Сто великих узников москва "вече" 2003

отцов - словесной шелухой, в которой нет никакого смысла. За столь дерзкие речи

ослушника следовало бы призвать к ответу, но пока генерал Д Ф. Бонавентура не

стал прибегать к крайним мерам, надеясь, что вольные взгляды монаха с годами

выветрятся из его головы.

А если нет - наказать его можно будет всегда...

Чтобы стать доктором богословия и получить право преподавать во всех

университетах, Р Бэкон должен был выдержать диспут, который продолжался

двенадцать-часов - с утра до вечера. Он давно уже владел искусством логики,

держал в памяти сотни цитат и теперь во всем блеске готовился показать себя

Истекал последний час, доктора и бакалавры сменяли друг друга каждые полчаса, а

ему нельзя было выпить даже глоток воды. Но он разбивал вдребез-

Т

УДИВЛЕНИЯ ДОСТОЙНЫЙ.

Роджер Бэкон

ги все аргументы прославленных богословов, повергая их в изумление, и потому его

назвали "удивления достойным".

Вернувшись из Парижа, брат Роджер не внял увещеваниям генерала Ордена, и вскоре

о нем стали распространяться слухи, в которых не последнюю роль играла

монастырская башня. Будто по ночам монах-чернокнижник занимается в ней

колдовством, вызывает дьявола и ведет с ним беседы. Другие шептались, что Р.

Бэкон варит в своих ретортах золото, в чем ему, конечно же, помогает сатана.

Третьи заявляли, что золото тут ни при чем, и в монастырской башне монах готовит

зелье, чтобы опаивать им доверчивых людей. Слухи эти расползались по всему

Оксфорду, и суеверные горожане стали с опаской поглядывать на францисканский

монастырь и обходить его стороной, чтобы не навлечь на себя беды.

Р. Бэкон пытался оправдаться, что не занимается в башне ничем предосудительным:

он только проводит опыты и занимается алхимией, но ведь это не богопротивное

дело. Однако Д.Ф. Бонавентура ничего не хотел слушать и был тверд в своем

решении: монаха следует наказать. В 1257 году Р. Бэкона вызвали в Париж, и он

обрадовался, думая, что на суде ему дадут возможность защищаться, а уж тогда он

докажет свою правоту. Но его не собирались судить, ведь Орден был призван не

судить, а исправлять прегрешения, и Р. Бэкона заточили в каморку - темную, как

могила: пять шагов в длину и три в ширину. Низкий потолок над головой, под

ногами - глиняный пол, холодно, тесно, темно . От утра до утра проходила

вечность, а за стенами темницы вставало и заходило солнце, пели птицы,

проплывали облака, на ночном небе появлялись созвездия. Шли дожди, потом снега,

потом снова дожди... Р. Бэкон ощупывал свое лицо: больше становилось морщин на

лбу, резче обозначились складки у губ, шершавела кожа... Из обители его не

выпускали, но он чувствовал, что происходит в мире. Приезжали и уезжали

инквизиторы, ветер доносил запах гари, и ему казалось, что он слышит вопли

сжигаемых еретиков и чувствует страшный запах горелого человеческого мяса.

Покаяние длилось уже четыре года, а потом ему разрешили иметь книги, но под

строгим надзором, и дали пергамент. И Р. Бэкон стал скупо, убористо исписывать

листы, которые потом несли на проверку и выскабливали с них все, что находили

сомнительным. Зато после этого Р. Бэкон мог давать их другим братьям В заточении

он написал свои размышления о семи ступенях, ведущих к познанию истины, и

несколько трактатов. "Похвала математике", "Перспектива", "О радуге", "О

врачебных ошибках"... И хотя каждый лист пергамента был на счету, ему удавалось

утаить наброски, которые он делал для своего будущего труда о всеобщей науке.

42

В заточении Р. Бэкон написал и свое главное сочинение - "Большой труд", а под

руководство, содержащее главные человеческие знания и указывающее путь к

постепенному преобразованию всех основ. Справедливый папа Климент IV может

очистить мир и церковь, нужно только знать пути к Истине, а их откроет наука.

Основой основ в познании мира Р. Бэкон считал опыт:

Без опыта ничего нельзя познать с уверенностью. Опытная наука необходима

исследователю, подобно тому, как корабельному плотнику необходимо знать

искусство судовождения, чтобы построенные им корабли могли плавать, а оружейнику

- владеть оружием, чтобы выкованные им мечи годились в дело и стрелы попадали в

цель... Опыт позволяет отделить истинное от ложного во всех науках. От

небрежения опытом проистекают чудовищные заблуждения...

В своем сочинении ученый-философ рассуждал также о математике и грамматике,

географии и гидрографии; любопытны его суждения о музыке, климате Земли,

медицине... Не случайно "Большой труд" Р. Бэкона называли энциклопедией того

времени. Последняя часть "Большого труда" - "Моральная философия", где Р. Бэкон

утверждал: "Во всем, что'касается морали, христиане упали в сравнении с

древними. Мы погрязаем в бездне пороков, и одна только милость Божья может нас

спасти". Если папа своей властью поможет развитию наук, то многое будет

достигнуто не только в изучении природы, но и в делах нравственности, ибо под

благородным влиянием знаний люди переменяются к лучшему.

Пока переписчики переносили сочинения Р. Бэкона на вылощенный пергамент и

срисовывали многочисленные чертежи, он написал "Малый труд", в котором разобрал

ошибки в переводах Библии, рассказал об алхимических опытах, о происхождении

вещей из элементов и многом другом. А потом еще создал и "Третий труд", в

котором изложил краткое содержание двух первых - на тот случай, если папа

Климент IV не сможет сразу прочесть все. Свои сочинения Р. Бэкон отправил в Рим

и стал ждать ответа и избавления.

Утвердясь на престоле, папа смог наконец-то вступиться за ученого, повелел

освободить его и впредь ни в чем не притеснять. Р. Бэкон решил вернуться в

Англию, но папа забыл прислать ему денег на дорогу, и весь путь 300 миль монах

прошел пешком, питаясь подаянием и ночуя там, где застанет ночь: в городах, на

сельских подворьях, в крестьянских хижинах, а то и просто в лесу... В 1267 году

брат Роджер вернулся в Англию, добрался до Оксфорда

100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ й удддПТШИЯ ДОСТОЙНЫЙ

43

и направился в монастырь. Он шел по узким улочкам, радуясь встрече с городом,

монахов бродит по Оксфорду1- А имя Р. Бэкона, некогда возмутившего спокойствие

горожан, за 10 лет его отсутствия стерлось из их памяти.

В Англии к нему был приставлен брат Бернар, да и другие не оставляли философа в

покое. И все же он начал новый труд - "Руководство к изучению философии", в

котором снова писал о пользе знания и необходимости изучать мудрость древних и

развивать науки. Но хотел сказать и о другом - о корыстолюбии многих духовных

пастырей, общем невежестве, падении нищенствующих орденов и т.д. И предупреждал,

что долготерпение Бо-жие скоро иссякнет и страшен будет гнев Его, обличал

прелатов и самого римского папу:

Через год после возвращения на Р. Бэкона снова посыпались доносы: жизнь ничему

не научила этого монаха, он снова занялся физическими опытами и алхимией, снова

день и ночь проводит в монастырской башне. Но это было еще не самым страшным его

преступлением! В своих сочинениях он говорит о независимости науки от религии и

- о, ужас! - подвергает критике святую церковь, обвиняет ее в невежестве и в

том, что она препятствует развитию научных знаний.

Да, он был уверен, что знания дают человеку власть над природой, оказывают

помощь врачам, мореплавателям, ремесленникам, земледельцам .. В своих сочинениях

говорил о создании таких оптических приборов, с помощью которых можно будет

видеть и мельчайшие, и самые далекие объекты - "приближать" Солнце и Луну. Писал

он и о том, что люди создадут "повозки", которые будут двигаться без помощи

животных; лодки, которые смогут плыть без гребцов, и летательные аппараты. Но

для этого наука должна постоянно развиваться, схоластика же, обращаясь лишь к

высказываниям "великих авторитетов", только топчется на месте. Наука не может

руководствоваться одними "вечными истинами", слепым повторением того, что когда-

то изрекли мудрейшие из мудрых. Это не означало, что Р. Бэкон совсем не

признавал авторитетов, напротив: к выдающимся мыслителям прошлого он относился с

величайшим почтением, но указывал, что и их выводы и утверждения следует

проверять.

Сочинения Р. Бэкона читали и переписывали, и многие видели в нем обреченного. Да

и сам он мог наверняка предсказать свою судьбу, даже не обращаясь к гороскопу.

Преследования не прекращались, и в 1278 году философа снова вызвали в Париж,

найдя в его трудах 180 еретических утверждений. "Чтобы никто из братьев не имел

с ним словесного общения и не читал его трудов", Р. Бэ-

44

100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОИ

каменных стен, и тяжелая дубовая дверь, наглухо закрывая вход, слилась с этими

стенами. По утрам скрежетал засов, в приоткрывшуюся дверь просовывалась рука с

хлебом и ковшом воды, и снова каждый день был похож на вечность..

Прежняя темница уже казалась Р. Бэкону просторной, как мир; здесь же не было

окон и даже не отыщешь щели, к которой можно было бы прильнуть глазом, не

услышишь колокольного звона и даже шума шагов Мир для него перестал

существовать- нет солнца, звезд и облаков, нет дождей и снега - только темнота

ночью и днем... Низко нависал потолок, с которого редко капали унылые капли,

земляной пол леденил босые ноги, ложем Р. Бэкону служили голые доски, настланные

на козлы.

Смерть не страшила Р. Бэкона, страшили бесплодно прожитые годы: он ложился на

каменный пол, и тяжесть наваливалась на грудь. Он лежал в пещере, придавленной

камнем, и был обречен остаться в ней навсегда. Иногда вскакивал и кричал, но

стена проглатывала все крики. Он боялся потерять рассудок и стал призывать на

помощь память: она не умерла и заменила ему не только книги, но и чистый

пергамент. И он записал в памяти- "Добро само по себе благо, зло само по себе

наказание. Это едва ли справедливо, но все-таки утешительно".

А потом ходил из угла в угол, торопя время, ведь если есть движение, есть и

время, потому что оно измеряется движением. Но гремел засов, вечность кончалась

и начиналась новая вечность Давно потерян счет годам, тысячи раз гремел засов,

приотворялась дверь, а потом снова сливалась с каменными стенами И Р. Бэкон

думал: "Мне не выйти отсюда никогда".

Но в один день он вышел и, как вином, захлебнулся свежим воздухом. Заточение

длилось 14 лет, и в 1292 году Р. Бэкон вернулся в Оксфорд дряхлым стариком:

поникла его голова, опустились плечи, угасло и прдернулось усталостью лицо

Только глаза оставались теми же - блестящими и прозрачными, как вода Немели

руки, все чаще ему не хватало воздуха, боль в груди неделями не давала вставать

с постели. Но когда боль стихала, он садился за новую работу - "Руководство к

изучению богословия".

ВЕЛИКИЙ ТИМУР И ЕГО ВЕЛИКИЙ ПЛЕННИК

Великий полководец Тимур много воевал. Уходя в дальние походы на завоевание

новых земель, грозный повелитель приводил оттуда искусных мастеров и

ремесленников, каменщиков и золотых дел мастеров, ткачей и оружейников, каких

только мог най-

дКПИКИЙ ТИМУР И ЕГО ВЕЛИКИЙ ПЛЕННИК

45

ти. Не жалея никаких материальных средств и не щадя людских сил, он стремился

красотой и великолепием самые прославленные столицы мира.

Победоносно закончив один поход и захватив много добычи, "железный хромец", как

называли Тимура, начинал готовиться к следующему. В 1398 году он предпринял

поход в далекую Индию, ограбил страну и безжалостно истребил 100 000 пленных

индийцев только за то, что они, как ему сообщили, рассчитывали во время битвы с

султаном Махмудом Дехлевийским помочь последнему восстанием в тылу тимурова

войска. Но однажды и сам великий Тимур был взят в плен туркменским амиром Али-

беком Джаны-Курбаном, о чем полководец сам сообщает в своей "Автобиографии":

До туркменского амира дошли сведения, будто бы я пришел в его землю и

остановился в местности Махмуди По его распоряжению отряд туркменов напал на нас

ночью: они перевязали нас и в таком виде доставили нас к Али-беку Джаны-Курбаны.

Я сам и моя жена, сестра Хусайна, провели в темнице пятьдесят мучительно долгих

дней.

посадить кого-либо в тюрьму, не разобрав наперед дела. Во время этой горести я

рассудил, что мне лучше посредством какого-нибудь безумного поступка

освободиться из тюрьмы и вступить в сражение; если я достигну цели, то этим

будет исполнено мое желание. Если же попытка моя освободиться не увенчается

успехом, то меня в таком случае... убьют и, хотя мертвый, я буду погребен вне

стен моего заключения, значит... попытаться следует, чтобы так или иначе

выбраться из ненавистной темницы на свет Божий.

Обещанием щедрой награды за содействие к побегу мне удалось склонить на свою

сторону нескольких тюремщиков, которые снабдили меня и мечом. С этим оружием в

руках я бросился на тех сторожей, которые не согласились освободить меня, и

обратил их в бегство. Я слышал кругом себя крики: "бежал, бежал", и мне стало

стыдно за мой поступок. Я тотчас отправился к Али-беку Джаны-Курбаны, и тот,

Мавзолей Гур-эмир - гробница Тимура и его семьи

46

100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ

почувствовал уважение к моей доблести и был пристыжен.

Как раз в это время Али-бек Джаны-Курбаны получил письмо от своего брата...

который писал ему: "Ты бесчеловечно и несправедливо поступил с амиром Тимуром и

нанес ему тяжелое оскорбление. Я посылаю амиру Тимуру богатые подарки, прошу

тебя передать их; затем советую тебе, чтобы хотя отчасти загладить твою вину,

проси у Тимура прощения, посади его на свою лучшую лошадь и отпусти его". Али-

бек исполнил в точности все, что было написано в письме его брата... и,

благодаря этому, я вскоре выехал оттуда в сопровождении двенадцати всадников и

отправился в Хорезмскую степь.

В 1400 году Тимур выступает уже на удаленном от Средней Азии западе и ведет

войну с турецким султаном Баязетом и египетским султаном Фараджей. Тогда великий

полководец захватил многие города Малой Азии и Сирии (в частности, Сивас и

Алеппо) и в марте 1402 года прибыл в пограничный с Грузией город Шенка, откуда

отправил турецкому султану посольство с требованием вернуть захваченную им

крепость Кемах. Баязет отказался, и 20 июля на равнине Чибукабад состоялось

решающее сражение двух армий. С обеих сторон действовали многочисленные силы, о

чем в "Уложении" Тимура сказано:

По свидетельству И. Шильтбергера, оба войска встретились близ Ангоры (ныне

Анкара), и в пылу сражения 30 000 татар, поставленных Баязетом в первом ряду

боевого строя, перешли к Тамерлану. Тем не менее сражение, возобновляемое два

раза, оставалось нерешенным, пока Тамерлан не приказал выдвинуть вперед 32

вооруженных слонов и тем самым заставить бежать Баязета с поля битвы. Турецкий

султан надеялся найти спасение за горами, куда он поскакал со своей свитой из

1000 всадников, но Тимур, приказав окружить эту местность, принудил Баязета

сдаться и взял его в плен.

Утомленный ратными трудами, Тимур отдыхал в своей палатке, когда к нему привели

турецкого султана, связанного по рукам и ногам. При неожиданном появлении

Баязета взволнованный победитель не мог удержаться от слез. Он пошел навстречу

пленнику и, приказав освободить его от оков, ввел султана в приемную залу.

Посадив пленника около себя, Тимур сказал:

Баязет! Обвиняйте самого себя за свои несчастья: это - шипы того дерева, которое

вы посадили. Я просил у вас только легкого удовлетворения, а ваш отказ заставил

меня поступить с вами, как я того не желал. Я не только не хотел вредить вам, но

я намеревался помочь вам в ваших войнах против неверных... Увы! Если бы успех

был на вашей стороне, то я не знаю, как бы вы поступили со мной и

ЯНГУС

47

с моей армией. Тем не менее будьте покойны: вам нечего бояться. Спасением вашей

После этих слов Тимур будто бы приказал поставить для Баязета палатку рядом со

своей и оказывать пленнику все почести, которые оказываются несчастным.

Шерифиддин Али, который следовал за великим полководцем в его походе, сообщает,

что победитель отнесся к Баязету с полным вниманием, обращался с ним как с

равным и всеми силами старался заставить того забыть о своей печальной судьбе.

Однако это повествование не согласуется с тем, что пишут о великом полководце

греческие, турецкие и другие авторы. В день, когда турецкий султан был взят в

плен, Тимур будто бы приказал привести его к себе, долго рассматривал его лицо,

а потом начал смеяться. Полный негодования Баязет гордо сказал:

Не насмехайся, Тимур, над моим несчастьем. Знай, что царства и империи раздает

Бог, и завтра с тобой может случиться то, что со мной случилось сегодня.

На это Тимур глубокомысленно и вежливо ответил:

Я знаю не хуже тебя, Баязет, что Бог раздает царства и империи. Яне насмехаюсь

над твоей несчастной судьбой, избави меня от этого Бог. Но когда я рассматривал

твое лицо, мне пришла в голову мысль, что эти царства и империи должны быть

перед Богом, а может, сами по себе, вещами очень незначительными, так как Бог

раздает их людям, столь плохо сложенным, как мы с тобой: несчастному слепому на

один глаз, как ты, и жалкому хромому, как я.

По некоторым сведениям, Тимур не только не освободил Баязета, но наоборот,

приказал заковать его в столь тяжелые цепи, что тот с трудом мог носить их. И

даже посадил пленника в железную клетку - такую низкую, что она служила Тимуру

подножкой, когда он садился на коня. Заставлял он присутствовать Баязета и на

распутных пиршествах, где пленник видел своих несчастных жен и дочерей, в

полунагом виде прислуживающих за столом.

Тимур пробыл в государстве Баязета восемь месяцев и вывез из его столицы все

сокровища и столько серебра и золота, что для перевозки их потребовалась 1000

верблюдов. Он везде возил с собой пленника в железной клетке и даже хотел увести

его в собственную страну, но по дороге 9 марта 1403 года султан Баязет

скончался...

янгус

С самого начала своего исторического существования Чехия со всех сторон была

национальную самобытность.

48

_1оо_великих^зников

грозившую им опасность "от ненасытной пасти немцев". В XIII веке Чехия стала

независимым государством, значительно расширила свои границы и заняла первое

место среди государств Западной Европы. Но в XIV веке, с прекращением династии

Пржемысловичей и избранием короля из Люксембургского дома, страна вновь подпала

под иноземное влияние. В страну нахлынули немецкие колонисты, сначала

захватившие в свои руки промышленность и торговлю, а потом и всю власть.

Счастливым периодом в истории Чехии было время правления короля Карла IV (1347-

1378), прозванного в истории "отцом Чехии и отчимом Германии". Он заботился об

усилении и процветании чешского королевства, снова занявшего могущественное

положение в Западной Европе. Карл IV учредил в Праге университет, а также

основал Эммаусский монастырь, в котором богослужения должны были совершаться на

славянском языке, понятном народу. В Праге организовалась христианская община,

которая нуждалась в особом месте для отправления своих религиозных служб. Таким

местом стала Вифлеемская часовня, которую в 1394 году выстроил богатый купец

Кржиж вместе с любимцем и советником короля Яном фон Мюльгеймом - одним из

предшественников Яна Гуса. Часовня стала своего рода центром оппозиции против

папы и церкви, и в ней впервые раздалось обличительное слово Я. Гуса, всю жизнь

свою отдавшего идее религиозного, национального и культурного освобождения

Чехии.

занял должность ректора. Одновременно со службой в университете Я. Гус был

проповедником в Вифлеемской часовне и духовником королевы Софии. Его проповеди

на родном языке всегда привлекали много народа: по словам одного из историков,

он "обращался преимущественно к здравому, неиспорченному рассудку своих

слушателей, поучал их, возбуждал в них новые думы; он взывал к чистому,

неоскверненному сердцу чешского народа и своими наставлениями побуждал его к

добрым делам". Всю свою душу вкладывал Я. Гус в проповеди и все, что понимал и

чувствовал сам, старался передать народу. И как слушали его чехи! Другой

священник и говорил как будто красноречивее, но ни один не мог вложить в свои

слова столько сердца и души, как Я. Гус. Он старался растолковать простому

народу, как надо понимать Священное Писание: что любить Бога - это исполнять Его

волю, а воля Бога состоит в том, чтобы люди любили друг друга и были братьями...

Богу угодны добрые дела, поэтому нужно отбросить вражду и злобу и жить по

правде, не прельщаясь богатствами и почестями...

Но вскоре Я. Гус начал обличать и духовенство. Он говорил,

Т

ЯН ГУС

что великий грех - обижать слабых и беззащитных; но еще больший грех - когда это

делают священники, которые должны своей жизнью подавать пример, а между тем

среди них есть "величайшие враги слова Божьего". И, конечно, такими проповедями

Я. Гус нажил себе много врагов. Однажды он заметил, что архиепископ Праги сам

неправильно высказывается о вопросах веры, и не побоялся указать ему на ошибку.

Это очень рассердило архиепископа, что сразу же заметили недруги Я. Гуса. Они

стали подавать на него жалобы, например, что он старается настроить народ против

священников и т.д. Никакой вины по этим наветам за Я. Гусом не нашлось, и

архиепископ оправдал его, но все же лишил должности синодального проповедника.

Я. Гус, пользуясь поддержкой верховной власти, продолжал свои обличительные

проповеди. Особенно горячо выступал он против индульгенций, которые продавались

в Праге по случаю объявления папой крестового похода против неаполитанского

короля, стремившегося к политическому объединению Италии. На публичном диспуте в