Сергей Лукьяненко. Лабиринт отражений

101

     Видимо,  я  делаю пару лишних кругов на винтовой лестнице, и

уже вкушают радости жизни.

     Только  какой-то парень стоит у стола, листая черный альбом.

Невысокий,  сутулый,  с  лицом  изголодавшегося  сурка,  длинными

прядями волос, выбивающимися из-под надвинутой на глаза кепки.

     Я  прохожу  мимо,  к  двери  в служебные помещения, когда до

меня   доходит.   А  парень  уже  откинул  альбом  и  неторопливо

двигается к выходу.

     - Кепочка! - окликаю я его.

     Он  останавливается  и медленно оборачивается. Глаза пустые,

жизнерадостные как у вареной рыбы.

     - Ты - Кепочка, - повторяю я.

     Ни малейшей реакции. Парень лупится на меня пустым взглядом.

     -  Ты  мне  не нравишься! - с нежданной радостью говорю я. -

Слышишь? Ты мне очень не нравишься.

     -  Три  раза  "ха-ха",  -  отводя  блеклый  взгляд, отвечает

Кепочка.  И вновь поворачивается к двери. Любопытства в нем нет в

принципе.

     Но, по крайней мере, земляк.

     -  Стой!  -  кричу  вслед,  и он останавливается. Равнодушно

ждет. - Тебе не следует больше приходить сюда, - говорю я.

     Кепочка  ухмыляется.  Первая  эмоция  на  его  лице - но она

такая  механическая,  словно  я  общаюсь  с  программой,  а  не с

человеком.

     - Чего ты здесь добиваешься?

     Кажется, это тот вопрос, на который он готов ответить.

     - Некоторые исследования групповой психологии.

     - Проводи их в другом месте.

     Белесые глаза обшаривают меня с ног до головы.

     - Ты здесь работаешь?

     - Нет.

     - Значит - мутант.

     Я   теряюсь  от  этой  странной  характеристики,  и  Кепочка

поясняет:

     -   Утрата   социальной   и   этической  ориентации.  Распад

личности. Какая неизбежная и отвратительная метаморфоза.

     Уже открывая дверь он добавляет:

     - Неинтересно...

     ...Голос Вики догоняет меня на выходе:

     - Подожди, Леонид. Не надо!

     Прийти  в  себя  - довольно трудная задача. Оказывается, моя

правая  рука  вцепилась  в пояс, а левая сжата в кулак. Смотрю на

Вику, ощущая, как медленно спадает ярость.

     - Это был Кепочка? - уточняю на всякий случай.

     - Да.

     - Кажется, я начинаю понимать вашу реакцию...

     - Остыл? - интересуется Вика. - Молодец. Пойдем.

     Мне  уже не по себе от недавней вспышки. Странно, не ожидал,

что  меня  можно  так  легко  завести  -  ничего,  в общем-то, не

значащими словами.

     - Кто он такой, Вика?

     Она чувствует, что на этот вопрос придется дать ответ.

     -  Ничего  особенного. Просто человек, считающий себя вправе

судить окружающих.

     - Например - виртуальных проституток?

     -  Не  только. Я знаю еще пару мест, где Кепочка ставит свои

эксперименты.

     - Он что-то говорил о психологии...

     Непонятно почему, но эти слова Вику смешат:

     -   Личность,  неспособная  к  созиданию,  обязательно  ищет

оправдания  деструктивному  поведению.  Очень часто они принимают

форму   отстраненного   наблюдения   за   несовершенствами  мира.

Особенно за такими, как наш бордель...

     Мы  входим  в  дверь,  с которой улыбается черный котенок, и

Вика продолжает:

     -  Психология,  в  общепринятом  понимании,  крайне  простая

наука.   Люди,   неспособные   самостоятельно  вбить  гвоздь  или

срифмовать   пару  строчек,  ни  капли  не  сомневаются  в  своей

способности  понимать  -  и  судить других. В крайних проявлениях

это становится смыслом жизни и источником самоутверждения.

     - Кто ты, Вика?

     - Психолог. Кандидат наук, если тебе интересно.

     Она  садится,  стряхнув  со  стула  каменную крошку. Комната

после  землетрясения  явно  нуждается в уборке. Поскольку второго

стула все равно нет, я опускаюсь на корточки.

     - А тема твоей диссертации?

     -  "Сублимация  аномальных  поведенческих реакций в условиях

виртуального пространства".

     Словно извиняясь, она добавляет:

     - Принято формулировать таким языком.

     Вот оно что...

     -   Ты  изучаешь  таких,  как  Кепочка?  -  спрашиваю  я.  -

Настоящий охотник за охотниками липовыми?

     -  Нет. Уже давно нет, Леня. Изучать было интересно полгода,

год.  А  сейчас  -  все  они на одно лицо. И Кепочка, и остальные

подобные  ему.  Все  патологии  едины,  и  если  ты знаешь одного

психопата, то можешь предсказать поведение тысячи.

     - Тогда зачем...

     -  Потому  что  они  есть.  Здесь деструкция, прущая из них,

может  причинить  боль одному, нескольким людям. В реальной жизни

они  оставят за собой след из сломанных судеб, отравленной любви,

осмеянной  дружбы.  Может  быть,  даже  из  крови.  А  здесь  они

безвредны.  Весь их гонор, звериные реакции, интриги и самомнение

- пыль. Пыль на ветру.

     - Но ведь тебе тяжело - здесь!

     -  И  что  с  того?  Больно  не  мне  настоящей.  Больно мне

нарисованной.

     - Вика...

     -  Я тебя прошу - не вмешивайся в дела заведения. А то Мадам

снимет твой доступ.

     Она улыбается, и я теряюсь.

     - Ладно. В заведении я в ваши дела не вмешиваюсь.

     - А за его пределами?

     - Это уже вопрос личной свободы.

     Вика разводит руками.

     - Леонид, тебе сколько лет?

     -   Меняемся?   -   быстро  спрашиваю  я.  -  Информация  на

информацию?

     В  виртуальности  никто  не  афиширует  свои  биографические

данные.  Но  Вика  даже  не  подозревает,  насколько их не привык

афишировать я.

     - Хорошо. Мне двадцать девять, Леонид.

     Прежде чем ответить, я еще успеваю обрадоваться.

     - Тридцать четыре.

     -   Никогда  бы  не  подумала.  Я  тебе  давала  двадцать  с

небольшим.

     Не   стоит   говорить,   что   мои   опасения   были   прямо

противоположными.

     - Виртуальность лжива.

     -  Нет.  Виртуальность  -  как  лед. Мы вмерзаем в нее раз и

навсегда.   Нашу  первую  маску  невозможно  снять.  Потом  можно

придумать сотни тел, но то, первое, всегда будет заметно.

     - Твоей первой маской была Мадам?

     Вика берет со стола сумочку, достает сигареты, закуривает:

     -  Да,  Леня. Мы получили грант на исследование сексуального

поведения   людей  в  виртуальном  пространстве.  Западники  были

немножко  на  этом повернуты... как-никак треть информации в сети

касалась  секса.  Вот  я  и  придумала  такой  образ - уверенная,

тертая жизнью, все повидавшая хозяйка борделя.

     - Он получился, - признаю я.

     Вика выдыхает дым и спрашивает с легкой иронией:

     - Может быть, я такая и есть? В глубине души?

     - А мне плевать.

     Вру я, вру. Но Вика не спорит.

     - Зуко тебя успокоил?

     - Почти.

     -  Он  хороший  специалист.  Ты  можешь  спокойно  приводить

своего приятеля.

     Смотрю на часы. Время еще есть.

     -  Это  не  так просто, Вика. Тут важно угадать, и прийти за

ним вовремя.

     -  Смешной  вы  народ,  хакеры,  -  бросает  Вика.  Мне тоже

смешно. Надо же! Меня посчитали крутым программистом.

     - Ты позволишь у тебя поспать?

     - Что?

     -  Поспать.  Я  почти  сутки  в глубине, а работать лучше со

свежей головой.

     Вика - вот чудо - подходит к вопросу по-деловому.

     - Тебя разбудить?

     - Да, через два часа.

     - Спи. Будь как дома. Я сама тебя разбужу.

     Она  треплет  меня по голове - жест скорее подошел бы Мадам,

но  мне  все  равно  приятно.  Кивает  на  постель и выходит в ту

дверь,  что  ведет  в  костюмерную.  Через минуту Мадам выйдет из

своей комнаты и отправится командовать девочками.

     А  я  делаю не совсем корректный поступок. Достаю из кармана

куртки катушку с тонкой нитью. На конце нити - грузик.

     Ветер  за  окном не утихает ни на минуту, нитку раскачивает,

но  я  все-таки  вытравливаю  ее  до конца. Когда грузик касается

склона,  смотрю  на нить: каждый метр ее отмечен полоской красной

краски.

     Семь  с  половиной  метров.  Простыни  тут  не  помогут.  Ну

комнатах, что предназначены для садомазохистов.

     Выкидываю  катушку  за  окно.  Мне  чуть-чуть  неловко, но я

утешаюсь  тем,  что  Вика  наверняка  разрешила бы этот маленький

эксперимент.

     Она ведь сказала - "будь как дома"...

     Я  плюхаюсь  на  узкую кровать, прямо на покрывало. Закрываю

глаза.  Но  перед тем, как позволить себе уснуть, все-таки выхожу

из  виртуальности  и  приказываю  "Виндоус-Хоум"  разбудить  меня

через два часа.

     Сон  приходит  почти  мгновенно.  Я  почему-то  надеюсь, что

снова  увижу  что-то  сюжетное и пророческое - как в прошлый раз,

когда Алекс расстрелял Неудачника. Но мне снится полный сумбур.

     Радуга,   сияющая  над  Диптауном.  Ослепительные  всполохи,

похожие  на  дип-программу. Только эта радуга сложена из уступов,

это  библейская  лестница,  уходящая в небо. Я иду по ней, словно

Компьютерный  Маг в своих крылатых шлепанцах. Цвета, оказывается,

имеют  разную  плотность  -  я  проваливаюсь в фиолетовых и синих

слоях,  слегка  опираюсь  на  зеленые  и твердо ступаю по желтым.

Город подо мной ярок и наряден, я вижу его сквозь цветной туман.

     Во  сне я даже знаю, почему иду в небо. Где-то там, наверху,

хрустальный  купол  глубины,  разделивший  мир  пополам. Я должен

разбить  его  -  или  оружием  Маньяка,  или  голыми  руками, как

получится.  Хрусталь треснет и прольется на город - ослепительным

звездным  дождем.  Ведь звезды - они из хрусталя, это не подлежит

сомнению. Из колкого хрусталя, отражающего свет наших глаз.

     И  что-то случится. Может быть звезды сожгут нас. Может быть

-  успеют  остыть, и упадут в подставленные ладони. Не знаю, чего

именно я хочу.

     Главное   -   не   ошибиться  и  ударить  вовремя.  Оно  уже

определено,  то время, когда я смогу превратить барьер в миллионы

хрустальных звезд. Оно почти пришло, время...

     - Время... Леонид, время...

     Открываю  глаза  под  шепот  "Виндоус-Хоум".  Проходит  пара

секунд, прежде чем я осознаю, где нахожусь.

     А еще через мгновение входит Вика.

     - Ты проснулся?

     Киваю,  сажусь  на  смятой постели, тру лоб. Голова тяжелая.

Надо было или дольше спать, или вообще не ложиться.

     - Я сварю кофе, - говорит Вика.

     Привалившись  к  деревянной  стене,  наблюдаю  за Викой. Она

достает  из черного, не от грязи - от старости, буфета полотняный

мешочек  с  кофе.  Мелет  зерна  на маленькой ручной кофемолке из

надраенной до блеска меди. Умело разжигает очаг.

     Пахнет  сухими сосновыми дровами, закипающим кофе и какой-то

абстрактной,  немедицинской  чистотой...  то  ли  воды  в  горном

ручье, то ли горячего песка под солнцем.

     Хорошо.

     Я могу прошептать свою считалочку и выйти в реальность.

     Сварить   настоящий  кофе  и  даже  сдобрить  его  остатками

коньяка. Умыться холодной водой.

     Будь я проклят, если так поступлю.

     Это  здесь  все  настоящее  -  чистый  воздух,  живая  вода,

кофейная  гуща  на  дне  чашки, заботливый взгляд Вики. Снаружи -

заброшенная пыльная комната, сырость, гнилая вода из крана.

     ...Что-то    часто    стало    накатывать    на   меня   это

самоубийственное желание - стать таким, как все...

     -  Коньяк? - спрашивает Вика. Наливает мне маленькую рюмочку

"Ахтамара".

     - У меня есть еще минут пять, - говорю я. - Потом... пора.

     - Ты вернешься не один?

     - Надеюсь.

     -  Возьми  своего друга за руку, когда будешь входить. Тогда

для него тоже сделают привилегированный статус. Я попрошу Мага.

     - Спасибо.

     - Мадам поблагодаришь. От нее все зависит.

     - С Мадам мы друзья, она позволит, - улыбаюсь я.

     Я  успеваю выпить две чашки кофе и две рюмки коньяка, прежде

чем мое время и впрямь кончается.

     Пора.

     Вика  начинает  прибирать  в  комнате,  когда  я  выхожу.  Я

невольно  вспоминаю про суррогат-семьи, которые в последнее время

стали  появляться  все  чаще  и  чаще.  Все  эти живущие в разных

городах  парочки,  снимающие  в Диптауне общие квартиры. Говорят,

они  очень  любят  возиться  по хозяйству, пылесосить и стирать -

словно имитация быта сделает их союз настоящим.

     "А у вас есть семья?"

     "Да.  Моя подруга проститутка, у нас маленькая горная хижина

в  борделе.  Заходите,  она  сварит прекрасный кофе. У нас всегда

чистенько и уютно, даже после землетрясения!"

     От   того,  что  такая  картина  не  вызывает  ни  малейшего

раздражения, становится страшно.

     Ситуацию надо разрешать. Как угодно.

     Я   бреду   по   улице  к  входному  порталу.  Прохожу  мимо

павильончика  какой-то  авиакомпании, где скучает оператор. Рядом

с  павильончиком  примостился  нищий.  Это  тоже  новое явление -

побирушки в виртуальном пространстве, еще месяц назад их не было.

     Нищий   опрятен,   но  оборван  и  тощ.  Его  фигура  слегка

просвечивает  и  дергается  рывками  -  таким  способом  пытаются

продемонстрировать    низкую    скорость    модема   и   слабость

программного обеспечения.

     - Help me... - стонет нищий.

     - Бог подаст, - сообщаю я.

     -  Господин  хакер,  хотя бы один доллар... - плачется вслед

нищий.

     Говорят,  большинство  из этих нищих - русские. Говорят, что

"новорусских",  редкое  развлечение.  Поклянчить,  побыть в шкуре

нищего.  Якобы, модная и действенная психотерапия. Маньяк клялся,

что  навесил  одному  из  таких  нищих  маркер,  и  тот  оказался

директором крупного банка.

     -  Я  работал  на  "Микрософт",  -  бормочет  нищий, плетясь

следом.  -  Однажды  я  назвал  "форточки"  сырой  программой,  и

похвалил  "Полуось".  На  следующий  день Билл Гейтс лично уволил

меня  и  внес  в черный список. А я был крутым хакером... до чего

же я опустился...

     -   На  каком  прерывании  висит  твой  модем?  -  кричу  я,

оборачиваясь.  -  От  чего  зависит  появление  надписи  "начните

работу  с  нажатия  этой  кнопки"  в  "Виндоус-Хоум"?  Три лучших

способа  завесить  "форточки"?  Кто  придумал текстурную графику?

Лучший протокол для модемов марки...

     Нищий обращается в бегство.

     Наверное, Маньяк не врал.

     Но,  по  крайней  мере, эти забавы менее опасны, чем уличные

гонки,  бывшие у нуворишей в моде год назад. Из-за них тогда было

запрещено   пользование   личными   машинами,  и  "Дип-проводник"

победоносно занял рынок транспортных услуг.

     Встреча  с  нищим развлекает меня, и к порталу "Лабиринта" я

подхожу уже совсем в другом настроении. В боевом.

     Толпа  густая,  как  всегда.  "Лабиринт" пока функционирует,

значит,  я  все  рассчитал  правильно.  Но  страх  опоздать  и  в

последнюю  секунду  уткнуться  в  закрытую  дверь  не  отпускает.

Протискиваюсь между игроками, спешу.

     И  лишь  вводя свой код и выходя на тридцать третий уровень,

я успокаиваюсь окончательно.

    Начали!

     Я - Стрелок!