Стивен Кинг. Сердца в Атлантиде

ваши отцы, возможно, решили бы согреть вам задницы.., и за дело, мальчики,

верно? За то, что цеплялись к тем, кто меньше и слабее.

Трое парней, снова перекинувшие ноги через свои нелепо маленькие

велосипеды, продолжали хранить молчание.

- Они к тебе цеплялись, Бобби? - спросила Рионда.

- Нет, - сразу же ответил Бобби. Рионда подсунула палец под подбородок

Кэрол и повернула ее лицо к себе.

- А к тебе они цеплялись, деточка?

- Нет, Рионда.

Рионда улыбнулась ей сверху вниз, и Кэрол, хотя у нее в глазах стояли

слезы, улыбнулась в ответ.

- Ну, мальчики, вроде вам опасаться нечего, - сказала Рионда. - Они

говорят, что вы не делали ничего такого, что могло бы доставить вам лишние

неприятные минутки в исповедальне. Думаю, вам следует вынести им

благодарность.

Сентгабцы: бур-бур-бур.

"Пожалуйста, кончи на этом! - безмолвно умолял Бобби. - Не заставляй их

и правда благодарить нас. Не доводи их!"

Быть может, Рионда услышала его мысли (Бобби теперь верил, что такое

возможно).

- Ну, - сказала она, - пожалуй, обойдемся без благодарностей.

Отправляйтесь по домам, мальчики. И Гарри, когда увидишь Мойру Дедхем, скажи

ей, что Рионда велела передать: она все еще ездит в Бриджпорт в "Бинго"

каждую неделю, так если ее нужно будет подвезти...

- Ладно, обязательно, - сказал Гарри, сел в седло и поехал вверх по

склону, все еще вперяя взгляд в тротуар. Если бы ему навстречу шли прохожие,

он наткнулся бы на них. Двое его дружков последовали за ним, нажимая на

педали, чтобы нагнать его.

Рионда провожала их взглядом, и ее улыбка медленно исчезала.

- Ирландцы-голодранцы, - сказала она наконец. - От них ничего хорошего

не жди. Ну, да черт с ними. Кэрол, ты правда ничего?

Кэрол сказала, что да, правда.

- Бобби?

- Все в порядке. - Ему требовалась вся сила воли, чтобы не начать

дрожать перед ней, будто клюквенное желе, но если Кэрол держится, так он и

подавно должен.

- Лезь в машину, - сказала Рионда Кэрол, - я тебя подвезу. А ты давай

на своих двоих, Бобби. Бегом через улицу и в дом. Эти ребята к завтрему

позабудут и про тебя, и про мою Кэрол-детку, но сегодня вечером вам обоим

стоит посидеть дома.

- Ладно, - сказал Бобби, зная, что про них не забудут ни завтра, ни к

концу недели, ни к концу лета. Ему с Кэрол придется долгое время опасаться

Гарри и его дружков. - Пока, Кэрол.

Бобби перебежал Броуд-стрит. На другой стороне остановился и следил,

как старая машина Рионды подъехала к дому, где жила Кэрол. Когда Кэрол

выпрыгнула, она поглядела вниз со склона и помахала. Бобби помахал в ответ,

а потом поднялся по ступенькам крыльца дома No 149 и вошел внутрь.

Тед сидел в гостиной, курил сигарету и читал журнал "Лайф" с Анитой

Экберг на обложке. Бобби не сомневался, что три чемоданчика Теда и бумажные

пакеты уже упакованы, но их нигде не было видно. Наверное, оставил наверху в

своей комнате. Бобби обрадовался. Ему не хотелось смотреть на них. Довольно

и того, что он знает про них.

- Что поделывал? - спросил Тед.

- Да так, - сказал Бобби. - Я, пожалуй, полежу в кровати и почитаю до

ужина.

Он ушел в свою комнату. На полу возле кровати стопкой лежали книги из

Клиффорда Д. Саймака, "Тайна римской шляпы" Эллера Куина и "Наследники"

Уильяма Голдинга. Бобби выбрал "Наследников" и улегся ногами на подушке. На

обложке были пещерные люди, но они были нарисованы почти абстрактно - на

обложках книжек для детей таких пещерных людей не увидишь. Клево, когда у

тебя карточка во взрослый отдел.., но почему-то уже не так клево, как

казалось вначале.
***
В девять часов начался "Гавайский глаз", и при обычных обстоятельствах

Бобби был бы заворожен (его мать считала, что программы вроде "Гавайского

глаза" или "Неприкасаемых" слишком полны насилия, и, как правило, не

разрешала ему включать их), но в этот вечер он все время переставал следить

за происходящим на экране. Менее чем в шестидесяти милях отсюда Эдци Альбини

и "Ураган" Хейвуд вот-вот сойдутся на ринге. Красотка Голубых Лезвий

"Жиллетт", одетая в голубой купальник и голубые туфли на высоком каблуке,

будет обходить ринг перед началом каждого раунда и поднимать табличку с

голубым номером на ней. 1...2...3...4...

К половине десятого Бобби не сумел бы распознать на экране даже

частного детектива, а уж тем более угадать, кто убил великосветскую

блондинку. "Ураган" Хейвуд проиграет нокаутом, в восьмом раунде", - сказал

ему Тед. Это знал старик Джи. Но что, если что-нибудь не задастся? Бобби не

хотел, чтобы Тед уезжал, но уж если иначе нельзя, ему была нестерпима мысль,

что он уедет с пустым бумажником. Ну да, конечно, такого случиться не

может.., а если? Бобби видел телефильм, в котором боксер должен был лечь, но

вдруг передумал. Что, если так будет и сегодня? Разыграть нокаут - это

обман. (Да неужто, Шерлок? С какой улики вы начали?).., но если "Ураган"

Хейвуд на обман не пойдет, Теду придется плохо: "по уши в луже, если не

хуже", - сказал бы Салл-Джон.

Половина десятого, если верить часам на стене. Если Бобби не запутался

в арифметических действиях, начался решающий восьмой раунд.

- Нравятся тебе "Наследники"?

Бобби так глубоко ушел в свои мысли, что даже вздрогнул. На экране

телика Кинэн Уинн стоял перед бульдозером и говорил, что готов милю

прошагать ради пачки "Кэмела".

- Потруднее "Повелителя мух", - сказал он. - Вроде бы есть две

маленькие семьи пещерных людей, которые бродят туда-сюда. И одна семья

посообразительнее. Но другая семья, дураки, они герои. Я чуть не бросил, но

тут стало поинтереснее. Думаю, я дочитаю.

- Семья, с которой ты знакомишься первой, с маленькой девочкой, это

неандертальцы. Вторая семья - только на самом деле это племя (Голдинг и его

племена!) - это кроманьонцы. Кроманьонцы и есть наследники. То, что

происходит между этими группами, вполне соответствует определению трагедии:

события ведут к несчастливому исходу, которого нельзя избежать.

Тед продолжал говорить о пьесах Шекспира, и стихотворениях По, и

романах типчика по имени Теодор Драйзер. В другое время Бобби было бы

интересно, но в этот вечер его мысли все время уносились в

Мэдисон-Сквер-Гарден. Он видел ринг, освещенный так же яростно, как те

немногие бильярдные столы в "Угловой Лузе", на которых шла игра. Он слышал,

как вопят зрители, когда Хейвуд перешел в атаку, обрабатывая растерявшегося

Эдци Альбини свингами слева и справа. Хейвуд не собирался сдать бой - точно

так же, как боксер в телефильме, он намеревался отделать своего противника

на все сто. Бобби ощущал запах пота, слышал тяжелые хлопы и хлапы перчаток

по корпусу. Глаза Эдди Альбини выпучились двумя нолями.., колени

подогнулись.., зрители вопили, повскакав на ноги...

- ..идея рока как силы, избежать которой невозможно, видимо, возникла у

греков. Драматург по имени Еврипид...

- Позвоните, - сказал Бобби, и, хотя он в жизни не закурил сигареты (к

1964 году он будет выкуривать за неделю больше блока), голос у него

прозвучал так же хрипло, как у Теда поздно вечером после целого дня

"честерфилдок".

- Извини, Бобби?

- Позвоните мистеру Файлсу, узнайте, как там бой?.. - Бобби посмотрел

на стенные часы. Девять сорок девять. - Если было всего восемь раундов, то,

значит, бой уже кончился.

- Согласен, что он кончился, но если я позвоню Файлсу так рано, он

может заподозрить, что мне было что-то известно, - сказал Тед. - А по радио

я ведь ничего узнать не мог - этот бой, как известно нам обоим, по радио не

передают. Лучше выждать. Безопаснее. Пусть верит, будто я полагаюсь на

предчувствия. Я позвоню в десять, будто считаю, что бой кончился не

нокаутом, а по очкам. А пока, Бобби, не тревожься. Говорю же тебе, это

просто прогулка по подмосткам.

Бобби бросил смотреть "Гавайский глаз", а просто сидел на диване и

слушал, как вякают актеры. Мужчина орал на толстого гавайского полицейского.

Женщина в белом купальнике вбежала в прибой. Машина гналась за машиной под

барабанный бой на звуковой дорожке. Стрелки часов на стене еле ползли,

спотыкаясь, к десяти и двенадцати, будто брали последние несколько сот футов

вершины Эвереста. Убийца великосветской блондинки был сам убит, пока бежал

по полю ананасов, и "Гавайский глаз" наконец кончился.

Бобби не стал ждать показа кадров из телефильмов будущей недели. Он

выключил телик и сказал:

- Позвоните, а? Ну, пожалуйста!

- Одну минутку, - сказал Тед, - по-моему, я выпил рутбира сверх моего

предела. Мои цистерны словно бы ужались с возрастом.

Он прошаркал в ванную. Наступила нескончаемая тишина, а затем раздался

плеск струи, разбивающейся в унитазе.

- А-а-а! - сказал Тед с большим удовлетворением.

Бобби уже не мог усидеть на месте. Он вскочил и начал бродить по

комнате. Он не сомневался, что именно сейчас Томми "Ураган" Хейвуд окружен

фоторепортерами в своем углу на ринге "Гарден", не без синяков, но сияя

улыбкой в белых вспышках. Рядом с ним Девушка Голубых Лезвий "Жиллетт" - она

обнимает его за плечи, он ее за талию, а Эдди Альбини никнет забытый в своем

углу; его затуманенные глаза совсем заплыли, и он еще не пришел в себя после

встряски, которую получил.

К тому времени, когда Тед вернулся, Бобби впал в полное отчаяние. Он

твердо знал, что Альбини проиграл бой, а его друг потерял пятьсот долларов.

Останется ли Тед, если окажется совсем без денег? Может быть... Но если да,

а низкие люди явятся...

Сжимая и разжимая кулаки, Бобби смотрел, как Тед взял трубку и начал

набирать номер.

- Успокойся, Бобби, - сказал ему Тед. - Все в полном порядке.

Но Бобби не мог успокоиться. В животе у него будто свивались клубки

проволок. Тед прижимал трубку к уху и ничего не говорил целую вечность.

- Ну, почему они не отвечают? - в ярости почти крикнул Бобби.

- Было всего два гудка, Бобби. Почему бы тебе... Алло, говорит Тед

Бротиген, Тед Бротиген. Да, мэм, сегодня днем. - Как ни невероятно, но Тед

подмигнул Бобби. Ну как он может оставаться таким невозмутимым? Да будь он

на месте Теда, так трубки бы у уха удержать не смог бы. А уж подмигивать! -

Да, мэм, он здесь. - Тед обернулся к Бобби и сказал, не прикрыв трубку

ладонью. - Аланна спрашивает, как там твоя девочка?

Бобби попытался заговорить, но только хрипел.

- Бобби говорит, что чудесно, - сказал Тед Аланне. - Хороша, как летний

день. Можно мне поговорить с Леном? Да, я подожду. Но, пожалуйста, скажите

мне про бой. - Наступила пауза, которой, казалось, не будет конца. На лице

Теда не было никакого выражения. На этот раз он прикрыл трубку ладонью. -

Она говорит, в первых пяти раундах Альбини получил порядочную трепку, в

шестом и седьмом держался хорошо а потом выдал хук правой неизвестно откуда

и уложил Хейвуда на канаты в восьмом. Похоронный марш по "Урагану". Вот

сюрприз, верно?

- Да, - сказал Бобби. Губы у него как закаменели. Все было правдой.

Все. В пятницу к этому часу Тед уже уедет. С двумя тысячами камешков в

кармане можно долго бегать от низких людей, с двумя тысячами камешков в

кармане можно проехать на Большом Сером Псе от океана до сверкающего океана.

Бобби пошел в ванную и выдавил "ипану" на зубную щетку. Его ужас,

рожденный убеждением, что Тед поставил не на того боксера, исчез, но печаль

из-за близкой потери осталась и росла. Ему бы и в голову не пришло, что

что-то, еще даже не случившееся, может причинять такую боль. "Через неделю я

не смогу вспомнить, что в нем было такого. Через год я о нем позабуду".

Правда? Черт, неужели это правда?

"Нет, - подумал Бобби. - Не выйдет! Я не позволю".

В комнате Тед разговаривал с Леном Файлсом. Вроде бы по-дружески, так,

как Тед ожидал.., и, да, вот Тед говорит, что поставил на предчувствие,

очень сильное, такое, что нельзя не сделать ставки, если себя уважаешь.

Конечно, полдесятого завтра вечером будет в самый раз для расчета при

условии, что мать его друга вернется к восьми. А если она подзадержится, так

Лен его увидит между десятью и одиннадцатью. Это удобно? Тед опять

засмеялся. Значит, толстому Файлсу это было удобней удобного.

Бобби поставил зубную щетку в стакан на полке под зеркалом, потом сунул

руку в карман штанов. Там среди привычного хлама было что-то, чего его

пальцы не узнали. Он вытащил кольцо для ключей с зеленым брелоком - свой

особый сувенир из Бриджпорта, той его части, о которой его мать ничего не

знала. Части "там, внизу". "УГЛОВАЯ ЛУЗА": БИЛЬЯРД, ИГРОВЫЕ АВТОМАТЫ. КЕНМОР

8-2127".

избавиться), и тут ему пришла в голову мысль. В этот вечер ничто не могло

развеять уныние Бобби Гарфилда, но эта мысль все-таки принесла с собой

радость. Он отдаст кольцо с брелоком Кэрол Гербер, предупредив, чтобы она ни

в коем случае не проговорилась его маме, откуда оно у нее. Он знал, что у

Кэрол есть минимум два ключа, которые можно повесить на кольцо, - ключ от

квартиры и ключик от дневника, который Рионда подарила ей на день рождения.

(Кэрол была на три месяца старше Бобби, но она никогда из-за этого не

задавалась.) Подарить ей кольцо для ключей - это же почти как попросить ее

быть его девочкой. Нет, он не рассиропится и не поставит себя в дурацкое

положение, прямо попросив. Кэрол и так поймет. Потому-то она такая клевая

девчонка.

Бобби положил кольцо на полку возле стакана с зубной щеткой, потом

пошел к себе в спальню надеть пижаму. Когда он вышел, Тед сидел на диване и

курил. Тед посмотрел на него.

- Бобби, с тобой все в порядке?

- Угу! По-моему, у меня все должно быть в порядке, правда?

- Наверное. Наверное, у нас обоих все должно быть в порядке.

- А я когда-нибудь еще увижу вас? - спросил Бобби, мысленно умоляя,

чтобы Тед не заговорил, как Одинокий Рейнджер, не начал нести всякую чушь

вроде "мы еще встретимся, друг".., потому что это не чушь - чушь слишком

ласковое слово. Дерьмо - вот что это. Тед, он верил, никогда ему не врал, и

он не хотел, чтобы Тед начал врать, когда конец совсем близко.

- Не знаю. - Тед рассматривал тлеющий кончик своей сигареты, а когда он

посмотрел на Бобби, Бобби увидел, что его глаза полны слез. - Не думаю.

Эти слезы сломали Бобби. Он бросился через комнату обнять Теда, ему

необходимо было его обнять. Он остановился, когда Тед вскинул руки и

скрестил их на груди своей балахонистой рубашки старика. На его лице словно

бы мешались удивление и ужас.

Бобби застыл на месте, все еще протягивая руки, чтобы обнять его. Потом

медленно их опустил. Не обнимать, не прикасаться. Такое правило. Но подлое

правило. Не правильное правило.

- А писать вы будете?

- Буду посылать тебе открытки, - ответил Тед, подумав. - Но не прямо

тебе. Это может быть опасным для нас обоих. Так что мне делать? Есть идеи?

- Посылайте их Кэрол, - ответил Бобби, ни на секунду не задумавшись.

- Когда ты ей рассказал про низких людей, Бобби? - В голосе Теда не

было упрека. Да и с какой бы стати? Он же уезжает, верно? Пусть бы даже

типчик, который написал про вора тележек из универсамов, теперь напечатал бы

в газете:

"СУМАСШЕДШИЙ СТАРИК УБЕГАЕТ ОТ ИНОПЛАНЕТЯН-АГРЕССОРОВ". Люди будут

читать это друг другу за утренним кофе и кашей, будут смеяться. Как Тед

назвал это в тот день? "Тяжеловесный юмор маленьких городков", вроде бы так?

Но если это до того уж смешно, почему так больно? Почему так нестерпимо

больно?

- Сегодня, - сказал он тонким голоском. - Увидел ее в парке и все..,

- Бывает, - сказал Тед очень серьезно. - Я хорошо это знаю. Иногда

плотину прорывает. И, может, это к лучшему. Ты предупредишь ее, что,

возможно, мне понадобится связаться с тобой через нее?

- Угу.

Тед задумчиво постучал пальцами по губам. Потом кивнул.

с ней поймете, что открытка от меня. Идет?

- Угу! - сказал Бобби. - Клево. - Не было это клево, ничего клевого тут

вообще не было, но пусть уж так.

Внезапно он поднял руку, поцеловал пальцы и подул на них. Тед на диване

улыбнулся, поймал поцелуй и прижал его к складкам щеки.

- А теперь ложись-ка, Бобби! День выдался долгий, и сейчас очень

поздно.

Бидермен, Кушман и Дин гоняются за его мамой по джунглям острова

Голдинга. Затем Бобби понял, что деревья и лианы нарисованы на обоях, а под

бегущими ногами его матери - коричневый ковер. Не джунгли, а коридор отеля.

Так его сознанию рисовался отель "Уоррик".

Мистер Бидермен и два других нимрода гнались и гнались за ней, А еще

ребята из Сент-Габа - Уилли, и Ричи, и Гарри Дулин. И у всех на лицах

полоски белой и красной краски. И на всех ярко-желтые камзолы с ярко-красным

глазом на них.
...Если не считать камзолов, они были голые. Их мужское тряслось и

подпрыгивало в гнездах мохнатых волос в паху. Все, кроме Гарри Дулина,

размахивали пиками, а он - своей бейсбольной битой. Она с обоих концов была

заострена.

- Убей суку! - взвыл Кушман.

- Пей ее кровь! - заорал Дон Бидермен и метнул пику вслед Лиз Гарфилд в

ту секунду, когда она скрылась за углом. Пика, вибрируя, вонзилась в джунгли

на стене.

- Воткни в ее грязную дырку! - закричал Уилли - Уилли, который без

своих дружков умел быть нормальным. Красный глаз на его груди словно

вспучился. Как и его член пониже.

"Беги, мам!" - пытался закричать Бобби, но не мог произнести ни слова.

У него не было рта, не было тела. Он был там - и не был. Он следовал за

матерью, будто ее тень. Слышал ее судорожные вздохи, видел ее трясущиеся от

ужаса губы, ее разорванные чулки. Нарядное платье тоже висело на ней

лохмотьями. Одна грудь была вся в кровоточащих царапинах. Один глаз совсем

заплыл. У нее был такой вид, будто она выстояла несколько раундов против

Эдди Альбини или "Урагана" Хейвуда... А может, и обоих сразу.

- Распорю тебя сверху донизу! - вопил Ричи.

- Съем живьем! - поддержал Кэртис Дин (во всю глотку). - Выпью кровь,

выпущу кишки.

Его мама оглянулась на них, и ее ступни (туфли она где-то потеряла)

начали наступать друг на друга. "Не надо, мам! - мысленно простонал Бобби. -

Господи, не надо!"

Будто услышав его, Лиз повернулась и попыталась бежать еще быстрее. Она

миновала объявление на стене:

ЛЮБИМУЮ СВИНКУ!

ЛИЗ наш ТАЛИСМАН!

ЛИЗ - 34 ГОДА!

ОНА СВИНЬЯ СО СКВЕРНЫМ НРАВОМ, но МЫ ЕЕ ЛЮБИМ!

Сделает все, что захотите, если вы скажете "ОБЕЩАЮ"

(или)

"ЭТО ПАХНЕТ ХОРОШИМИ ДЕНЬГАМИ".

(или)

Спросить НИЗКИХ ЛЮДЕЙ В ЖЕЛТЫХ ПЛАЩАХ!

Девиз: "МЫ ЕДИМ ИХ С КРОВЬЮ!"
Его мама тоже прочла объявление, и на этот раз, когда ее щиколотки

ударились друг о друга, она упала.

"Мам! Вставай!" - закричал Бобби, но она не встала, может быть, не

сумела. И поползла по коричневому ковру, оглядываясь через плечо. Волосы

падали ей на щеки и лоб слипшимися колтунами. Сзади из ее платья был вырван

длинный клок, и Бобби увидел ее голую попку.., трико она где-то потеряла.

Хуже того: ее ноги сзади были облиты кровью. Что они с ней сделали? Господи,

Господи, что они сделали с его матерью?

Дон Бидермен выскочил из-за угла впереди нее - нашел более короткий

коридор и перехватил ее. Другие выбежали следом за ним. Теперь у мистера

Бидермена торчало прямо вверх, как у Бобби иногда по утрам, перед тем, как

он вылезал из-под одеяла и шел в ванную. Только у мистера Бидермена он был

огромный и выглядел вроде кракена, триффида, чудища, и Бобби подумал, что

знает, почему ноги его матери в крови. Он не хотел это знать, но думал, что,

наверное, знает.

"Не трогай ее! - пытался он закричать мистеру Бидермену. - Не трогай

ее, или вам мало?"

Красный глаз на желтом камзоле мистера Бидермена внезапно раскрылся

шире.., и сполз вбок. Бобби был невидим, его тело находилось на мир дальше

по спирали на волчке, чем этот.., но красный глаз его увидел. Красный глаз

видел ВСЕ.

- Свинью - бей, пей ее кровь, - сказал мистер Бидермен хриплым, совсем

неузнаваемым голосом и зашагал вперед.

- Свинью - бей, пей ее кровь, - подхватили Билл Кушман и Кэртис Дин.

- Убей свинью, выпусти ей кишки, ешь ее мясо, - распевали Уилли и Ричи,

шагая в ногу позади нимродов. Как и у мужчин, их причиндалы превратились в

пики.

- Ешь ее, пей ее, выпотроши ее, оттрахай ее, - присоединился Гарри.

Она попыталась. Но она еще тщилась подняться с колен на ноги, когда

Бидермен прыгнул на нее. Остальные - следом. Сомкнулись над ней, и когда их

руки принялись срывать лохмотья с ее тела, Бобби подумал: "Я хочу выбраться

отсюда, я хочу сойти с волчка в мой собственный мир! Пусть остановится и

завертится в другую сторону, чтобы я мог слезть в мою комнату в моем

собственном мире"...

Да только это был не волчок, как понял Бобби, когда образы сна начали

дробиться и темнеть. Да, не волчок, а башня - веретено, на котором двигалось

и сплеталось все сущее. Потом оно исчезло, и на короткое время наступило

спасительное ничто. Когда он открыл глаза, его комнату наполнял солнечный

свет - летний солнечный свет утра вторника последнего июня президентства

Эйзенхауэра.
9. ОМЕРЗИТЕЛЬНЫЙ ЧЕТВЕРГ.
Одно про Теда Бротигена можно было сказать твердо: он умел готовить.

Завтрак, который он поставил перед Бобби - омлетик, жареный хлеб, хрустящая

грудинка, - был куда вкуснее всего, что его мать готовила на завтрак (ее

специальностью были огромные оладьи без всякого вкуса - пара их, тонущая в

"Сиропе тетушки Джемимы"), и не хуже всего, что можно было взять в

закусочной "Колония" или в "Харвиче". Беда была лишь в том, что Бобби совсем

не хотелось есть. Он не помнил подробностей своего сна, но знал, что это был

кошмар и что он наверняка плакал - когда он проснулся, подушка у него была

мокрой. Но не только сон был причиной, почему он в это утро чувствовал себя

опустошенным и подавленным. Сны как-никак - это не настоящее. А вот Тед

уедет по-настоящему. И навсегда.

- Вы уедете прямо из "Угловой Лузы?" - спросил Бобби, когда Тед сел

напротив него со своей тарелкой яичницы с беконом. - Ведь так?

- Да. Так будет безопаснее. - Он начал есть, но медленно и словно бы

безо всякого удовольствия. Значит, и у него на душе скверно. Бобби был рад.