Трухановский Владимир Григорьевич Уинстон Черчилль

331

По замыслу Черчилля Англия должна была воздерживаться от схвати! с основными вооруженными силами Германии в Западной Европе и вести борьбу на периферии, ослабляя противника локальными ударами и подрывая его мощь морской блокадой и авиационными бомбардировками промышленных и населенных центров.

Уже в первые недели войны Советское правительство вынуждено было поставить вопрос о том, чтобы Лондон выполнил свои союзнические обязательства и оказал ему помощь, обещанную в выступлении Черчилля от 22 июня

1941 г. и затем в соглашении от 12 июля. Помощь могла быть оказана прежде всего участием английских вооруженных сил в борьбе против Германии па Европейском материке. Все говорило за то, что Англия и Соединенные Штаты должны открыть на западе второй фронт против Германии, которого так боялись нацистские руководители и который мог бы намного сократить сроки и жертвы войны.

Советское правительство неоднократно ставило вопрос об открытии второго фронта в Европе — вначале в 1941 г., а затем в 1942 г. Черчилль упорно отказывался удовлетворить это справедливое требование. Несколько иначе смотрели на проблему второго фронта американские руководители. В силу ряда причин они высказывались за то, чтобы второй фронт был открыт в 1942 г. В апреле

1942 г. личный представитель президента США Гарри Гопкинс и начальник штаба 'армии США генерал Маршалл прибыли в Лондон и обсуждали с Черчиллем " и другими английскими лидерами проблему высадки в Западной Европе. Была достигнута договоренность, что в 1942 г. будет осуществлена высадка на материке небольших англо-американских сил. а в 1943 г. последует вторжение мощных сил.

332

УИНСТОН ЧЕРЧИЛЛЬ

Решение было принято вопреки желанию Черчилля, и вскоре он и другие английские руководители по существу от пего отказались. Америкапцы считали, что англичане их провели. Генерал Исмей пишет в своих воспоминаниях, что во время переговоров все были полны энтузиазма и никто не заявил о своем несогласии. «Американские друзья, — отмечает он, — отправились домой, находясь под ошибочным впечатлением, что мы взяли на себя обязательство осуществить» высадку в Европе в 1942 и 1943 гг. Черчилль сознательно ввел в заблуждение американских представителей. Исмей замечает: «Американцы сочли, что мы поступили в отношении их вероломно». В вопросе о втором фронте Черчиллем было допущено много вероломства, причем в отношении Советского правительства значительно больше, чем в отпошении американского.

Его личный врач лорд Моран, начиная с мая 1940 г. в течение 25 лет близко находившийся к Черчиллю, писал впоследствии, что Черчилль «использовал все свое искусство, все красноречие, весь свой огромный опыт, чтобы оттянуть этот несчастный день», т. е. открытие второго фронта. Секретарь военного кабинета говорил Морану: задержка открытия второго фронта «была самым большим достижением Черчилля после того, что он сделал в 1940 году». Несомпенпо, секретарь отражал мнение своего шефа. Моран замечает, что сам Черчилль «никогда не ставил себе в заслугу задержку вторжения во Францию». И здесь же добавляет: «Не было ли это молчание Черчилля страховкой на тот случай, чтобы потомки не сочли его ответственным за затягивание войпы?»

Хотя Черчиллю и не хотелось предпринимать крупную операцию в Западной Европе, он не мог при решении этого вопроса игнорировать желание английского парода, чтобы его страна добросовестно -выполняла союзнические обязанности перед СССР. Коммунисты и другие прогрессивные люди Англии выступали с требованием выполнения правительством Англии его обязательства об открытии второго фронта. В городах страны проходили многочисленные демонстрации и митинги под лозунгом скорейшего открытия второго фронта. Английский народ понимал, что невыполнение союзнических обязательств опасно не только для СССР, но и для самой Англии. На конференции представителей рабочих машиностроитель-

833

В мае 1942 - г. нарком иностранных дел СССР В. М. Молотов прибыл в Лондон. Он поставил перед английским правительством вопрос, как оно рассматривает перспективу отвлечения в 1942 г. с советско-германского фронта по меньшей мере 40 германских дивизий. В ответ Черчилль подробно распространялся об условиях высадки в Западной Европе, о роли контроля на море и,о значении авиации для высадки, говорил о том, что высадку десанта разумно осуществить в районе Па-де-Кале, Шербура и Бреста, но упорно уклонялся от взятия конкретных обязательств в отношении сроков и масштабов такой высадки. Во время англо-с&ветских переговоров 21—26 мая по вопросу о втором фронте Черчилль, как замечает американский историк Г. Фейс, «держался предусмотрительно неопределенно. Он уклонился от прямого положительного ответа на вопрос о том, где и когда начнут Соединенные Штаты и Англия операции против Германии на Западе». Поскольку было известно, что советский нарком из Лондона направляется в Вашингтон, Черчилль* предложил ему на обратном пути в СССР заехать в Лондон и обещал дать тогда «более конкретный ответ в свете обсуждения этого вопроса в Вашингтоне».

30 мая в ходе переговоров с Рузвельтом й его советниками Молотов поставил вопрос об открытии второго фронта в 1942 г. перед американским правительством. «После этого, — гласит запись Самюэла Кросса, профессора славянских языков и литературы Гарвардского университе-

ВЫ УИНСТОН ЧЕРЧИЛЛЬ

та, выступавшего на этих переговорах в качестве переводчика, — президент спросил генерала Маршалла, достаточно ли ясно ему положение дел и можем ли мы сказать Сталину, что мы готовим второй фронт. «Да», — ответил генерал. Тогда президент попросил советского представителя уведомить свое правительство в том, «что мы надеемся создать второй фронт в этом году»». В ходе дальнейших переговоров с американцами, а позднее и с англичанами был согласован текст коммюнике, содержавшего обязательство США и Англии открыть второй фронт в Европе в 1942 г. То, что переговоры в мае 1942 г. в Вашингтоне имели своим результатом именно это, не берут под сомнение официальные американские историки второй мировой войны. Например, М. Мэтлофф и Э. Снелл пишут, что ' Советскому Союзу тогда было дано «твердое обязательство открыть второй фронт в 1942 г.». В письме к Черчиллю Рузвельт объяснил, почему он дал такое обязательство: необходимо было, чтобы советский нарком «вернулся из своей поездки с какими-то реальными результатами и сделал Сталину благоприятный отчет». Зачем это было нужно, становится ясным из телеграммы Рузвельта, посланной Черчиллю 6 июня. «Должен признаться, — писал президент, — что я с большой тревогой взираю на русский фронт».

Черчилль тоже тревожно следил за гигантской битвой, развертывавшейся на советско-германском фронте. Он боялся, как бы Советское правительство, убедившись, что оно не может в ближайшее время рассчитывать на получение от Англии и США военной помощи, не предпочло единоборству с Германией выход из войны и заключение с ней мира. Эти опасепия у Черчилля усиливались в связи с тем, что в 1941 г. и особенно в 1942 г. положение на советско-германском фронте для СССР действительно было крайне тяжелым. Поэтому оп и решил «помочь» Советскому Союзу фальшивым обещанием оказать в 1942 г. военную помощь. По возвращении советского наркома в Лондон из Вашингтона английское правительство дало согласие на открытие второго фронта в Европе в 1942 г. Это согласие было оформлено путем включения в совместное англо-советское коммюнике фразы, гласившей, что во время перегов&ров «между обеими странами была достигнута полная договоренность в отпошении неотложных задач создания второго фронта в Европе в 1942 г.».

ЕГО ЛУЧШИЙ ЧАС*

333

Обязательство Черчилля открыть второй фронт в 1942 г. и его согласие на опубликование этого коммюнике, как оказалось впоследствии и как явствует сейчас из опубликованных документов, было заранее рассчитанным обманом Советского правительства. То, что Черчилль не собирался выполнять взятое им от имени Англии обязательство, подтверждается тем, что в момент составления англо-советского коммюнике Черчилль вручил советскому наркому памятную записку, которую он, а за ним и некоторые не »заинтересованные в установлении истины английские и иные историки в дальнейшем широко использовали для оправдания недобросовестного отношения английского правительства к своим обязательствам о втором фронте. Вручение этого документа означало, что английское правительство, задумав в отпошении Советского Союза обман, заранее готовило для себя алиби. В документе утверждалось: «Мы ведем подготовку к высадке на континенте в августе или сентябре 1942 г... Невозможно сказать заранее, будет ли положение таково, чтобы сделать эту операцию осуществимой, когда наступит время. Следовательно, мы не можем дать обещания в этом отношении, но, если это окажется здравым и разумным, мы не поколеблемся претворить свои планы в жизнь».

Как можно было понять эти слова? Только буквально: английское правительство ведет подготовку — не просто обещает принять, меры для открытия второго фронта, или изучает возможность зтой операции, или намеревается начать ее планирование, а именно ведет подготовку к тому, чтобы вторгнуться на Европейский континент в 1942 г., если какие-либо непредвиденные обстоятельства (отсюда и слова «невозможно сказать заранее») не помешают. Выражение «следовательно, мы не можем дать обещания в этом отношении» относится к могущим возникнуть в августе — сентябре 1942 г. обстоятельствам_} которые, разумеется, не зависели от воли английского правительства и могли сложиться по-разному. В том же слу-

836

чае, если ничего непредвиденного не случится (а, как известно, так оно и было), английское правительство «не поколеблется претворить свои плапы в жизнь».

Памятная записка Черчилля не должна рассматриваться отдельно от других документов, согласованных и подписанных представителями СССР и Англии. При толковании ее необходимо учитывать не только англо-советское коммюнике, предусматривающее открытие второго фронта в 1942 г., но и англо-советский договор о союзе. Нельзя рассматривать памятную записку также изолированно от советско-американского коммюнике, от того, что было заявлено советскому наркому иностранных дел в Вашингтоне, ибо сам Черчилль предложил дать окончательный ответ Советскому правительству относительно второго фронта после того, как на этот счет выскажется американское правительство. Это по существу означало: «Как американцы, так и мы». Американцы без всяких " оговорок и резерваций заявили и написали в коммюнике, что второй фронт будет открыт в 1942 г. Вслед за ними английское правительство дало согласие на опубликование коммюнике о втором фронте, которое было идентично советско-американскому. Это озпачало, что и английское и американское правительства в равной степени обязались перед Советским Союзом открыть второй фронт.

" Черчилль и оправдывающие его историки считают важной в памятной записке лишь оговорку («следовательно, мы не можем дать обещания в этом отношении») и признают не имеющими значения те ее части, где подтверждается обязательство открыть второй фронт. Это может означать лишь одно — что памятная записка сознательно была составлена таким образом, чтобы использовать ее в качестве оправдания нарушения обязательства, заключенного в советско-английском коммюнике. Американский генерал Ведемейер, участвовавший вместе с Гопкинсом и Маршаллом в апреле 1942 г. в переговорах о втором фронте, пишет: «Апгличане вели переговоры мастерски. Особенно выделялось их умение использовать фразы и слова, которые имении более одного значения и допускали более чем одно толкование. Это была постановка в классическом стиле Макиавелли. Я не утверждаю, что стремление обмануть было личной характерной чертой того или иного участника переговоров. Но когда дело шло о государственных интересах, совесть у наших анг-

337

Только имея в виду эту, по определению Ведемейера, «эластичность совести» английских политиков, можно понять смысл памятной записки о втором фронте, врученной Черчиллем советскому наркому, а также использование этого документа в дальнейшем Черчиллем и другими английскими деятелями и английской буржуазной историографией.

В русском языке для таких действий есть определение «сознательный обман». Английская политика, часто пользующаяся обманом и лицемерием для достижения своих целей, породила в английском языке термин, отсутствующий во всех других языках, — humbug — «хамбаг». Английские словари толкуют это слово как «ложь, прикрытая благовидным предлогом», или «ложь, ловко замаскированная под правду». Известный английский политический деятель и публицист Кони Зиллиакус пишет по поводу использования хамбага в английской политике следующее: «Презрение англичан к логике часто приводит к попытке совместить две несовместимые идеи: одну как моральное алиби и основу для речи и чувства, другую как убеждение и оспову для действий. Именно эта «раздвоенность мышления» чрезвычайно упрощается европейцем, когда он называет ее английским лицемерием. Следует, однако, признать, что весьма часто ее практические последствия очень трудно отличить от лицемерия и что крайне легко совершить переход от бессознательного самообмана к нарочитой двуличности».

Черчилль как-то писал об «огромной и. бесспорно, положитедьной роли, которую хамбаг играет в социальной жизни великих народов, живущих в государстве, где существует демократическая свобода». Сам он дал наиболее циничный пример применения хамбага в виде памятной записки о втором фронте, которую он вручил советскому наркому.

Те историки, которые действительно ищут правду, правильно понимают памятную записку Черчилля и утверждают, что Англия и США весной 1942 г. дали Советскому Союзу обязательство открыть второй фронт в

13—310

1942 г. И это отнюдь пе только марксистские историки. Среди них такие буржуазные историки, как американцы Хиггипс, Ныомэп и Фойе, англичанин Медликотт и ряд других. Медликотт, папример, писал: «Второй фронт был обещан русским в 1942 г.», «как Черчилль, так и Рузвельт согласились на второй фронт».

В июле 1942 г. Черчилль и Рузвельт без участия Советского правительства пересмотрели свое обязательство об открытии второго фронта. Вместо высадки в Европе опи решили предпринять в 1942 г. вторжение в Северную Африку. Это было грубейшим нарушением союзнических обязательств перед СССР, и Черчилль очень беспокоился по поводу того, как будет реагировать на такое решение своих союзников Советское правительство. Беспокойство охватило и всех высших английских руководителей. Кадоган в дневнике за 7 июля 1942 г. записал: «Предупредил Идена об идее премьер-министра приостановить приготовления (курсив Кадогана. — Б. Т.) ко второму фронту и откровенпо сказать об этом русским. Мы не можем сделать это. Это произведет плохой эффект. Кроме этого, мы должны быть готовы на случай прорыва (советских армий. — Б. Т.), когда нам будет необходимо проскользнуть на континент без промедления».

Щекотливую миссию сообщить Советскому правительству о припятом решении Черчилль взял на себя. В августе 1942 г. он прибыл в Москву для этой цели. Интересно, что в мемуарах Черчилль пишет следующее О настроении, с которым он летел в советскую столицу: «Я размышлял о своей миссии в это угрюмое, зловещее большевистское Государство, которое я когда-то настойчиво пытался задушить при его рождении и которое вплоть до появления Гитлера я считал смертельным врагом цивилизованной свободы. Что должен был я сказать им теперь? Генерал Уэйвелл суммировал все это в стихотворении... В нем было несколько четверостиший, и последняя строка каждого из них звучала: «Не будет второго фронта в 1942 г.»». Д. Дилкс в книге, содержащей дневники Кадогана, приводит свидетельство одного из лиц, сопровождавших Черчилля. Будучи в Москве, столице союзного Англии государства, Черчилль 14 августа разразился следующей тирадой: «Мне говорили, что русские не являются человеческими существами. В шкале природы они стоят ниже орангутангов». Разумеется, чувства, которые

339

В Москве Черчилль пытался убедить Советское правительство, во-первых, в том, что Англия не в состоянии открыть второй фронт в текущем 1942 г., и, во-вторых, в том, что Англия и не брала на себя такого обязательства (при этом он ссылался на памятпую записку, врученную им в свое время наркому иностранных дел). Черчилля не смущало, что в англо-советском коммюнике от 11 июня 1942 г. было твердо зафиксировано обязательство Англии на этот счет и что сам его приезд в Москву для оправданий перед Советским правительством лишь подтверждал как существование обязательства об открытии _ второго фронта в 1942 г., так и нарушение его Англией, а также и США. Не будь всего этого, зачем Черчиллю было бы ехать в Москву? Американский историк Хиггинс, специально изучавший позицию Черчилля в вопросе о втором фронте и написавший на эту тему книгу, высмеивает попытки Черчилля утверждать, «что его совесть чиста», поскольку он де «не обманул и не ввел в заблуждение» Советское правительство. Хиггинс приходит к заключению, что Черчилль «обдуманно обманул своего русского союзника».

Руководители Советского правительства держались с рим по-иному. Черчиллю было сообщепо о положении на советско-германском фронте, о состоянии Красной Армии и о замысле контрнаступления, которое затем привело к великой победе советского оружия у стен Сталинграда. Это была большая откровенность со стороны Советского правительства, действовавшего честно и искренне в отношениях со своим союзником. Черчилль 15 августа сообщал в Лондон и президенту Рузвельту: «В частной беседе со мной Сталин открыл мне... план широкого контрнаступления», а на следующий день телеграфировал, что он «получил полный отчет о положении русских».

Советские руководители заявили Черчиллю, что, по их убеждению, правительства Англии и США грубо нарушают взятые обязательства, отказываясь открыть второй фронт в 1942 г. 13 августа И. В. Сталин вручил Черчиллю следующий меморандум, суммирующий позиции сторон по этому вопросу. «Организация второго фронта в Европе

в 1942 году, — говорилось в меморандуме, — была предрешена во время посещения Молотовым Лондона иона была отражена в согласованном англо-советском коммюнике, опубликованном 12 июня с. г. Известно также, что организация второго фронта в Европе имела своей целью отвлечение немецких сил с Восточного фронта на Запад, создание на Западе серьезной базы сопротивления немецко-фашистским силам и облегчение таким образом положения советских войск на советско-германском фронте в 1942 году.

Легко понять, что отказ Правительства Великобритании от создания второго фронта в 1942 году в Европе паносит моральный удар всей советской общественности, рассчитывающей на создание второго фронта, осложняет положение Красной Армии на фронте и наносит ущерб планам Советского Командования. Я уже не говорю о том, что затруднения для Красной Армии, создающиеся в результате отказа от создания второго фронта в 1942 году, несомненно, должны будут ухудшить военное положение Англии и всех остальных союзников.

Мне и моим коллегам кажется, что 1942 год представляет наиболее благоприятные условия для создания второго фронта в Европе, так как почти все силы немецких войск, и притом лучшие силы, отвлечены на восточный фронт, а в Европе оставлено незначительное количество сил, и притом худших сил. Неизвестно, будет ли представлять 1943 год такие же благоприятные условия для создания второго фронта, как 1942 год. Мы считаем поэтому, что именно в 1942 году возможно и следует создать второй фронт в Европе. Но мне, к сожалению, не удалось убедить в этом господина Премьер-Министра Великобритании, а г. Гарриман, представитель Президента США при переговорах в Москве, целиком поддержал господина Премьер-Министра».

Советское правительство приняло к сведению намерение союзников высадиться в 1942 г. в Северной Африке и заверение Черчилля (оно также оказалось обманом и впоследствии не было выполнено), что английские и американские войска вторгнутся в Западную Европу мощными силами в 1943 г.

Черчилль всерьез опасался, что недобросовестное поведение союзников побудит Советский Союз пойти на заключение сепаратного мира с Германией. Никаких приз-

341

После окончания переговоров Черчилля с Советским правительством английский король следующим образом поздравил его: «Будучи посланцем с неблагоприятными известиями, вы имели весьма неприятную задачу, и я от всего сердца поздравляю вас с ее искусным выполнением».

Второй фронт был не единственной проблемой, осложнявшей ц затрудпявшей развитие союзных отношений между СССР и Англией в годы второй мировой войны. Серьезный ущерб этим отношениям наносило стремление Черчилля и его правительства уклониться от признания существовавших в 1941 г. границ Советского Союза и тем самым создать условия для отторжения от СССР ряда территорий при будущем мирном урегулировании.

Впервые этот вопрос был затронут на переговорах с Иденом в декабре 1941 г. в Москве. К тому времени Иден уже заменил на посту министра иностранных дел Галифакса, который был назначен послом Англии в США. На вопрос, гарантирует ли английское правительство, что 'при мирном урегулировании оно поддержит Советский Союз в его требовании признания его границ 1941 г., Иден не дал положительного ответа. Как это ни странно, в качестве аргумента Иден сослался на Атлантическую хартию. В связи с этим И. В. Сталин заметил Идену: «Я думал, что Атлантическая хартия направлена против тех, кто пытается устаповить свою мировую гегемонию, а сейчас дело выглядит так, что Атлантическая хартия направлепа против СССР. Все, о чем мы просим, — продолжал он, — это восстановить нашу страну в ее прошлых границах. Мы должны иметь их по соображениям нашей безопасности... Я должен отметить, что если вы уклоняетесь от этого, то это выглядит так, как если бы вы создавали возможность для расчленения Советского Союза». И. В. Сталин сказал Идену, что «он удивлен и поражен тем, что правительство Черчилля занимает такую позицию. Это практически та же позиция, которую занимало правительство Чемберлепа».

В вопросе о границах Советского Союза такую же позицию, как Черчилль, занимало и американское права-

342

тельство~ Более того, когда Черчилль, опасаясь за судьбу союза с СССР, склонялся к мнению, что, может быть, лучше было бы все же удовлетворить требования СССР, Вашингтон дал категорически отрицательный ответ.

Желая укреплять и развивать отношепия с Англией, Советское правительство пошло на большую уступку: оно решило в то время не настаивать на своем справедливом требовании о границах и заключить с Англией договор о союзе, который не затрагивал бы этой проблемы. 26 мая 1942 г. в здании министерства иностранных дел Англии в присутствии Черчилля был подписан договор между Советским Союзом и Англией, содержавший обязательство обеих сторон оказывать друг другу военную помощь и поддержку всякого рода в войне с Германией и ее сателлитами и определял взаимоотношения обеих сторон в послевоенный период. Договор явился важным положительным фактором в англо-советских отношениях. Его заключение укрепляло международно-политические позиции СССР и Англии, цементировало ашигйтлеровскую коалицию государств и народов.

В конце 1941 г. английское правительство подписало с СССР и США протокол о поставках в Советский Союз английского и американского вооружения и стратегических материалов. Правда, поставки начались далеко не сразу и в самые трудные моменты для СССР осуществлялись явно недостаточно, -но тем не менее они сыграли безусловно положительную роль для Советского Союза и его вооруженных сил. В 1942 г., когда немецкие войска рвались к берегам Волги, английское правительство прервало поставки военных материалов Советскому Союзу. Сам Черчилль и английские историки уверяют, что поставки тормозились трудностями проведения караванов торговых судов в северные порты СССР. Представляется, что большее значепие здесь имело то, что в Англии существовали влиятельные круги, которые препятствовали нормальному развитию ее союзнических отношений с CoBeicKHM Союзом.

Апглийские вооруженные силы с переменным успехом вели военные действия в Северной Африке против немецко-итальянских войск. По размаху и значению аги операции не могли идти пи в какое сравнение с операциями на советско-германском фронте. Поэтому Черчиллю очень нужна была эффектпая победа английского оружия. Не-

ЕГО ЛУЧШИЙ ЧАС

343

Когда в конце 1942 г. английские войска перешли в наступление против немцев и итальянцев и одержали над ними победу у Эль-Аламейпа, Черчилль принялся раздувать это в общем-то второразрядное военное событие до невероятных размеров. Он назвал его «великой битвой», дал указание звонить в колокола по всей Англии и впоследствии утверждал, что битва за Эль-Аламейн «фактически зпамеповала поворот судьбы» и явилась «самым решающим сухопутным сражением с целью защиты интересов союзников».

Американский генерал Ведемейер пишет: «Черчилль страшно преувеличивал значение победы союзников в Африке». Этим он преследовал три цели: во-первых, стремился противопоставить Эль-Аламейн советской победе под Сталинградом; во-вторых, хотел укрепить положение своего правительстЕа на шнутриполитическвм фронте и, следовательно, свои позиции как премьер-министра; в-третьих, демонстрировал перед всем миром крупный вклад Англии в борьбу против Германии и Италии, чтобы ослабить неблагоприятное впечатление от той политики, которую Англия вела в отношении фашистских агрессоров накануне войны. Английский публицист Джон Мандер писал в 1963 г., что в Англии о политике умиротворения теперь говорят: «Какова бы ни была нереалистичность политики Англии в 30-х годах, английский народ искупил ее своей борьбой против Гитлера... Такова официальная версия. Она достаточно приукрашивает дело. Она допускает, что Мюнхен был пятном, но в то же время она утверждает, что это пятно было стерто битвой за Англию и у Эль-Аламейна. Англия, мол, сама себя очистила, и

844

пусть иностранцы переключат свое внимание с часа ее позора на час ее славы».

«В своих мемуарах, — пишет Г. Пеллипг, — Черчилль рискнул сделать следующее обобщение: «До Аламейна мы не знали победы, после Аламейна мы никогда не знали поражения»... Однако главным фактором, приведшим к изменению характера войны, был успех русских, истощивших германскую армию».

История знает, что не звон английских колоколов в честь Эль-Аламейна, а грохот русских пушек под Сталинградом в действительности знаменовал начало передо- ма во второй мировой войне. Исход великой битвы под Сталинградом означал, что теперь война будет выиграна союзниками. Тем самым заканчивался этап в английской политике, проходивший под знаком «выжить любыми средствами». Теперь уже было ясно, что Англия выжила и что деятельность Черчилля на посту премьер-министра содействовала снятию смертельной угрозы, нависшей в 1940—1941 гг. над страной.

Однако до победы предстоял еще долгий и тяжкий путь. На рубеже между 1942 и 1943 гг. политика правительства Черчилля вступила в новую фазу.