Немецкие католические общины Донской области конца XIX - начала ХХ вв

В фондах ГАРО частично сохранились документы таганрогского костела Св. Троицы и ростовского костела Св. Тайной Вечери – «книги о смерти» за 1835 – 1845, 1860 – 1877 и 1919 гг., метрические книги за 1835 – 1843, 1917 и 1918 гг., алфавитный указатель умерших за 1870 – 1921 гг., «книги предбрачных экзаменов» за 1859 – 1883 и 1906 – 1933 гг., «Списки прихожан, принятых под покровительство Римско-Католической церкви» за 1904 – 1927 гг. В фондах РГИА имеются документы о строительстве римско-католической церкви в Ростове-на-Дону, открытии молитвенного дома в Новочеркасске. В Донской публичной библиотеке сохранились отчеты Правления Римско-католического благотворительного Общества для пособий бедным в Ростове-на-Дону за 1900, 1905, 1907, 1910 и 1911 гг.

Первые сведения о католиках среди жителей Дона относятся к концу XVIII в., что было связано с притоком на Дон эмигрантов, вследствие государственной политики. Первыми поселенцами были поляки и литовцы из Польши. Только с образованием немецких поселений в Донском крае в 70-е гг. XIX в. стали появляться католические общины. Немецкие колонии были созданы во всех округах области и составляли от общего количества поселений: Миусском (Таганрогском) – 4,5%, Усть-Медведицком – 1,9%, Ростовском и Сальском по 1%, Первом Донском – 0,9%, Донецком – 0,5%, Хоперском – 0,3%, Чекасском – 0,2%, Втором Донском – 0,1%.¹⁵⁹ В основу из организации, как правило, был положен вероисповедный принцип. Всего в Области Войска Донского на 1897 г. насчитывалось 10 067 последователей римско-католической конфессии.

Немецких колоний с населением католического вероисповедания в Области войска Донского было немного. К сожалению, привести их полный список невозможно. На сегодняшний день мы располагаем только списками немецких колоний Области войска Донского на 1915 г. с немецкими названиями, представленными в Областное Правление для переименования в связи с событиями Первой мировой войны.¹⁶⁰

В 1806 г. градоначальник г. Таганрога Б.Б. Кампенгаузен ходатайствовал перед императором Александром I о получении разрешения на постройку в Таганоге католической церкви. В 1807 г. было начато строительство каменной церкви на Николаевской улице под руководством архитектора Россинского. В это же время община приобрела орган фирмы «Братья Ригель». В 1810 г. церковь была сдана строительному комитету, а в 1811 г. из Литвы приглашен священник Серафим Хольфельд. Тогда же был образован Таганрогский католический приход, в который вошли города: Таганрог, Ростов-на-Дону и Новочеркасск.¹⁶¹ Позднее в этих городах были образованы самостоятельные приходы. Сельские католические колонии сформировали приходы в Гринтале (Таганрогский округ) и Рыновке (Донецкий округ).

Гринталь – одна из первых немецких колоний, основанных на территории Таганрогского округа Области войска Донского в 1869 г. В это время немецкие колонисты купили земли у братьев Краснощековых и вдовы полковника Анны Леоновой. Всего в собственности колонистов было 2000 дес. удобной земли для посевов. Первоначально в колонии насчитывалось 24 усадьбы и 109 жителей.¹⁶²

Несмотря на то что авторы книги «Российские немцы на Юге России и Кавказе» относят гринтальцев, прибывших из Бердянского уезда Таврической губернии к лютеранам, считавшим себя членами так называемой «Вольной общины», мы позволим себе усомниться в этом. Скорее всего, основная масса колонистов были католиками, поскольку 29 февраля 1896 г. поселяне колонии Гринталь на общем собрании вынесли решение о необходимости постройки римско-католического молитвенного дома. Тогда же ими был составлен приговор, в котором они ходатайствовали «перед Областным Правлением войска Донского о разрешении постройки в названном поселении Римско-католического молитвенного дома, для удовлетворения религиозных потребностей населения поселка Гринталь и 4-х окрестных поселков, с населением в 1308 душ».¹⁶³

Прошение, проект и смету, которая предполагала на строительство костела 10 409 руб. 61 к., были представлены в Областное Правление Войска Донского «доверенными от общества» Адамом Шрейбергом и Адамом Шеком. Также в прошении говорилось, что жители Гринталя относятся к приходу католического костела, расположенного в Мариуполе. Поскольку поселение не располагало специальным помещением для приезжающего священника, «отправление» богослужения и совершение христианских треб по обрядам Римо-католической Церкви испытывало значительные неудобства.¹⁶⁴

Запрошенные по делу строительства молитвенного дома декан Бердянского деканата Римо-католической церкви Таврической губернии и Донская духовная консистория отношениями от 6 июня 1896 г. и от 29 июня 1896 г. сообщили, что «постройка молитвенного дома является необходимой и препятствий к оной не имеется».¹⁶⁵ Также, по определению Войскового Правления, не встретилось препятствий и с его стороны в вопросе строительства католической церкви в поселении Гринталь.

Однако, несмотря на полученное разрешение, в течение девяти лет костел так и не был построен. В июле 1905 г. доверенные от поселян вновь обратились в войсковое Правление с ходатайством «о разрешении обществу построить молитвенный дом в более обширном размере и по новому проекту, так как население колонии с того времени значительно увеличилось и разрешенный молитвенный дом по прежнему проекту для них тесен».¹⁶⁶ Рассмотрев доклад, Областное Правление определило: «прошение доверенных от поселян селения «Зеленое Поле» (Гринталь)… представить на благоусмотрение Министра Внутренних Дел, добавив, что к удовлетворению ходатайства поселян препятствий не имеется».¹⁶⁷ Лишь в 1907 г., по всей видимости, костел был построен, поскольку Р. Нахтигаль пишет о том, что «в 1907 году католический викарий осуществлял свою службу, имея резиденцию в Грюнтале, во всей западной части Таганрогского округа».¹⁶⁸

В 1905 г. при католическом костеле в честь Пресвятой Троицы г. Таганрога было основано Благотворительное Общество. Его устав был утвержден 10 мая 1905 года наказным атаманом войска Донского. Целью общества было «улучшение материального и нравственного состояния бедных прихожан Таганрогской римско-католической церкви, без различия пола, возраста, знаний и состояний, римско-католического исповедания».¹⁶⁹

Несмотря на то что в конце XIX – начале XX веков католичество занимало 4-е место по численности среди других вероисповеданий Области войска Донского оно внесло свою лепту в развитие культуры и традиций благотворительности. 

Целью работы является обоснование институционального подхода к исследованию взаимодействия слоев экономической культуры общества, определение взаимодействия титульного и привнесенного слоев экономической культуры применительно к местным условиям.

В работе отражена экономическая история немцев в России как этносоциальной общности людей, принесшей с собой определенный слой экономической культуры, выделяются основные этапы такой истории, оценивается вклад российских немцев в процесс формирования экономической культуры России. Особо выделяется ветвь экономической культуры российских немцев, развивавшаяся с конца ХIХ века на территории современной РСО-Алания (п. Колонка).

Информационно-эмпирической и нормативно-правовой базой обеспечения обоснованности и достоверности основных положений, выводов и рекомендаций работы послужили сведения и факты, содержащиеся в трудах российских и зарубежных ученых по проблемам формирования и развития экономической культуры, аналитические обзоры, официальные статистические данные, Интернет-ресурсы.

В процессе взаимодействия слоев происходит разрешение исторического противоречия. Противоположности переходят друг в друга в процессе культурного синтеза.

Обобщение результатов анализа экономической культуры российских немцев позволяет определить доминирующую роль титульного слоя (осетины, русские), репрезентативность привнесенного слоя (немцы) по отношению к капиталу титульного слоя и соотношение уровней развития этих слоев.

Влияние объективных факторов на взаимодействие двух слоев порождает определенные функции:

- формирование культурно-хозяйственных анклавов;

- создание внутри указанных анклавов рыночной среды для развития социально-экономических отношений;

- образование общинного и частного начал хозяйственной жизни;

- генерация новых культурно-хозяйственных анклавов немцев на территории России (и в частности на территории Северной Осетии);

- вклад российских немцев в процесс формирования вектора западной ориентации развития системы экономической культуры России;

- ускорение формирование института частной собственности в России; форма культурно-хозяйственного анклава позволила не только сохранить привнесенную культуру собственности, но и активно использовать её для постепенной трансформации устойчивой общинной формы хозяйствования – опыт успешного частного предпринимательства немецких колонистов стимулировал попытки его повторения на русской почве, инициировал атомизацию наиболее активных индивидов из состава общины;

- дифференцированное воздействие верхних и нижних слоев российского общества. Верхи оказались гораздо восприимчивей к элементам привнесенного слоя экономической культуры российских немцев, чем низы.

Проведя анализ взаимодействия титульного (местного населения) и привнесенного (немцев-колонистов) слоев, можно определить базовые институции:

- обеспечение необходимого статуса хозяйственной и культурной автономии соответствующих анклавов, складывающихся в местах компактного проживания немцев на территории России ( Северной Осетии);

- законодательное признание местного самоуправления;

- обеспечение социально-экономического развития анклавов;

- создание в этих анклавах социально-экономической инфраструктуры.
Источники

1. 
   История российских немцев в документах (1763-1992). – М., 1993. – 109с.
   
2. 
   Канукова З.В. К проблеме этнокультурного развития российских немцев в Северной Осетии // Сборник научных трудов. – Владикавказ: изд-во СОГУ. – С.195.
   
3. 
   Карсанова Н.В. Основные функциональные характеристики взаимодействия двух слоев экономической культуры на примере российских немцев // Актуальные проблемы современной науки: Тез. докл. 1-го Международного форума 10-12 августа 2005 г. – Самара, 2005. – С. 151.
   
4. 
   ЦСГА РСО-А. Фонд 11. Оп.52. Д.118. Л.4.
   
5. 
   ЦСГА РСО-А. Фонд 12. Оп. 1. Д. 374. Л. 5.
   

По данным «Сведений о водворившихся в Хасавюртовском округе поселенцах-собственниках (бывших колонистах) и иностранных поселенцах в период с 1863 по 1902гг.» от 26 сентября 1903г. [ЦГА РСО-А Ф.11.Оп.7 Д. 432 Л.25 №16], «в Романовке 24 поселян-собственников, иностранных поселенцев – 1. Поселились в 1898г.». «Терского календаря»[1910: 255], оно было основано в 1903г., имело сельское правление. Общая площадь земель – 1133 десятины, из них удобных – 875, состояло из 51 двора, в которых проживало уже 126 мужчин и 105 женщин, в т.ч. 8 временно проживающих. По вероисповеданию – немцы-баптисты, имеющие молитвенный дом, а также паровую мельницу. Как явствует из «Переписки с начальниками округов Терской области по религиозному вопросу» (от 15 ноября 1911г.), здесь насчитывалось 135 мужчин и 116 женщин [ЦГА РСО-А Ф.11.Оп.17 Д. 396 Л.67об.].

Согласно ответу на «Циркуляр МВД по делам местного хозяйства, о переименовании колоний, носящих немецкие названия, в русские» от 30 октября 1914г., в селении Романовском Хасавюртовского округа, основанном в 1900г., проживало 132 мужчины и 124 женщины, земли, приобретенной покупкой насчитывалось 1144 десятины [ЦГА РСО-А Ф.11.Оп.11 Д.304 Л.21 об.]. По «Сведениям о числе немцев-колонистов, проживающих в Терской области, и о количестве земли, находящейся в их владении», от 26 апреля 1916г., в селении Романовском - 52 двора, жители в 1900г. переселились из Варшавской, Екатеринославской, Таврической и Херсонской губерний, землю (1144 десятины) приобрели покупкою через посредство коммерческих и крестьянских поземельных банков [ЦГА РСО-А Ф.11.Оп.11 Д.304 Л.91]. Это говорит о довольно значительном земельном фонде, имевшемся в распоряжении жителей этого селения, так как, «по закону о ликвидации немецкого землевладения в Терской области отчуждению подлежало более 25000 десятин земли» [Мусаев 2007:21]. Известно и то, что «немцы-колонисты сыграли в хозяйственно-культурном освоении кумыкских земель значительную роль. Кумыки, проживавшие по соседству с ними, переняли у них передовой европейский опыт хозяйствования» [Алиев 2009], а также укрепили, надо полагать, присущее им чувство толерантности.

Так, во время известного разграбления 9 апреля 1918 года центра округа – города Хасавюрта (50,5% русских, 33,35% кумыков, горских евреев – 6%, немцев и персов – по 5%, дагестанцев – менее процента населения) бандами чеченцев и дагестанцев-исламистов жители соседних кумыкских селений принимали у себя беженцев и отправляли русских и немцев под охраной вплоть до города Кизляра [см. Джамбулатов 2006-2007:77-80]. Уже после гражданской войны, вызвавшей массовое бегство немцев, в основном за счет прибытия в Дагестанскую АССР немцев из других областей СССР численность их выросла здесь с 2551 человек в 1926 г. до 6919 человек в 1939 г. (при этом доля немцев-горожан увеличилась с 33,1 до 68,1%). И в октябре 1941 г., то есть накануне их выселения, в республике насчитывалось 7306 немцев [Ибрагимов 2009].

Причем к 1929 г. немцев в Бабаюртовском районе, образовавшемся на части Хасавюртовского округа, насчитывалось 242 хозяйства с населением 1176 чел. Они были расселены в основном вместе с кумыками в целом ряде населенных пунктов. После депортации немцев «только в результате личной инициативы знаменитого председателя колхоза «30 лет Октября» Макава Забитова (председательствовал с 1947 по 1962 г.), дружившего и знавшего их с детства, некоторая часть бабаюртовских немцев (50 хозяйств) вернулась во Львовский №1, где жили там некоторое время вместе с кумыками. Но, не найдя должного внимания и поддержки со стороны республиканских властей, через полтора года переселились в Северную Осетию, где основали новый населенный пункт под Владикавказом» [Алиев 2009].

В 2002 г., по данным Всероссийской переписи, в Республике Дагестан проживало только 311 немцев [Перепись 2002]. Вместе с тем имеют место случаи, когда читатели республиканской кумыкской газеты «Елдаш», встречаясь, в частности, за рубежом с теми из немцев, которые еще не забыли кумыкский язык, а также немцы, выехавшие в Германию, обращаются в редакцию с просьбой написать о немцах нынешнего Дагестана [см.: Гюнер 2006; Хамавова 2007].

Терский календарь на 1910г. - Владикавказ, 1910.

ЦГА РСО-А – Центральный государственный архив Республики Северная Осетия - Алания
Литература
Алиев К.М.Немцы на Кумыкской плоскости // Газета "Ёлдаш/Времена". 27.11.2009.

Гюнер К.Немцы, которых мы потеряли// http.www. Кумыкский мир // Размещено: 2006-07-28.

Джамбулатов Р.Т. Хасав-Юрт. Апрель 1918 года//Вести Кумыкского научно-культурного общества.- Махачкала, 2006-2007. Вып.12-14.

Ибрагимов М.-Р. Депортации населения Дагестана в 1941-1944 годах// http.www.Кумыкский мир // Размещено: 20.10.2009.

Мусаев М.М. История переселения и социально-экономической адаптации немцев в Дагестане (1864-1941гг.).- Автореф. дисс….канд. ист. наук.- Махачкала, 2007.

Хамавова Наида. Немцы, которые с нами...//Газета "Ёлдаш/Времена". 08-06-2007.

В первой половине ХІХ в. темпы возрастания немецкого землевладения на Волыни были незначительными и на 1871 г. его площадь составила лишь 72 тыс. десятин [1]. Но в последние два десятилетия ХІХ в. темпы его возрастания были стремительными. В 1882 г. по данным генерал-губернатора Юго-Западного края оно составило на Волыни почти 400 тыс. десятин [2], а в 1897 г. волынский губернатор назвал цифру в 627 тыс. десятин, что составило 9,56% всей площади земли в Волынской губернии [3]. В первое десятилетие ХХ в. после принятия ряда ограничительных мер, темпы расширения немецкого землевладения резко снизились, но в целом оно продолжало увеличиваться и в 1911 г. по данным волынского губернатора его площадь возросла почти до 700 тыс. десятин, что составило чуть более 10% внегородских земельных площадей губернии [4].

Преобладающей формой землевладения волынских немцев была аренда преимущественно частных и реже казённых земель, хотя условия арендных контрактов со временем менялись довольно существенно. Это ставило колонистов в довольно ощутимую зависимость от землевладельцев, провоцировало конфликтные ситуации между ними, приводило к преждевременной потере арендных прав и имущества. Злоупотребления в отношении арендаторов фиксировались и со стороны местных органов власти [5].

Многочисленные факты притеснений и злоупотреблений в процессе аренды помещичьих и казённых земель свидетельствуют, что положение волынских колонистов в вопросах землепользования было в целом более сложным, чем у немецких колонистов других регионов России. Это стало для многих из них одним из действенных поводов, усиливавших стремление приобрести землю в собственность, а также одной из причин активных миграционных процессов среди волынских немцев в конце ХІХ – в начале ХХ в. [6].

Частное немецкое землевладения на Волыни начало формироваться с 40-х годов ХІХ в. преимущественно за счёт выкупа земельных участков у местных помещиков. Но темпы его возрастания вплоть до конца ХІХ в. были невысокими. Главными причинами этого были недостаток финансовых средств у самих колонистов, злоупотребления и махинации со стороны частных владельцев и противодействие, как со стороны местных властей, так и на правительственном уровне в форме принятия соответственных законодательных актов. Наиболее активной и устойчивой тенденция расширения частного немецкого землевладения была в начале ХХ в. В некоторых волостях губернии площади частных немецких земель стали даже превышать площади арендных [7].

Структура немецкого землевладения на Волыни была дифференцированной, как и структура самого немецкого национального меньшинства в регионе. Размеры арендованных наделов были, в основном, до 10 десятин земли и лишь изредка больше. Что же касается крупного и среднего частного землевладения, то источники дают все основания утверждать, что оно не было характерным для волынских немцев. В этом секторе немецком землевладении также преобладали небольшие земельные участки, площадью до 50 десятин [8].

В целом с 80-х годов ХІХ века и до начала Первой мировой войны немецкое землевладение на Волыни сохраняло устойчивую тенденцию к увеличению своей площади и не претерпело существенных изменений в своей структуре. И хотя в 1910 и 1912 годах были сделаны серьёзные попытки принять законодательные акты, направленные на его ограничение, а в конечном результате и на ликвидацию, успеха они не имели. В начале ХХ века землевладение волынских немцев было уже на третьей позиции после польского и российского, и масштабы его продолжали возрастать вплоть до начала мировой войны, в ходе которой и был приведён в действие реальный механизм его ликвидации.

______________________

2. Центральный государственный исторический архив Украины в г. Киеве (дальше ЦГИАУ). Ф.442. Оп.642. Д.497. Л.14.

3. Там же. Ф.442. Оп.641. Д.707. Л.8.

4. Там же.

5. Воронин А. Указ. работа. С. 3–4, 7–8. ЦГИАУ. Ф.442. Оп.150. Д.5. Л.28, 40; Оп.617. Д.114. Л.1; Оп.618. Д.58. Л.2; Оп.694. Д.72. Л.31, 69, 71. Отдел рукописных фондов Института искусствоведения, фольклора и этнологии НАН Украины. Ф.1-4/347. Л.1.

6. ЦГИАУ. Ф.442. Оп.180. Д.276. Л.1–26; Оп.618. Д.4. Л.35; Оп.176. Д.609. Л.1; Оп.701. Д.293. Л.1–5; Оп.684. Д.70. Л.1–4; Оп.618. Д.1. Л.79 и др.

7. Воронин А. Указ. работа. С.4. ЦГИАУ. Ф.442. Оп.618. Д.58. Л.2; Оп.694. Л.72. Арк.16, 77; Оп.533. Л.154. Л.1–6. Оп.518. Д.156. Л.1–10; Оп.709. Д.163. Л.1–9. Государственный архив Волынской области. Ф.271. Оп.1. Д.870. Л.441–444; Оп.1. Спр.53. Л.3.

8. ЦГИАУ. Ф.442. Оп.695. Д.64. Л.5–13. Забелин А. Военно-статистическое обозрение Волынской губернии. К. 1887. Ч.1. С.210, 211, 213. Памятная книжка Волынской губернии на 1902 год. Житомир, 1901. Отд. IV. С.14. Поляков И. Крупное землевладение на Волыни. К., 1898. С.19–20, 55, 56. Список землевладельцев и арендаторов Волынской губернии, во владении коих находится не менее 50 десятин земли. Житомир, 1913.

Важным аспектов истории сибирского предпринимательства является проблема адаптации иностранных предпринимателей к новым для себя экономическим и социокультурным условиях. В данном проблемном поле актуальна характеристика экономических практик и стратегий адаптации немецкого предпринимательства, которое достаточно динамично развивалось в Сибири в изучаемый период.

В дореволюционных источниках и литературе неоднократно обращалось внимание на активное участие немецких мигрантов в экономической жизни Сибири конца XIX – начала XX вв. При этом роль «рыночного фермента», «энергичного элемента» выполняли не только коммерсанты, выступавшие в качестве самостоятельных предпринимателей, комиссионеров, но и доверенные лица, управляющие региональных отделений иностранных и российских фирм, а так же крупные немецкие сельские хозяева и даже колонисты. В целом можно констатировать, что в этот период в сибирском локальном сообществе имело широкое распространение предпринимательство немцев, подданных Российской империи и экономическая деятельность германских торгово-промышленных компаний¹⁷¹.

Немецкое предпринимательство в Сибири условно можно разделить на четыре группы. Первой, наиболее многочисленной группой, были торговцы сельскохозяйственными машинами и орудиями, а так же экспортеры масла¹⁷². Вторую и третью группы представляли, соответственно, промышленники, которых было совсем мало, и немецкие коммерсанты в сфере услуг¹⁷³. Немецкое сельскохозяйственное предпринимательство, составлявшее четвертую группу, сочетало аграрное производство с торгово-посреднической деятельностью¹⁷⁴.

Представителям немецкого предпринимательства отводилась очень важная специфическая роль в экономической и социальной системе принимающего общества. Они занимали экономические сферы, границы которых устанавливали местные традиции, обычаи, сложившаяся система разделения труда. Выбор подобных экономических ниш стал для немецких предпринимателей во многом и вынужденным шагом. Найденная специализация оказалась, с одной стороны, единственно возможной из-за специфики сибирского края, с другой – она обеспечивала предпринимателям быструю прибыль, включенность в общественные структуры, надежные связи с различными социальными слоями и этническими группами принимающего общества.

Необходимо отметить, что в Сибири для «энергичных элементов разных категорий» предприниматель-немец, так же как и любой другой предприниматель-переселенец, мог выступать образцом для подражания¹⁷⁵. Но в ситуации, когда вчерашние мигранты занимали престижные места и, следовательно, продвигались по лестнице социального благополучия, нередкими были случаи ухудшения отношений с местным принимающим сообществом. В качестве примера можно привести антинемецкую «истерию» 1910 г. и компанию по ликвидации немецкого землевладения и землепользования в Степном крае 1915 г. Подобные факты отмечались не только в Степном крае, но и в некоторых районах Западной Сибири.

Несмотря на указанные факты, подчеркнем, что степень включенности коммерсантов-немцев в региональное экономическое сообщество была очень высока. Они были представлены во многих общественных организациях, тесно связанных с экономикой края. Более того, изучая немецкое предпринимательство в Западной Сибири, исследователи начала XX в. говорили о нем, как о «проникнутом новыми предпринимательскими началами»¹⁷⁶. О том, что эти «начала» получили признательность, свидетельствует такой существенный факт, как распространение немецкого языка в качестве языка делового общения в г. Омске. Так, в путевых записках о Сибири О. Гебель указывал, что «с появлением немцев, немецкий язык в Омске можно было услышать через одного», так необычно он звучал на рыночной площади «среди киргизов с верблюжьими повозками»¹⁷⁷.

В тоже время, важным условием деловой и культурной адаптации было освоение иностранными предпринимателями русского языка. Немецкие коммерсанты вполне хорошо знали русский язык. По наблюдению все того же О. Гебеля, русские немцы в Сибири хорошо говорили по-русски, а для некоторых он был со временем уже как родной¹⁷⁸.

Очевидно, что язык и традиции принимающего социума постигались этническими мигрантами тем легче, чем плотнее и интенсивнее шли их контакты с сибирским населением. Наличие рядом соотечественников, хотя и делало процесс «приживания» на новом месте менее болезненным, но не могло ему не препятствовать. Между соотечественниками «на чужбине» возможны были и конфликтные ситуации на почве конкуренции, отмеченные тем же О. Гебелем применительно к омским немцам, торговавшим в регионе маслом и машинами¹⁷⁹.

Таким образом, социокультурная организация сибирского общества открывала для немцев канал вертикальной социальной мобильности в виде предпринимательской деятельности. Немецкие коммерсанты не потерялись и не растворились в общей миграционной массе, «накрывшей» Сибирь после строительства железной дороги, наоборот, они заняли определенные экономические ниши, играя весьма важную роль в общественном разделении труда.

Экономический успех немецкого предпринимательства достигался в Сибири не за счет использования местных форм и обычаев, а, напротив, за счет новаций с учетом российского и нероссийского опыта, хотя, конечно, приспособленных к местным условиям. В результате своей экономической деятельности немецкие предприниматели на рубеже XIX-XX вв. стали неотъемлемой частью существовавших в регионе социальных отношений и хозяйственных связей. При этом они сохраняли основные этнические черты, традиции, чтили религиозные нормы, охраняя свою этнокультурную самобытность.

Подчеркнем, что каждая из локальных групп немецких предпринимателей действовала относительно автономно – в рамках своего региона, интегрируясь в его экономическую жизнь, приспосабливаясь к местным условиям. Имеющиеся в нашем распоряжении источники отмечают редкие попытки установления межрегиональных контактов по этническому признаку. Вместе с тем, знакомство с европейской деловой традицией, знание иностранных языков, партнерские отношения с западноевропейскими бизнесменами давали возможность немецким предпринимателям в Сибири выступать в роли «связующего звена», соединявшего российское и европейское предпринимательство. Несмотря на относительную немногочисленность немецкого предпринимательства в Сибири, оно играло в регионе ведущую роль благодаря своему экономическому влиянию.