Гений смутного времени, или Предсказания Распутина

Гений смутного времени, или Предсказания Распутина

Идет Первая мировая война. В Санкт-Петербурге выходит из печати книга «Предсказания и пророчества о войне и других важных событиях». В ней приведены и давние пророчества покойного графа Льва Толстого: «Я вижу Европу в пламени и потоках крови», и предсказания прославленного генерала Скобелева: «В конце концов, победят славяне», и слова известной в свое время гадалки Лии Арманд: «Обширнейшее русское государство! Твое будущее полно славы и ты сможешь воскликнуть: “Весь мир ко мне потянется!”, и свежее по тем временам предсказание другой известной французской гадалки госпожи Сеф: «Германия потеряет в этой войне все свое могущество. Благодаря России победит мир на Земле».

Впрочем, подобных предсказаний можно отыскать множество, причем по обе стороны фронта. При этом, естественно, на каждой стороне победу пророчили своим войскам. Публику не очень смущали даже очевидные промахи предсказателей. Так, та же госпожа Сеф в начале Первой мировой войны заявила, что военные действия не продлятся и полугода. Она же, как известно, длилась не только много дольше, но в нашей стране еще и переросла в гражданскую…

Именно в это время и появился на горизонте Григорий Распутин.

Знаменитый «друг» царской четы Григорий Ефимович Распутин (настоящая фамилия – Новых или Вилкин) родился в крестьянской семье в селе Покровском Тобольской губернии. Точный год рождения его неизвестен – в разных источниках указывают 1864, 1865, 1869 или даже 1872 год.

Свое прозвище Распутин, которое впоследствии заменило ему фамилию Новых, он получил еще в молодости за свой беспутный нрав. Впрочем, и фамилия Новых, как полагают некоторые исследователи, тоже не была настоящей. Дело в том, что отец Григория, безземельный крестьянин, потомственный почтовый ямщик Евфимий Вилкин, то ли пропил, то ли по пьяному делу не уследил, как у него украли пристяжную. За «растрату казенного имущества» ему дали год заключения, а когда он вышел из тюрьмы, то его место на почте оказалось занятым.

Не найдя другой работы, Вилкин подался на поселение в Тобольскую губернии (ныне Тюменская область). Крестьяне-переселенцы, не зная его фамилии, часто называли его «Ефимий из новых». И тот, чтобы окончательно порвать с прошлым, не числиться среди арестантов, при первой же регистрации переселенцев записался как Ефимий Новых, получив на новую фамилию соответствующий документ.

Сын его Григорий в детстве ничем не отличался от других детей, разве только своей болезненностью. Тем не менее, несмотря на слабое здоровье, он, как и другие крестьянские дети, пас скот, был извозчиком, ловил рыбу, помогал отцу убирать урожай.

Поскольку в его родном селе школы не было, Григорий долго был неграмотен и читать-писать научился лишь к тридцати годам. А вот дар прорицания открылся, по рассказам односельчан, у него уже в 12 лет, когда он помог крестьянам найти вора. Так Григорий приобрел репутацию местного пророка.

Занимался он и знахарством, излечивая деревенский люд с помощью трав и приговоров.

В девятнадцать лет Григория, по обычаям того времени, женили. Звали его жену Прасковья. У них родилось четверо детей, один из которых вскоре умер.
Казалось бы, Распутина ждала обычная крестьянская жизнь. Однако самого Григория она вовсе не устраивала. Он потом рассказывал, что судьба его переменилась после того, как однажды во время пахоты ему «было видение». И он решил совершить паломничество к святым местам на горе Афон.

С той поры семья его почти не видела. Распутин странствовал по стране, побывал в десятках монастырей, совершил паломничество в Киево-Печерскую лавру, одолев при этом более трех тысяч километров пешком.

Во время своих странствий Григорий зарабатывал себе на хлеб и ночлег толкованием Священного Писания, а также леча больных. Временами Распутин впадал в религиозный экстаз и пророчествовал.

Впрочем, было также известно, что Гришка не стеснялся и сквернословить, а при случае мог и подраться за милую душу. Внешне мрачный и нелюдимый, он обожал повеселиться, поплясать под гармонь и «имел тонкий нюх на выпивку». Если его не угощали, мог при случае и отомстить.

В 1903 году Григорий появился в Петербурге. Сам он утверждал, что на этот шаг его подтолкнуло знамение. Однажды ему явилась Богоматерь, которая рассказала о болезни царевича Алексея, единственного сына императора Николая II, и приказала ехать в Петербург, чтобы спасти наследника престола.

Так или иначе, по приезде Распутин отправился к ректору Духовной академии епископу Сергию. Тот принял «старца» и познакомил его с епископами Феофаном и Гермогеном.

Приблизиться к царскому семейству Григорию Распутину удалось, как уже говорилось, прежде всего благодаря, как ни кощунственно это звучит, болезни царевича Алексея. Мальчик страдал несвертываемостью крови, гемофилией – наследственной болезнью, принесенной в Россию царицей Александрой Федоровной. Болезнь эту не умеют только лечить и по сей день, несмотря на многочисленные достижения генетики и генной инженерии.

В начале же ХХ века страдающая мать была готова призвать на помощь кого угодно – хоть бога, хоть черта – лишь бы помогло. И вот в 1905 году, когда у царевича открылось сильнейшее кровотечение, кто-то подсказал царице: вот, дескать, в столице объявился некий божий человек… Григорий был немедленно призван во дворец и, говорят, действительно помог мальчику, пробормотав у его постели какие-то заклинания. Так началась его карьера.

Скоро Распутина стали называть «другом» царской семьи. Держал он себя с царем и царицей свободно и даже несколько бесцеремонно, называя их попросту Мама и Папа. Императрица Александра Федоровна буквально боготворила его, называя в письмах к Николаю II не иначе как «Наш Друг», «этот святой человек», «Божий посланник».

Григорий этим расположением умело пользовался. «Наследник будет жив, покуда жив я», – утверждал сибирский «пророк». Впоследствии он заявил даже: «Моя смерть будет вашей смертью».

Сам же царь Николай II махнул на все это рукой: «Лучше один Гришка Распутин, чем семь скандалов на дню», – рассудил он.
Впрочем, постепенно и царь все более начал доверять Распутину. Вдохновленный этим доверием, и понимая, что смещение Николая II оставит его без покровителя и неминуемо приведет к опале и судебному преследованию, в беседах с царской четой он постоянно напоминал о возможности государственного переворота.

В это время великий князь Николай Николаевич, назначенный верховным главнокомандующим, сконцентрировал в своих руках большую власть. Он требовал от министров отчитываться непосредственно перед ним, минуя царя, активно продвигал на различные государственные посты своих сторонников. Его также поддерживала часть высшего духовенства.

Видя это и опасаясь чрезмерного усиления влияния великого князя, Николай II сместил его с поста верховного главнокомандующего. После этого последовала резкая реакция министров – они написали письмо царю с просьбой изменить свое решение. Однако тот остался непреклонен и решения своего не изменил.

Царица полагала, что «наш Друг вовремя раскрыл их карты и спас тебя тем, что убедил прогнать Н. [Николая Николаевича] и принять на себя командование».

В течение более десятка лет Григорий Распутин, по существу, если не правил, то задавал тон правления в России. Царь советовался с ним о назначении кандидатов на те или иные важные должности, советовался и по вопросам политики.

Дочь Распутина Мария писала по этому поводу следующее: «Отец упорно доказывал государю, что он должен быть ближе к народу, что царь – отец народа… убеждал, что его министры врут ему на каждом шагу и тем ему вредят…»

Григорий оказался не так уж прост. По мнению графа Витте, именно позиция и советы Распутина отодвинули Первую мировую войну на два с половиной года. Во время балканской войны в 1912 году Россия была готова вмешаться в конфликт. На этом настаивал великий князь Николай Николаевич. По его настоянию царь уже подписал указ о всеобщей мобилизации.

Но тут явился Распутин и бухнулся перед царем на колени. «В пламенной речи, лишенной, конечно, красот присяжных ораторов, но проникнутой глубокой и пламенной искренностью, – рассказывал С.Ю. Витте, – он доказал все гибельные результаты европейского пожара – и стрелки истории передвинулись по другому направлению. Война была предотвращена».

Хотя в дальнейшем Распутин не смог повлиять на решение Николая II вступить в войну с Германией, но он предупреждал царя о больших бедствиях, ждущих Россию в результате этой войны.
Существует мнение, что военные советы Распутина были весьма своевременны. Но даже если это и так, то особого успеха российской армии это не принесло. Николай II оказался никудышним верховным главнокомандующим; в силу нерешительности и мнительности царя стратегические решения запаздывали, и в итоге победа далась русской армии очень большой кровью.

Единственное, за что стоит сказать Распутину спасибо, так это за советы по продовольственному вопросу. В октябре 1915 года в городах стало не хватать самого необходимого. И Распутин предложил, чтобы в течение трех дней приходили исключительно вагоны с мукой, маслом и сахаром. «Это в данную минуту, – утверждал он, – более необходимо, чем снаряды или мясо».

И все же при решении большинства проблем Николай не ставил в известность ни Распутина, ни императрицу. В одном из писем к супруге Николай достаточно твердо заявляет: «Только прошу тебя не вмешивать нашего Друга. Ответственность несу я и поэтому желаю быть свободным в своем выборе».
Положение Распутина при дворе вызывало зависть и злобу у многих представителей высшего духовенства, аристократии и чиновничества. Антираспутинская партия, главой которой был великий князь Николай Николаевич, бросила все силы на его свержение.

Начали с того, что в газетах все чаще стали печатать статьи, компрометирующие не только «старца», но и царицу Александру Федоровну.

Поговаривали даже о слишком близких отношениях Григория и царицы, что сильно подрывало авторитет монархии.

Заклятым врагом Распутина был председатель Государственной думы Родзянко. Он говорил царю, что «никакая революционная пропаганда не может сделать того, что делает присутствие Распутина в царской семье… На защиту проходимца поставлен весь государственный аппарат, начиная от верхов Синода и кончая массою филеров… Явление небывалое!..» В ответ на это Николай потребовал от Родзянко, чтобы «печать империи больше не смела трепать имя Распутина».

Тогда заговорщики решили перейти от слов к делу. В окружении великого князя Николая Николаевича возник план убийства Распутина. Активными участниками готовящегося покушения были двоюродный брат Николая II Дмитрий Павлович, князь Феликс Юсупов и депутат Государственной Думы В.М. Пуришкевич.

Однако их опередили. И первая попытка устранения Распутина была предпринята 29 июня 1914 года в селе Покровском. Мещанка Хиония Гусева, вдохновленная давним врагом Распутина епископом Илиодором, заманила Григория в ловушку. Ее сообщники хотели оскопить Григория. Но Распутину удалось вырваться и убежать.

После этого он стал очень осторожен. Так что следующий удар удалось нанести лишь два с лишним года спустя.

Шестнадцатого декабря 1916 года Ф. Юсупов пригласил «старца» в свой особняк. А. Симанович, секретарь Распутина, уговаривал Григория Ефимовича не выходить лишний раз из дома, так как опасался нового покушения. Однако Распутин все-таки принял приглашение. По воспоминаниям Пуришкевича, при встрече Юсупов по русскому обычаю расцеловался с Распутиным. Григорий неожиданно насмешливо воскликнул: «Надеюсь, это не иудино лобзанье!»

Оставив наверху своих помощников, Юсупов лично принимал гостя. Тот сразу набросился на предложенные ему вино и пирожные с цианистым калием. Время шло, Распутин жадно ел и пил, а яд все не действовал. Юсупов поднялся наверх посоветоваться с товарищами.

Заговорщики решили подождать еще немного. Но отрава все не действовала, и тогда заговорщики сошлись во мнении, что придется убить Распутина каким-то другим способом. Юсупов в очередной раз отправился вниз и сам выстрелил ему в спину.

Остальные участники заговора бросились вниз и увидели умирающего Распутина. Поверив, что царский любимец мертв, они поднялись наверх, чтобы отметить окончание дела. В скором времени все разъехались по домам, и Пуришкевич с Юсуповым остались вдвоем. Еще через некоторое время князь подумал, что пора куда-то спрятать тело, и спустился вниз.

И тут труп вдруг начал оживать!..

Юсупов совершенно растерялся. Пуришкевич тоже был не в себе, и в итоге Распутин сумел выбежать из дома, выкрикивая угрозы и обещания все рассказать императрице.

Опомнившись, заговорщики погнались за ним, стреляя на ходу. Но попасть никак не удавалось. Наконец Пуришкевич остановился, закусил себе кисть, чтобы сосредоточиться, и, прицелившись, выстрелил. Пуля снова попала в спину Распутина. Тут же последовал второй выстрел, уже в голову. Распутин упал на снег. Заговорщики осмотрели его и пришли к выводу, что на этот раз он уж точно мертв.

Тело сбросили в прорубь. Однако судебные эксперты позже обнаружили в легких большое количество воды. Это означало, что уже под водой Распутин ожил еще раз, но не смог выбраться из-подо льда и утонул.

Общественное мнение рукоплескало убийцам, а вот семья Романовых была, разумеется, в печали. Разгневанная императрица потребовала смертной казни для убийц, но никто не решился даже начать судебный процесс – ведь в заговоре участвовал и двоюродный брат самого Николая II.

В итоге все участники покушения отделались очень легко – Юсупова отправили под домашний арест в собственное имение, великого князя – на фронт, а Пуришкевича вообще не тронули.

Григория Распутина скромно похоронили в Царском Селе. Однако покоился он там недолго. После Февральской революции его тело выкопали и сожгли на костре. Как не вспомнить видение Распутина: «…Через три луны после моей смерти я снова увижу свет, и свет станет огнем. Вот тогда-то смерть будет вольно парить в небесах и падет даже на правящее семейство».

По словам Павла Милюкова, крестьяне говорили о Распутине так: «Вот в кои-то веки добрался мужик до царских хором – говорить царям правду, и дворяне его убили».
Вот его предсказания:

«…Люди идут к катастрофе. Самые неумелые будут править повозкой. И в России, и во Франции, и в Италии, и в иных местах… Человечество будет раздавлено поступью безумцев и негодяев. Мудрость закуют в цепи. Невежественный и властный будет диктовать законы мудрому и даже смиренному. А потом большая часть поверит во власть имущих, но разуверится в Боге… Кара Божья будет нескора, но ужасна. А случится это еще до конца нашего века. Затем, наконец, мудрость будет освобождена от цепей и человек вновь доверится Богу, как дитя доверяется матери. И по этому пути человек придет в рай земной».

«…Яды обнимут Землю, как страстный любовник. И в смертельном объятии небеса обретут дыхание смерти, а в источниках воды будут горьки, и многие из этих вод будут ядовитее гнилой змеиной крови. Люди будут умирать от воды и воздуха, но говорить будут – они умерли от сердца и почек… И горькие воды заразят время, как вех, ибо горькие воды породят горькие времена…»

«…Растения заболеют и умрут одно за другим. Леса станут огромными кладбищами, и меж сухих деревьев будут бесцельно бродить ошеломленные и отравленные ядовитыми дождями люди…»

«…Наступит время, когда солнце станет плакать, и его слезы упадут как огненные искры, сжигая растения и людей. Пустыни станут наступать, как взбесившиеся лошади без седока, и пастбища превратятся в песок, и реки станут гнилым пупом земли. Исчезнут нежная трава лугов и листья деревьев, ибо будут править две пустыни: пустыня песка и пустыня ночи. И под горящим солнцем и ледовым холодом потухнет жизнь».

«…Воздух, который входит в наши легкие, чтобы нести жизнь, однажды принесет Смерть. И наступит день, когда не будет ни гор, ни холмов, ни озер, ни морей, которые не были бы окутаны зловещим дыханием Смерти. И все люди будут вдыхать Смерть, и все люди умрут от ядов, коими будет наполнен воздух».

«Родятся чудовища, которые будут ни людьми, ни животными. А многие люди, которые не будут иметь отметины на теле, будут иметь отметины в душе. А потом наступит время, когда вы найдете в колыбели чудовище из чудовищ – человека без души…»

«…Горы трупов сложат на площади, и миллионы людей застанет безликая смерть. Города с миллионами жителей не найдут достаточно рук, чтобы хоронить умерших, многие деревни будут перечеркнуты крестом. Никакое лекарство не сможет остановить чуму, ибо она будет преддверием очищению».

«Когда времена приблизятся к бездне, любовь к человеку превратится в сухое растение. В пустыне тех времен будут расти лишь два растения – растение выгоды и растение себялюбия. Но цветы этих растений можно будет принять за цветы любви. Всё человечество будет поглощено равнодушием…»

«Проскочит искра, которая принесет новое слово и новый закон. И новый закон научит человека новой жизни, ибо в новый дом нельзя будет войти со старыми привычками. А когда солнце закатится, то откроется, что новый закон есть древний закон и человек был создан по этому закону…»

Монах-расстрига, несомненно, был своего рода философом. И обладал неким гипнотическим даром, умел внушать, что хотел, в особенности женщинам и детям – как лицам, легче поддающимся постороннему влиянию. Однако каким-то особым даром предвидения он не обладал. Судите сами.

С одной стороны, получается, Григорий был осведомлен, что вокруг него плетутся нити заговора, восходящего к самым высшим кругам императорского двора, а потому полиции не подвластным. Тем не менее он не смог предугадать, кто именно за этим стоит. И когда его пригласил как-то вечером приехать к себе во дворец руководитель заговора – князь Юсупов, который был женат на племяннице царя, Григорий поехал… И погиб.

Погибли также Николай II и его семья. Но не в 1917 году, как выходило по расчетам Распутина, а в ночь с 16 на 17 июля 1918 года.

Аналогично выходит и с другими его предсказаниями. Так, получается, что бывший монах предвидел экологическую катастрофу, поскольку писал, что «воздух, который каждый день проникает в наши легкие, чтобы нести нам жизнь, принесет нам смерть». Но мы все еще живы, хотя с момента пророчества прошло уже около ста лет. Не сбылось пока и предсказание Распутина о смещении земной оси, благодаря чему «в Сибири будет расти виноград, а многие дворцы Петербурга будут украшены лимонными деревьями». Увы, того опять-таки не случилось, хотя ученые наших дней и пишут достаточно много о нестабильности земной оси.

Много говорил доморощенный пророк о возникновении страшных болезней, но и тут он был не оригинален. Не один он предсказывал это, но опять не угадал, сказавши, что «когда не будет чумы, чтобы убивать, будут коршуны, которые станут отрывать мясо»… Коршунов-то тех ныне еще надо поискать – считай, повывелись, несмотря на занесение в Красную книгу…

Если уж кто оказался пророком, так это народ, давший Григорию меткую кличку.