отговаривали её выпускать вместе с Пером примитивную попсовую песенку. Просто это был не её музыкальный стиль. Этим она могла совершенно разрушить своё музыкальное будущее. Мари не должна петь попсу с английским текстом.

Пер не хотел уговаривать её на то, чего она не желала. Но это также было совершенно необходимо. Мари решила для себя сама, что было бы прекрасно испытать пластинку в Швеции. Старые мечты были важны для неё. Она хотела узнать, как пройдёт этот проект и находила, что оба их голоса вместе звучат очень интересно.

"Хорошо, выпустим пластинку анонимно. Без фотографий тебя и меня", предложил Пер. Только один cover "Roxette". Если это будет функционировать, мы узнаем, что это хорошая песня. Если диск не будет покупаться, мы сможем завершить проект".

Всё же, ещё многие друзья и советчики Мари придерживались мнения, что глупо со стороны Мари менять её сольную карьеру на эти игрушки. Несмотря на это, теперь она хотела целиком сконцентрироваться на Roxette. Пер знал, что она приняла мужественное решение. Никогда прежде он не уважал её так, как теперь.

Пер и Мари связали свою дружбу и мечту—выступать со своей музыкой и в других странах.

Теперь это может начать претворяться в жизнь и пластинка будет отпрессована.

Вероятно, пластинке можно было уделить больше внимания. Пер позднее думал о том, что он всё поставил на ноги, чтобы привлечь внимание к Gyllene Tider. Он тогда действительно напряжённо работал. Как много писем и кассет он послал на радиостанции и журналистам! Как много заявок в радио-хит-парады, где слушатели могли выбрать свой хит! Это ему очень помогло. Вероятно, это сработает ещё раз и теперь!

Был на радио один специальный хит-парад "Sommartoppen"*, куда слушатели могли писать и заказывать новые песни по своему желанию.

Пер позвонил своим друзьям. В Стокгольм, Хальмстад и Мальмё.

"Не могли бы вы быть так любезны, и послать стопку открыток на "Sommartoppen"?" попросил он, и все выразили свою готовность.

Было важно, чтобы открытки приходили отовсюду, а не все содержали хальмстадский штемпель. Эту ошибку он однажды уже совершил с Gyllene Tider.Они также не должны были быть написаны одинаковым почерком, что было бы очень неуклюже. В Мальмё ему помог друг, который работал в одной фирме. Он купил множество разных открыток, наклеил на них различные почтовые марки и представил дело так, будто половина фирмы восторгается "Sommartoppen".

Конечно, "Neverending Love" попал в эфир. Не только друзья Пера хотели услышать песню, но и многие другие слушатели. В 1986 году "Neverending Love" стал хитом лета в Швеции! Пер, Мари и вся фирма звукозаписи торжествовали.

Теперь у Roxette был первый хит, правда в "неправильной" стране, ведь они хотели покорить заграницу—Германию, Данию, Норвегию. Это было ещё впереди.

Пер и Мари знали, что нужно было много работать, чтобы их хобби-проект стал нечто большим, чем взлётом на один день.

И хотя Пер с иронией относился к тому, что он напечатал на первой официальной фэн-футболке Roxette, многое из этого высказывания оказалось действительным: "ROXETTE. СЕГОДНЯ ШВЕЦИЯ, ЗАВТРА—МИР".

*—лучшая песня лета (прим. перев.)

Pearls Of Passion

Хотя сингл "Neverending Love" был величайшим хитом, пластинку "Pearls Of Passion" сначала покупали, всё же, скромнее.

Это заметили также Пер и Мари, когда вместе с начальницей службы продвижения продукции на рынок фирмы EMI Мари Димберг в старом "Вольво" проехали через всю страну, чтобы сделать рекламу новому альбому. На самом деле нельзя было сказать, что в Мальмё и Лунде люди бросались в музыкальные магазины, чтобы приобрести пластинки с автографами. Днём позднее, в Векшё всё пошло значительно лучше. И дома, в Хальмстаде, понятно, тоже. Когда по окончании путешествия они достигли музыкального отдела крупнейшего универмага NK в Стокгольме, туда бросились массы людей.

"Мы две недели путешествовали вокруг да около. А тут люди ещё не знают, что пластинка появилась", анализировал ситуацию Пер.

Теперь они выучили, что расчёт времени—ключевое слово профессии, важнейшим смыслом которого было: правильные дела в правильное время!

Мари Димберг никогда не сопереживала истерии по Gyllene Tider, так как в то время она была за границей. Когда она вновь вернулась домой, она начала секретарём в EMI у Рольфа Нюгрена. Но, в действительности, она хотела способствовать продвижению продукции на рынок, и в качестве шефа этой службы она завоевала рынок для шведской продукции.

Сингл Пера Гессле "Blå December" на Рождество 1984 года был её первым поручением.

Сначала она не понимала, почему Пер ей постоянно звонит. Пер не был поп-звездой, которой доставляет удовольствие писать песни. Он хотел во всём разобраться. Димберг многому научилась от Пера. Когда Gyllene Tider распались, он позвонил ей:

"Не должны ли мы поместить сообщение в прессе?"

Мари ещё вообще не задумывалась об этом решении, но, конечно, было важно написать информационное сообщение.

И Мари Фредрикссон тоже была первой деятельницей искусств, с которой работала Мари Димберг. Её первым продуктом был "Den Sjunde Vågen".

Поскольку у обеих были одинаковые имена, возникала большая путаница. Правда Мари Фредрикссон все друзья называли Майсан, но, чтобы избежать неразберихи, Мари Димберг тотчас стали называть только Димман.

"Пер, я сожалею о "синдроме" Gyllene Tider. У меня есть чувство, что всё, что ты сейчас делаешь, я уже слышал когда-то раньше. Я не могу больше сказать, хороша ли песня или плоха. Мы не можем больше работать вместе", высказал своё мнение Линдбом, когда они встретились за чашкой кофе.

У Пера было такое же чувство. После четырёх пластинок Gyllene Tider и двух сольных альбомов они договорились в будущем следовать каждый своим путём.

Когда это произошло, он начал искать подходящих продюсеров для сингла "Neverending Love", и Пер решил просить об этом певца и продюсера Андерса Гленмарка.

Андерс пообещал, что подумает над этим делом. Но потом он отказался. Затем Пер просил Кларенса Öвфермана.

Сначала Кларенс сомневался. Правда, первый альбом Gyllene Tider ему понравился, но сольные амбиции Пера казались ему бесперспективными. Кроме того, он не хотел оставлять на произвол судьбы своих друзей из группы "Passagerarna". Кларенс играл на клавишных, Микке Ян на гитаре, Пелле Алсинг на ударных, Йохан Линделл был вокалистом и Томми Кассемар играл на бас-гитаре.

Тем, кто уговорил Кларенса, был Пелле Алсинг. Он всегда восхищался Gyllene Tider и считал, что Кларенс должен взять на себя продюсерскую работу.

"Ну, хорошо, это же только сингл", подумал Кларенс и согласился.

Сотрудничество шло хорошо, и Кларенсу песня даже понравилась. Поэтому он также дал согласие, когда было решено сделать полноформатную пластинку Roxette.

Правда, он поставил условие. Он хотел привлечь в этот проект своих товарищей по группе. Кассемар уже играл при записи "Neverending Love", но Кларенс хотел видеть в составе группы своего любимого гитариста Йонаса Исакссона и барабанщика Пелле Алсинга. Просто ему доставляло большое удовольствие работать с музыкантами, которых он хорошо знал.

"Pearls Of Passion" получил в Швеции большой успех, но вся его концепция была направлена за границу. Другие страны реагировали на альбом не так хорошо, несмотря на английские тексты.

Всё же однажды позвонил продюсер немецкого теле-шоу "Pink". Незадолго до этого один артист отказался от участия, и теперь он спрашивал Roxette, не могли бы они того заменить.

Димберг тотчас позвонила Перу и Мари. Это был шанс выйти, наконец, на Европу.

Первое теле-шоу Roxette было разовым. Для этого были различные основания:

"Pink" был "живым" шоу, которое проходило то в зоопарке, то в какой-нибудь фирме или на какой-нибудь рыночной площади. Передача, в которой должен был выступать Roxette, транслировалась из одной больницы. Status Quo и Roxette были музыкальными гостями.

Одна визажистка, которая также работала с одной немецкой чемпионкой по толканию ядра, приняла Мари и накрасила ей веки голубыми тенями.

"Хватит!" сказала Мари, которая действительно была недовольна.

Она любила украшать себя сама.

Когда затем эта мощная дама поработала над волосами Пера, предпринимать что-либо было уже поздно. Его волосы были уложены и зафиксированы очень прочно. И причёску уже никак нельзя было изменить.

Status Quo исполнили свой хит "In The Army Now", и члены группы Френсис Росси и Рик Перфитт танцевали с некоторыми медсёстрами, ухмыляясь при этом украдкой.

"Да что здесь такое вообще происходит?" спрашивали себя Пер и Мари, и им стало страшно.

Под "Neverending Love" они сами катали медицинскую кровать на колёсиках по залу больницы. Повсюду сидели больные в гипсе, иные были под капельницей. Это было, действительно, чем-то болезненным, полным абсурдом. Перу всё это напоминало его юность, когда он со своим товарищем Педдой в качестве сельских музыкантов выступали в различных больницах. Он представил себе, если бы тогда его показали по телевидению, и невольно рассмеялся.

Roxette вообще были вне себя от счастья, что смогли выступить на немецком телевидении, и поэтому покорно сносили некоторые неприятные вещи. Со временем они к этому привыкли.

Европейский шеф EMI Роел Круизе из Голландии ещё во времена эры Gyllene Tider поверил в хит-эксперта Гессле и его талант в создании хорошей поп-музыки. Поэтому он с самого начала поддержал Roxette. Но не повсюду Roxette ожидали симпатии. Это была трудная работа—постоянно странствовать и своим качеством убеждать людей. Часто отели, в которых они ночевали, едва соответствовали стандарту среднего класса. В некоторых странах люди ещё не знали, что Roxette был дуэтом. В этом плане Франция была белым пятном на поп-карте.

Когда группа должна была выступать на одном теле-шоу в Париже, Мари занимала элегантную гримёрную, в то время как Пер и остальная часть группы должны были делить комнату в подвале.

"Извините, но Пер—другая часть Roxette", пыталась объяснить Мари Димберг.

"Нет, нет, Roxette—здесь", сказала французская секретарша, подразумевая Мари. "Группа должна находиться в подвале".

В конце концов, она сдалась. И, всё же, теперь возникла другая проблема.

Пер отдал выгладить свои сценические костюмы. Потом они неожиданно пропали.

"Где же они?" удивлялся он и с безнадёжностью смотрел на часы. Скоро должно было начаться представление.

В то же самое время в гардеробной Мари хлопнула дверь.

"Здесь Ваши рубашки".

"Но я не давала никаких рубашек. Они должны принадлежать Перу", пыталась объяснить она.

"Нет, невозможно". Мы не гладили никаких вещей группы. Только вещи Roxette", был ответ.

Итак, Мари взяла рубашки, и сама пошла в подвал к Перу. После этого маленького инцидента они подумали, что, пожалуй, покорить Францию будет не так-то легко.

Концертная премьера Roxette

Несмотря на старания в Германии, несмотря на сотни интервью и успешное выступление по телевидению, Roxette получил успех лишь в Швеции. И дома росло к ним любопытство. У фэнов ещё не было шанса увидеть Пера и Мари живьём. Roxette теперь не могли продолжать прятаться от своих фэнов. Должно было начаться турне. Вопрос был лишь в том, когда и как.

Идея принадлежала Бликстену Хенрикссону, который являлся организатором почти всех больших турне в Швеции.

"Летом вы втроём должны сделать турне", предложил он. "Ratata, Ева Далгрен и Roxette будут непобедимой комбинацией и вместе привлекут больше людей, чем каждый отдельно!" Это турне должно стать единственным в своём роде. Планировалось, что концерты на открытом воздухе будут собирать по 10000 зрителей. Сцена должна быть величиной с высотный дом и должна быть оснащена потрясающими световыми эффектами.

Летом 1987 года в городе Варберг прогремел стартовый выстрел для турне "Rock Runt Riket" ("Рок по округе").

Мари и Пер были рады, что к ним одним не будет привлечено всеобщее внимание. В то время Roxette ещё никогда прежде не давал концертов, и они не были уверены в том, как должно проходить сценическое шоу.

Они были одной группой с хорошими музыкантами. Матс Альсберг на бас-гитаре, Хенрик Йансон на гитале, Пелле Алсинг на ударных, Кларенс Öфверман нв пианино, Пелле Андерссон на перкусси и пианино, а также Марианна Флюннер на подпевках. Гитарист Йонас Исакссон также получил предложение, но отказался от него, поскольку с бóльшим удовольствием хотел выступать с Евой Далгрен и Ratata, и не хотел играть больше, чем в двух выступлениях.

Большим вопросом было то, как должна выглядеть очерёдность выступающих. Тяжелейшее, а именно—растопить лёд аудитории, неожиданно взяла на себя Ева Далгрен. Но кому должна пренадлежать честь завершать концерт? Об этом дискутировали так и эдак, пока не остановились на Roxette. То, что у них был последний хит, стало решающим.

Вечер премьеры в Варберге темнейшим, холоднейшим, ветреннейшим и дождливейшим вечером за последний месяц. Люди мёрзли и дрожали от холода, но тут были шведы, привыкшие мёрзнуть на открытом воздухе, и поэтому 12000, пришедшие на праздник в Варберге, не позволили погоде испортить своё хорошее настроение. Штормило, и можно было почти расслышать шум прибоя. Но больший шторм бушевал на сцене. Возводить декорации на сцене было напрасным усилием. Их моментально уносило ветром. Но Еве Далгрен всё же удалось привлечь толпу под свои знамёна, и когда она покидала сцену, получила ликование без конца.

Ratata имели репутацию скучной и одеревенелой синти-группы, которой ещё никогда не удавалось сделать хорошее сценическое шоу. Они также никогда особенно не старались отделаться от этого имиджа. Потому что, когда они давали свои концерты, фэны всё равно приходили. Но сейчас они находились в конкурентной ситуации, и в них взыграло тщеславие. Они пришли с неожиданно остроумным шоу и, проведя его, порадовали зрителей. Можно было подумать, что они хотели показать, кто из всех групп был наиболее успешным, и кто на самом деле должен был выступать как хедлайнер, а не какой-то там Roxette.

И, всё же, фэны напряжённо ожидали концертной премьеры Roxette. Это было их первое шоу. Когда Пер и Мари, оба слегка нервничая, вышли на сцену, ликованию не было границ.

Но что-то пошло неправильно. После нескольких песен возникло ощущение, будто шторм усилился. Звук стал хуже, и реакция публики становилась всё слабее. Мари пыталась сделать всё, чтобы вернуть настроение слушателям. Впервые к концу концерта зрители снова начали ликовать при исполнении песен "Neverendind Love" и "Soul Deep". Но это уже не могло обрадовать ни Пера, ни Мари. Оба они никогда прежде не переживали такой слабой реакции публики. Gyllene Tider всегда держали публику мёртвой хваткой с первой минуты до последней, и Мари, действительно, тоже. Теперь они должны были признать, что концерт принёс успех Ratata, а не Roxette.

После своей несчастливой концертной премьеры они поехали со своими музыкантами назад, дискутируя о том, что же было неудачным.

"Можем мы быть лучше, или нет?" упрямо спрашивала Мари.

"У нас мало песен", считал Пер. "В противоположность Ratata, мы не можем рассчитывать на старые хиты. У нас есть лишь одна-единственная пластинка. Это маловато для таких больших выступлений".

Roxette появился на вечеринке после шоу в отеле "Варберг" довольно поздно, и чаще всего им задавали вопрос о том, как всё прошло. Пер и Мари не могли скрыть разочарования после того, как приложили все свои усилия. Они планировали реванш. Правда, турне началось не так хорошо, но у них ещё пятнадцать раз была возможность перехватить штурвал в свои руки.

Им нужно было сделать лишь две вещи: во-первых, ещё больше выкладываться на сцене и, во-вторых, так изменить последовательность песен, чтобы получить сильное начало и сильный конец. Для этого было много возможностей.
Пару вечеров спустя они чувствовали себя лучше. Теперь они знали, что Ratata хорошо держит публику и на это направлена их часовая атака. Группа лезла из кожи вон, вкалывая, как сумасшедшие. И все выкладывались до конца. Скоро уже не было больше сомнения в том, что, всё же, Roxette был настоящим хедлайнером!

Настроение день ото дня становилось всё лучше. Но вечерами Мари, Пер и Йонас после шоу не могли правильно расслабиться. Они сидели в комнате Пера, пили красное вино и беседовали.

"Мы должны больше действовать", сказал Пер. "Этот отель—не настоящий рок-н-ролльный отель!"

"Мы должны это разрушить!" поддержала Мари.

"Давайте выкинем телевизор из окна", предложил Йонас.

"О'кей, мы выкинем твой", сказал Пер. "Это ведь, наконец, твоя идея!"

Они направились в комнату Йонаса. Тому вдруг стало страшно и он подумал: "К чёрту, нет, не здесь!"

"Трус!" сказала Мари. "Ты уже отступаешь?"

"О'кей", сказал Пер. "Тогда мы выкинем телевизор Мари. Она, во всяком случае, не трусиха".

Вся троица пошла в комнату Мари. Телевизор стоял в углу. Это выглядело так, будто он хотел спрятаться.

"Как мы должны его выкинуть?" спросил Пер. "Через стекло?"

"Нет, проклятье ещё раз", сказала Мари. "Но погоди... Этот телевизор не слишком ли мал? Аппарат в твоей комнате, Пер, не намного ли больше?"

"Понятно! У меня, понятно, самый большой телевизор, это обговорено в контракте", пошутил Пер.

"Тогда давай возьмём его!"

Трио пошло назад в комнату Пера. Там стоял большой, дорогой аппарат.

"Это идеально", обрадовался Йонас.

"Итак, парни, поднимите его повыше", сказала Мари. "Это рок-н-ролл!"

Пер и Йонас едва смогли приподнять его.

"Проклятье, это тяжело", заметил Пер.

"Можно при этом сломать позвоночник", решил Йонас.

Оставим это", сказала Мари, наконец. Потом она открыла окно и озорно выбросила свой пластиковый стаканчик с вином наружу. Пер и Йонас сделали так же.

"Вау! Что за действие!" сказал Пер. "Это правильный рок-н-ролл, или нет?!"

На завершающий концерт в Шеппсхольмене, в Стокгольме Мари Димберг пригласила своих коллег по фирме из Германии, Бельгии и Италии, чтобы представить им живое выступление Roxette. На зарубежных гостей произвело впечатление то, что они увидели и услышали. Когда они возвращались домой, они были от Roxette в восторге!

Движение вперёд

Хотя Roxette имели успех, проект стоял на ногах ещё неуверенно. За пределами Швеции пока ничего не было сделано, хотя именно это являлось настоящей целью. Пока они ожидали, что что-то произойдёт или проект развалится, Мари задумалась об очередном сольном альбоме. Пер был не в восторге от её планов и уговаривал немного подождать. Он знал, конечно, что потом Мари отправится в сольное турне. Поэтому много времени будет потеряно, времени, которое можно использовать для работы над Roxette. Но Мари уже решилась. Теперь впервые она хотела посвятить себя собственной сольной карьере. Она хотела видеть свою собственную публику. И она хотела писать свою собственную музыку.

Она позвонила Лассе. Мари чувствовала себя уверенно, когда работала с ним. Они превосходно дополняли друг друга на музыкальном поприще. Лассе придерживался мнения, что их совместная работа в студии станет ещё лучше, если они также будут вместе писать песни. Он находил, что Мари использует свой талант лишь частично.

Но их сотрудничество больше не было таким интимным, как раньше. Со времени успеха предыдущего альбома "Den Sjunde Vågen" они несколько изменились. Ни у одного из них не было ощущения, что это движение вперёд. Они пробовали работать в новой квартире Мари, в стокгольмском Хаммарбюхамнен. Там они открыли давно забытый материал. Оба знали, что третья пластинка должна быть особенно хороша. Только с двумя успешными альбомами музыкант не мог долго продержаться. Третий альбом покажет, долгим ли будет успех.

"Jag Brände Din Bild" (Я сожгла твою фотографию)—это высказывание Лассе нашёл в одном старом блокноте. Он не мог вспомнить, когда написал этот текст, но это был, действительно, его собственный почерк. В какой-то момент он подумал, что это перевод, и это означало, что песню нельзя использовать для долгоиграющей пластинки. Но он нашёл, что песня подходит к остальному материалу. Чисто случайно получилось, что большинство песен было о ревности, разочаровании и разлуке.

Критики и покупатели, с интересом прослушав тексты, сочли, что все они в большей или меньшей степени связаны с разорванными отношениями между Мари и Лассе. Название альбома "Efter Stormen" (После бури) также означало, что это была автобиографическая пластинка. На самом же деле сами Мари и Лассе меньше всего думали о прошлом, записывая песни, так как большинство из них были написаны задолго до этого времени. "Efter Stormen" Мари написала как заключительную песню, после того как поняла, что старые песни не годятся в качестве сингла. Этой вещью она могла доказать себе, что и в условиях цейтнота может написать хорошую песню. Когда эта успешнейшая песня стала пластинкой, она была горда.

Её собственная песня была в хит-параде! Более 200000 человек купили альбом. Это было почти в два раза больше, чем в случае предыдущего альбома. Теперь Мари точно знала, что была наверху. Теперь она хотела объехать страну и играть для своей публики. Она радовалась предстоящему турне.

Но, наряду с этой опьяняющей радостью, у неё была и большая личная печаль. Она думала о своём отце, который, к сожалению, не мог всего этого с ней разделить. Всё же, он был тем, кто всегда побуждал её к пению. Он больше всех был бы рад её успеху.

Когда она стояла в студии и пела песню "Om Du Sag Mig Nu" (Если б ты видел меня теперь), на её глазах появились слёзы. Она думала о своём любимом отце. Она пела только для него одного.


The Look

В действительности, Пер хотел написать для нового альбома песню в стиле ZZ-Top. Для этого он применил свой компьютерный синтезатор. Но то, что при этом получилось, было, всё же, больше попом, чем блюз-роком и, поскольку в это время он сочинил очень много песен, например "Chances" и "Paint", новая песня осталась лежать до следующего раза.

Прошло больше месяца, пока Пер вновь извлёк на свет эту песню. Может быть, он, всё-таки, ещё сможет с неё начать. К первой версии он написал вспомогательный текст, чтобы можно было лучше вспомнить ритм и мелодию. Потому что писать только аккорды было скучно.

"Walking Like A Man", так называлась песня от Ten Years After. "Hitting Like A Hammer..." "She's A Juvenile Scam". Juvenile было словом из лейб-мотива песни "All The Young Dudes", Scam возник на пластинке "The Royal Scam" Стили Дэна. Пер складывал головоломку дальше. Nick Lowe использовал Quitter, "Never Was A Quitter" звучало хорошо. "Tasty Like A Raindrop" также хорошо звучало. Но совместная смесь звучала немного странно. Ну, хорошо, с небольшой долей фантазии можно срифмовать совершенно новый текст. Но ещё отсутствовало немного какой-то силы. Затем ему пришло озарение: "She's Got The Look". Это получилось!

Пер вновь начал работать над песней. Вероятно, ему не нужно менять текст, а лучше разработать то, что у него уже было.

"Her Loving Is A Wild Dog", было следующей строчкой, которая ему понравилась. Теперь нужно в очередной версии ввести животное: "Shaking Like A Mad Bull". Основной ударный ритм* устанавливается кнопкой на синтезаторе.

"Banging On The Head Drum" звучит хорошо. "Swayning" он услышал как-то раз на диске Rolling Stones "Sticky Fingers", и "Naked To The T-Bone" звучало жёстко и подходило. Внезапно текст был готов. Так сложилась эта уникальная головоломка из истории рока.

"Как ты это находишь?" спросил он Óсу.

"Это звучит совсем не как Roxette", ответила она.

Ей нравилось большинство песен, но эта вообще не понравилась.

Пер начал сомневаться. "Dressed For Success" и "Dangerous" были значительно более стильными песнями. Но как песня для пластинки она была совершенно хороша.
"Да это же супер!"

"Мари, а также Кларенс, когда они прослушали демо-запись Пера в Стокгольме, были едины во мнении: это было лучшим, что Пер когда-либо делал. Сам же он удивлялся похвалам и восторгу в адрес демо-версии. Другие песни нравились ему намного больше.

"Стоп, ещё раз!"

Йонас сидел в студии EMI и бренчал на гитаре, в то вреся как Кларенс управлял звуком на микшерном пульте.

"О чём ты?" спросил Йонас удивлённо.

"Последнее, что ты сыграл"

Пер и Кларенс реагировали немедленно. Гитарная мелодия, которую играл Йонас, подходила превосходно.

В то время Йонас думал о мелодии песни Beatles "I Want To Tell You" с диска "Revolver". И внезапно из этого возникло что-то своё.

Он сыграл это ещё раз. Пер посмотрел на Кларенса и довольно кивнул.

Гитарная мелодия Йонаса не шла у Пера из головы. Наверно, можно сделать из этого что-нибудь большее, размышлял он. Потом молнией сверкнуло:

"Нельзя ли сделать из этого intro?" предложил он.

Гитарное соло стало началом песни и заменило старое intro.

"Супер! Это было точно то, что отсутствовало, и что придало всей песне ещё один импульс", радовался Пер.

Тут уже стало ясно, что петь песню должна не Мари, а Пер. Мари была согласна. Она любила петь тексты, которым могла сочувствовать. Текст же "The Look" был для неё слишком абстрактным.

Пер был не совсем доволен первенцем "Pearls Of Passion". Ему больше нравился электронный модерновый звук, но продюсер Кларенс стоял на традиционной записи и, в конце концов, диск стал художественным компромиссом.

Теперь это было иначе.

"Мы должны разработать собственный свежий звук", находил Пер. Остальные согласно кивали.

Несчастье, или, вернее сказать, сломанная нога, породило проблему. Когда Алар Суурна лёг в больницу, Roxette должен был подыскивать нового студийного техника.

"Почему бы нам не взять Андерса Херрлина?" предложил Алар. Он делает работу так же хорошо, как и я".

Андерс после разрыва с Gyllene Tider переехал в Стокгольм. Там он начал с работы в музыкальном магазине Soundside. Работал он специалистом по компьютерам, что вновь открыло ему двери для работы техником студии EMI Skärmabrink.

Пер вступил в контакт с Андерсом. Старые трения были забыты, и оба видели новые возможности сотрудничества в Roxette.

Первая песня, которую они сделали, была "Dangerous". Они записали её только с синтезатором. Когда затем на очереди был "The Look", Пер, Мари и Кларенс знали, что нашли подходящего человека. Андерс имел способность к тому, чтобы изменить звук Roxette. Было почти само собой разумеющимся, что теперь он также вёл и басовую партию.

Теперь Пер и Мари хотели сделать дальнейший шаг. Они хотели пригласить иностранного продюсера, чтобы попробовать таким образом завязать международные контакты. Пер и шеф европейского отделения EMI Roel Krauze полетели в Англию, чтобы встретиться с шестью продюсерами. Для Роела это также было частью стратегии, чтобы показать отделениям EMI за пределами Швеции, что EMI поставила на шведский дуэт.

В итоге выбор пал на Адама Мосли, который прежде продюсировал Blow Monkeys. В июне 1988 года Пер и Мари вылетели в Лондон с тремя песнями в багаже, и пришли на студию Trident-II. "View From A Hill" и "Chances" были песнями, которые Кларенсу не понравились. Они казались ему слишком техничными, стерильными. "Cry", баллада, написанная совместно Пером и Мари, тоже должна была быть сделана здесь.

Эта песня была любимой песней Адама, и поэтому Пер и Мари хотели с этими тремя песнями выпустить международный продукт.

В действительности же это вообще не функционировало. Как у Пера, так и у Мари складывалось впечатление, что Адам слишком много беспокоится о ненужных вещах. Кроме того, вокал записывался таким видом и способом, с которым они ещё никогда не сталкивались. После 25 записей бралось лучшее из каждой записи и микшировалось друг с другом.

Оба выучили один важный урок. Трава по другую сторону забора не зеленее. И не всё, что приходит из-за границы, лучше, чем в Швеции.

Но сами Мари и Пер верили в "The Look".

Теперь она находилась на пустынной трассе где-то между Коффс Харбор и Сиднеем и пыталась позвонить из телефонной будки домой.

В конце недели, когда отделения EMI не работали, она попробовала дозвониться до Пера.

"Алло?"

"Чёрт! Мы не продаём дисков", ответил Пер разочарованно.

"Но 350000 пластинок, всё-таки, уже продано", пыталась она его утешить.

"Да, в Швеции! Но за границей вообще ничего не происходит!"

В Миннеаполисе, в американском штате Миннесота было две крупных радиостанции. Каждая из них пыталась привлечь большее количество слушателей и посредством этого получить больше рекламных контрактов. Как-то вечером программный директор KDWB встретился за пивом со своим диск-жокеем. Они встречались регулярно и обсуждали различные вопросы.

Этим вечером позвонил некто, представившийся Дэном Кушманом. Неделей ранее он был в радиостудии во время одной программы по заявкам радиослушателей. Он приносил с собой один CD, и теперь вновь хотел зайти. Он купил его во время своего отпуска в Швеции и придерживался мнения, что DJ с KDWB непременно должен услышать эти песни. Диск провалялся целую неделю, и никому до него не было дела.

"О'кей", сказал Брайан. "Ты можешь зайти за диском".

"А не прослушать ли нам его разок?" сказал кто-то, когда Брайан был расположен к прослушиванию. В радиопередачах регулярно можно было услышать новые диски, чтобы затем решить, что годится для постоянного репертуара станции. Но этот диск, который был взят лишь на время и, кроме того, был из Европы, они не слушали.

Теперь Брайан положил его в CD-проигрыватель и зазвучал "The Look".

"Что же это такое?" сказал кто-то.

"Это звучит потрясающе!"

"Послушай текст..."Tasty Like A Raindrop"..."Her Loving Is A Wild Dog"..."What In The World Can Make A Browneyed Girl Turn Blue"..."Fire In The Ice Naked To The T-Bone"..."Kissing Is The Wet Sand". Звучит свежо".

"Кто принёс сюда это?"

"Невероятно!"

"Все отставили в стороны свои бокалы с пивом и принялись рассматривать обложку диска.

"Посмотри на девушку. Она выглядит сладкой. Как её зовут? Roxette?"

"Это название шведской группы".

"Из Швеции? Разве там есть подобное? Нет, её зовут не Roxette, её, определённо, зовут Мари. Кто же, к чёрту, такой Roxette? Они известны в Швеции? Или там они неизвестны, как и здесь?"

"Что за номер! Поставь его ещё раз!"

Этим же вечером Roxette впервые был проигран по американскому радио на волне FM 101,3Гц. в Миннеаполисе и соседнем городе Sant Paul.

И во время того, как песня звучала по радио, зазвонил телефон. Это был слушатель, который хотел знать, что это была за песня.

"Поставь её ещё раз", просили некоторые слушатели.

"В последующие дни и недели "The Look" был наиболее желанной и наиболее часто звучащей песней на KDWB. У Брайана Филипса и его коллег не было ни одного экземпляра диска, но они записали его на магнитофон. И теперь он делал копию с копии, поскольку хотел послать супер-песню друзьям, которые работали на других радиостанциях в США. Они хотели это разок услышать.

Обычно Брайан никогда не посылал кассет на другие радиостанции. Но сейчас он был единственным, у кого была эта новая хорошая песня. Он находил, что "The Look" был лидером, который звучал по радио лучше, чем на CD-проигрывателе. Он поднялся над всеми остальными песнями, звучащими на радио.

И реакция последовала немедленно. Он получил запросы из Нью-Йорка, Далласа, Лос-Анжелеса Канзас-Сити. Между тем, "The Look" звучал повсюду. Его коллеги копировали свои копии и посылали их дальше. Были пятые и шестые копии, звучавшие по возможным радиостанциям Соединённых Штатов.

В Америке любят игру слов и непереводимые фразы. Их можно применять всё время, не только в поп-текстах, но и в весёлых рекламных выражениях и компаниях. "The Look" был таким "ушным червём", который надолго понравился слушателям. Всегда, когда хоккейная команда из Миннесоты "North Stars" играла дома, "The Look" транслировали как опознаваемую мелодию. И весь зал подпевал.

Эти шведы, написавшие текст, не понимали, какой это потрясающий текст, думал Брайан, когда "The Look" часами крутили на радио по всей Америке. Он также был убеждён, что человек, для которого английский был родным языком, никогда не смог бы написать такой текст. В этом тексте не было никаких языковых комплексов, и поэтому он нравился.

"The Look" был в точности тем, в чём нуждалась KDWB, чтобы обыграть своих злейших конкурентов. KDWB выиграла, другие станции потеряли своих клиентов и слушателей, и уже вскоре должны были закрыться.

Благодаря этой невероятной радио-истории, фирма звукозаписи EMI-America внезапно проснулась как Спящая Красавица.

"Roxette? Нет ли у нас контракта с этой группой в Европе?"

Номер один!

Поздно вечером 28 марта 1989 года телефон Пера зазвонил.

"Вы—"номер один" в Америке!"—" "The Look" на первом месте в Billboard—чартах", кричал кто-то из телефонной трубки.

Это был тогдашний менеджер Roxette Томас Эрдтман.

В этот день Roxette вернулся из Голландии после одного promotion-trip.

"Если ты сейчас поедешь в Стокгольм, а я—в Хальмстад, мы уверенно займём первое место в американских чартах", подумал Пер немного суеверно.

Глубоко внутри себя он, конечно, надеялся, но не отваживался по-настоящему верить. Хит Мадонны "Like A Prayer" стоял в американских чартах ещё выше и то, что Roxette вырвется вперёд, было под большим сомнением.

Несколькими минутами позднее телефон зазвонил снова. Это было незадолго до полуночи. На другом конце провода была Мари. Они говорили не много, лишь смеялись от счастья. Мари была на пути в Cafe Opera, и там праздновала с друзьями, а у Пера дома Óса открыла бутылку "шампанского" для торжественных случаев.

Звонили также шведские вечерние газеты. Импровизированный праздник, который второпях организовали Óса и Пер, был снова прерван телефонным звонком нагрянувших фотографов.

"Номер один" в Америке. До этого из шведов такой чести удостаивались лишь Бьёрн Скифс & Blue Swede 6 апреля 1974 года с "Hooked On A Feeling" и АББА 9 апреля 1977 года с "Dancing Queen".

Этой ночью трудно было уснуть. Пер беспокойно ворочался в кровати и размышлял о том, как это всё вышло. Когда рано утром зазвонил телефон, у него было чувство, что он не спал ни минуты.

"Привет, Пер, это Димман. Ты должен быстро приехать в Стокгольм. Мы должны организовать пресс-конференцию".

Мари едва смогла прийти в бюро после ночной вечеринки. Потом помутнение сознания прошло. Все звонили и поздравляли. Димман, которая до этого проводила лишь одну-единственную крупную пресс-конференцию, а именно для Тины Тёрнер, организовала после полудня пресс-конференцию для Roxette.

В полдень Пер вылетел в Стокгольм. До отлёта он успел дать интервью для радио-шоу "Efter Tre"*, позвонить и прослушать автоответчик, прочесть факсы, принять цветы, упаковать чемодан, а также вовремя сесть на самолёт. Вновь и вновь он рассказывал, чем стала песня за год своей жизни, что поначалу текст был лишь вспомогательным текстом, и что сбылась его величайшая мечта. Теперь вновь он и Мари должны были всё это пересказывать. На пресс-конференции и на телевидении. Вновь и вновь они должны были давать следующий ответ: "Нет, мы не пара!"

С этого дня в конце марта больше уже ничего не было как раньше...

Пер получил большой удар. Потому что газеты критиковали его голос, а затем и Роффе Нюгрен сказал ему, что не верил в "The Look", потому что его пел Пер. Это стоило шефу EMI некоторых процентов при проведении генеральных переговоров. Не мог же так плохо звучать его голос, думал Пер. Это же как-никак был голос, который лидировал в таблице чартов. И неожиданно вновь обрёл уверенность в себе.

"Номер один в США... " Пер подолгу держал каждое слово на языке. Но у него всё ещё была

*—"После трёх" (прим. перев.)
проблема, это было понятно.
Томас Эрдтман был лишь временным членом организации Roxette. Группа долго обдумывала, не пригласить ли менеджера, но когда EMI America и некоторые другие фирмы отвергли "Look Sharp", всем стало ясно, что надо что-то предпринимать.

"Мы ведь можем попробовать разок Эрдтмана", предложил кто-то.

Это звучало хорошо. Он был ловок и умён во всём, что касалось маркетинга и промоушна, и все знала, что за успехом многих в Европе стоит именно он. Со свободной в применении шестизначной суммой можно было попробовать Эрдтмана, чтобы Roxette покупался во всём мире.

Но немного времени спустя Мари и Пер поняли, что Эрдтман был неподходящим человеком для Roxette.

"Теперь мы должны переехать за границу", сказал он Мари, когда "The Look" завоевал первое место в Америке.

"Что ты подразумеваешь под переездом", спросила она удивлённо.

"Ну, это же ясно, что ты должна переехать за границу. Это имеет огромное значение", повёл речь Эрдтман.

"Я вообще не думаю о том, чтобы уезжать из Швеции", ясно дала она ему понять.

Несмотря на это, Томас Эрдтман со своей секретаршей Марианной Дюдин были с Roxette, когда те впервые полетели в Америку. Все собрались в частных домах Европы на Turks & Caicos и на Багамах, и дискутировали о планах на будущее.

Мари нездоровилось. Ей и Димман всегда доставляло много удовольствия путешествовать. Томас явно был настоящим хозяйственником. Но ни он, ни Марианна не были ни с кем знакомы. Поэтому они чувствовали себя одиноко при том, что Пер к тому же взял с собой свою Óсу.

"Происходящее здесь кажется мне каким-то фальшивым", сказала Мари во время своего звонка Димман.
Пер лежал в ванне отеля Grand Hotel в Стокгольме, когда ему принесли проект контракта. Внезапно он разразился хохотом.

"В чём дело?" спросила Óса.

"Всё-таки он не вполне нормальный", фыркнул Пер.

"Кто?"

Roxette привык работать без контракта. Но Эрдтман хотел работать по американской модели. Его окончательным предложением был контракт, в котором большей частью говорилось о контроле, даже, по возможности, над тем, что касалось сольных альбомов. Это было целиком против принципов Roxette.

Пер вылез из ванны. Сначала он позвонил Мари, затем Яну Бейме, чтобы дать ему указания. Затем он послал письмо Эрдтману, подписанное Пером и Мари.

"Это равно погребению", писал он.

Несколькими днями позднее финансовый гений Ян Бейме просил Томаса Эрдтмана изменить финансовые несоответствия контракта. Эрдтман не согласился, и на этом для Roxette глава "Томас Эрдтман" была завершена.

Sommartider (Летние времена)

Это и в самом деле было помешательством.

"The Look" покорил поп-позиции неисчислимого количества стран. "Номер один" в США, Германии, Австралии, Канаде, Испании, Италии, Новой Зеландии, Австрии, Швейцарии, Дании, Финляндии, Норвегии, Исландии и, конечно, в Швеции. И во время своего 20-ти концертного летнего турне Roxette получил достойное количество зрителей—115000.

Но хитом лета этого года в Швеции стал "Sommartider", старый номер от Gyllene Tider!

Через семь лет после того, как он появился на "золотом" диске, его купили снова более чем 25000 раз. Gyllene Tider теперь не считались подростковой группой, но приобрели статус вневременной поп-группы. Юные типы, обладавшие тогда «свежестью» и заработавшие так много денег, были, между тем, уже взрослыми мужчинами.

Интерес к Gyllene Tider не мешал Перу. И другие члены группы тоже были не против. Лучшего продвижения на рынок своей юбилейной пластинки "Gyllene Tider Instant Hits 1979-1989” нельзя было и желать. В сдвоенном альбоме помимо 15-ти старых хитов, содержалось также шесть новых песен под названием “Pers Garage”.

На весёлой вечеринке по случаю 30-ти летия Пера, Gyllene Tider играли некоторые песни, но действительное воссоединение группы произошло позднее, во время одного импровизированного выступления в сентябре 1989 года в Norre Kavaljeren в Хальмстаде. Gyllene Tider было десять лет, и это, конечно, радовало.
Теперь Пер с “The Look”был «номером один» в США. Но турне по Швеции из-за этого не было отменено, даже когда был большой соблазн поехать вместо этого в Америку.

«Это было бессмысленно! Нам там нечего было искать, и, к тому же, мы должны выступать как группа для разогрева основной команды. Это стоит много денег. Мы понесём потери и получим плохой имидж, если не будем группой, завершающей шоу. Мы лучше подождём ещё. Уверены, что ещё представится лучший случай», объясняли Roxette шведской прессе.

Никаких сожалений это решение не вызвало, и летнее турне по Швеции становилось от концерта к концерту всё лучше. Особенно впечатляющим был концерт в Кристинехофе на юге Швеции. Там Пер, Мари и их группа вышли на сцену, сооружённую перед Rosa Slottet (Розовый замок). 8000 фэнов пережили незабываемые моменты этого уникального шоу в парке замка. После этого владелец пригласил Roxette в замок, и там они до самого утра праздновали удачное выступление.