Трухановский Владимир Григорьевич Уинстон Черчилль

803

Ранней весной 1940 г. Чемберлен наивно считал, что победа в войне с Германией для Англии обеспечена. Как он полагал, за время «странной войны» Англия и Франция настолько мобилизовали свои ресурсы^что баланс сил изменился в пользу союзников и их будущая победа обеспечена. Это был один из многочисленных просчетов Чемберлена по крупным стратегического значения вопросам. Через пять дпей после этого заявления немцы нанесли удар по Дании и Норвегии и быстро заняли их. Попытки Англии оказать своим флотом, авиацией и сухопутными силами сопротивление немцам в Норвегии закончились для нее поражением. -

Провалившаяся к этому времени политика «странной войны», явная неудача с финской войной и, наконец, поражение в Норвегии вызвали в английском народе глубочайшее возмущение правительством Чемберлена. «Английский парод, — пишет Тэйлор, — осуждал людей наверху. Его негодование обратилось против Чемберлена. И в то же время он с энтузиазмом относился к Черчиллю». Настроение, охватившее английское общественное мнение, распространилось и на парламентере только лейбористы, либералы и консерваторы — сторонники Черчилля поняли, что правительство Чемберлена изжило себя. К этой мысли пришли теперь, весной 1940 г., и многие лояльные сторонники Чемберлена из числа консерваторов — депутатов палаты общин.

Встревоженные консерваторы 4 апреля создали наблюдательный комитет, объединявший десятка два наиболее видных депутатов из палаты общип и членов палаты лордов. Во главе комитета встал лорд Солсбери. Члены комитета систематически встречались для обмена мнениями и делали правительству время от времени соответствующие представления. Участники комитета сыграли видную роль в прениях в палате общин, состоявшихся 7—8 мая и носивших драматический характер.

При обсуждении деятельности правительства в палате общин многие ораторы заявили, что его некомпетентность

304 УИНСТОН ЧЕРЧИЛЛЬ

стала совершенно очевидной и что оно должно уйти в отставку. Видный консерватор Леопольд Эмери привел слова Кромвеля, обращенные к Долгому парламенту: «Вы заседали слишком долго, если даже и принесли какую-то пользу. Уходите, говорю я вам, и пусть мы наконец от вас избавимся. Во имя бога, уходите!»

Черчилль в ходе дебатов не выступил против Чемберлена. Дело было не только в том, что он как член правительства нес коллективную ответственность за его действия и не менее других был повинен в неудачах, которые постигли Англию в Норвегии.' Черчилль вел тонкую, осторожную политическую игру. Ему нужно было показать консерваторам, что он надежный человек, что на - него можно положиться в трудную минуту. Поэтому он даже пытался защищать Чемберлена и подчеркивал собственную ответственность за неудачный ход дел. Ллойд Джордж, выступивший с яркой критикой Чемберлена^-, предупреждал Черчилля, чтобы он «не позволял превратить себя в противовоздушное убежище», в котором могли бы укрыться Чемберлен и его коллеги.

При голосовании вопроса о доверии правительству Чемберлен получил большинство в 81 голос. Это было крупнейшим поражением, ибо обычно большинство депутатов, которые поддерживали правительство, составляло 240. Многие консерваторы голосовали против или воздержались, что также означало выражение недовольства правительством.

Итоги голосования означали, что правительство должно уйти в отставку. Настроение, господствовавшее в стране и в парламенте, было таково, что очевидным преемником Чемберлена на посту премьера мог стать только Черчилль. Он это понимал, но также зпал, что Чемберлена и многих лидеров консерваторов его кандидатура не устраивает. Консерваторам не нравился его автократизм. Они помнили старые обиды, которые на протяжении многих лет наносил им Черчилль. Наконец, они не были уверены, что он будет вести войну так, как им хотелось бы. В общем консерваторов на посту премьер-министра устроил бы свой человек, спокойный и надежный, кто-нибудь из числа сторонников мюпхенской политики.

Чемберлен выступил с идеей, чтобы правительство сформировал лорд Галифакс — «князь умиротворителей», как его назвал Тзйлор. Лидер лейбористов Эттли вначале

305

8 зтой сложной ситуации на сцене появился лорд Бивербрук, любитель запутанных политических положений и интриг. Он был умнее Чемберлена и многих других лидеров консерваторов. Бивербрук понимал, что, учитывая дискредитацию партии консерваторов в глазах народа в связи с провалами политики Чемберлена и возросший авторитет Черчилля, в интересах самих консерваторов сделать Черчилля премьер-министром и тем самым отвести от себя недовольство народных масс. Бивербрук убеждал Черчилля, что ему необходимо активно заявить претензии на пост премьера. Но Черчилль держался осторожно и отказывался действовать в соответствии с рекомендацией Бивербрука, поддержанной некоторыми другими деятелями. Когда же лейбористская верхушка, посовещавшись, высказалась в его пользу и он узнал, что лейбористы готовы участвовать в правительстве под его руководством, Черчилль сказал Бивербруку, что может сделать лишь одно: если ему предложат служить под руководством Галифакса, он не скажет ни да ни нет.

9 мая Чемберлен встретился с Черчиллем, Галифаксом и Марджессоном, который являлся главным парламентским организатором консерваторов. Марджессон высказался за то, чтобы премьер-министром стал Галифакс. После этого Чемберлен задал решающий вопрос: согласится ли Черчилль войти в правительство, возглавляемое Галифаксом? Непревзойденный оратор и любитель поговорить,

12—310

306

Черчилль на этот раз молчал. Тягостное молчание продолжалось в течение двух минут. Галифакс понял молчание как отрицательный ответ. Да в общем и все так его поняли. Поэтому «князь умиротворителей» нарушил молчание первым и заявил, что ему, как члену палаты лордов, не следует формировать правительство, ибо в условиях такой войны, как нынешняя, премьер-министр обязательно должен быть депутатом палаты общин. «Черчилль, — замечает Тэйлор, — держал всех их в кулаке. Если бы он отказался войти в правительство, они все были бы сметены бурей народного возмущения».

В разгар этой невидимой для посторонних борьбы за власть в руководящих кругах английской консервативной партии Германия предприняла наступление на Западном фронте, двинув свои армии против Франции, Бельгии и Голландии. Наступление началось утром 10 мая. Чемберлен ухватился за это новое обстоятельство, чтобы удержаться у власти. Он решил, что в условиях активных военных действий никтр не посмеет настаивать па замене правительства и лейбористы вместе с либералами согласятся на создание коалиционного правительства под его руководством. Расчет был неправильный. Лейбористы и либералы ответили отказом. Чемберлен понял, что теперь его уже ничто не может спасти. Он направился в Букингемский дворец и вручил королю отставку своего правительства. Король сказал, что, вероятно, надо будет поручить формирование нового кабинета Галифаксу. Чемберлен объяснил ситуацию, и в 6 часов вечера 10 мая 1940 г. король поручил сформировать правительство Черчиллю.

В тот момент политическая обстановка сложилась в его пользу. Народ выступал за ведение активной, решительной борьбы против фашистской Германии, и среди видных лиц, дейсгвовавших на английской политической сцене в то время, только Черчилль обнаружил выдающиеся способности руководить такой войной. «Черчилль, — замечает известный английский общественный деятель Деннис Притт, — каковы бы ни были его промахи и ошибки... был, безусловно, сильным человеком, способным воодушевить народ и безоговорочно враждебным к немцам». В ходе событий весны и лета 1940 г., пишет «Лейбор мансли», в Англии «произошли изменения в соотношении сил внутри правящих классов. Сторонники мюнхенской политики были сильно дискредитированы, но сохранили прочные

307

Наконец Черчилль получил ту власть, к которой стремился всю жизнь. Впоследствии он вспоминал о чувствах, которые испытал 10 мая 1940 г., когда «был облечен величайшей властью в государстве». «В эти последние, насыщенные событиями дни политического кризиса, — писал он, — мой пульс бился все так же ровно... Когда я около трех часов утра улегся в постель, я испытал чувство большого облегчения. Наконец-то я получил право отдавать приказания по всем вопросам. Я чувствовал себя избранником судьбы, и мне казалось, что вся моя прошлая жизнь была лишь подготовкой к этому часу и к этому испытанию». Черчилль всегда считал, что судьба поставила его выше всех других людей. Став премьер-министром Англии в самый трудный для страны час, он еще больше уверовал в свою исключительность. «Я считал, — пишет он, — что знаю очень много обо всем, и был уверен, что не провалюсь. Поэтому, с нетерпением ожидая утра, я тем не менее спал спокойным глубоким сном и не нуждался в ободряющих сновидениях. Действительность была лучше сновидений».

А действительность в то время состояла в том, что под мощными ударами германских армий рушился франкоанглийский фронт в Западной Европе и возникала смертельная опасность для национального и государственного существования английского народа.

13 мая 1940 г. Черчилль произнес в палате общин краткую «тронную» речь. «Мне нечего предложить вам, — заявил он, — кроме крови, труда, пота и слез». И продолжал: «Вы спросите: какова наша политика? Я отвечу: продолжать войну на море, на суше и в воздухе, со всей нашей мощью и со всей нашей силой... Такова наша политика. Вы спросите: какова наша цель? Я могу ответить одним словом: победа! Победа любой ценой, победа, несмотря ни на что, победа, каким бы долгим и тяжким ни был путь к ней». *

Консерваторы крайне неохотно отдали власть Черчиллю. Когда в мае 1940 г., сформировав свое правительство, он впервые появился в палате общин, консервативная часть палаты демонстративно выразила свои симпатии

12»

308

Чемберлену и подчеркнула свою неприязнь к Черчиллю. Все консервативныо депутаты, а они составляли подавляющее большинство палаты общин, встали и бурно приветствовали Чемберлепа. Черчилль же был встречен гробовым молчанием консервативных скамей. На протяжении первых недель его приветствовали в основном лейбористские депутаты. Все это объяснялось тем, что Черчилль был навязан консерваторам стечением обстоятельств и волей народа. И консерваторы это подчеркивали своим поведением.

Черчилль сформировал правительство, в котором наряду с консерваторами приняли участие лейбористы и либералы. Лидер лейбористов^- Эттли получил пост лорда — хранителя печати и являлся вначале по существу, а затем и официально заместителем премьер-министра. Лейбористский деятель крайпе реакционного толка Бевин получил портфель министра труда и .национальной повинности. Морриссон стал министром снабжения, Александер — военно-морским министром, Гринвуд — министром без портфеля. Лидер либералов, старый соратник Черчилля Арчибальд Синклер стал министром авиации. Все остальные важные посты сохранились за консерваторами, которые осталлсь господствующей силой в правительстве и определяли его политическое лицо.

В состав нового правительства были включены многие министры, ответственные за проведение в свое время мюнхенской политики. Чемберлен и Галифакс вошли в состав военного кабинета — высшего органа по руководству войной. Противники политики умиротворения были допущены на вторые роли. Дафф Купер, например, подавший в 1938 г. в отставку из правительства Чемберлена в знак протеста против Мюнхенского соглашения, получил лишь портфель министра информации.

Засилье мюнхенцев в правительстве Черчилля объяснялось не только тем, что Черчилль зависел от консервативной партии, которую они возглавляли, и от подчинявшегося им консервативного большинства в палате общин, но и тем, что Черчилль и бывшие мюнхенцы стояли на одпих и тех же классовых позициях, и поэтому они легко могли сговориться. Уже в период формирования правительства имели место разговоры о том, что вместо тех, кто в свое время проводил политику умиротворения агрессоров, в правительство должны быть включены люди, энер-

•ЕГО ЛУЧШИЙ ЧАС

309

гично выступавшие против этой политики. Черчилль категорически возразил против подобных требований и взял под защиту бывших мюнхенцев. Как отмечает Притт, «он умиротворял умиротворителей и пренебрег великолепной предоставившейся ему возможностью удалить людей, проводивших политику соглашения с нацистской Германией». Сохранение в правительстве этих элементов имело своим последствием то, что в Англии на протяжении длительного периода прогрессивные и патриотические силы вели борьбу за удаление из правительства бывших мюнхенцев. Одновременно бывшие мюпхенцы оказывали сильное влияние на политику правительства Черчилля и осложняли ведепие войны против фашистской Германии и ее союзников.

Кроме поста премьер-министра Черчилль принял посты лидера палаты общин и министра обороны. В качестве министра обороны он по существу взял на себя верховное руководство военными операциями. Как известно, собственный военный опыт Черчилля ограничивался лишь службой на весьма небольших постах (самый крупный из них — это пост командира пехотного батальона), причем службой весьма кратковременной. Однако он на протяжении многих лет интересовался военными вопросами, изучал военную историю и внимательно следил за деятельностью военного министерства, министерства военноморского флота и министерства авиации. Это дало ему значительную сумму знаний общего характера и возможность выдвигать перед военными руководителями большое количество различных, как замечает Тэйлор, «оригинальных, но зачастую опасных идей». Обилие различных идей у Черчилля отмечал и президент Рузвельт, который за годы войны хорошо узнал английского премьер-министра. Он говорил, что у Черчилля всегда имеются «блестящие идеи. У него появляется примерно сотня идей в день, и из них примерно четыре стоящие».

Английским военным туговато приходилось с Черчиллем, поскольку характер он имел решительный, уверен-

310

ность в собственной мудрости и правоте безграничную и очень не любил сталкиваться с противодействием с чьей бы то ни было стороны. Спорить с ним было очень трудно: он мог заговорить и переговорить любого. Однако, как это ни странно, столкновения между стратегом-любителем и профессиональными военными в Англии в период второй мировой войны не перерастали в большие конфликты. 'Дело в том, что и Черчилль и военные лидеры придерживались в широком смысле примерно одних и тех же взглядов на ведение войны.

Задним числом, уже после войны, некоторые военные руководители в своих мемуарах спорят с Черчиллем, а иногда даже позволяют себе весьма непочтительно, отзываться о его вмешательстве в военные дела. Объясняется это в значительной степени тем, что, как замечает Тэйлор, иногда «Черчилль в любимом им романтическом духе заявлял, что ведение войны значительно улучшилось бы, если бы расстрелять некоторых генералов и даже несколько начальников штабов».

Недовольство Черчилля генералами в большинстве случаев было справедливым. Английская печать также часто критиковала своих генералов за то, что они из-за неспособности, безынициативности и нерешительности проигрывали сражения. Подстегивание Черчиллем военных лидеров было, несомненно, полезным и вело к активизации их деятельности.

Аналогичным образом действовал Черчилль и в отношении руководителей гражданских министерств и служб. Под его руководством началась действительная перестройка страны на военный лад. Быстрыми темпами создавалась массовая армия, расширялись авиация и военно-морской флот, энергично развертывалась военная промышленность»

Черчилль любил заниматься внешней политикой и уделял ей большое внимание. С самого начала его пребывания на посту премьер-министра основные проблемы англо-американских отношений решались им самим в личной переписке с президентом Рузвельтом. Черчилль много занимался и отношениями с Советским Союзом. Министерство иностранных дел, возглавлявшееся вначале Галифаксом, а затем близким к Черчиллю Антони Иденом, оказалось отодвинутым на второй план. После наступившего в 1943 г. перелома во второй мировой войне и другие проб-

лемы внешней политики, прежде всего проблемы послевоенного мирного урегулирования, начинают занимать все большее место в деятельности Черчилля.

Роль Идена как министра иностранных дел была в годы войны бледной. Премьер-министр его совершенно подавлял. Очень часто Черчилль рассказывает в своих военных мемуарах об обмене посланиями по внешнеполитическим проблемам с Ф. Рузвельтом и И. В. Сталиным так, будто бы Идена и Форпн оффис вообще не существовало. Вероятно, с целью исправить это весьма невыгодное для себя впечатление Иден в своих воспоминаниях в 1962 г. писал, что даже в самые напряженные моменты Черчилль не отправлял своих посланий, касающихся международных проблем, не показав их предварительно ему или другим руководителям министерства иностранных дел. Военные мемуары Черчилля, однако, не подтверждают это заявление.

Черчилль был человеком решительного характера, большой воли и энергии. К тому же он был хорошим оратором. Эти качества он полностью использовал в деле руководства страной в войне против Германии. В многочисленных речах, составленных с точным учетом обстановки и психологического состояния английского народа, он громил Гитлера и его клику и призывал свой народ к энергичному ведению войны. Эти выступления Черчилля импонировали народным массам, которые наконец получили энергичного военного лидера, выражавшего их настроения. Авторитет Черчилля неуклонно повышался.

Вся полнота власти в Англии во время войны концентрировалась в руках членов узкого военного кабинета. Кабинет опирался на поддержку всех политических партий, представленных в парламенте, и поэтому чувствовал себя прочно. Черчилль по своим личным качествам был выдающимся членом военного кабинета. В сочетании с правами, которыми он пользовался как премьер-министр и министр обороны, это привело к концентрации в его руках огромной, по существу неограниченной власти. Многие историки замечают по этому поводу, что в силу сложившейся обстаповки Черчилль «превратился в диктатора». Этому способствовали не только обстоятельства, но и безграничная вера Черчилля в свои возможности.

Коллегам премьер-министра зачастую приходилось трудно. После одного из заседаний Кадоган записал в

дневнике: «Как все эти люди (члены кабинета. — В. Т.) боятся премьер-министра. И я тоже...» Черчилль как-то сформулировал свой метод руководства государственными делами в следующей фразе: «Все, что я хотел, так это согласия с МОИМ1Г желаниями после разумного обсуждения». То, что Черчилль называет «разумным обсуждением», обычно заканчивалось принятием его взглядов и предложений. Разумеется, из этого правила были и исключения, однако они не меняют общего положения дел. Оливер Литтлтон, занимавший во время войны ряд постов в правительстве Черчилля, рассказывает следующий случай. Однажды, пишет он, Черчилль созвал на 10 часов вечера заседание комитета обороны в подземной военной комнате, расположенной под помещением кабинета министров. Черчилль вошел, выпятив вперед подбородок. Это был верный знак предстоящего конфликта. Он предложил на рассмотрение собравшихся какой-то вопрос и спросил их мнение. Когда Литтлтон изложил свое мнение, Черчилль пришел в ярость. «Никогда за всю свою жизнь, — заявил он, — я не слышал более идиотского предложения, выдвигаемого старшим министром короля». Предложение оказалось реальным и было поддержано присутствующими. Черчиллю ничего не оставалось, как после полуночи с ворчанием за'ключить: «Короче говоря, мы единодушно приняли идиотское предложение мипистра снабжения».

Очень не нравился коллегам Черчилля режим работы, который установил для себя премьер-министр. Все наиболее важные совещания проводились по вечерам и закапчивались иногда поздно ночью. В свое время, когда Черчилль молодым кавалерийским офицером был на Кубе, он обратил внимание, что испанцы в самую жаркую пору дпя ежедневно отдыхают. Привычку отдыхать в середипе дня Черчилль практиковал в первую мировую войну, когда работал в адмиралтействе. Он обладал счастливым даром немедленно засыпать, как только его голова касалась подушки, и пользовался этим даром ежедневно. Поэтому, отдохнув днем, мог работать допоздна. В шутливой форме Черчилль пропагандировал идею дневного отдыха среди своих коллег, но, как свидетельствуют его мемуары, нашел мало последователей. Одним из них был адмирал Паунд, военный руководитель адмиралтейства, который настолько пристрастился дремать в кресле, что засыпал даже на заседаниях военного кабинета.

ЕГО ЛУЧШИЙ ЧАО

313

Первые дни пребывания Черчилля у власти были труд* ными. Немецкие армии, прорвав франко-английский фронт, затопили Северную Францию, двигались на Париж и создали реальную опасность уничтожения английского экспедиционного корпуса. Вероятно, Черчилль с первых же дней немецкого наступления понял, что битва во Франции проиграна. Это означало, что Англия в самом ближайшем будущем останется без своего главного и последнего союзника.

Перед правительством Черчилля сразу же встало несколько задач. Ему нужпо было любыми средствами продлить сопротивление Франции, чтобы причинить максимальный урон немецкой военной машине-и выиграть время для укр'епления оборопы Англии — для подготовки армии, авиации и производства вооружения.

Французы настойчиво требовали подкреплений. У англичан сухопутпых войск было мало, но они располагали сильной военной авиацией, и французское правительство требовало все новых и повых эскадрилий. Невзирая на опасность, Черчилль несколько раз, в самые критические моменты, прилетал во Францию для встречи с членами французского правительства. На этих встречах ^ французы, как правило, просили самолетов, а Черчилль уклонялся от того, чтобы бросить свои авиационпые резервы во Францию, и настаивал, чтобы Франция продолжала борьбу имеющимися у нее средствами.

Вскоре крупные английски'е и французские силы были отрезаны немцами па севере Франции, и главной заботой правительства Черчилля стала эвакуация своего экспедиционного корпуса. Английские войска, а также часть французских войск были эвакуированы, но им пришлосе

314

бросить во Франции все свое вооружение. Таким образом, английская армия потерпела в 1940 г. сокрушительное поражение. Перспективы дальнейшей борьбы с Германией для Англия были весьма мрачными.

В этот момент, как никогда, сказались решимость и отвага, которыми обладал Черчилль. Когда 4 июня собрался парламент, премьер-министр произнес пламенную речь, обращенную к английскому народу. «Несмотря на неудачи, — сказал он, — мы не сдадимся и не покоримся. Мы дойдем до конца, мы будем сражаться во Франции, мы будем сражаться на морях и океанах, мы будем сражаться с возрастающей уверенностью и растущей силой в воздухе, мы будем оборонять наш остров, чего бы это ни стоило, мы будем сражаться на побережье, мы будем сражаться в пунктах высадки, мы будем сражаться на полях и на улицах, мы будем сражаться на холмах, мы не сдадимся никогда. И если даже — чему я ни на минуту не поверю — наш остров или его значительная часть будут захвачены и люди будут умирать с голоду, наша заморская империя, вооруженная и охраняемая английским флотом, будет продолжать борьбу».

Во второй половине мая 1940 г. Черчилль Предпринял безнадежную попытку склонить на свою сторону Муссолини. Он обратился к фашистскому диктатору с личным посланием, напоминая о своем давнем дружественном отношении к нему, и просил воздержаться от вступления в войну на стороне Германии. Это обращение не дало результатов. Фашистская Италия поспешила на помощь победителю. Англия получила нового сильного врага в Южной Европе, на Средиземном море и в Северной Африке.

В последние дни агонии Франции Черчилль с целью продлить ее сопротивление выступил с сенсационной идеей объединения Франции и Англии в едином государстве, которое должно было иметь одну конституцию, общий парламент, единое правительство и вооруженные силы. Смысл этого предложения сводился к желанию побудить Францию продолжать сражаться против Германии, опираясь на свои колониальные владения, и прежде всего на Северную Африку. Кроме того, реализация идеи Черчилля передала бы в распоряжение Англии французскую колониальную империю и мощный французский военноморской флот. Во Франции к этому времени в лравительстве одержали верх элементы, ориентировавшиеся на

ЕГО ЛУЧШИЙ ЧАС

315

В это время английский парод нашел в себе незаурядное мужество; сознавая, какая смертельная угроза создалась его национальному и государственному существованию, он готов был с новой силой продолжать борьбу против Германии. «Только после того, — пишет Черчилль, — как Франция была раздавлена, у Англии благодаря ее преимущественному островному положению родилась из мук поражения и угрозы уничтожения национальная решимость, равная решимости Германии». Уинстон Черчилль в это время проявил волю к борьбе,* равную воле английского народа. Это в огромной степени увеличило его популярность. По мере того как народ убеждался, что Черчилль принимает энергичные меры для ведения войны, он превращался в национального военного лидера.

Решительность действий Черчилля определялась боевой антифашистской позицией народных масс Англии. Глава государства стал выразителем того духа стойкости и упорства в борьбе с врагом, который испытывал английский народ в годы войны.

Выступая 18 июня в палате общин, Черчилль сказал: «Битва за Францию окончена. Теперь должна начаться битва за Британию... Поэтому посвятим себя своему долгу и будем выполнять .его так, чтобы даже если Британская империя просуществовала бы тысячу лет, и тогда люди могли сказать: «Это был их лучший час».

Руководители Англии после разгрома Франции считали, что «поражение Германии может быть достигнуто совокупным применением следующих средств: экономического давления, действий военно-воздушных сил против промышленных и транспортных объектов Германии, а также против гражданского населения, организации широкого движения сопротивления на завоеванных Германией территориях».. Дальнейший ход войны показал, что этих Средств для завоевания победы недостаточно. Но у Англии в то время других средств не имелось. Авторы этой стратегической концепции, вероятно, понимали ее несостоятельность, но они не могли придумать ничего другого. «Никто не мог сказать, — пишет английский официальный

316

историк второй мировой войны Дж. Батлер, — как нужно действовать, чтобы эту победу обеспечить... как предотвратить гибель государства в ближайшие критические месяцы».

В летние месяцы 1940 г., когда Германия предприняла воздушное наступление на Англию, английская авиация дала немцам решительный отпор. Англичане понесли в воздушном сражении тягчайшие потери, но и у немцев были большие жертвы. Дух английского народа еще больше закалился в зтой борьбе.

По мере того как правительство продолжало вести войну после поражения Франции, росла популярность Черчилля в широких народпых массах, и это постепенно меняло его положение в консервативной партии. Консерваторы все лучше понимали, что Черчилль для них единственная надежда, что, лишь используя его растущий авторитет, они могут восетановить влияпие своей партии в народе.

В конце сентября 1940 г. здоровье Невиля Чемберлена ухудшилось, он подал в отставку и вскоре скончался. Возник вопрос об избрании нового лидера консервативной партии. К этому времепи уже было яспо, что им может быть только Черчилль. «Уинстон Черчилль является нашим секретным оружием, — писала газета «Санди тайме». — В этот великий час мы поистипе счастливы сражаться под несравненным предводительством великого лидера. Сегодня Уинстон Черчилль не только воплощение духа Англии, он наш упорный лидер, к которому полны доверия не только англичане, но и весь мир свободных людей». Так выражала зта газета точку зрения тогдашних руководителей консервативной партии Англии.

Черчилль полностью отдавал себе отчет в том, что, оставаясь в одиночестве, Англия обречена на неминуемое и быстрое поражение. Поэтому, занимаясь осуществлением многих решительных мер по мобилизации ресурсов страны на отпор врагу, по расширению военной промышленности и созданию массовых вооруженных сил, по подготовке отпора немецким войскам, в случае если они осуществят вторжение на Британские острова, Черчилль предпринимал лихорадочные меры по приобретению новых союзников. Германия показала себя как страшный и мощный враг, поэтому и союзники нужны были равной или превосходящей мощи. Только два таких государства

817

Черчилль настойчиво убеждал Рузвельта, что для Соединенных Штатов выгодна победа Англии, а победа Германии чревата огромными неприятностями и опасностями. Оп стремился путем различных мероприятий подтолкнуть США к вступлению в войну против Германии. И когда он договаривался с Рузвельтом о том, что США передадут Англии в обмен на базы в Карибском море 50 старых эсминцев, для него было важно не столько получить пополнение для английского военно-морского флота, сколько побудить США таким образом сделать шаг на пути к вступлению в войну. Вместе с тем моральная и материальная (в виде различных поставок вооружения) поддержка со стороны США, оказанная Англии во второй половине 1940 и в первой половине 1941 г., явилась существенной помощью для нее в зто трудное время.

Соединенные Штаты оказывали эту поддержку, но вступить в войну не торопились. Английские руководители опасались, что трагическая развязка может наступить до того, как Америка окончательно и бесповоротно встанет рядом с Англией. Это обстоятельство придавало особенно важное значение- использованию Советского Союза в борьбе с Германией.

Известно, что Советский Союз готов был в 1939 г. вместе с Англией и другими странами выступить против фашистской Германии, с тем чтобы помешать ей развязать войну, а если зто не удастся, то обеспечить быстрый разгром агрессора. Создание такого аптифашистского фронта тогда оказалось сорванным прежде всего по вине английского правительства, и союзные отношения между Англией и СССР не были установлены.

Английские историки и сам Черчилль мпого пишут о том, что после поражения Франции Англия в одиночестве вела героическую борьбу против Германии. Причем пи-

318

шут так, что ответственность за ее одиночество как бы возлагается на другие государства, и прежде всего на Советский Союз. В то же время читатель подводится к выводам, что, какие бы неразумные шаги ни сделало английское правительство до зтого, Англия искупила их своими усилиями в период «героического одиночества». В этой связи представляет интерес следующее вскрывающее суть дела замечание Д. Н. Притта. «Часто хвастались, — пишет он, — что Англия длительное время «стояла одна» в войне. Мы справедливо можем гордиться тем, что, когда народу пришлось бороться одному, он вел борьбу решительно. Однако черным пятном на наш правящий класс легло то, что он так вел дела своей страны, что в мире, где большинство стран ненавидели фашизм и хотели покончить с ним, ни одно государство на протяжении определенного времени не могло стать рядом с Англией».

Черчилль решил исправить кардинальную ошибку, допущенную Чемберленом, и опереться в войне с Германией на поддержку Советского Союза. Было бы, однако, неправильно полагать, что в зто время английское правительство взяло прямой и определенный курс на равноправный союз с СССР в борьбе против фашизма. Проведению такого курса мешали как враждебность реакционных кругов Англии, так и нежелание бывших мюнхенцев бороться против Германии вместе с Советским Союзом. Играло роль и то, что Черчилль на протяжении всей своей политической жизни был, да и теперь оставался врагом дела социализма и, следовательно, социального строя, существовавшего в Советском Союзе. Но нужда заставляла его отодвигать на второй план свои чувства. Поэтому Черчилль летом 1940 г. послал в Советский Союз считавшегося тогда, левым лейбористом Стаффорда Криппса, который должен был работать над улучшением англо-советских отношений и попытаться побудить Советский Союз отказаться от нейтралитета во второй мировой войне. Советское правительство внимательно отпеслось к миссии Криппса. Неудивительно, однако, что оно настороженно воспринимало попытки английских руководителей заставить СССР разорвать договор о ненападении с Германией.

Черчилль имел от разведки сведения, что Германия концентрирует войска против СССР. Означало ли это,