Сборник материалов VIII кирилло-Мефодиевских чтений в Международном гуманитарно-лингвистическом институте 19 мая 2015 года

1. 
   Акишина А.А., Каган О.Е. Учимся учить: для преподавателя русского языка как иностранного. – М.: Русский язык. Курсы, 2002. – 256 с.
   
2. 
   Библер В.С. Школа диалога культур: Идеи. Опыт. Проблемы. – Кемерово: «АЛЕФ» Гуманитарный Центр, 1993. – 416 с.
   
3. 
   Большая психологическая энциклопедия: самое полное современное издание: Более 5000 психологических терминов и понятий / А.Б. Альмуханова и др. – М.: Эксмо, 2007. – 542 с.
   
4. 
   Выготский Л.С. Мышление и речь. – Изд. 5-ое, испр. – М.: Издательство «Лабиринт», 1999. – 352 с.
   

6. Зимняя И.А. Психологические аспекты обучения говорению на иностранном языке. Кн. для учителя / И.А. Зимняя. – 2-е изд. – М.: Просвещение, 1985. – 159 с.

7. Крысько В.Г. Социально-политическая и психологическая характеристика населения Китая. – М., 1982.

8. Крысько В.Г. Этническая психология: Учеб. пособие для студ. высш. учеб, заведений. – М.: Издательский центр «Академия», 2002. – 320с.

9. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. – М.: Политиздат, 1975. – 304 с.

10. Леонтьев А.Н. Потребности, мотивы и эмоции. Конспект лекций. – М.: Издательство МГУ, 1971. – 40 с.

11. Лойко Н.А. Исследование этнопсихологического своеобразия познавательной деятельности студентов // Этническая психология. – М., 1984. – С. 34–42.

12. Пассов Е.И., Кузовлев В.П., Коростелев В.С. Цель обучения иностранному языку на современном этапе развития общества // Иностранные языки в школе, 1987. – № 6. – С.29-34.

13. Трусов В.П., Филиппов А.С. Этические стереотипы // Этническая психология. (Этнические процессы и образ жизни людей): Сб. науч. трудов. – М., 1984. – С. 3—20.

14. Успенский. М.Б. Приёмы мнемотехники на уроках русского языка / М.Б.Успенский // Русский язык в школе. – 1996. – № 6. – С.24-27.

15. Фурманова В.П. Межкультурная коммуникация и лингвокультуроведение в теории и практике обучения иностранным языкам. –Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 1993. – 124 с.

16. Щукин А.Н. Методика преподавания русского языка как иностранного: Для зарубежных филологов-русистов (включенное обучение) / Под ред. А.Н. Щукина; Ин-т рус. яз. им. А.С. Пушкина. – М.: Русский язык, 1990. – 232 с.

17. Щукин А.Н. Лингводидактический энциклопедический словарь: более 2000 единиц / А.Н. Щукин. – М.: Астрель: АСТ: Хранитель, 2008. – 747 с.

18. Щукин А.Н. Обучение иностранным языкам: Теория и практика: Учебное пособие для преподавателей и студентов. – 3 изд. – М.: Филоматис, 2007. – 476 с.

Обмен разных культур является одним из основных стимулов для культурного развития. Во всём мире самодовлеющих культур не существует, все национальные культуры постоянно черпают элементы другой культуры для обогащения и развития. Язык представляет собой носитель культуры, языковые контакты являются средством культурных контактов и обменов, воздействие разных культур неизбежно проявляются в языке и вызывают разные языковые явления, например, заимствование языковых элементов, двуязычие, переключение кодов, смешение языков и т.д. Между Китаем и Россией существует многовековая история культурого обмена. Русско-китайский пиджин, возникший в конце XIX века – начале XX века в Харбине, представляют собой продукты культурного обмена между китайскими и русскими народами, конкретные проявления китайского и русского культурного взаимодействия в языке.

Вначале у китайцев и русских эмигрантов не было общего языка. Для устранения языкового барьера и осуществления обмена харбинское население перенесло транслитерированные русские выражения в свою речь. Далее в Харбине возник особый язык – харбинский русско-китайский пиджин. Он характеризуется ограниченной лексикой и простой грамматикой, обладает лишь устной формой (письменная форма употреблялась только в вывесках и рекламе магазинов). Его лексика была преимущественно русской, а грамматический строй – китайским. Это в большой степени зависело от экономического положения носителей контактирующих языков – русского и китайского народов. Тем не менее этот язык в качестве временного коммуникативного средства удовлетворял потребности в общении между русскими эмигрантами и китайцами в Харбине, выполнял задачу передачи информации. Харбинский русско-китайский пиджин представляется нам как продукт контакта русского и китайского языков с одной стороны, а с другой стороны как средство и свидетельство обмена между китайской и русской культурами в определённое историческое время.

Мы перечислили несколько слов русско-китайского пиджина, которые попали в словари китайского и русского языков. Например, «Словарь иностранных слов в китайском языке» состоит из более 10 000 заимствованных слов в китайском языке, включая 388 русских слов, а среди этих русских слов 35 слов русско-китайского пиджина. «Словарём харбинского диалекта» описаны 11 118 слов, среди них 35 слов русско-китайского пиджина. Не менее 10 слов харбинский русско-китайского пиджина включены в авторитетные словари на русском языке. Все эти включённые в китайский язык слова, с одной стороны, увеличили запас слов китайского языка, пополнили его лексическую систему, особенно лексическую систему северо-восточного диалекта, придали китайскому языку и северо-восточного диалекту новую жизненную силу, а с другой стороны расширили ряды русских слов в китайском языке. Кроме того, принятые северо-восточным диалектом слова русско-китайского языка имеют большое значение для исследования способов попадания заимствованных слов в диалекты и профессии. Несмотря на то, что мало слов харбинского русско-китайского пиджина вошло в русский язык, но они в определённой степени влили свежую струю в русский язык и увеличили количество китайских слов в русском языке. Принятие китайским и русским языками слов харбинского русско-китайского пиджина вызвало языковое разнообразие.

В «Словарь харбинского диалекта» входят следующие слова харбинского русско-китайского пиджина: 布拉吉(булацзи)[7, с. 42], 哈拉少(халасо)[7, с.108], 毡疙瘩（чжаньгэда）[7, с. 278], 巴拉士(балаши) (одинаково со словом “巴拉窝子балавоцзы”)[7, с. 74], 笆篱子（балицзы）[7, с. 75], 嘎斯(гасы)[7, с. 106], 宾金油(биньцзинью) (одинаково со словом “本子油бэньцзыю”)[7, с. 326], 斜摩子儿(семоцзыэр)(одинаково со словом “谢麻籽семацзы”)[7, с. 159], 戈比蛋(гэбидань) (одинаково со словом “戈比旦гэбидань”)[7, с. 136], 酥合力(сухэли) (одинаково со словом “酥哈利сухали”)[7, с. 54], 沙一克(шаикэ)[7, с. 25], 里道斯(лидосы)[7, с. 25], 格瓦斯(гэвасы)(одинаково со словом “克瓦斯кэвасы”)[7, с.136], 木什都克(мушидукэ)[7, с. 48], 八杂市儿(бацжашиэр)[7, с. 73], 闷罐车(мэньгуаньчэнь) (одинаково со словом “瓦罐вагуань”)[7, с. 318], 毕威(бивэй) (одинаково со словом “比瓦бива”)[7, с. 17], 玛达玛儿(мадамаэр) (одинаково со словом “玛达姆мадама”)7, с. 79], 马神(машэнь)[7, с. 79], 马林果儿(малиньгоэр)[7, с. 79], 马神井(машэньцзинь)[7, с. 79], 拔脚木(бацзяому)[7, с. 75], 巴扬琴(баянцинь)[7, с. 74], 骚达子(саодацзы)[7, с. 218], 老薄待(лаобаодэ) (одинаково со словом “老脖带лаободай”)[7, с. 212], 孬木儿(наомуэр)[7, с. 209], 喂大罗儿(вэйдалоэр) (одинаково со словом “喂得罗вэйдэло”)[7, с. 200], 列巴(леба)[7, с. 155], 列巴酥(лебасу)[7, с. 155], 列巴圈儿(лебацюаньэр)[7, с. 153], 瘪勒搭(белэта)(одинаково со словом “壁里塔билита”)[7, с. 153], 木克楞(мукэлэн)[7, с. 48].

Кроме того, как известно, китайский язык принадлежит к изолирующим языкам и не имеет словоизменения. Русский язык относится к флективным языкам и обладает богатым словоизменением, “за счёт словоизменения выражаются связи между словами”[3, с.121]. Китайские слова, входя в лексическую систему русского языка, характеризуются русификацией: 1)Имя существительное приобрело род, склонение и число. Слова кан, бадьян, гаолян, динь, лян, женьшень – имена существительные мужского рода и склоняются как существительные мужского рода. А слова фанза и чумиза – имена существительные женского рода и склоняются как существительные женского рода. Например: Она сидит на тёплом кане. Я сидела под навесом фанзы; 2) Глагол получил вид, время, лицо и спряжение. Глагол обладает русскими грамматическими категориями и имеет изменения в виде, времени, лице. Войдя в русский язык, слово чифанить стало глаголом второго спряжения, например: Я чифаню. Ты чифанишь? Они чифанят; 3)Возникновение мотивированных слов. В русском языке слово гаолян имеет два значения:1) хлебный злак рода сорго с высоким стеблем, покрытым листвой. Например, зерно гаоляна, лошадь успела убежать в гаолян; 2) вино из гаоляна: Гаолян – сорговое вино, сорговый ликёр. Сейчас в основном его первое значение употребляется в устойчивом словосочетании, например: вино из гаоляна. От имени существительного гаолян производится прилагательное гаоляновый, например: гаоляновое вино, гаоляновая водка. Кроме того, в русском языке появилось его однокоренное – имя существительное гаоляновка, например: 60-градусная гаоляновка, бутылка гаоляновки. По этим примерам мы видим, что закономерность формообразования мотивированного слова гаоляновка соответствует правилам русского языка, т.е. прилагательное гаоляновый склоняется как прилагательное русского языка с твёрдым согласным в конце основы. Ещё от имени существительного фанза производится прилагательное фанзовый.

Ю. Уфимцев в статье «Китайские слова в русском языке, есть и такие!» разделил все китайские слова в русском языке на 4 типа: 1) утратившие использование и исчезнувшие, или существующие, но не используемые; 2)используемые постоянно – устойчивые; 3) используемые постоянно, но ограниченно; 4) появляющиеся. По данной классификации принадлежат к первому виду следующие слова харбинского русско-китайского пиджина: чесуса, даба, шанго. Об этом мы можем найти свидетельство в самом авторитетном этимологическом словаре М. Фасмера. Здесь следует отметить, китайцы считают, что слово шанго восходит к сравнительной степени хорошенько русского слова хорошо, после преобразования и обработки китайцев вторая часть шенко получило значение “очень”, поэтому появилось выражение “玛达姆上高哈拉少” (Мадам очень хорошая.). А русские думают, что слово шанго происходит от китайского слова “genghao”, поэтому в словаре русского языка сообщается:“ Шанго – хорошо от китайского языка genghao – очень хорошо”. Этимологию этого слова очень трудно выяснить; Ко второму типу относится слово женьшень, оно стало неотъемлемой частью русского языка, обозначая многолетнее растение, обладающее исключительными лекарственными свойствами; К третьему типу относятся слова чифанить и фанза. Они используются на ограниченной территории в своем первоначальном значении или приобретая новое содержание. Слово фанза присутствует во всех современных словарях. Оно производит от китайского fangzi – дом, здание[5:46] и входит в обиход жителей российского Дальнего Востока, однако утратило свое значение как обозначение чисто китайского строения и используется как обозначение квартиры вообще, входя в обиход языка молодежи наравне со словами флэт и фазенда[11]. Слово чифанить имеет значение “есть, кушать” – происходит от китайского chifan – есть, кушать[5, с. 112] и используется в своем прямом значении.

2.2 Влияние русско-китайского пиджина на культуры. Во-первых, харбинский русско-китайский пиджин является продуктом культурного обмена между Китаем и Россией. Язык и культура имеют интимные отношения и влияют друг на друга. Язык как носитель культуры передаёт культуру, одновременно является социальным культурным явлением, неотъемлемой составляющей культуры любого общества. Культура также оказывает большое влияние на язык, его развитие оставляет глубокие следы в языке народа. Поэтому контакты разных языков по сути есть контакты и обмены разных культур. Можно сказать, харбинский русско-китайский пиджин является результатом довольно длительного и плотного соприкосновения китайской и русской культур, т.е. продуктом китайского и русского межкультурного обмена.

Во-вторых, слова харбинский русско-китайского пиджина, вошедшие в лексические системы китайского и русского языков, представляют собой фиксацию культурного обмена между Китаем и Россией. В национальном языке заимствованные слова наиболее прямо отражают соответственную иностранную культуру. Именно как китайский лингвист Ло Чанпэй говорит, “под заимствованным словом понимаются иностранные элементы в языке страны. Оно может отражать языковое влияние в результате контакта двух культур; наоборот, можно наблюдать культурный обмен посредством языкового смешения... тщательно исследуя эти заимствованные слова, можно найти интересные объяснения истории культуры. В соответствии с объёмом заимствованных слов можно приблизительно оценивать культурные отношения между Китаем и другими народами”[8, с. 18]. Заимствованные слова являются фиксацией культурного обмена. Русские по происхождению слова в русско-китайском пиджине вошли в бытовую жизнь простолюдинов на северо-востоке Китая и стали основными словами северо-восточного диалекта. Так, определённые предметы в русском стиле жители северо-восточного района Китая знают: “大列巴” имеет в виду русский хлеб; харбинцы и бывшие в Харбине туристы хвалят вкус “力道斯” (литовская колбаса) и “克瓦斯” (квас); “苏泊汤” (суп) символизирует русскую европейскую кухню и очень распространён; все знают, что “喂得罗”означает ведро, “布拉吉” – платье, “蹲笆篱子” – полиция, “哈拉嗦” – хорошо. Эти слова не только являются словами выражения определённых значений, но и фиксацией культурного обмена в результате переселения русских эмигрантов в Харбин. А слова русско-китайского пиджина, вошедшие в лексическую систему русского языка, например, слова “фанза”, “чесуча”, “кан”, “гаолян”, “чумиза” и т.д., показывают уровень культурного обмена между Китаем и Россией, свидетельствуют о материальном культурном обмене между двумя странами. Слова русско-китайского пиджина, вошедшие в лексические системы китайского и русского языков, представляют собой оставленные культурным обменом следы в языках и живую окаменелость культурного обмена между Китаем и Россией.

В-третьих, лексическо-семантические характеристики харбинского русско-китайского пиджина отражают столкновение двух разных культур на уровне материальной культуры. В харбинском русско-китайском пиджине преобладают связанные с бытовой жизнью слова, особенно русские слова “пища”: 大列巴 (большой хлеб), 沙一克 (сайка), 里道斯 (литовская колбаса), 克瓦斯 (квас), 伏特加(водка), 苏泊汤 (суп) и т.д. Слово русско-китайского пиджина列巴общеизвестно в Харбине. По используемому сырью различаются黑列巴 (чёрный хлеб) и 白列巴 (белый хлеб); по весу – 大列巴 (большой хлеб), 中列巴 (средний хлеб), 小列巴 (маленький хлеб); по вкусу – 咸列巴 (солёный хлеб), 甜列巴 (сладкий хлеб); по форме – 列巴圈 (булка) и т.д. Хлеб как неповторимое мастерство является своеобразным фирменным продуктом в Харбине. Харбинские хлебы, произведённые Компанией под названием “Цюлинь” и европейским Рестораном под названием “Хуамэй”, самые известные. Они имеют 70–80-летнюю историю производства хлеба. Компания “Цюлинь” производит ограниченные хлебы каждый день, поэтому можно часто видеть длинные очереди покупателей перед зданием этой компании. Хлеб – это популярный продукт среди харбинцев и туристов. Туристы не только пробуют хлеб, но и берут в дорогу и дарят родственникам или друзьям.

Наряду с хлебом, литовская колбаса Компании “Цюлинь” является визитной карточкой города Харбина. Она как мясопродукт обладает своеобразным вкусом и пользуется большой популярностью. В настоящее время литовская колбаса Компании “Цюлинь” не только появляется на столах харбинцев, но и является самым любимым кушаньем. Литовская колбаса Компании “Цюлинь” уже стала позолоченной вывеской отрасли мясопродуктов города Харбина и провинции Хэйлунцзян, была выбрана объектом нематериального культурного наследства, выдвинута как известная марка Китая. “列巴” (хлеб) и “里道斯” (литовская колбаса) давно вышли за пределы понятий продуктов, стали культурным брендом, одним из особых культурных признаков Харбина с европейским колоритом, блеском в истории этого города.

Следует подвести итоги, что в аспекте языковой функции харбинский русско-китайский пиджин удовлетворил требование естественного общения между китайцами и русскими в определённых местах, выполнил задачу информационной передачи, представляет собой результат контактов китайского и русского языков. В аспекте культурной функции он является средством распространения китайской и русской культур и свидетельством обмена между китайской и русской культурной группами в определённое время. Это явление имеет большое значение для разработки проблемы языковых контактов, межкультурной коммуникации. Он как новый язык был основан на базе двух разных языков: на принадлежащем к флективным русском языке с богатейшим словоизменением и относящемся к изолированным языкам китайском языке с беднейшим словоизменением, поэтому данный пиджин может рассматриваться в качестве значимого примера языковых контактов. При этом с помощью данного пиджина можно исследовать процесс культурного обмена между китайским и русским народами, этот факт изменил традиционное представление о пиджине в качестве результата колониальной культуры. Таким образом, харбинский русско-китайский пиджин обладает существенной ценностью для исследователей и достоин глубокого изучения.