это не террористический конфликт, это конфликт по поводу терроризма

С точки зрения глобального подхода конфликт следует определять в параметрах столкновения геополитических интересов. В рамках связанного с этим противостояния террористические группы используются как инструмент воздействия на противоположную сторону, что в практике сегодняшней жизни сопровождается, к сожалению, безосновательными попытками представить действия террористов как содержание глобальной борьбы «третьего мира». Но это уже другое – политическое измерение ситуации.

Закономерная объективность содержания рассматриваемого конфликта состоит в том, что он отражает кризис существующей системы мирового хозяйства, когда приоритеты получения сверхприбыли вышли из-под контроля и продуцируют самоуничтожающую (для субъектов получения сверхприбыли) конфликтность.

Абсурдность (если не сказать, трагизм) подобного рода инструментальных конфликтов в том, что развитая часть общества «рукотворно» создает очередной полигон, на котором оттачивается террористическое мастерство экстремистов. «Эффективные» результаты этого общество сполна ощущает в парижском, московском, лондонском метро, на железных дорогах России, Испании, объектах Нью-Йорка, Москвы, Стамбула и т. п.

В целом, характеристика процессов, отражающих субъект и субъективную сторону терроризма в масштабах глобального террористического конфликта, показывает, что именно коррелятивная связь его (субъекта) составляющих и возрастающая встречная мотивация образуют цельную ткань терроризма как преступления по международному праву.

Отсюда, рассуждать о роли права в борьбе с терроризмом следует, учитывая, во-первых, что глобальный террористический конфликт предполагает его (конфликта) глобальную значимость и глобальный характер предпринимаемых вокруг него мер. То есть речь идет о том, что террористический конфликт, развиваясь в рамках кризиса существующей капиталистической миросистемы, подталкивает общество к изменению мироустройства. Право же, и это, во-вторых, через свое регулирующее воздействие на терроризм призвано смягчить социальные удары перехода в новую структуру отношений, обеспечивая минимально возможную болезненность этого, в общем малопредсказуемого процесса.

Поэтому, с точки зрения принципа равновесия сил, в решении глобального террористического конфликта, с одной стороны, нельзя исключать катастрофичность, а с другой – усматривается ключевая роль международного антитеррористического права, способного эту катастрофичность минимизировать.

Еще одной заметной функцией социального конфликта является появление на определенной стадии его развития заинтересованности в организованности и упорядоченности структуры противника. Появление такой заинтересованности присуще, как правило, для стороны более сильной, опирающейся на институционализированные социально-политические и экономические органы и системы.

Как полагает Г. Зиммель, «каждая сторона желает иметь дело с противниками на том уровне развития технологий конфликта, который она считает адекватным своей собственной внутренней структуре. Современной армии трудно воевать с партизанскими отрядами. Кроме того, участник конфликта хочет видеть противоположную сторону столь же единой, как и он сам, это может облегчить разрешение конфликта» (108, с. 90).

Соглашаясь с таким мнением немецкого мыслителя, Л. Козер совершенно обоснованно уточняет, что «тезис этот справедлив только там, где уже достигли уровня конфликта, на котором противники обладают примерным равенством сил» (24, с. 157).

Действительно, в противном случае абсурдно желать противнику высокой организации и системности противодействия. Само собой разумеется, что «генерал, командующий централизованной армией, не станет помогать своему противнику создавать высокодисциплинированную армию, прежде чем захватить его страну» (там же).

Если эти рассуждения осуществлять в привязке к глобальному террористическому конфликту, то следует констатировать, что здесь изначально каждая из сторон была бы также весьма заинтересована в отсутствии организации и единства на стороне противника. Условием же возможности противного (то есть заинтересованность в объединенном, организованном оппоненте) является, как указано выше, относительное равенство сил и возможностей между сторонами. Существует ли такое равенство в глобальном террористическом конфликте? Бесспорно, существует, иначе этот конфликт просто был бы невозможен. Как мы убедились, такое равенство (сопоставимость) здесь достигается за счет применения менее развитой и организованной стороной, представленной, в основном, с «третьим миром», террористических актов. Они как средство борьбы нивелируют эффективность и потенциал военно-экономической мощи противостоящих развитых государств. Попытки этой последней группы государств установить общие правила, регулирующие конфликтное поведение, к успеху не привели. Они просто обречены. Во-первых, террористы не принимают «правила игры», заложенные в существующем международном праве антитеррористического характера, поскольку оно базируется на неполной квалификации состава международного преступления «терроризм», в частности, его субъекта. Это, в свою очередь, предопределяет направленность регулирующего воздействия права в части, касающейся ответственности и наказания, в отношении собственно террористов, что последними отвергается и вносит дополнительную напряженность в глобальный террористический конфликт.

Во-вторых, при всем желании институализироваться и прибегнуть к соответствующим (легитимным) средствам борьбы сторона, представляющая слаборазвитые регионы, не сможет этого сделать. Это нереально даже в сколько-нибудь обозримой перспективе, поскольку ущербное развитие глобальной экономики расширяет условия для их дальнейшего обнищания и деградации, а следовательно, повышает востребованность в террористических актах.

В-третьих, говорить о каком-то регулировании и упорядоченности в условиях интенсивного использования террористических актов (а именно они определяют сущность и форму глобального террористического конфликта) бессмысленно. Поэтому вряд ли возможно рассчитывать на успех в упорядочении и институализации стороны, использующей террористические методы борьбы.

Однако логика функциональности конфликта (в частности, принципы равновесия сил, заинтересованных в единстве врага), как видно, неумолима. Убедиться в этом мы можем, наблюдая зарождение, казалось бы на первый взгляд, парадоксальной тенденции в развитии глобального террористического конфликта. Она заключается в том, что развитая сторона, не найдя возможностей вывести противоборство на уровень, соответствующий ее политическому, социальному и военно-экономическому развитию, «опускается» в средствах и методах ведения борьбы до уровня террористов. Подтверждают это бомбардировка Сербии в 1999 году, вторжение в Ирак и Афганистан в 2003 году, растущее число внесудебных казней лиц, подозреваемых в причастности к террористическим организациям, внеправовое существование тюрьмы в Гуантанамо и сведения об организации подобных подпольных тюрем ЦРУ США в Европе, ужесточение законодательств в развитых странах, ощутимо влияющее на демократические устои общества, сужающее права человека, и т. п.

Конечно, эта тревожная тенденция не осталась без внимания со стороны международного сообщества, о чем свидетельствует создание в структуре ООН в качестве ее постоянного органа Совета по правам человека (вместо ранее существовавшей Комиссии по правам человека) со штаб-квартирой в Женеве. Этим решением международное сообщество ставит проблему прав человека на уровень двух других планетарных проблем – безопасности и развития (13).

Обращает также на себя внимание специальный доклад Генерального секретаря ООН «Защита прав человека и основных свобод в условиях борьбы с терроризмом», сделанный им 22 сентября 2005 года на 60-й сессии Генеральной Ассамблеи. Доклад представлен во исполнение резолюции 59/191 Генеральной Ассамблеи о защите прав человека и основных свобод в условиях борьбы с терроризмом. Он также является отчетом на содержащуюся в резолюции 2005/80 Комиссии по правам человека просьбу о необходимости регулярных докладов Верховного комиссара ООН по правам человека Генеральной Ассамблее об исполнении этой резолюции.

В центре указанной резолюции находится положение о том, чтобы любые допустимые со стороны государств меры, принятые в отступление от положений Международного пакта о гражданских и политических правах (МПГПП), соответствовали положениям статьи 4 Пакта и носили исключительный и временный характер.

В контексте вопроса о правах человека и терроризме в докладе выделены следующие права человека: запрет в отношении взятия заложников, похищений или тайных задержаний; запрещение произвольного лишения свободы или отступления от основных принципов справедливого судебного разбирательства, включая презумпцию невиновности; запрещение введения коллективного наказания и обязательство гуманного обращения с заключенными (14, с. 6).

Однако, несмотря на ряд гарантий, предусмотренных статьей 15 МПГПП, в докладе констатируется, что «нынешняя ситуация в области борьбы с терроризмом связана с серьезными нарушениями прав человека» (там же, с. 8).

Особую тревогу вызывает сделанный со ссылкой на Верховного комиссара по правам человека вывод о том, что «некоторые из нынешних стратегий борьбы с терроризмом создают серьезную опасность для осуществления прав человека» (там же, с. 3). Подобного рода выводы лишь подтверждают сделанные выше худшие предположения о катастрофическом сценарии развития событий, поскольку указывают на возможность раскручивания спирали масштабной террористической войны, где надежность ограничения средств борьбы, особенно оружия массового уничтожения, весьма сомнительна.

Все это подтверждает глобальный характер конфликта, его значимость для противоборствующих сторон, а следовательно, для судеб мира, поскольку террористические методы действий сторон предопределяют беспредел и коллапс общественного развития.

Еще И. Кант говорил, что любая война, в которой соперники не подчиняются известным ограничениям относительно возможных средств борьбы, с необходимостью … становится войной на истребление.

Можно также предположить, что сильная, развитая сторона втягивается в адекватное (по средствам и методам действий) противоборство, рассчитывая, что именно в таких условиях, устраняя в конфликте асимметричность, можно наиболее эффективно реализовать подавляющее превосходство в технологиях и военно-экономическом развитии. Но, пожалуй, основной причиной, обусловливающей вероятность такого развития глобального террористического конфликта, является кризисное развитие глобальной экономики, когда получение прибыли остается доминирующим и все более трудно сохраняемым условием существования капиталистической миросистемы. Другими словами, в центре конфликта обозначена, по сути, существующая система мироустройства и эскалация этого конфликта лишь подтверждает кризисность системы.

Развитие глобального террористического конфликта в таком направлении двустороннего применения террористических методов борьбы предполагает аномию и способно ввергнуть общество в хаос. С учетом такой «перспективы» трудно переоценить значение взаимоприемлемого международного антитеррористического права. Ведь даже согласие сторон на его задействование, по сути, может означать начало перехода к новой системе мироустройства. Об этом подробнее пойдет речь в III разделе. Здесь же остается выразить надежду, что обеспеченное поддержкой мощного потенциала гражданского общества^ право способно смягчить удар нарастающего кризиса и в точке бифуркации решить его исход отнюдь не в пользу катастрофического варианта развития событий.

Забегая вперед, заметим также, что содержание глобального террористического конфликта указывает на обоснованность тезы о совокупном субъекте терроризма, поскольку противоборствующее взаимодействие может характеризоваться едиными террористическими методами действий и направленностью на одну цель – контроль над ресурсами и территориями. С развитием конфликта все более четко проступает и объект этого международного преступления, которым для обеих сторон является международный мир и правопорядок.

Таким образом, оценка глобального террористического конфликта, возможностей его разрешения с точки зрения функций конфликта вообще как социальной категории неуклонно высвечивает ключевую роль международного антитеррористического права, базирующегося на определении терроризма как функции противоборствующего взаимодействия. Поскольку стороны глобального террористического конфликта и их противоборство определяют основные характеристики кризиса существующей капиталистической миросистемы, указанное право может оказать смягчающее воздействие на обостряющиеся в обществе социальные процессы, поставив противников перед неизбежностью объединения вокруг общей цели – избежания катастрофического варианта разрешения кризиса.

В теории конфликта такая объединительная функция социального конфликта разработана достаточно глубоко. Ее реализация связывается, прежде всего, с объединительными процессами внутри противоборствующих лагерей. Однако Л. Козер показал также и функциональные возможности конфликта по объединению противоборствующих сторон, когда конфликт может порождать дополнительные типы взаимодействий между антагонистами, даже ранее не связанными между собой антагонистами. При этом исследователь совершенно справедливо указывает на ключевое значение права, поскольку противоборствующее взаимодействие обычно происходит в рамках системы норм, предписывающих формы, в которых ему надлежит развертываться.

Конфликт выступает как стимул к выработке новых правил, норм и институтов, являясь, таким образом, фактором социализации обеих соперничающих сторон. Кроме того, указывает Л. Козер, конфликт вызывает к жизни бездействующие нормы, активизируя тем самым участие сторон в социальной жизни (24, с. 156).

Эти выводы Л. Козера базируются на теоретических разработках Э. Дюркгейма в области коммерческих отношений и социологии преступности, а также на соответствующих оценках Г. Зиммеля. Последний полагает, что в процессе конфликта постоянно создаются новые правила, а старые – изменяются. Порождая новые ситуации, частично или совершенно не предусмотренные существующими правилами и нормами, конфликты стимулируют выработку новых правил и норм. Особенно это активно происходит в насильственных, вооруженных конфликтах, где совершенствование существующих и создание новых правовых норм нацелено, в основном, на ограничение средств борьбы. Этим может достигаться хотя бы относительная предсказуемость хода военного конфликта.

В террористическом конфликте это в принципе невозможно, поскольку террористические акты как средство борьбы определяют сущность конфликта, его существование. Поэтому здесь вопрос об ограничении средств борьбы уместно ставить не в контексте выработки правил ведения борьбы, а в контексте выработки правил ее прекращения. Отсюда, неудивительно, что существующее международное право в сфере борьбы с терроризмом, имея по определению своей целью упорядочение правил ведения борьбы, на самом деле лишь придает ей дополнительную остроту. Это обусловлено тем, что его нормы входят в противоречие с действительностью и основополагающими принципами и нормами международного права, касающимися прав человека (самоопределение, право распоряжаться ресурсами, свобода перемещения и т. п.).

С позиций социальной значимости конфликта получается, что общество нивелирует возможности террористического конфликта, укрывая проблему за ширмой дезориентирующих политических и юридических оценок и соответствующих этому неэффективных норм международного права. Еще великий Н. Макиавелли, напомним, говорил о неправомерности искусственного замалчивания конфликтных ситуаций. Он отмечал, что «никогда не следует во избежание войны допускать развитие какого-нибудь зла, ибо войны не избегают таким образом, но лишь отлагают ее к своей же невыгоде» (26, с. 75).

Условной заслугой терроризма как разновидности социального конфликта является уже то, что он дал возможность обнаружить и понять глобальность и остроту противоречия, подтверждая свою функциональность в общей теории конфликта. Принимая во внимание крайность проявлений этого конфликта в виде террористических актов, общество вынуждено будет прибегнуть к праву в его естественных логических построениях. В противном случае возобладает право глобального террористического конфликта.

Рассматриваемый аспект функциональности конфликта убедительно проиллюстрировали К.Н. Леввелин и А.А. Хёбель в своем исследовании конфликтных случаев в правовой практике примитивных обществ. «В конфликтных ситуациях, – пишут они, – обнаруживаются «нормы» или конфликты «норм», которые до тех пор существовали в латентной форме. Они привлекают пристальное внимание, заставляют формулировать проблему... Они заставляют искать решение, результатом которого может быть создание новой нормы. Они заставляют искать решение, выраженное в ясной и четкой форме. Это экспериментирование в области нового, более ясного и более строгого структурирования как поведения, так и признанной и могущей быть признанной «нормы» с тем, чтобы воплотить ее в ту особую легальную форму, которую можно назвать «признанным императивом» (95, с. 2).

Неприемлемость предложенных существующим антитеррористическим правом норм и правил противоборства убедительно демонстрируется эскалацией глобального террористического конфликта, принимающей катастрофические очертания. Угроза этой катастрофичности обусловлена, прежде всего, крайне тяжелым положением стороны, прибегающей к террористическим актам. Угрожающая бедственность ее положения предопределяет крайние формы и средства борьбы в условиях, когда ситуация на планете формируется таким образом, что массам людей, представляющим эту сторону конфликта, попросту говоря, уже нечего терять. Но закономерен вопрос: в чем же здесь видится функциональность конфликта? Отвечая на него, еще раз обратимся к К.Н. Левеллину и А.А. Хёбелю. Они указывают, что в любой конфликтной ситуации – а конфликтные ситуации представляют собой правовую проблему par excellence – притязания любого из участников являют собой вызов. А вызов требует осмысленной постановки проблем, обдуманных аргументов, способных переубедить соперника, или средств взять верх над ним как-то иначе… «Конфликт драматичен, он запоминается; …будучи однажды найденным, его решение зовет к повторению, как зовет к повторению мало что другое в жизни (95, с. 278).

Таким образом, можно говорить о том, что функциональность глобального террористического конфликта определяется вызовом собственно террористов. Базируясь на наращивании радикальности средств борьбы и, в первую очередь, угрозе применения оружия массового уничтожения, этот вызов реален своей мотивацией (отчаянным положением огромных людских масс) и катастрофичностью возможного исхода. Поэтому иные нормы и правила, нежели те, которые в полной мере учитывают и способны реализовать права на политическую, экономическую независимость, обладание ресурсами, технологиями и т. п., приняты быть не могут, это – во-первых. Во-вторых (и это отражает особенность функциональности глобального террористического конфликта), указанной мотивированной бескомпромиссностью и реальной готовностью ввергнуть общество в катастрофу собственно террористы приводят в крайнее положение и противоборствующую сторону. На этой основе формируется понимание общей непреходящей ценности – сохранение жизни на Земле и общей мотивации к принципиальным переменам в международных отношениях. «Мы должны посмотреть, – заявил президент России В.В. Путин в интервью британской телерадиокомпании «Би-Би-Си», комментируя опасность смыкания терроризма и угрозы оружия массового уничтожения, – что является причиной для распространения, где узкие места, которые позволяют кому-то надеяться на получение оружия массового уничтожения. И тогда мы поймем, что география проблем гораздо шире. И самое главное достижение последнего времени – это то, что мы осознаем эти общие угрозы и все-таки сближаем позиции; исходим из того, что эффективно бороться с этими угрозами можно только совместно».

Именно на таком «глобальном» уровне может наступить осознание соперниками необходимости реальных правил (но не их видимости) регулирующих их поведение и понимание того, что они принадлежат к одному и тому же моральному универсуму.

Социологическое объяснение роли права в условиях реализации объединительной функции конфликта можно найти у М. Вебера, в его анализе социологии права. Вебер задается вопросом: «Откуда возникает «новое» в обычном праве»? И отвечает: «…оно возникает по причине изменения внешних условий жизни, требующих изменений эмпирически преобладающего «согласного понимания». Но простого изменения внешних условий не достаточно и для объяснения изменений в «согласном понимании». Действительно, решающим элементом всегда было новое направление поведения, которое приводит либо к изменению смысла существующих правовых норм, либо к созданию новых. … В результате возникает новое «согласное понимание», а иногда и новые формы рациональной ассоциации с существенно новым смыслом; все это, в свою очередь, порождает новый стереотип поведения» (97, с. 68).

Актуальность этой тезы немецкого мыслителя в отношении глобального террористического конфликта неоспорима уже потому, что она помогает увидеть его функциональность с неожиданной негативной стороны. Дело в том, что без применения террористических средств борьбы противостояние сторон, отражающее глобальный конфликт их интересов, вряд ли обнажило бы истинную подоплеку и остроту проблемы взаимоотношений государств, групп государств и, наверное, цивилизаций в ходе борьбы за глобальную власть и ресурсы. Мировой элите удалось настолько легитимизировать свое доминирование и господство в сфере обладания ресурсами и получения прибылей, что она находит теоретическое обоснование в направлениях развития глобальной экономики, вписывается в стандарты рыночных отношений, международного общения. Что касается существа конфликта, то здесь длительное время не без успеха «стрелки переводятся» на отделяемые от социума и определенным образом мифизируемые террористические сети и группы.

Все это «логически» закреплено соответствующими нормами международного права, которые, как неоднократно указывалось, являются дополнительными раздражителями. Эта контрпродуктивность существующего международного права в сфере борьбы с терроризмом объясняется расхождением природы формирования его норм с естественными условиями развития глобального террористического конфликта, что, в принципе, и предопределяет положительную функцию последнего. Что здесь имеется в виду?

Л. Козер на основании глубокого исследования «обычных» социальных конфликтов совершенно справедливо определил их «продуктивность» в трех тесно связанных между собой отношениях: 1) они ведут к изменениям и нововведениям в законодательстве; 2) применение новых правил ведет к возникновению новых институциональных структур, нацеленных на проведение в жизнь этих новых правил и законов; 3) способствуют осознанию соперниками и сообществом в целом норм и правил, бездействовавших до возникновения таких конфликтов (24, с. 153).

То есть, воспринимаемый таким образом конфликт наполняет жизнью существующие нормы и создает, по мнению Л. Козера, новую систему норм, в рамках которой может продолжаться соперничество (24, с. 152).

Надо полагать, что «наполнение жизнью» права и дальнейшее соперничество конфликтующих сторон имеет смысл и возможно в условиях существующей определенной системы общественных отношений и направлены на ее совершенствование.

«Продуктивность» же глобального террористического конфликта состоит, во-первых, в том, что он «вывел» понимание своего объекта (существующий миропорядок) и предмета (общественные отношения, определяющие властные возможности, распределение ресурсов и т. п.). А во-вторых, исходя из этого, показал, что разрешение конфликта следует связывать с переходом к новой системе взаимоотношений в мировой среде. Отсюда, международное антитеррористическое право, сформированное на реальной оценке глобального террористического конфликта, может функционировать лишь в условиях, обеспечивающих глобальные перемены в обществе.

Возвращаясь к терминологии Л. Козера, суммируем оценки и выводы, позволяющие выделить специфику действия права в регулировании глобального террористического конфликта. Особенность здесь состоит в том, что новые принципы и нормы образуют не условия, в которых протекает соперничество сторон, а создают предпосылки, из которых формируются условия перехода к иным принципам общественных взаимоотношений, то есть к новому мироустройству.

Содержание и квалификационные конструкции такого права рассмотрим в следующем разделе.

Литература
1. Антипенко В.Ф. Современный терроризм: состояние и возможности его упреждения (криминологическое исследование) / НАН Украины. Ин-т государства и права им. В.М. Корецкого. – К.: НБУВ, 1998. – 190 с.

2. Антипенко В.Ф. Терроризм и ислам: связь поневоле // Государство и право; Сборник научных трудов, Выпуск № 4. – К., 1999. – С. 286–305.

3. Бек У. Молчание слов и политическая динамика в глобальном обществе риска // Intern. Polinik. – Bonn, 2001. – № 12. – С. 46–58

4. Бек У. Что такое глобализация? / Пер. с нем. А. Григорьева и В. Седельника; Общая редакция и послесл. А. Филиппова. – М.: Прогресс-Традиция, 2001. – 304 с.

5. Братимов О.В., Горский Ю.М., Делягин М.Г., Коваленко А.А. Практика глобализации: игры и правила новой эпохи. – М.: ИНФРА-М, 2000. – 344 с.

6. Валлерстайн И. Конец знакомого мира: Социология XXI века/Пер. с англ. под ред. В.Л. Иноземцев. – М.: Логос, 2003. – 368 с.

7. Валлерстайн И. После либерализма: Пер. с англ. / Под ред. Б.Ю. Кагарлицкого. М.: Едиториал УРСЕ, 2003. – 256 с.

8. Глобальное сообщество: новая система координат (подходы к проблеме). – СПб.: Алетейя, 2000. – 320 с.

9. Гришина Н.В. Психология конфликта. – СПб.: Питер, 2003. – 464 с.

10. Гусаров Ю.А. Обеспечение европейской безопасности в новых геополитических условиях // Актуальные проблемы Европы. Европа в мировой политике: Сб. научн. тр. / РАН ИНИОН. Центр. науч. информ. ислед. глобал. и регион. пробл. Отд. Зап. Европы и Америки; Ред.-сост. – Гусаров Ю.А. – М., 2003. – С. 49–59 – (Актуал. пробл. Европы / Редкол.: Пархалина Т.Г. (гл. ред.) и др.; 2003; №4). – (Европа: XXI в.).

11. Дарендорф Р. Современный социальный конфликт. Очерк политики свободы. / Пер. с нем. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2002. – 228 с.

12. Действующее международное право (избранные документы): Уч. Пособие. - М.: Издательство МАМП, 2002 г. - 992с.

13. Док. ООН – А/59/2005/Аdd.1.

14. Док. ООН – А/ 60/374 С. 6.

15. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. – М., 1991.

16. Запрудский Ю.Г. Социальный конфликт: Политологический анализ. – Ростов-на-Дону, 1992. – 120 с.

17. Здравомыслов А.Г. Социология конфликта: Россия на путях преодоления кризиса: Пособие для студентов высших учебных заведений. – М.: Аспект Пресс, 1995. – 317 с.

18. Иноземцев В.Л. Расколотая цивилизация: наличествующие предпосылки и возможные последствия постэкономической революции / А.И. Антипова (ред.) – М.: Academia, 1999. – 724 с.

19. Ионцев В.А. Международная миграция. / Под общ. ред. Воробьевой О.Д. – М., 2001. – 112 с. – (Миграция населения: Прил. к журн. «Миграция в России»; Вып. 3)

20. Каламкарян Р.А. Господство права (Rule of Low) в международных отношениях / Р.А. Каламкарян; Ин-т государства и права. – М.: Наука, 2004. – 494 с.

21. Кеннеди П. Вступая в двадцать первый век. – М.: Весь мир, 1997. – 480 с.

22. Коваленко Б.В., Пирогов А.И., Рыжов О.А. Политическая конфликтология: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений. Серия «Серебряная сова». – М.: Ижица, 2002. – 400 с.

23. Козер Л.А. Кембридж, Массачусетс, США, 23 ноября 1999 г. Предисловие к русскому изданию // Функции социального конфликта / Пер. с англ. О.А. Назаровой. – М.: Идея-Пресс, 2000. – 208 с.

24. Козер Льюис. Функции социального конфликта. / Пер. с англ. О.А. Назаровой. – М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 2000. – 208 с.

25. Кондратьева Т.С. Западная Европа перед лицом «иммиграционного вызова» / Актуальные проблемы Европы. Глобальные вызовы и Европа / Редкол.: Пархалина Т.Г. и др. – М., 2003. – №3. – С. 201–208.

26. Макиавелли Н. Государь. – М.: Планета, 1990. – 79 с.

27. Максименко В.И. Как мыслить мир за пределами роста // Глобальное сообщество: новая система координат (подходы к проблеме). – СПб.: Алетейя, 2000 г. – С. 148–157.

28. Максименко В.И. Координаты современности. (К дискуссии о «постсовременном мире») / Глобальное сообщество: новая система координат. – СПб.: Алетейя, 2000 г. – С. 260–279.

29. Мартин Г.-П., Шуманн Х. Западня глобализации: атака на процветание и демократию: Пер. с нем. – М.: Издат. дом «Альпина», 2001. – 335 с.

30. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. – М., 1955. – Т. 3.

31. Медоуз Д.Х., Медоуз Д.Л., Рандерс Й. За пределами роста. – М., 1994. – 205 с.

32. Международное право: Учебник / Под ред. Л.Н. Шестакова. - Мю: Юрид. лит., 2005 - 464 с.

33. Международный суд. – Нью-Йорк, 2001. – 130 с.

34. Миттеран Ф. Речь на социальном саммите ООН в марте 1995 года. – Нью-Йорк, 1995.

35. Монтескье Ш. О духе законов. // Монтескье Ш. Избранные произведения. – М.: Гос. издат. полит литературы, 1955. – 800 с.

36. Науманн К. Конец Североатлантического союза: Размышления о будущем НАТО // Intern. Politik. – М., 2002. – № 7. – С. 12–23.

37. Неклесса А.И. Генезис и практика программ структурной перестройки. // Рубежи. – 1997. – № 7.

38. Неклесса А.И. Постсовременный мир в новой системе координат // Глобальное сообщество: новая система координат (подходы к проблеме). – СПб.: Алетейя, 2000. – 320 с.

39. Неклесса А.И. Эпилог истории // Глобальное сообщество: новая система координат (подходы к проблеме). – СПб.: Алетейя, 2000. – 320 с.

40. Нечипоренко Л.А. Буржуазная «социология конфликта». – М.: Политиздат, 1982. – 142 с.

41. Нольте Х.-Х. Европейский союз и его место в современной мировой системе // Европа. – W-wa, 2002. – Т. 2. – № 1. – С. 49–97.

42. О некоторых аспектах функционирования государственного механизма по борьбе с терроризмом в Республике Турция: Информ.-аналит. справка МИД Украины. – Текущий архив Штаба АТЦ при СБ Украины. – Дело № 76. – 1996.

43. Померанц Г.С. Субглобальные цивилизации и современный глобальный кризис (размышления культуролога) / Актуальные проблемы Европы. Глобальные вызовы и Европа // Редкол.: Пархалина Т.Г. (гл. ред.) и др. – М., 2003. – №3 – С. 16–36.

44. Розов Н.С. Конфликты в геополитике и ценностный подход к переговорам // Конфликты в условиях системных изменений в странах Восточной Европы: [Сб. ст. / Ред. кол.: Шаншиева Л.Н. (отв. ред.) и др.]. – М.: ИНИОН, 1994. – 166 [1] с.

45. Руссо Ж.-Ж. Рассуждения о происхождении и основаниях неравенства между людьми // Антология мировой философии. – М., 1969. – Т. 2.

46. Смелзер Н. Социология: Пер с англ. / Науч. ред. изд. на рус. яз. [и авт. предисл.] В А. Ядов. – М.: Феникс, 1994. – 687 с.

47. Смена вектора международных миграций. / [Электронный ресурс] // Mode of access: http//df5.ecfor.rssi.ru/weekly/039/tema03/php.

48. Сорос Дж. Свобода и ее границы // Московские новости. – 1997. - № 8.

49. Социологический словарь. / Сост. А.Н. Елсулов, К.В. Шульга. – Минск: Университетское, 1991. – 528 с.

50. Субботин А.К. Некоторые аспекты мирового развития и терроризм в условиях глобализации // Европа XXI век. Европа и США перед вызовом терроризма: Сб. научных трудов / ИНИОН РАН. Центр науч.-информ. исслед. глобал и регионал. пробл. Отд. Зап. Европы и Америки; Субботин А.К., ред.-сост. – М., 2003. – 208 с.

51. Танчер В.В. Льюис Козер: функциональность конфликта и польза несогласия в науке // Современная американская социология / Под ред. В.И. Добренькова. – М., 1994. – С. 265–273.

52. Текущий архив Штаба АТЦ при СБУ. – Дело № 76.

53. Тернер Дж. Структура современной социологической теории: Пер. с англ. / Общ. ред. Осипова. – М.: Прогресс, 1985. – 471 с.

54. Тодд Э. После империи. Pax Americana – начало конца. – М.: Междунар. отношения, 2004. – 240 с.

55. Уинстенли Дж. Избранные памфлеты. – Москва-Ленинград: Изд-во АН СССР, 1950. – 380 с.

56. Уткин А.И. Мировой порядок XXI века. – М.: Изд-во Эксмо, 2002. – 512 с.

57. Фельдман Д.М. Политология конфликта: Учеб. пособие. / [Ин-т «Открытое об-во»]. – М.: Изд. дом «Стратегия», 1998. – 199 с.

58. Фома Кемпийский. О подражании Христу. / Пер. с лат. – Рим; Люблин, 1992. – 169 с.

59. Франк С.Л. По ту сторону «правого» и «левого» // Новый мир. 1990. – № 4 – С. 222.

60. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. (Пер.). – М.: АСТ, 1998. – 672 с.

61. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций // Полис. – 1994. – № 2. – С. 33–48.

62. Хареонвонгзака К. Глобализированные общества: Драматические перемены в следующем деятилетии. // Intern. Politik. – Bonn, 1999. – № 12. – C. 36–46.

63. Хасан Б.И. Психотехника конфликта и конфликтная компетентность. – Красноярск: Фонд ментал. здоровья: Краснояр. госуниверситет, 1996. – 157 с.

64. Холл Д.Е. Предотвращение конфликтов: Стратегии недопущения этнических распрей // Intern. Politik. – Bonn, 2001. – № 9. – С. 55–62.

65. Хомски Н. Новый военный гуманизм: Уроки Косова / Пер. с англ. Л.Е. Переяславцева. – М.: Праксис, 2002. – 320 с.

66. Шишков Ю.В. Геоэкономика: неустойчивая «гексагональная федерация» разнородных макрорегионов или все более целостная система? // Глобальное сообщество: новая система координат. – СПб.: Алетейя, 2000 г. – С. 196–206.

67. Эндерс Т. К вопросу об интероперабельности вооруженных сил // Intern. Politik. – М., 2002. – № 7. – С. 83–91.

68. Этос глобального мира: [Сб. ст.] / Горбачев-фонд; [Сост., ред. и авт. предисл. и послесл. В.И. Толстых]. – М.: Вост. лит., 1999. – 205 с.

69. Этциони А. От империи к сообществу: новый подход к международным отношениям / Пер. с англ. под ред. В.Л. Иноземцева. – М.: Ладомир, 2004. – 384 с.

70. Attali J. Lignes d’Horizons. P., 1990 (Millenium. Winners and Losers in the Coming Word Order. N.Y., 1991).

71. Bauman Z. Schwache Staaten, Globalisierung und die Spaltung der Weltdeselsсhaft, in: Beck U. Kinder der Freiheit, a.a. O., S. 323–331.

72. Boland T. World Bank Cooks Poverty Statistics – Third World Network / 2000, August. – [Электронный ресурс] // Mode of access: http:/est.colorado.edu/mailhomeless/2001/msg00289.html.

73. Boulding K. The Role of Conflict in the Dynamics of Society // Current Research on Peace and Violence. Vol. IX, №. 3, 1986. P. 98–102.

74. Bracken P. The Second Industrial Age (“Foreign Affairs”, Jan/Feb., P. 152)

75. Broad R. And Cavanagh J. The Death of the Washington Consensus? (“World Policy Journal”, Fall 1999, P. 83).

76. Brown M. Minimalist NATO. A Wise Alliance Knows When to Retrench // Foreign Affairs, May-June 1999. – P. 210.

77. Chempiel E.-O. Die Globalisierung schlaеgt zurueck // Frankfurter Rundschau. – Frankfurt a. M., 2001. – 5 Mai. – S 4.

78. Chossudovsky M. Global Falsehood: How the World Bank and the UNDP Distort the Figures on Global Poverty / Features. Transnational Foundation for Peace and Future Research. – [Электронный ресурс] // Mode of access: www.trfnsnational.org/features/chossu worldbank.html.

79. Clarke M., Cornish P. European defence project and the Prague summit // Intern. affairs. – L., 2002. – Vol. 78, № 4. – P. 777–788.

80. Creveld van M. The New Middle Ages (“Foreign Policy” Summer 2000. P. 39.

81. Darendorf R. Recht und Ordnung // Frankfurter allgemeine Ltd. – Frankfurt a. M., 2001. – 21 Nov. – S. 4).

82. Darendorf R. Lebenschancen. Anläufe zur sozialen und politischen Theorie. – Frankfurt/M.: Suhrkamp, 1979.

83. David D. Violence internationale: Une scenographie nouvelle // Ramses: Rappannuel mondiale sur le systeme econ. et les strateries / fr. des relations intern. – P., 2000. – P. 75–90.

84. Europe’s new security challenges / Ed. by Gärtner H., Hyde-Price A., Reiter E. – L., 2001. – X., 469.

85. Forbes. – July 5. – 1999.

86. Freud S. Civilization and Its Discontents, op. cit., P. 86.

87. Geiger T. Die soziale Shichtung des deutschen Volkes. – S. 97, 111.

88. Hat P. Van Grudzinski P. Affluence and Influence. The Conceptual Basis of Europes New Politocs (“The National Interest”, Winter 1999/2000, P. 84).

89. P. Hassner. Fin des certitudes, chos des identites: un siecle imprevisible // PAMSES. – P., 2000. – P. 39–49.

90. Hiller E.T. The Strike. Chicago: University of Chicago Press, 1928, P. 125.

91. Hoeffe O. Vision Weltrepublik. // Akademiegespraech im Bayrischen Landtag. – München, 2000. – 17 Mai. – S. 1–25.

92. Huntington S.P. The lonely superpower // Foreign affairs. – Wash. 1999. – Vol. 78, № 2. – P. 35–49.

93. Ikenberry J. Don”t Panic. How Secure Is Globalization”s Future? (“Foreign Affairs”, May/June 2000, – P. 150).

94. Kaplan R.D. The coming anarchy: shattering the derams of the post cold war. – N.Y.: Random house, 2000. – XIX. – 198 p.

95. Llewellyn K.N., Noebel A.A. The Cheyenne Way. Norman: University of Oklahoma Press, 1941. – P. 2.

96. Lundberg G.A. The Foundations of Sociology. – N.Y.: The Macmillan Co., 1939.

97. Max Weber on Law in Economy and Society / Rhenstein M. (ed.). – Cambridge: Harvard University Press, 1954. – P. 68.

98. Merton R.K. Discrimination and the American Creed. // Discrimination and National Welfare / MacIver R.M. (ed.). – N.Y.: Harper Bros., 1948. – P. 99–126.

99. Merton R.K., Lerner D. Social Scientists and Research Policy // The Policy Sciences / Lerner, Lasswell (eds.). – Palo Alto: Stanford University Press, 1951.

100. Mill. J.S. On Bentham and Coleridge / Leavis F.R. (ed.). – N.-Y.: G.W. Srewart, 1951. – P. 123.

101. Myrdal G. Rich Lands and poor; the road to world Prosperity. – N.Y.: Harper and Row, [1957]. – XX, 168 p.

102. Parsons T. Racial and Religious Differences as Factors in Group Tensions // Approaches to National Unity / Bryson, Finkelstein and Mac-Iver (eds.). – N-Y.: Harper Bros., 1945. – Р 182–199.

103. Pflueger F. Europa im Sturm der Globalisierung // Polit. Meinung. – Bonn, 2002. – Maerz. – № 388. – S. 15–28.

104. (Portillo I. No end to poverty in sight. / [Электронный ресурс] // Mode of access: www.hartford-hwp.com/archives/40/100.html).

105. Ran-David., Nordstrom H., Winters L.A. Trade, income, disparity a. poverty. – Geneva: WTO, 2000. – 69 p. – (Special studies / WTO; 5).

106. Risks a. reconstruction: Experience of resettles a. refugees. / Ed. by Cernea M.M., McDowell Chr. – Wash.: World Bank, 2000. – 487 p.

107. Scholte J. Can Globality Bring a Good Society? (Aulakh P. And Schechter M. (eds). Rethinking Globalization(s). London: Macmillan Press, P. 22.

108. Simmel G. Conflict P. 27–28.

109. The Sociology of Georg Simmel / Translated, edited and with and introduction by K. Wolff/ Glencoe, 1950.

110. Solana J. Le development capacities militaries de J’Union europeenne // Defense nat. – P., 2002. – A. 58. № 6. – P. 9–16.

111. Sorel G. Reflections on Violence. Glencoe, Illinois: The Free Press, 1950.

112. Speth J.G / The Plight of the Poor. The United States Must Increase Development Aid (“Foreign Affairs”, May/June 1999, P. 13–14).

113. Tilly Ch. Durable Inequality. – Berkeley (Calif.): University of California Press, 1998. – 299 p.

114. Todd E. L’illusion economigue. – P.: Gallimard, 1998. – Chap. 5.

115. Ллойд Уорнер (Warner L.W. and associates. Democracy in Jonesville. – N.Y.: Harper Bros., 1949. – Ch. XVI).

116. Weber M. The Methodology of the Social Sciences, trans. and ed. Edward A. Shils and Henry A. Tinch. Glencoe; The Free Press, 1949, pp. 26–27.

117. Zlotnik H. Migration to and from developing regions: A review of past trends. // The future population of the world. What can we assume today? / Ed. by Lutz W. – L., 1996. – 368 p.