Сильвия Крэнстон при участии Кэри Уильямс Жизнь и творчество основательницы современного теософского движения Блаватской е. П. Перевод с английского под редакцией
жүктеу/скачать 4.54 Mb.
|
| [60].
Глава 5. События разворачиваются В июле 1875 года появилась статья Е.П.Б., которую она пометила в Альбоме словами "Мой первый оккультный выстрел" [61]. Вышедшая под заголовком "Несколько вопросов к Хайрафу", статья никогда не появилась бы, не купи она предыдущим летом ферму на Лонг-Айленде. Её компаньонка, Клементина Жеребко, нарушила контракт, и Блаватская подала в суд на возмещение убытков. Фирма Бергена, Джейкобса и Айвинза взялась отстаивать её интересы. Уильям Айвинз был поверенным Е.П.Б. в суде присяжных, который состоялся 26 апреля 1875 года. В то время он только начинал практику, но впоследствии приобрёл известность как адвокат по гражданским искам. Он записал некоторые обстоятельства этой тяжбы: «Попасть на Лонг-Айленд из Нью-Йорка тогда было нелегко из-за скудности транспортных средств. В ту судебную сессию дела разбирались медленно, и клиентам приходилось подолгу ждать своей очереди. Немало документов проходило на французском, среди свидетелей тоже были французы, а в суде переводчика не было, и его обязанности исполнял Уильям С.Фейлс, стажер из адвокатской конторы генерала Бенджамина Трейси. Он докладывал о деле Блаватской, составленном на французском. На две недели судья, адвокаты, клерки, клиенты и переводчик стали постояльцами скучной деревенской гостиницы...» [62]. Айвинз сообщает, что, ожидая рассмотрения своего дела, госпожа Блаватская переводила с английского на русский "Историю цивилизации в Англии" Бокля и "Происхождение видов" Дарвина [63]. В примечаниях в её "Собрании сочинений" Борис Цырков добавляет: "Айвинз был не только блестящий адвокат, но и "книжный червь" с феноменальной памятью. Скорее шутки ради, чем всерьёз, он засыпал клиентку вопросами по оккультизму, гностицизму. Каббале, белой и чёрной магии. Фейлс в тон Айвинзу пространно рассуждал о нумерологии, астрологии, алхимии, средневековом символизме, неоплатонизме, розенкрейцерах и кватернионах" [64]. Чарлз Флинт, давний друг Айвинза и Фейлса, в своих "Воспоминаниях" сообщает подробности самого судебного процесса: «...Госпожа, которая выступала главным свидетелем в своём деле, говорила совершенно противоположное тому, чего ждали от неё адвокаты... Осторожные юристы, они заранее обговорили с клиенткой её показания, посоветовав, на что следует обращать особое внимание суда. Но, к их полной растерянности, едва начав, она закусила удила и понеслась вскачь, делая всё наоборот, а после, в ответ на их сетования, объяснила, что рядом с ней в это время стоял её "знакомец" Том [Джон] Кинг (видимый ей одной) и подсказывал, что говорить. После того как суд принял дело к рассмотрению, госпожа покинула город. Она несколько раз писала Айвинзу, расспрашивала о ходе процесса, а в последнем письме, к его полному изумлению, в общих чертах изложила решение суда, которое, как она утверждала, будет вынесено в её пользу через несколько дней. Как она и предсказала, суд действительно подтвердил её право на эту землю, и основания для такого решения почти совпали с теми, что излагались в её письме» [65]. Айвинз и Фейлс были членами престижного бруклинского дискуссионного клуба. Как-то раз они проводили вечер в обществе Фредерика Хинриха, Джеймса Робинсона и Чарлза Адамса, которые состояли в том же клубе. Много лет спустя известный политический реформатор Хинрих вспоминал об этом вечере: «[Мы] решили в шутку написать мистическую статью о теософии, эзотерической науке и ещё бог знает о чём. Я в то время читал Занони, книгу по розенкрейцерству; а также о жизни Парацельса, — и взял это за основу. Госпожа [ Е.П.Б.] заявляла о своей принадлежности к розенкрейцерам, [в этом ключе Фейлс] и скомпоновал статью "Розенкрейцерство" из наших трёх или четырёх разрозненных заметок. Фейлс также составил из наших имён акростих "Хайраф" (и подписал статью этим именем — С. К.). Мы от души посмеялись над нашим творением и отослали его госпоже в Бостон. Насколько я помню, она опубликовала статью в двух номерах своего журнала и посвятила "Хайрафу" две весьма лестные редакционные статьи... Здешние теософы уверяли меня, что мы, молодые люди, изложили больше, чем знали сами, и здесь не обошлось без вдохновения свыше. Может быть, и так — чего не знаю, того не знаю. Но точно знаю, что на "Хайрафа" потом многократно ссылались в печатных трудах как на авторитет...» [66]. Хинрих имеет в виду выходивший в Бостоне журнал "Спиричуал сайентист". Его издателем и редактором был Джерри Браун. Блаватскую и Олкотта он привлек отважной критикой всевозможных злоупотреблений в спиритуализме. Они посылали ему статьи и оказывали финансовую поддержку [67]. Эссе "Хайрафа" появилось в номерах журнала за 1 и 8 июля, а ответ Е.П.Б. — в двух последующих номерах. Здесь впервые открыто говорится о существовании братств адептов. "Я сообщаю, — пишет Блаватская, — лишь малость из той малости, которую узнала во время своих долгих скитаний, когда вдоль и поперёк объездила Восток, эту колыбель оккультизма". Приведём несколько отрывков из её статьи.
...Хайраф сомневается, существует ли — в Англии или где-нибудь ещё-то, что можно было бы назвать колледжами для обучения неофитов этой Тайной Науке. Могу сказать по личному опыту, что на Востоке такие места есть — в Индии, Малой Азии, да и в других странах... Настоящей, полной [восточной] Каббалой первых веков человечества владеют... всего несколько восточных философов; где они находятся, кто они — мне открыть не позволено... Могу лишь сказать, что такое сообщество существует и что о местонахождении их Братств другим странам знать не дано до того самого дня, когда человечество в массе своей не очнётся от духовной летаргии и не раскроет свои слепые очи навстречу ослепительному свету Истины» [68]. Олкотт добавляет, что в то время, когда западный мир был зачарован феноменальным взлётом науки, современники с крайним изумлением узнавали о том, что существует ещё и древняя наука; что живут в мире люди, которым ведомы её тайны. Затем появились и другие статьи Е.П.Б. по оккультизму. Один из писателей замечает: «Спиритуалисты 1875 года ничего не знали об этих вещах; достаточно полистать журналы, посвященные спиритуалистическим феноменам и религии, чтобы обнаружить резкий контраст между философской силой сочинений госпожи Блаватской и выдумками банального спиритизма... Двадцать семь лет сеансов не дали истинного прогресса, всё свелось к накоплению множества примитивных психических посланий, не имеющих никакой особой ценности, за исключением чудесного способа их получения» [69]. Из пяти писавших под именем "Хайраф", трое — Айвинз, Хинрих и Робинсон — продолжали общаться с Блаватской. В беседе с их общим другом в 1912 году Айвинз говорил, что "она удивительная женщина; из всех женщин, которых он когда-либо встречал, она, в целом, обладала самыми блестящими познаниями. Он сожалел о её решении посвятить свою жизнь созданию общества и считал, что если бы она занималась только писательством, то удостоилась бы самого широкого признания и жизнь её была бы гораздо спокойнее. Он признавал за ней огромную психическую одарённость, но считал, что ей всё же следовало посвятить свой талант литературе, а не уезжать в Индию учить религии... На его глазах происходило слишком много её феноменов, чтобы он мог сомневаться в ее необычайной одарённости в этом отношении. Единственное, о чём он отзывался критически, — это о её решении взять на себя неблагодарную задачу убеждать людей в существовании иных уровней бытия" [70]. Последуй Е.П.Б. его совету, жизнь её действительно была бы спокойнее и она не приобрела бы столько врагов, особенно среди спиритуалистов. Ибо стоило ей начать открыто писать об опасностях медиумической практики, спиритуалистические газеты принялись в отместку ворошить её личную жизнь, долгие годы поливая её имя грязью. Так, в связи с её смертью в 1891 году Религиозно-философский журнал писал, что "как моральное чудовище, она не знала себе равных среди представительниц своего пола в этой стране. Искусные обманы, на которые она шла, чтобы удовлетворить своё непомерное честолюбие и страсть к хвастовству, а также чтобы прикрыть свои грехи, прекратились только с её смертью" [71]. Весной 1875 года Блаватская записывает в Альбоме: «Велено начать говорить публике правду о феноменах и об их медиумах. Теперь-то и начнется моё мученичество! Против меня будут все спиритуалисты вкупе с христианами и скептиками! Да свершится, о М.'., Воля Твоя!» [72]. В марте 1876 года Е.П.Б. пишет жене профессора Корсона, Кэролайне: «Медленно, очень медленно правда выступает на свет; но невозможно скрыть свет под спудом... Древо познаётся по плодам его. Поистине я буду счастлива, если ценой своего доброго имени спасу миллионы тех, кто ныне охвачен иллюзией, будто все духи, общающиеся с ними, — это ангелы чистоты, развоплощённые духи... Мои худшие враги, те, которые не останавливаются ни перед какой низостью или подлостью, — спиритуалисты и медиумы» [73]. Глава 6. Приход нового сотрудника Генри Стил Олкотт и Е.П.Б. вернулись в Нью-Йорк летом 1875 года — в июле или августе. И тут на сцене появляется ещё один будущий основатель Теософского общества, 24-летний Уильям Джадж, ирландец по происхождению. Джадж прочитал книгу Олкотта "Люди с того света" и, написав её автору, получил приглашение навестить Е.П.Б. в доме 46 по Ирвинг-Плейс.74 Именно благодаря Джаджу Теософское движение в Америке в дальнейшем приобрело такой широкий размах. Джадж впоследствии поддерживал тесный контакт с теософами Дублина, и они относились к нему с особым пиететом. С Дублинским ТО связаны имена Уильяма Батлера Йейтса и Джорджа Уильяма Рассела (писавшего под псевдонимом AE?), возглавивших знаменитое движение за ирландское литературное возрождение [75]. Джеймс Джойс в Улиссе говорит об уважении, которым пользовался в их кругу Джадж, сей "благороднейший из римлян" [76]. Уже через много лет после его смерти Рассел писал: "Из всех знакомых мне людей Джадж производил наибольшее впечатление, но не внешностью, исполненной достоинства, а просто тем, чем он был" [77]. О юности Джаджа известно мало. Он родился в Дублине 13 апреля 1851 года. Мать, Элис Мэри Куон, умерла при рождении седьмого ребёнка, ещё до переезда семьи в Америку. Отец, Фредерик Джадж, был масоном и проявлял интерес к мистицизму. В семь лет Уильям опасно заболел. В очерке, посвященном его жизненному пути, рассказывается, что врач сказал, что маленький страдалец умирает, а затем — что он "мёртв", но прямо на глазах потрясённых горем родственников ребёнок ожил... Выздоравливая, мальчик стал проявлять способности и познания, которых не замечалось в нём прежде, — к изумлению старших, удивлявшихся, откуда это взялось. Он казался прежним и вместе с тем сильно изменился, и домашним приходилось узнавать его заново. Никто не учил его читать, но по выздоровлении, а шёл ему восьмой год, он начал жадно поглощать книги по месмеризму, френологии, характерологии, религии, магии, розенкрейцерству. Откровение Иоанна Богослова особенно захватило его, он усердно пытался проникнуть в его истинный смысл... Мальчик был хрупкого, но не болезненного сложения, не по возрасту упорный и настойчивый. Эти черты особенно ярко проявились в одном случае из его детства. Он играл с ребятами на берегу реки. Приятели переплыли на остров, находившийся неподалёку от берега, и оттуда принялись дразнить младшего товарища, не умевшего плавать... Тот бросился в воду, полный решимости добраться до острова или — умереть. Когда вода накрыла его с головой, он коснулся ногами дна, сделал пару шагов, оттолкнулся, вынырнул, опять погрузился, сделал шаг или два, повторил всё это ещё раз, и так, борясь изо всех сил, всплывая, погружаясь, превозмогая себя, и, главное, задерживая дыхание, он таки добрался до острова, где потрясённые приятели вытащили его на берег, когда он уже терял сознание [78]. В полной мере это бесстрашие и несгибаемое упорство проявилось позднее, когда Джаджу пришлось преодолевать множество испытаний и трудностей, продвигая теософскую работу в Соединённых Штатах без чьей-либо помощи. Семья Джаджей перебралась за океан и обосновалась в Бруклине, в Нью-Йорке, когда Уильяму было тринадцать. Несмотря на недостаток средств, ему всё же удалось закончить школу, и он поступил на работу клерком в адвокатскую контору Джорджа Эндрюса, который стал впоследствии судьей Верховного суда штата Нью-Йорк. В апреле 1872 года Джадж получил гражданство, а месяц спустя был принят в Нью-Йоркскую коллегию адвокатов. После смерти Е.П.Б. Джадж так описал их первую встречу: «Меня сразу же привлек её взгляд, взгляд человека, которого я, должно быть, знал в давно минувших жизнях. Она словно узнала меня с первой же минуты, и с тех пор этот взгляд никогда не менялся. Я предстал перед ней не как алчущий философских премудростей, не как бредущий во мраке и жаждущий света, затемнённого школами и надуманными теориями, — я пришёл к ней как человек, много раз проходивший коридорами жизни в поисках друзей, которые могли бы указать, где сокрыт план великой работы. И откликаясь на этот призыв, она вновь открывала мне замыслы, не вдаваясь в объяснения, просто указывала на них и приступала к работе. Мы словно расстались с ней накануне вечером, не успев завершить какое-то дело, предпринятое с общей целью; как учитель и ученик, как старший брат с младшим, устремленные к единой цели*79, только она силою была подобна льву, а знаниями — вровень с мудрецами. Так, сразу же обретя в ней друга, я почувствовал себя в безопасности. Я знаю, что иные с подозрением отнеслись к внешнему облику, не будучи способны узреть скрытое за ним, и хотя они и в самом деле приводят множество доказательств, с коими, при желании, можно "похоронить" любого мудреца или бога, всё же лишь собственная слепота не позволила им распознать львиный взор, алмазное сердце Е.П.Б.» [80]. По свидетельству его близкого друга, Джадж часто говорил о том, что "его существование нельзя было назвать сознательным, пока "Исида" не сбросила перед ним свой покров" [81]. "Исидой" называли Е.П.Б. её ближайшие друзья в Нью-Йорке.
«Из Индии получено указание основать философско-религиозное общество и найти для него название — также избрать Олкотта» [82]. 7 сентября 1875 года в комнатах Е.П.Б. на Ирвинг-Плейс, 46, собралось шестнадцать или семнадцать человек. Джордж Генри Фелт, инженер и архитектор, читал лекцию "Утраченный канон пропорций египтян, греков и римлян" [83]. Его выслушали с энтузиазмом. Олкотт написал на клочке бумаги: "А хорошо бы образовать общество для такого рода исследований?" — и через Уильяма Джаджа передал его Е.П.Б. Она прочла и утвердительно кивнула. После чего Джадж выдвинул Олкотта в председатели, а тот, в свою очередь, предложил Джаджа секретарём. Решили продолжить собрание на следующий вечер. Сообщение о первом собрании нового общества появилось в одной из нью-йоркских газет. Эмма Хардинг-Бриттен цитирует этот материал в книге Чудеса девятнадцатого века: «В Нью-Йорке только что положено начало движению величайшей важности. Ведущую роль в учреждении нового общества, названного Теософским обществом, сыграл полковник Генри С. Олкотт**. Вечером 7-го числа текущего месяца в апартаментах г-жи Блаватской перед семнадцатью дамами и господами выступал м-р Джордж Генри Фелт. Он разгадал смысл геометрических фигур египетской Каббалы, и это может считаться одним из самых поразительных достижений человеческою интеллекта. Среди присутствовавших были крупные учёные и видные общественные деятели. Главные редакторы двух религиозных газет; редакторы двух литературных журналов; доктор юридических наук из Оксфорда; почтенный еврейский учёный и известный путешественник; автор редакционных статей одной из нью-йоркских утренних ежедневных газет; президент Нью-Иоркского общества спиритуалистов; м-р Ч.К.Мэсси, [адвокат], гость из Англии; миссис Эмма Хардинг-Бриттен и д-р Бриттен; два нью-йоркских юриста, не считая полковника Олкотта; совладелец одного издательства в Филадельфии; известный врач [д-р Сет Пэнкост] и, наизамечательнейшая из всех, сама госпожа Блаватская — вот аудитория м-ра Фелта» [84]. В упомянутом отчёте опущены, среди прочих, имена Уильяма Ливингстон Олдена, автора редакционных статей "Нью-Йорк таймс"; Джона Сторер Кобба, редактора Новой эры, органа реформаторов иудаизма; и Чарлза Содерана, научного редактора "Американ библиополист" и масона высокого ранга85. На последующих встречах был разработан устав и избраны члены правления: Олкотт — президент. Сет Пэнкост и Джордж Фелт — вице-президенты. Е.П.Б. согласилась стать секретарём — корреспондентом, Содеран — библиотекарем, а Джадж — юридическим консультантом. Нелегко оказалось подыскать название. В конце концов, листая словарь, Содеран наткнулся на слово Теософия, и оно было единодушно принято. Это слово имеет многовековую историю и восходит к неоплатоникам. Позже им пользовались христианские мистики [86]. Оно состоит из двух греческих слов, теос-"бог" и софия-"мудрость", и означает, таким образом, мудрость, подобную божественной, или, по определению Е.П.Б., "Божественную Мудрость, такую, какой обладают боги" [87]. Попытка дать более точное определение — задача явно неблагодарная; профессор Ралф Хэннон признаёт это в статье, посвященной данной теме:
А открывается статья Хэннона цитатой из работы Джаджа: «Сила теософии заключается в том, что она не поддаётся определению. Это значит, что в процессе медленного продвижения эволюции открываются всё новые истины и всё новые аспекты старых истин, что служит защитой от любых догм или "окончательных определений"» [89]. Вместе с тем теософия вполне поддаётся определению в качестве практической, этической философии. Блаватская указывает на это в письме к ежегодному Съезду американских теософов 1888 года: «Многие люди, никогда не слышавшие об Обществе, на самом деле теософы, даже не подозревая об этом; ведь суть теософии — достижение в человеке совершенной гармонии божественного и человеческого, укрепление его богоподобных качеств и устремлений и их преобладания над земными, животными страстями. Доброта, полное отсутствие недобрых чувств или самолюбия, милосердие и доброжелательность ко всем существам, и совершенная справедливость по отношению к окружающим, так же как и к самому себе, — вот её основные черты. Тот, кто учит теософии, проповедует евангелие милосердия; но так же верно и обратное: тот, кто проповедует евангелие милосердия, учит теософии» [90]. В другом месте Е.П.Б. отмечает, что "имеется одно заметное различие между христианскими церквами и нашим обществом. Христианином именуется любой крещёный ребёнок или взрослый; мы же всегда проводили чёткую и широкую разделительную черту между теософом и просто членом ТО. Теософ для нас тот, кто делает теософию в своей жизни живой силой" [91]. Перефразируя поговорку "судят не по словам, а по делам", она замечает: "Теософ тот, кто теософ на деле" [92]. Как же это происходит в обычной жизни? В том же письме 1888 года Е.П.Б. говорит: «Теософы не могут не приветствовать любое движение, интеллектуальное или сугубо практическое, если его цель — улучшение состояния человечества. Мы — друзья всех, кто борется против пьянства, жестокого обращения с животными, против несправедливого отношения к женщинам, коррупции в обществе или правительстве, хотя в политику мы не вмешиваемся. Мы — друзья тех, кто практикует милосердие, кто пытается хоть немного облегчить страдания бедняков. Но, в качестве теософов, мы не можем посвятить себя исключительно какому-то одному из этих больших дел. Каждый из нас лично вправе это делать, но как у теософов у нас имеется более широкая, более важная и гораздо более сложная работа... Назначение теософов состоит в том, чтобы раскрывать человеческие сердца и разум для милосердия, справедливости и великодушия — свойств, отличающих род человеческий и естественных для того, кто развил в себе эти качества человеческого существа. Теософия учит животного человека становиться человечным человеком; и когда люди научатся мыслить и чувствовать так, как подобает истинно человеческим существам, они и действовать будут по-человечески, и милосердие, справедливость и великодушие станут естественной потребностью всех» [93]. В предисловии мы уже упоминали о трёх целях Теософского движения. Приведём их ещё раз: 1. Создание ядра всеобщего братства человечества, без различия расы, вероисповедания, пола, касты или цвета кожи; 2. Изучение древних и современных религий, философии и наук и объяснение необходимости такого изучения, 3. Исследование необъяснённых законов природы и психических сил, скрытых в человеке. Принятие первого пункта было единственным условием, необходимым для вступления в ТО; верить в карму, перевоплощение, существование Учителей или в любое другое положение не требовалось. У Общества не было своего символа веры, что отметил американский суд при регистрации ТО в Сент-Луисе в 1880 году. Судья А. Александер засвидетельствовал:
жүктеу/скачать 4.54 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|