РАЗДЕЛ 3. Содержательный компонент теоретического материала

Лекция 1. Теория перевода: объект, цели, методы, некоторые общие вопросы.

1. 
   Объект теории перевода.
   
2. 
   Проблема определения перевода.
   
3. 
   Одноязычная и двуязычная коммуникация.
   
4. 
   Языковое посредничество; перевод и адаптивное переложение как его виды.
   
5. 
   Перевод как разновидность межъязыковой и межкультурной коммуникации.
   
6. 
   Межкультурная адаптация в процессе перевода.
   
7. 
   Цели и задачи теории перевода.
   
8. 
   Методы исследования.
   
9. 
   Общая, частная и специальная теория перевода.
   

Термин "теория перевода" нередко противопоставляется термину "практика перевода" и в этом случае охватывает любые концепции, касающиеся переводческой практики, способов ее осуществления и влияющих на нее факторов. При таком понимании "теория перевода" равнозначна "переводоведению". В более узком смысле "теория перевода" включает только собственно теоретическую часть переводоведения и, таким образом, противопоставляется его прикладным аспектам.

Перевод  сложное и сложно определимое явление, отдельные аспекты которого могут быть предметом исследования самых разных наук. В рамках переводоведения изучаются лингвистические, психологические, литературоведческие и другие стороны переводческой деятельности, а также ее история. В зависимости от предмета исследования можно выделить литературное переводоведение (теорию художественного или литературного перевода), психологическое переводоведение (психологию перевода), историческое переводоведение и т.п. Ведущее место в современном переводоведении, однако, по распространенному мнению, принадлежит лингвистическому переводоведению (иначе - лингвистике перевода), изучающему перевод как языковое явление. Впрочем, в последние годы некоторые авторы (например, С. В. Тюленев) указывают на то, что мы становимся свидетелями смены переводоведческих парадигм – с лингвистической на культурологическую. Теоретическую часть лингвистики перевода составляет лингвистическая теория перевода.

Помимо теоретических, лингвистика перевода включает и прикладные аспекты, связанные, главным образом, с методикой подготовки переводчиков, составлением справочников и словарей, методикой редактирования переводов и критериями их оценки, а также с другими практическими вопросами.

Лингвистическая теория перевода является, в первую очередь, дескриптивной дисциплиной. Она занимается описанием всеобщих «объективных» закономерностей переводческого процесса, в основе которых, как предполагается, лежат особенности структуры и правил функционирования языков, вовлеченных в этот процесс. Такая точка зрения, впрочем, иногда подвергается критике: так, С.Л. Пшеницын ставит под вопрос возможность выделить такие объективные закономерности; В.В. Бибихин указывает на то, что реальный научный интерес представляют лишь исторически конкретные переводческие практики и поэтому было бы благоразумно воздержаться от чрезмерных обобщений.

В идеале, во всяком случае, теория перевода стремиться описывать не то, что должно быть, а то, что есть. Вместе с тем, на основе описания лингвистического «механизма» перевода оказывается возможным формулировать и нормативные рекомендации: принципы, правила и приемы перевода, следуя которым переводчик может успешно решать свои задачи. Во всех случаях, однако, научный анализ фактов предшествует нормативным предписаниям. Умение пользоваться этими рекомендациями, модифицируя их в зависимости от характера текста и условий конкретного акта перевода, составляет ключевую часть переводческого мастерства. Перевод, впрочем, в любом случае представляет собой творческую деятельность, которая требует от переводчика комплекса знаний, умений и навыков, а также способности делать правильный выбор, учитывая совокупность лингвистических и экстралингвистических факторов, способных повлиять на данный акта перевода. Учет подобных факторов происходит во многом интуитивно, и отдельные переводчики в разной степени владеют такими умениями. Высокая степень их сформированности называется искусством перевода.

Определение перевода сопряжено с немалыми трудностями, обусловленными многообразием явлений, подводимых под это понятие. В наиболее общем смысле, перевод  это средство обеспечить возможность коммуникации между людьми, говорящими на разных языках. Как и при одноязычном общении, в процессе перевода коммуникация осуществляется путем объединения в акте общения двух форм сообщения, которые рассматриваются коммуникантами как, по меньшей мере, коммуникативно равноценные. Однако при этом имеется и существенное различие. В процессе одноязычного общения инвариантность передаваемого и принимаемого сообщения обеспечивается тем, что оба коммуниканта пользуются одной и той же языковой системой, с одинаковым набором единиц с относительно устойчивым значением. В переводе же дело обстоит более сложно: здесь в качестве «квази-идентичных» форм (иногда говорят - ипостасей) сообщения выступают тексты, созданные на основе разных языковых систем, т.е. из единиц, не совпадающих ни по форме, ни по содержанию, и расхождение между этими формами обусловливается уже различиями между языками; конечно, индивидуальные различия тоже существуют, но они отступают на задний план. Поэтому говорят, что возможность перевода определяется, в первую очередь, способностью разноязычных текстов выступать в качестве коммуникативно равноценных в процессе общения.

В лингвистической теории перевода была продемонстрирована некорректность т.н. "теории непереводимости". Лингвистика показывает невозможность полного тождества содержания оригинала и перевода. Своеобразие любого текста, ориентированного на определенный языковой коллектив, обладающий лишь ему присущими "фоновыми" знаниями и культурно-историческими особенностями, не может быть вполне "воссоздано" на другом языке. Поэтому перевод и не предполагает создания тождественного текста, а отсутствие тождества, соответственно, не может служить доказательством невозможности перевода. Утрата каких-то элементов текста при переводе не означает, что этот текст "непереводим": такая утрата, собственно, и обнаруживается, когда он уже переведен и сопоставляется с оригиналом. Отсутствие тождественности не мешает переводу выполнять те же коммуникативные функции, для выполнения которых был создан оригинал. Известно, например, что в содержании практически любого высказывания есть элементы смысла, которые не имеют существенного значения для данного сообщения, а "навязываются" ему особенностями языка. В литературе приводится следующий пример: предложение вроде «Хороший студент не будет опаздывать на занятия» явно имеет в виду не только собственно студентов (т.е. мужчин), но и студенток, и мужской род слова студент здесь нерелевантен. В русском языке, однако, нельзя употребить существительное, не воспроизводя значение рода, даже если это и не нужно. Если же в переводе, скажем, на английский или финский язык указание на род утрачивается, то с точки зрения целей коммуникации такая потеря не только не существенна, но, пожалуй, даже и желательна. Итак, абсолютная тождественность содержания оригинала и перевода не только невозможна, но сплошь и рядом также и не нужна для осуществления тех целей, ради которых создается перевод.

В коммуникативном акте имеет место взаимодействие между Источником сообщения (говорящим или пишущим) и его Рецептором, или Реципиентом (слушающим или читающим). Хотя при известных условиях существует, видимо, возможность извлечь из сообщения всю информацию, каждый отдельный Рецептор извлекает из него разный ее объем - в зависимости от своих знаний, степени заинтересованности и, особенно, той цели, которую он себе ставит. Поэтому сообщение существует как бы «в двух формах», которые не могут быть вполне тождественны: сообщение, переданное отправителем/источником, и сообщение, воспринятое получателем/рецептором. Для теории перевода здесь важно то, что эти формы сообщения находятся между собой в отношении коммуникативной равноценности, которая выражается, в частности, в следующем: а) между ними потенциально существует высокая степень общности, т.к. при одноязычной коммуникации они состоят из одинаковых языковых единиц; б) между ними фактически существует достаточная степень общности, чтобы обеспечить необходимое взаимопонимание в данных конкретных условиях; в) обе формы объединяются в коммуникативном акте в единое целое, а различия между ними оказываются нерелевантными для участников коммуникации, которые обычно их и не осознают, считая, что полученное сообщение и есть именно то, что передано. Таким образом, для коммуникантов реально существует как бы единый текст, содержание которого может быть доступно всем владеющим данным языком. Речевое общение возможно, конечно, и между коммуникантами, говорящими на разных языках. В этом случае говорят о межъязыковой (двуязычной) коммуникации. Поскольку Рецептор сам не может извлечь информацию из текста на неизвестном ему языке, такая коммуникация носит опосредственный характер и требует промежуточного звена, осуществляющего языковое посредничество, т.е. преобразующего исходный текст в такую языковую форму, которая может быть понята Рецептором. Языковой посредник должен извлекать информацию из исходного текста (ИТ, т.е. "оригинала", или "подлинника") и передавать ее на другом языке. Помимо своей посреднической роли, переводчик время от времени выполняет и такие коммуникативные функции, которые выходят за рамки собственно языкового посредничества. Как правило, такое происходит в устном переводе, когда переводчик непосредственно общается с Источником и Рецептором. В этом случае переводчик может быть вынужден, например, по просьбе одного из коммуникантов, выступать в качестве самостоятельного источника информации, давать пояснения, делать определенные выводы из содержания ИТ и т.д. Как устный, так и письменный переводчик может совмещать выполнение своих «прямых» обязанностей с деятельностью информатора, составителя аннотации (реферата), редактора и/или критика оригинала и т.п.

Различаются, как правило, два основных вида языкового посредничества: собственно перевод и адаптивное переложение, или, как его иначе называют, адаптивное транскодирование.

В качестве языкового посредника переводчик может выполнять не только перевод, но и различные виды адаптивного транскодирования / переложения.

Адаптивное переложение / транскодирование  это вид языкового посредничества, при котором происходит не только транскодирование (переложение, перенос) информации с одного языка на другой (что имеет место и при собственно переводе), но и ее преобразование (адаптация) с целью изложить ее в иной форме, определяемой не организацией этой информации в ИТ, а какой-то специальной задачей данного акта межъязыковой коммуникации. Специфика адаптивного транскодирования вытекает из ориентации языкового посредника на конкретную группу рецепторов ПТ или на заданную форму преобразования содержания ИТ. Таким образом, адаптивное переложение / транскодирование, подобно переводу, представляет собой особую репрезентацию содержания ИТ на ПЯ, но, в отличие от перевода, создаваемый при этом текст не предназначен служить полноценной заменой оригинала. Различные виды адаптивного переложения / транскодирования в неодинаковой степени обнаруживают сходство с переводом. Всех их объединяет с переводом их т.н. «коммуникативная вторичность»: это всегда та или иная репрезентация ИТ на другом языке. Адаптивное переложение / транскодирование, ориентированное на заданный объем и характер информации, принимает форму т.н. «сокращенного перевода» (который, строго говоря, есть вид адаптивного переложения), аннотаций, рефератов, резюме и других форм передачи содержания ИТ, связанных с отбором и перегруппировкой содержащихся в нем сведений. Для каждой из этих форм задаются, как правило, примерный объем и правила изложения материала.

Коммуникативными потребностями обусловлена и межкультурная адаптация, которая имеет место в процессе перевода. Она выражается в том, что языковой посредник стремится модифицировать ИТ таким образом, чтобы рецептору ПТ стала доступна та часть его содержания, понимание которой обусловлено знанием культурного «фона» ИТ. Такая адаптация может выражаться в поиске в переводящей культуре аналогов тем реалиям и феноменам культуры ИЯ, которые вполне ясны его носителю, в опущении нерелевантных для целей данного акта межъязыковой коммуникации культурно-специфичечких деталей и т. п. Поэтому «одни и те же» детали и реалии могут в одном случае без потерь опускаться (например, названия каких-то товаров и т.п. в художественном переводе, если они не несут художественно значимой информации), в то время как в другом случае это невозможно (например, при информативном переводе).

Важнейшая цель теории перевода заключается в выявлении как языковых, так и экстралингвистических факторов, делающих возможным отождествление содержания сообщений на разных языках. (Общность содержания ИТ и ПТ обычно называется эквивалентностью перевода.)

Теория перевода ставит перед собой следующие основные цели и задачи (по В.Н.Комиссарову):

1. 
   Исследовать и описать общелингвистические основы перевода, т.е. раскрыть, какие особенности языковых систем и какие закономерности функционирования языков лежат в основе процесса перевода, делают его возможным и определяют его характер;
   
2. 
   Раскрыть отличие собственно перевода от других видов языкового посредничества;
   
3. 
   Разработать научно обоснованные классификации видов переводческой деятельности;
   
4. 
   Раскрыть природу переводческой эквивалентности, мыслимой как основа коммуникативной равноценности ИТ и ПТ;
   
5. 
   Разработать принципы и построения частных и специальных теорий перевода;
   
6. 
   Разработать принципы адекватного описания процесса перевода как серии действий переводчика по преобразованию ИТ в ПТ;
   
7. 
   Раскрыть характер воздействия на процесс перевода прагматических и социолингвистических факторов;
   
8. 
   Дать определение понятию "норма перевода", выявить и охарактеризовать отдельные виды норм;
   
9. 
   Разработать принципы оценки качества перевода.
   

Теоретическую часть лингвистики перевода, как отмечалось выше, составляет лингвистическая теория перевода. При этом в теории перевода различаются "общая теория перевода", "частные теории перевода" и "специальные теории перевода".

1. 
   Почему трудно дать такое определение перевода, которое бы нашло удовлетворительным большинство исследователей?
   
2. 
   Чем отличается собственно перевод от адаптивногно переложения?
   
3. 
   Каковы основные методы исследования, применяемые в теории перевода?
   
4. 
   Какимы соображениями вызвана и в чем состоит межкультурная адаптпция в переводе?
   
5. 
   В чем состоит различие понятий «частная теория перевода» и «специальная теория перевода»?
   

Алексеева И. С. Введение в переводоведение. – СПб.: Филологический факультет СпбГУ; М.: Академия, 2006. С. 5 – 12, 47 – 51, 127 – 128, 130 – 132.

Тюленев С.В. Теория перевода. - М.: Гардарики, 2004. С. 9-36, 80-87, 204-215.

Лекция 2. Становление, история и современное состояние теории перевода.

План

2. 
   Перевод в средневековой Европе и арабском мире.
   
3. 
   Эпоха Возрождения и Реформации.
   
4. 
   Переводческое дело и исследования перевода на Западе в Новое Время.
   
5. 
   XX век: становление лингвистики перевода.
   
6. 
   Основные этапы отечественной истории перевода и переводческой мысли.
   
7. 
   Основные направления исследований перевода на современном этапе (по С. Лоренц): лингвистически ориентированная «наука о переводе», «историко-дескриптивный» и герменевтический подход.
   
8. 
   Машинный перевод, его теоретические предпосылки.
   

Теоретическая постановка ряда ключевых вопросов перевода уходит в глубокую древность. Сама же переводческая практика, разумеется, еще древнее и демонстрирует вполне развитые формы, ориентированные, впрочем, главным образом на чисто практические потребности общества, уже на Древнем Востоке, в частности в Древнем Египте и Междуречье. Собственно, как только образовались группы людей, языки которых существенно отличались друг от друга, появились и билингвы, помогавшие общению между этими разноязычными коллективами. С возникновением письменности к устным переводчикам-"толмачам" присоединились и переводчики письменные. Постепенно работа переводчиков приобретала черты регулируемой государством профессиональной деятельности: так, в Древнем Египте переводчики входили в особые иерархизированные профессиональные группы. Распространение письменных переводов открывало доступ к культурным достижениям других языковых сообществ. Первыми теоретиками перевода были, разумеется, сами переводчики, стремившиеся обобщить, по меньшей мере, свой собственный опыт, а иногда и опыт своих коллег. С изложением своего профессионального "кредо" выступали обычно наиболее выдающиеся переводчики, и целый ряд таких соображений и сегодня представляет несомненный интерес. В частности, еще в античности широко обсуждали вопрос о степени близости перевода к оригиналу. Так, в ранних переводах Библии и некоторых других текстов, считавшихся священными или просто образцовыми, преобладало стремление к буквальному копированию оригинала, приводившее иногда к известной неясности перевода. Поэтому, в качестве противоположной установки, некоторые авторы пытались теоретически обосновать право переводчика на большую свободу в отношении ИТ, указывали на необходимость воспроизводить не букву, а смысл или даже общее впечатление оригинала. Уже в этих ранних высказываниях можно найти начало позднейших теоретических споров о предпочтительности буквального или вольного перевода.

Для культуры Древней Греции классического периода, по словам В.В. Бибихина, было нехарактерно внимание к внешней форме ИТ, что объясняется осознанием греками своей культурной исключительности. Впрочем, в классическую эпоху перевод в Греции не играл сколько-нибудь существенной культурной роли, он обычно служил лишь практическим целям общения с «варварами» (например, персами). Греки ощущали свою культуру как вполне самодостаточную: нам неизвестны примеры переводных текстов в греческой литературе того времени. В римскую эпоху, когда происходило усвоение греческих образцов, большинство писателей рассматривало перевод как средство развития родного языка и обычно также придерживалось вольной передачи греческих оригиналов на латинский язык. В этом смысле понимают высказывания Горация («De arte poetica»), Квинтилиана и особенно Цицерона. Однако, по мнению В,В.Бибихина, именно римской культуре мы обязаны осознанием того, что ИТ может восприниматься как ценность, достойная как бы полного «перенесения» в родную культуру, что меняет отношение к формальной стороне оригинала и ориентирует переводчика на ее максимально точное воспроизведение: наряду с «вольным» переводом в греческом стиле (hermeneia) появляется перевод, более похожий на привычный нам тип (traductio).Указания античных писателей имели значение для последующих эпох, когда и в области перевода во многом следовали античным традициям.

Языковая обособленность средневековых европейских обществ создавала неблагоприятные условия для усвоения иных языков, чему значительно препятствовало также и то обстоятельство, что роль интернационального языка в этот период успешно играл латинский. Перевод поэтому долгое время играл второстепенную роль. Однако с ним связана важнейшая для всего периода христианизации Европы проблема распространения Библии и ряда других религиозных текстов. Непогрешимый авторитет этих текстов, с одной стороны, и практика глоссирования (под каждым латинским словом подписывалось слово местного языка) — с другой привели к широкому распространению в эту эпоху буквальных переводов. Впрочем, значительно большую свободу в этой области допускала светская литератуpa, бытовавшая преимущественно в придворно-аристократической среде. Средневековый арабский мир гораздо больше, чем современная ему Европа, преуспел в переводческом деле: в ряде крупнейших городов сложились мощные переводческие центры, благодаря которым происходило интенсивное освоение античного литературного наследия (особенно философского). Известно, что даже христианский Запад познакомился с рядом текстов Аристотеля сначала в латинском переводе с арабского перевода и лишь затем – с греческого оригинала.

Борьба двух переводческих систем — свободной и буквалистской — продолжалась в течение всего средневековья. Возрождение, сначала в Италии, а затем и в других странах Европы, значительно обострило теоретическую проблематику перевода. Увлечение античной литературой способствовало возрождению латыни и греческого, а овладение этими языками стимулировало новые переводы и пересмотр уже накопленного наследия. В связи с развитием новых литературных языков Италия, а за ней Англия, Франция и Германия пережили период увлечения переводом и теоретизированием о нем. Примером могут служить высказывания немецких переводчиков эпохи раннего гуманизма Николауса Виле (он защищает буквальные переводы) и Штейнхавеля (он считает разумным переводить «по смыслу»). Интерес к теории перевода наблюдался и во Франции эпохи Возрождения. В 1540 Этьенн Доле (1509 - 1546) публикует трактат «О способе хорошо переводить с одного языка на другой», где формулирует некую нормативную теорию перевода, выдвигая ряд требований, которым должен отвечать "хороший" переводчик:

1. 
   Надо в совершенстве понимать содержание переводимого текста, а также авторскую интенцию;
   
2. 
   в совершенстве владеть как ИЯ, так и ПЯ;
   
3. 
   избегать манеры переводить «слово в слово»;
   
4. 
   в переводе он должен использовать общеупотребительные формы речи;
   
5. 
   он должен воспроизводить и «общее впечатление» от оригинала.
   

1. 
   он должен полностью передавать идеи оригинала;
   
2. 
   стиль и манера изложения должны быть такими же, как и в оригинале;
   
3. 
   он должен читаться так же легко, как и оригинал.
   

В конце XVIII в., главным образом уже в Германии, зарождается другая переводческая система, связанная уже не с классицизмом, а с романтизмом. Противопоставляя рассудочной антиисторичности классицизма стремление воспроизводить историческую правду в ее специфической конкретности, а отвлеченному типизированию – интерес к национальному своеобразию, романтики должны были и в области перевода придерживаться принципов возможно более близкой и точной передачи оригинала. Этот подход заявляет классическая статья Ф. Шлейермахера «О различных методах перевода» (1813), где автор требует строгого сохранения «национального стиля» ИТ; ту же точку зрения защищает и А. Шлегель. В. фон Гумбольдт заново поднимает вопрос о переводе на основе достижений «философской лингвистики». Позже появляются и обобщающие работы: Тихо Моммзена «Искусство перевода» (1858), О. Групе «Искусство немецкого перевода» (1859) и др. Т. Моммзен противопоставил двум наиболее распространенным типам перевода — (1) точно передающему смысл, но не форму оригинала и (2) созданию произведения в иностранном стиле, где сохраняются в основном формы ИТ, — третий тип, т.н. «строгий перевод», в котором и содержание и форма ИТ передаются максимально точно и при этом понятно для рецепиента. Первыми на немецком языке опытами данного типа можно считать перевод «Одиссеи» Фосса (1781), «Голоса народов» Гердера, шлегелевские переводы из Шекспира и перевод эсхиловского «Агамемнона» В. фон Гумбольдта. Именно этот тип Моммзен и объявляет наилучшим.

Во второй половине XIX в. теоретический интерес к переводу в Европе продолжает возрастать, особенно в той же Германии, где растет также количество и совершенствуется качество переводов на немецкий язык. По своей добросовестности и профессиональному совершенству немецкие переводы XIX в. являются, по распространенному мнению, лучшими в мире для того времени. В развитие переводческой деятельности в Германии большой вклад внес и быстрый прогресс немецкой филологии. Если в эпоху романтизма немецкая теория перевода апеллировала к концепциям Канта и особенно к теории Фихте об «универсализме» немецкой культуры, то теперь особое значение приобрели воззрения Гегеля на исторический процесс, в частности идея о культурном сотрудничестве «семьи» европейских народов.

Немецкая теория перевода конца XIX века дает немного оригинальных идей. Филолог-классик Вилламовиц-Мёллендорф во многом возобновил концепцию «вольного перевода»: в своем введении к переводу «Ипполита» Эврипида («Что такое перевод?»), он требовал, чтобы ПТ производил на своего реципиента такое же впечатление, какое ИТ оказывал на своих современников: поэтому при переводе надо следовать не букве, а духу произведения, передавать не слова, а «мысли и ощущения». Соответственно подчеркивалась, например, необходимость пользоваться не размером ИТ, а такой формой стиха, которая могла бы вызывать у читателя впечатление, сходное с впечатлением от оригинала.

Во Франции XIX века переводческая деятельность не играла столь важной роли, как в Германии, а в отношении качества переводы на французский язык, как принято считать, всегда сильно уступали немецким. Правда, в это время выполнены замечательные по своему проникновению в дух оригинала переводы Ш. Бодлера из Э. По, а затем и «антикизирующие» опыты «парнасской школы» (Леконт де Лиль, в частности, оставил немало тщательнейшим образом исполненных переводов из античных авторов).

Английская переводная литератуpa XIX в. находилась примерно в таком же состоянии, как и французская. До 1880-х гг. в Англии переводили мало и неохотно, причем преимущественно классические произведения бесспорной художественной ценности. Из теоретических работ можно отметить статью Матью Арнольда «О переводе Гомера» (1861). В числе же лучших образцов английского переводческого искусства - переводы Д. Г. Россетти из Данте («Новая жизнь») и других староитальянских поэтов (в молодые годы Д. Г. Россетти перевел «Ленору» Бюргера и приступил даже к переводу «Песни о Нибелунгах»); У. Морриса (исландские саги, «Энеида» Вергилия); Суинберна, обладавшего редким чутьем к чужому языку (переводы из Ф. Вийона и Т. Готье). В 1880—90-х гг. англичане стали охотно переводить французских писателей (Э. Золя, Г. де Мопассан), а также скандинавских (Х. Ибсен) и русских (Л. Толстой, Достоевский, Чехов).

Для удовлетворения возросшей потребности была расширена подготовка переводчиков: она осуществлялась на базе университетов и институтов, где изучались иностранные языки. Лингвисты при этом должны были создать научную базу для построения эффективного курса подготовки переводчиков. Обнаружилась также и недостаточность традиционной формулы квалификации переводчика («Для того чтобы переводить, необходимо знание двух языков и предмета речи»). Оказалось, что этого мало: надо не просто знать два языка, но знать их «по-переводчески», т.е. в сочетании с правилами и условиями перехода от единиц одного языка к единицам другого (В. Н. Комиссаров).

Преобразование книжного языка при Петре I вначале внесло еще большую неразбериху в русские ПТ начала XVIII в. Языковые средства переводчиков при этом, однако, усилились громадным количеством иностранных заимствований; обилие их повлекло за собой увлечение калькированием синтаксических структур. Преобразования Петра потребовали перевода различных сочинений научного содержания. Примерно с 1730-х гг. переводы технической европейской литературы постепенно уступают место переводам уже художественной литературы, как прозаическим, так и стихотворным. Они имели огромное значение для становления русского литературного языка. Основное стремление таких крупных переводчиков, как Кантемир и Тредиаковский, — верность передачи мысли оригинала.

Новые и притом гораздо более строгие требования были предъявлены к переводам, преимущественно стихотворным, в эпоху символизма. Так, единодушную критику вызвали многочисленные переводы К. Бальмонта (П. Б. Шелли, Э. По, Кальдерон, Ю. Словацкий и др.), который лишь очень приблизительно передавал смысл переводимого, многое пропуская и многое добавляя от себя. Напротив, славу виртуозных переводчиков заслужили В. Брюсов (Верхарн, французская поэзия XIX в., Вергилий, Гёте), М. Волошин, Ф. Сологуб (Верлен), позднее Н. Гумилев и др. Крупным явлением русской литературы явились также переводы Вяч. Иванова (Петрарка), Инн. Анненского (Еврипид), Ф. Зелинского (Софокл).

После Октябрьской революции 1917 г. перевод как теоретическая и практическая проблема получил особое значение. Ему приписывали особую роль в качестве средства овладения богатствами европейской и мировой культуры. Однако, если не считать деятельности негосударственных издательств в период нэпа, переводческая деятельность в советское время находилась под жесточайшим контролем государства, осуществлявшего крайне тенденциозный отбор произведений для перевода и не гнушавшегося внесением в ПТ намеренных искажений с целью подогнать их под идеологические, моральные и эстетические стандарты тоталитарного общества. Некоторые достижения в смысле переводческой техники, тем не менее, имели место. Так, образовавшееся по инициативе А. М. Горького издательство «Всемирная литература» (Ленинград) поставило себе целью выпуск высококачественной переводной литературы, а после ликвидации его аналогичной цели служило издательство «Academia» (Москва — Ленинград). Эти издательства сплотили вокруг себя лучших в то время переводчиков и редакторов, которые подняли на большую высоту переводческое мастерство и обогатили русскую литературу огромным количеством переводных произведений, многие из которых появились на русском языке впервые. Эти традиции с известными изменениями сохранялись на протяжении всего советского периода. Среди крупных советских переводчиков можно назвать М. Л. Лозинского, С. Я. Маршака, Б. Л. Пастернака, И. Кашкина, Р. Райт-Ковалеву, Л. Гинзбурга и других.
В наше время, по мнению С.Лоренц, можно выделить три основных подхода к осмыслению феномена перевода.

Это, во-первых, восходящая к Ф. Шлейермахеру герменевтическая теория перевода, рассматривающая его как частный случай интерпретации.

Во-вторых, это лингвистически ориентированный подход, получивший название «науки о переводе» (science of translation в английском языке и Übersetzungswissenschaft – в немецком). Этот подход стремится создать общую теорию перевода, которая дала бы адекватное описание перевода как литературно-художественных, так и специальных текстов. Для него характерна также ориентация на практику перевода как в смысле выработки для нее научно обоснованных норм и правил, так и в смысле создания теоретической базы для обучения переводчиков.

Ему противостоит, в-третьих, историко-дескриптивный подход, имеющий корни в филологии и компаративистике. Он уже получил в работах некоторых авторов название «исследований перевода» (англ. translation studies, нем. Übersetzungsforschung). Для этого направления характерен интерес к вопросам рецепции литературных текстов при переводе на другие языки, а также к истории художественного перевода и переводческих концепций.

Как пишет С. Лоренц, акцентируя нормативный и дескриптивный аспекты, если попытаться свести основополагающее различие этих направлений к простой формуле, то можно было бы сказать, что первое из них стремится ответить на вопрос: «Как надо переводить?», а второе – на вопрос: «Как в действительности переводили и переводят?». При этом лингвистическая теория перевода, исходя из своих предпосылок, определяет перевод нормативно, признавая центральным для него понятие эквивалентности, выступающее его важнейшим конститутивным признаком. В противоположность этому, ориентированное на теорию литературы и культурологию переводоведение (то есть Übersetzungsforschung в терминологии С. Лоренц) исходит из исторических фактов переводческой деятельности и описывает всевозможные разновидности перевода, не пытаясь дать последнему строгое или нормативное общее определение. В таком контексте внимание исследователя привлекают и те сочинения, которые лингвистика перевода игнорирует, например, переводы, выполненные не с оригинала непосредственно, а с другого перевода, и даже «псевдопереводы» вроде знаменитого в свое время «Оссиана» Дж. Макферсона. Единственно признаваемый критерий здесь – культурно-историческое значение переводного или даже просто принимаемого за таковой текста.

Теоретические предпосылки машинного перевода, на который в свое время возлагались огромные надежды, представляют собой до известной степени развитие идей, положенных в основу лингвистики перевода, и дополненных некоторыми положениями теории информации, кибернетики и т. д. Действительно, если в процессе перевода большую роль играют «закономерные соответствия», то возникает мысль, что их можно описать достаточно строгим образом и на этой основе создать переводящие программы, которые, производя формальный анализ ИТ, будут обнаруживать подходящие случаю соответствия на ПЯ и подставлять их в текст перевода. В наше время переводящие программы стали вполне привычными, но их относительно эффективная применимость существенно ограничена определенными типами текстов, а качество перевода обычно бывает крайне неудовлетворительным.