Таумурзаев Далхат Магомедович «Голлу» Карачаево-балкарские легенды

РОДОСЛОВИЕ ГУЗЕЕВЫХ

Пожилые люди, живущие в селах Верхняя Балкария, Ташлы-Тала, Верхняя Жемтала, Хабаз, основанных в свое время выходцами из Верхней Балкарии и хорошо знающие историю рода Гузеевых, при обращении к его представителям, нередко называют их Къабан улула (Кабановы). На это они имеют полное основание.

Действительно, род Гузсевых берет свое начало в Осетии, точнее е Западной ее части Дигории. Основатель рода Гузеевых - Гузе

принадлежал к Дигорскому княжескому роду Кабановых. Коренные жители Верхней Балкарии, как и других балкарских сел, хорошо знают историю родов своих односельчан, и они передаются из поколения в поколение. Поэтому нередки случаи, когда жители села своих односельчан называют не по фамилии, которую они приобрели в более позднее время, а по названию их древнего рода, от которого они ведут свое начало. И случай с Гузеевыми - тому пример.

О дигорском (осетинском) корне Гузеевых пишет доктор исторических наук, известный специалист по этнографии Кавказа Наталья Георгиевна Волкова в своем капитальном труде «Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII - начале XX века» (Москва, «Наука», 1974, с. 104 -105). Свои выводы она обосновывает архивными материалами и полевыми исследованиями. С Н.Г. Волковой по данному вопросу согласны и авторы многих признанных научным миром исследований по историко-этнографическим проблемам Северо-Кавказского региона профессор А.И. Мусукаев (см. его кн. «Об обычаях и законах горцев». Нальчик, 1986. с 124-125), а также осетинский историк Т. А. Гуриев (газ. «Социалистическая Осетия», 20 июля 1983 год) и др.

Балкарцы, как и все горцы Кавказа, дорожат своим родом, гордятся своим происхождением. Сохранению доброго имени рода они придают огромное значение. Член рода, запятнавший имя своего рода каким-нибудь непристойным проступком, а тем более преступлением, осуждается всеми сородичами, становится изгоем. Также в веках славится имя члена рода, совершившего подвиг, благородный поступок, доброе дело.

Все это способствует сохранению в памяти представителей рода и всех односельчан истории родов.

История древнего княжеского рода Кабановых, существовавшая в устной форме, как и история других горских родов Северного Кавказа, впервые была записана в 1849 году этнографической экспедицией в Дигории. Материалы экспедиции, в которых содержались и сведения о первых в Осетии княжеских фамилиях, были опубликованы в 1933 году в «Известиях Северо-Осетинского научно-исследовательского института».

Балкарцы и дигорцы считают, что они имеют единые исторические корни. Это не только легенда, бытуюшая в народе, но и признанный большинством ученых научный факт, подкрепленный этнической историей балкарцев и дигорцев, данными археологии, антропологии, филологии, обычаями и традициями. Не случайно, что дигорцы и балкарцы в 1827 году обратились к России с просьбой включить их в состав Российской империи вместе, как единый этнос.

Оба народа в своем этногенезе, особенно в его раннефеодальной стадии, огромную роль отводят двум братьям Басияту и Бадинату (в Балкарий он имеет еще имя Бадилят, а в Осетии - Бадилят и Бадыль). От Бадината берет свое начало княжеский род Кабановых (Кобановых). Вот что писали об этом этнографы в 1849 году в Дигории:

«За девятьсот лет до настоящего времени выходец из Венгрии по имени Бадыль вместе с братом, оставив свое отечество, пришел на Кавказ. Брат Бадыля поселился в Балкарии, а сам, Бадыль пошел вверх по Уруху и водворился в Дигории (горной стране); на месте своего водворения застал он 5-7 дворов, неизвестно когда там поселенных. Дворы эти признали его главным покровителем, предводителем, он же признал их своими узденями. По водворении своем, он женился, избрав жену из племени карачаевского, фамилии Крымшамхалова (по карачаево-балкарски - Крымшаухаллары). От этого брака было у него 7 сыновей: Туган, Кубати, Каражай, Обисал, Кабан (правильно Кобан: объяснение дается ниже), Чегем, Бетуй.

Потомки этих 7 братьев образовали высшее сословие, названное именем родоначальника - Балылятами. По смерти отца выше именованные 7 сыновей разделились между собой. По именам этих сыновей происходят 7 княжеских фамилии Дигории (всей Осетии): Тугановы, Кубатиевы, Каражаевы. Обисаловы, Кабановы, Чегемовы, Бетуевы. (Скитский Б. В. К вопросу о феодолизме в Дигории. Известия Северо-Осетинского НИИ, Т. У. Орджоникидзе, 1933, с. 9-12).

По поводу имени Кабан - Къобан исследователи полагают, что имена двум сыновьям Бадината - Къобану и Чегему даны были по горской традиции в память о родине их матери, которая, как сказано в вышеприведенном документе, была «из племени карачаевского, фамилии Крымшамхалова». Она родилась на берегу Кубани, которая берет начало в горах Карачая, является крупнейшей рекой всего Северного Кавказа и по-карачаевски называется Къобан. Предки же жены Бадината были выходцами из Чегемского ущелья Балкарии, название которому дала река Чегем. Название этих рек - Къобана и Чегема, дорогих для сердца матери и братьев стали именами ее двух сыновей.

Изменение имени «Кьобан» на «Кабан» произошло и письменных источниках после появления в Осетии (вслед за ее присоединением к России) царской администрации. Это ее чиновники по ассоциации с более знакомым им словом «кабан» имя «Къобан» стали писать как «Кабан». Так оно и вошло в труды историков, которые в своих исследованиях пользовались документами царской администрации, а через них в обиход осетин и балкарцев (искажений имен, фамилий, даже этнических названий народов в исторической литературе очень много).

История о братьях Басият и Бадинат и их потомках в полном объеме сохраняется и в памяти балкарцев. О них в народе сложены многочисленные песни, легенды, предания, в которых воспевается их героизм, мужество, благородство, добрые дела на благо соплеменников. Братья во всех фольклорных произведениях представлены как героические и мудрые защитники народа, его земель, угодий от нашествия неприятелей. Большинство этих произведений записаны, собраны различными этнографическими экспедициями, большая часть из них опубликована, изучается в вузах, школах, их исполняют профессиональные и самодеятельные художественные коллективы, а также старики и молодые на семейных торжествах.

В Балкарии повествование о братьях Бадинат и Басият и их

сыновьях в самом начале XX веке было записано более детально

известным балкарским ученым - просветителем Мисостом Абаевым,

родом из аула Верхняя Балкария, и вошло в его исторический очерк «Балкария», опубликованный в 1911 году в Париже. В очерке М.Абаева читаем: «Два брата Басият и Бадилят прибыли на Кавказ из Венгрии (по другому преданию - из Крыма) и сначала пробрались в ущелье реки Урух, где жили (и теперь живут) дигорцы из племени осетин (ныне Стыр-Дигорский приход Владикавказского округа). У братьев этих были ружья, одна лошадь и один мул. На равнине на лошади поехал старший брат Басият, а в горах он пересел на мула. Увидев Бадилята на лошади, дигорцы приняли его за старшего и оказали ему больше почета, а после одного случая они его признали за необыкновенного человека и стали ему подчиняться. Случай этот следующий: враждебное племя угнало у дигорцев скотину. Бадилят пустился в погоню за неприятелем и, догнав его, выстрелил по нему из своего ружья и неприятель, не имевший понятия об огнестрельном оружии, испугался звука и дыма, происшедших от выстрела, бросил скот и убежал.

Басият решил искать счастья в другом месте. Переехав через высокие хребты гор, отделяющие Дигорское ущелье от Малкарского, поехал к малкарам (балкарцам)...

В ущелье Малкъар Басият является верхом на лошади и с огнестрельным оружием, о котором в то время горцы не имели понятия. Басията сопровождали люди, которые ему прислуживали. Порох в его ружье воспламенялся, и раздавался выстрел, когда он подносил к дырочкам ствола ружья огонь (надо полагать, это было фитильное ружье). Басият производит сразу такое сильное впечатление на малкарцев, что они добровольно подчиняются ему.

После этого народонаселение ущелья начинает быстро увеличиваться под искусным управлением Басията. Потомки Басията ныне составляют фамилии таубиев Балкарского общества: Абаевы, Жанхотовы, Айдаболовы и Шахановы». (Абаев М. К. Балкария. Исторический очерк. Нальчик, «Эльбрус», 1992, с. 7-8. Перепечатан из журнала «Мусульманин». Париж, 1911).

История братьев Басият и Бадинат и их потомков, составивших высшее сословие Осетии и Балкарии, изложена также в труде известного историка И. Г. Мизиева «Шаги к истокам этнической истории Центрального Кавказа» (Начьчик, «Эльбрус», 1981, с. 85-94).

К 18 веку потомки Бадинат по мере роста их численности стали расселяться, создавать новые поселения не только е Дигории, но и по Осетии в целом. Они осваивали необжитые земли, а где не было таковых, покупали земли других владельцев. В этих селах жили сами бадилята и по их согласию переселенцы из других аулов. Села носили имена бадилят: Кобантыкау (Кобаново), Кубетитыкау (Кубатиево) и т. д. Об этом свидетельствуют карты Осетии и Северного Кавказа ХУШ-Х1Х веков, а также исследователи-этнографы того периода Багратиони, Штедер, Гюльденштедт, Клапрот и другие. Так, Ж. Клапрот пишет о новых поселениях Каражаевых, Тугановых, Кобановых, Чегемовых, Кубатиевых (все потомки Бадилят) и о том, как бадилята создавали их.

Все эти факты вошли в труды по истории Осетии («Материалы по истории осетинского народа», т. 2. Орджоникидзе, с. 70-80).

Дальнейшая история происхождения рода Гузеевых такова: Гузе - один из сыновей вышеназванного дигорского (осетинского ) княжеского рода Кобановых, родоначальником которого стал Кобан - сын Бадиля, на охоте случайно смертельно поранил одного из своих спутников, тоже из княжеского рода. По существующим в те далекие времена горским обычаям человек, умышленно убивший другого человека, преследовался но закону кровной мести - родственники погибшего должны были убить его, а если с ним по каким-то причинам не удавалось расправиться, тогда могли наказать кого-нибудь из его близких сородичей. Если же человек стал виновником смерти другого человека непреднамеренно, как Гузе в данном случае, он должен был покинуть родные места, чтобы не жить рядом с родными погибшего и при встрече с ними не напоминать им постоянно о случившемся горе.

Вынужденное покидание человеком своего рода, родителей, близких, всего нажитого - вряд ли можно назвать легким наказанием для него. Ему предстояло найти новое пристанище, начинать жить заново, вписаться в сложившийся веками быт другого народа, освоить его менталитет, культуру, язык. Такая судьба выпала на долю и Гузе.

Страдания таких переселенцев в условиях Северного Кавказа значительно облегчались в силу схожести обычаев, традиций, образа жизни, отношений горцев к пришлым людям. Следует отметить в этом плане традиционное горское гостеприимство, куначество, сочувствие, доброжелательное отношение ко всем, кто в этом нуждается. Особенно хорошо относились в горах к таким, как Г узе, попавшим в беду по роковому случаю. Их принимал любой аул, и все жители его по возможности помогали им обустроиться на новом месте, считая, что никто не защищен от непредвиденных неприятностей.

Новое место жительства для наказанного часто выбирал его род. Естественно, чтобы как-то облегчить судьбу своего сородича, род искал поселение, с жителями которого имел родственные или просто дружеские отношения.

Кобановы, разумеется, не только помнили, но и поддерживали родственные отношения с верхнебалкарскими таубиями - потомками Басията - брата своего родоначальника Бадыля. Поэтому Кобановы новым местом жительства для своего сына Гузе выбрали аул Фардык - один из 18 аулов, носивших общее название Верхняя Балкария.

По прибытии Гузе в аул Верхняя Балкария тауби и все жители встретили его радушно. Они сделали ему несколько предложений по поводу обустройства его дальнейшей жизни на новом месте. Ему надо было решить, к какому роду таубиев примкнуть, чье покровительство, куначество принять и в каком статусе.

При согласии на более зависимый от таубиев статус его ждала более существенная материальная помощь от них и защита с их стороны.

Правда, предложений, в которых открыто говорилось бы о желании поставить Гузе в зависимое положение, не было. Он был молод, достаточно горд, в нем текла княжеская кровь. Он хорошо помнил категорические наставления родителей, старейшин рода, чтобы он при любой ситуации сохранил свою свободу, независимость, сословный и социальный статус. Поэтому Гузе очень настороженно, если не сказать щепетильно, воспринимал все, касающиеся его будущего предложения и советы.

Так, Гузе в предложениях таубиев Айдебуловых и некоторых других усмотрел намек, некоторую двусмысленность, что могли бы в будущем как-то ущемить права его потомков, потому сразу отверг их.

Свой отказ он оформил весьма дипломатично, чтобы не оттолкнуть от себя влиятельных таубиев, не лишиться хотя бы их моральной поддержки. Он вежливо напомнил о своем высоком происхождении, родственных связях с некоторыми из таубиев Балкарии. Поэтому, сказал он, даже малейший намек на зависимость от кого бы то ни было оскорбителен для его древнего рода и для него самого, а также для тех здешних таубиев, которые являются родственниками и единокровниками Кобановых. Г узе прямо спросил старшего таубия из рола Абаевых, что бы тот посоветовал своему сыну в подобной ситуации.

Ответ и все рассуждения Гузе понравились таубиям. Они одобрили выбор Гузе. А выбор его был таков: он начинает независимую, самостоятельную жизнь. Если кто-то из таубиев на первое время окажет ему помощь в приобретении самого необходимого, он не откажется, будет благодарен и при первой же возможности расплатится. Такая помощь была ему оказана Абаевыми и Амирхановыми.

Рачительно используя свои средства (а такие у него были - не могли же князья Кобановы отправить своего сына на чужбину без средств) и опираясь на поддержку таубиев, он весьма успешно начал новую жизнь и заслужил уважение односельчан. Некоторую неприязнь к Гузе проявляли только таубии Айдаболовы из-за того, что он не принял их предложения.

И двух-трех лет не прошло, как Гузе завел свое хозяйство: небольшое количество овец, коров, волов и лошадей. Ему очень пригодился земельный участок, подаренный Абаевыми и Амирхановыми. Земля в безземельной Балкарии ценилась очень высоко. Об этом много говорится в истории, что отмечали все исследователи, путешественники, побывавшие здесь. От размеров земельных владений зависело богатство и общественное положение горца. О том, с какой любовью, с каким старанием ухаживали за землей балкарцы, как они ежегодно очищали ее от камней, как они тщательно удобряли, берегли её, с восхищением писали и говорили все, кто посещал Балкарию. Неистребимо было желание горца прикупить и расширить свои земельные угодья. И он это делал при малейшей возможности. К сожалению, нередки были случаи распрей, даже кровавых столкновений между жителями аулов за небольшой кусок земли.

В такой ситуации пришлому человеку было вдвойне трудно стать владельцем хотя бы небольшого участка пахотной земли.

Несмотря на эти сложности, Гузе довольно быстро стал хозяином земельных угодий на уровне зажиточных коренных жителей аула. Материальное благополучие Гузе еще больше выросло после его женитьбы. Жену он избрал из рода Мусуковых.

Тем не менее Гузе, в отличие от своих древних и именитых предков Бадината и Басията, не добился на новой родине такого как они высокого общественного положения. Оно и понятно, эпоха была другая. Горцы уже не были такими патриархальными, изолированными от остального мира, какими их застали Басият и Бадинат. Жизнь в горах поднялась на другой, более высокий уровень во всех отношениях - изменилась материальная и духовная культура, выросло общественное сознание,

К тому времени, когда Гузе появился в Балкарии, здесь сформировались общественные институты - своеобразные атрибуты государственности, возросло и национальное самосознание, укрепилось понимание этнической, нелокальной общности, расширились социально-экономические связи не только с соседними народами, но и с более далеким внешним миром и в первую очередь, с Турцией, Ираном, странами Ближнего Востока и, конечно, с Россией.

Теперь горцы не удивлялись не только фитильному ружью, но и более сложным в техническом отношении предметам, поступающим с Севера, Юга и Востока, а многие вещи, в том числе огнестрельное оружие, а тем более орудия труда, научились делать сами.

Но самое главное, горцев уже ни один чужеземец не мог подчинить себе, управлять ими, как во времена Басията и Бадината. Разве что только одержав над ними военную победу, полностью обескровив и завоевав их... В этих условиях Гузе практически был лишен возможности пробиться в высшие слои балкарского общества - стать таубием, князем, каковым он был у себя на родине в Дигории (Осетии). Но все же он вошел во второе по статусу после таубиев сословие - караузденъ (къара ёзден).

Описываемые события, связанные с судьбой Гузе, его поселением в Балкарии, происходили лет триста тому назад. А потому трудно, а порой и невозможно поименно назвать всех потомков Гузе, дать подробное описание их жизни, детально изложить историю всей фамилии Гузеевых, всех родственных уз ее с другими родами, особенно по женской линии - на ком женились, за кого выходили замуж представители рода Гузеевых.

Время донесло до нас самое значительное, самое важное и существенное из истории рода Гузеевых.

Изложенные выше факты о Бадинате, Басияте, их детях, ставших родоначальниками самых первых княжеских родов Осетии и Балкарии, о причинах, заставивших Гузе - одного из потомков Кобановых - переехать в Балкарию, о вхождении его в здешнюю жизнь, его сословной принадлежности подлинны. Подавляющее большинство из них подтверждается, как уже отмечалось, письменными источниками.

Так же достоверно, что Гузе был женат на девушке из рода Мусуковых. Имя Гузе стало фамилией его детей, а потом и всего рода, основанного им. После Гузе в памяти сородичей сохранилась имя Заубермеза. Однако, нет достоверных данных о том, кем конкретно он доводится Гузе. Среди старшего поколения всегда были споры, разногласия по этому поводу. Одни из них Заубермеза считают сыном Гузе, другие - внуком его. Есть третье мнение, согласно которому Заубермез является правнуком Гузе. Кстати, сторонников второй версии всегда было больше.

Так или иначе, Заубермез продолжил род Гузеевых. И начиная с него в генеалогии Гузееных спорных моментов не встречается. Особенно четко установлена последовательность поколений по мужской линии, что является основой, стержнем горского рода.

Наследником Заубермеза стал его сын Бараз. О других детях Заубермеза нет сведений. Сын Бараза Баракъ вырастил довольно большую семью - пять сыновей, три дочери.

Баракъ прожил до глубокой старости. Его сыновья: Мамма, Аттой, Азамат, Абай, Омар также имели большие семьи. Так у Маммы было пять сыновей и три дочери, у Аттоя - два сына, три дочери, у Абая - три сына и две дочери, у Азамата и Омара по два сына и по две дочери. Но сыновья Омара умерли, не успев обзавестись семьями. Аттой и Азамат в 70-х годах прошлого века с семьями уехали в Турцию. Их потомки живут в Турции и Сирии.

Род Гузеевых в Балкарии стал разрастаться от сыновей Маммы и Абая по двум ветвям, начало, которым они дали.

Ветвь Маммы. Его сыновья: Къарама, Къущу, Ортай, Шамаил,

Хоспар. Женат был Мамма на дигорке из рода Гамаевых.

Сын Къарамы - Юсуп. Сыновья Юсупа - Кемал, Таусолтан.

Сыновья Кемала - Арсен, Артур, Амур. Сын Артура - Вячеслав. Внук

Таусолтана - Мартин.

Сыновья Къущу: Бийсолтан, Темирсолтан (другое его имя - Туман),

Солтанбек, Азреталий, Магометалий.

Бийсолтан и Солтанбек не оставили потомства по мужской линии.

Сын Темирсолтана - Хамид. Сын Хамида - Хасан.

Сыновья Азреталия: Алий, Магомет, Тахир. Сын Алия - Суфиян.

Сын Магомета - Алим.

Сыновья Магометалия: Артур, Сафар, Ибрагим. Сьн Артура - Эльдар.

Сын Ортея - Исмаил. Сыновья Исмаила: Магомет, Ахмат, Махмуд, Исхакъ, Юсуф. Сыновья Магомета: Кемал, Жамал. Сын Кемала - Аслан.

Сын Аслана - Алан. Сыновья Жамала: Расул, Арсен. Сын Арсена - Ислам.

Сын Ахмета - Мустафа. Сын Мустафы - Ахмат.

Сыновья Махмуда - Азрет, Алий, Руслан, Ильяс, Шамиль, Хасан, Хусейн. Сын Ильяса - Азамат,

Сыновья Исхака - Борис, Тимур. Сын Бориса - Борис.

Сыновья Юсуфа - Анзор, Альберт.

Сыновья Шамаила - Хажимуса, Забот (другое имя Тахир), Туугьан, Ахия. Хажимуса и Туугъан не имели сыновей.

Сын Забота - Владимир. Сыновья Владимира - Аллахберди, Батыр. Сын Аллахберди - Къанамат.,

Сын Ахии - Абдулкерим. Сыновья Абдулкерима - Тимур, Тахир.

У Хоспара была только одна дочь.

Асхад. Хасан и Хусей умерли, не успев завести семей. У Узея было два сына. Они умерли до женитьбы.

Сыновья Зулкъарния: Мухарбий, Солтан, Жамал. Мухарби не успел жениться, погиб на фронте в 1942 году.

Сыновья Солтана - Адрахман, Борис, Рамазан. Сын Адрахмана - Виктор. Борис и Рамазан умерли детьми, прожив 2-3 года.

Сыновья Жамала: Ханафий, Сафар, Хасан. Ханафий умер в возрасте 12 лет. Сын Сафара - Руслан. Сын Хасана - Солтан.

Сын Асхада - Матгерий. Сыновья Матгерия - Магомет, Ахмат, Хаким. Сыновья Магомета - Мухарбек, Тахир. Сын Ахмата - Рустам. Сын Хакима - Артур.

Сейчас в семьях Гузеевых растут дети - одиннадцатое поколение рода. В роду Гузеевых есть ученые, творческие работники, учителя, врачи, юристы, инженеры и т. д.

Труд многих из них отмечен орденами, мадалями, почетными званиями. Сыновья рода воевали на фронтах Великой Отечественной войны. Многие из них погнили в боях за Родину.

Гузеевы через брачные союзы породнились с десятками балкарских и кабардинских родов.

Самый старший по возрасту в роду из Гузеевых в КБР - Ахия, сын Шамаила. Ему в 2000 году исполнилось 100 лет.

Он, безусловно, лучший знаток истории своего рода и многих родов родного села. Ахия также хорошо помнит почти все важнейшие события в жизни Кабардино-Балкарии в 20 веке. Отец Ахии был грамотным, долгие годы работал на почте, рано научил грамоте и сына. Ахия учился в Нальчика в Ленинском учебном городке, работал в родном селе на различных должностях, много лет до выхода не пенсию был председателем сельского Совета. Несмотря на солидный возраст, Ахия бодр, деятелен, еще не было случая, чтобы он не поднимался в горы косить сено. Таков тамада рода Гузеевых. Он является авторитетом для всего рода.

БЕЗЫМЯННАЯ КРЕПОСТЬ
Старые люди называют эту полуразвалившуюся башню «Крепостью Ачемеза». Те, кто помоложе, уже не помнит, чья она.

Ну что же, если людская память не сохранила имена построивших крепость, то хозяев ее, наверное, может отыскать в своих недрах. Отправимся же для этого в этот обратный путь памяти, чтобы поведать нынешним молодым эту историю.

Что может узнать созерцающий крепость о ее создателе?

Прежде всего видно, что он был смелым и достойным мужем, наделенный в полной мере многими добродетелями. Уже потом становится очевидным, что хозяин построил крепость после многих тщетных попыток отстоять себя от превратностей сульбы, от набегов соседей и пришлых людей.

Убедившись, что одинокий человек незащищен и бессилен, он воздвиг это строение, чтобы охранять свой род, семью и находящихся под его присмотром и защитой людей.

Ознакомившись еще ближе с крепостью, можно, наверное, воскресить из дали времени вот такую картину. Сидит горец в башне и, глядя с высоты на бурлящий Черек, слушая вековой шум теснящих его с обеих сторон сосен, берез, орешника, напевает, радуясь:

Думал он: придет ли время, когда, спустившись с высокой кручи в низину, заживем спокойно, всем своим дружным доблестным племенем?

Ничего, не робейте, дети мои! В горах и долинах наступит день, когда можно будет спать спокойно и без боязни.

А горец, заслышав лай собак, будет радоваться близкому жилью и поспешит к нему, пока светло.

А пока солнце светит не для всех одинаково. Воистину: «Беда приходит не спрашивая».

Многие сами творят неправое дело: отнимают у ближнего своего добро, обижают жен и дочерей их и, довольные своей доблестью, прячут усмешку в ус. Вот таким худым людям не будет от меня пощады.

Так говорил горец (Ачемезом звали его) и зорко следил за порядком и справедливостью. Каждого, кто приближался к округе с недоброй целью, настигала стрела Ачемеза, и не находил он себе покоя, пока зло не было наказано.

Башня была построена на самом высокой круче берега с таким расчетом, чтоб любой крик о помощи был услышан ее обитателями. Она состояла некогда из трех ярусов. В нижнем помещении хранились съестные припасы, оружие. Над ним размещалось помещение, где спали дети и совершались трапезы. Здесь же шили чабуры для ног, кроили и шили шубы из волчьих шкур. Верхняя площадка башни была смотровая - отсюда следили за порядком вокруг, а когда это требовалось, спускались и вмешивались в дела, происходившие внизу.

Давно это было, и прах тех людей давно истлел, но нашлись горцы, чуткие к памяти ушедших и помнящие рассказы стариков. Это Каншау и Таубий Казаноковы, Адильгерий Болатов. От них и дошел к нам этот рассказ.

В левом углу нижней площадки были вырыты две одинаковые ямы. Та, что ближе к входу, была вымазана изнутри глиной наполовину с известью. По рассказам, в ней хранилось домашнее пиво или вино. Вторая яма не была оштукатурена так старательно, в ней, очевидно, хранили кууут (толокно), кукурузную муку и сушеные продукты.

Третья яма, хорошо содержавшаяся, находится во дворе башни, у задней ее стены, прямо над обрывом. Она, видимо, выполняла роль колодца для сбора дождевой и ледниковой воды.

Добротные, хорошо оструганные стропила и настилы «этажей» башни были изготовлены из сосновых балок без единого металлического гвоздя.

Высота башни, по нашим подсчетам, составляла 12 метров. И теперь, после разрушения, в самом высоком месте она достигает 7 метров. Ширина башни - 7, длина - 9 метров. Передние трехметровые половины площадок на всех трех этажах отгорожены от задних во всю высоту башни внутреннейперегородкой. «Это на случай, если вдруг рухнет скала или будет землятресение, чтобы одна половина башни уцелела», - говорили знающие люди.

По верхней тропе, идущей от башни, можно выйти к Хорбадыну. А оттуда недалеко и до Безенги. Левый спуск скалы (слева от восхода солнца) по узенькой тропе выводит к задней стене башни. Здесь стоит камень, оставшийся от высокой ограды. Возле него несли дозор часовые. Правый спуск скалы (справа от восхода солнца) неприступен. Чуть выше след горного водопада.

Бруснику, рябину, калину, терн собирали в этих местах и делали домашнее вино или сушили для хранения. А виноград, если верить преданию, рос здесь сам по себе. Овес, ячмень, просо росли на склонах в достаточном количестве. Злаки косили, пекли хлеб или готовили кууут, который затем употребляли с айраном или бузой.

Оленины, турятины было вдоволь, так что хватало в сушеном или вяленом виде до лета.

Для постройки башни понадобилось много рабочих рук, орудий труда и мастеров. Не один год, наверное, строилась она. К тому же у хозяев был внизу, в долине, свой участок земли, свои дом и скот.

А что же служило разменной монетой, платой за труд? Или строили ее захваченные в набегах рабы, единственной платой которых была дарованная им жизнь?

Мы не находим ответа на эти вопросы. Знаем только, что это было благословенное время, когда и еда была обильна, и слова находились достойные случая и к месту: «Алан, а ну-ка поддержи балку с другой стороны».

«Хоть ты и хан, да не можешь знать, что ждет тебя впереди, А сноровка в любом деле не помеха», - так попрекали, бывало, зазевавшегося таубия.

Тот, кто был первым в работе, мудрости и в игрищах, тот всегда был в почете, и самые богатые, славные мужи склоняли перед ним голову. Все знали цену отдыха после трудного дня и ратных дел.

Вот такова история башни Ачей улу Ачемеза.

Здесь, в этой башне, сын крымского хана пытался обесчестить жену Ачемеза. Но достойный и доблестный горец избежал бесчестия, убив его.

После этого сложили песню в народе, а певцы стали ее исполнять. Имя этого человека сохранилось, жар его любви к своему народу, его радость свободы и ненависть к рабству дошли до нас, и они несомненны.

Старшего сына Ачемеза из почтения к дяде Батышу назвали Казаком. И Батыша звали Казаком.

И вот в честь человека, славного словом и делом, прозвали так весь род

- Казаковы. Каншау Казаков из своего древа по вертикали 13 дедов насчитывает. Одного из сыновей Казака звали Сырмахан, от него родился Орун, сын Оруна - Бералай, у того родился - Атсыз, его сын - Хыды и так друг за другом.

Был в этом роду Таллы, прославившийся своим остроумием. Это он сказал на тое у Абаевых: «Шапка - по человеку». От него пошли Алтынхан, его сыновья Темирчи, Забо, Баучу, Капил, Какку. У Какку было три сына - Каншау, Алийбий, Таубий.

Каншау, прожив 115 лет, умер в 1976 году. С его слов мы записали и легенду эту, и песню.

Она отличается от ранее слышанных мною, а слышал я ее в исполнении Хамита Миссирова. Тот говорил, что песня поется в два голоса, дуэтом, мужчины и женщины. Женщина словно вопрощает о случившемся, а мужчина страстно убеждал ее о чем-то. От куплета к куплету уточняя свой рассказ, он вторит ей.