октября 1971 г. «Варшавская мелодия». Театр им. Ленсовета. 300 й спектакль

20 октября 1971 г. «Варшавская мелодия». Театр им. Ленсовета. 300 й спектакль.

5 декабря 1971 г. Аспасия Папатаниссиу.

И полное повторение на «Эпитафии» [Янниса Рицоса] — долгое выразительное чтение перевода, потом это разыгрывается.

Я. С. Билинкис говорил [со мной] о непосредственности, женском начале Папатаниссиу.

14 декабря 1971 г. [А. М. Володин. «С любимыми не расставайтесь». Ленинградский театр им. Ленинского Комсомола. Режиссер Г. М. Опорков. Художник И. М. Бируля. Композитор В. А. Гаврилин. Сценическое движение — К. Н. Черноземов. Балетмейстер К. А. Ласкари. Общественный просмотр спектакля]¹⁶⁷.

Темнота. Труба. Высвечивается трубач. Фанфара. Высвечивается второй музыкант. Они остаются на сцене почти все время. Труба — призывный, высокий, тревожный, чистый тон.

Свет. Выходят все герои. На авансцене. Катя [Л. И. Малеванная] и Митя [Л. В. Бриллиантов] за столом. Спорят. Она уже наэлектризованная, кипящая.

Йог [Валерий — Ю. А. Хохликов] отгоняет старушку. Садится на корточки над журналом, принимает позу йога. Хомяк [П. П. Горин] входит в лифт, на котором написано «лифт не работает», выходит сзади. Грузин [в сцене суда] сидит задумчиво.

Звучит труба… Выходит судья. Митя и Катя становятся слева. Катя продолжает кипеть. Разбор дела. Ее ответы. Она погружена в свое, занята своим, не вникает в вопросы судьи. Но вопросы пересекаются с ее мыслями. Спор Кати с судьей («Хочу знать, как мне {200} вести себя в следующий раз»). Остановились. Митя и Катя смотрят друг на друга. Ира [Н. В. Дмитриева] издали: «Я жду». Катя уходит. Митя и Ира. Сцена у лифта.

16 декабря 1971 г. [Расширенное заседание Правления Ленинградского отделения Всероссийского театрального общества совместно с Советом Института театра, музыки и кинематографии «О подготовке и воспитании молодых режиссеров в городе Ленинграде»].

Главное — проблема качества, а не количества. Что делать? 1) Набор. Отбор. Научные методы. Расширение конкурса. 2) Обучение. Режиссер должен работать с актером. Сейчас он в институте от этого оторван. Вкуса к этому нет. Он начинает считать, что режиссура заключается в чем-то другом. 3) О работе. Проблема — режиссер и театр. Н. Н. Охлопков мечтал ставить на площадях, и у него был маленький театр, А. Д. Попов, наоборот, хотел камерного театра, а имел огромное помещение. (В подтексте у Товстоногова — И. П. Владимиров и А. Г. Товстоногов).

Товстоногов обругал В. Е. Воробьева за спектакль «Дансинг в ставке Гитлера» и В. С. Голикова за «сноску» в спектакле «Село Степанчиково»¹⁶⁸. (Ю. М. Барбой сказал мне, что Товстоногов хвалил Голикова вчера на спектакле, а о «сноске» лишь сказал, что она не всегда вовремя). Здесь Товстоногов о «сноске» говорил грубо.

О Ролане Быкове. Поставил «Якорную площадь»¹⁶⁹ — тогда спектакль казался чем-то неудачным, теперь ясно, что Быков шел впереди, многое предвосхищал. Талантливый человек, это видно. (Товстоногов сам же выгнал Быкова, говорил это при Р. М. Беньяш и И. И. Шнейдермане, которые в свое время «прорабатывали» спектакль).

Предложение: создать театр на базе Учебного театра, два года после окончания института режиссеры должны там работать.

З. Я. Корогодский — очень изгибаясь, но спорил с Товстоноговым. Говорил об очередных режиссерах.

{201} Выступали также Ю. В. Толубеев, Р. М. Беньяш, Л. Н. Дьячков, П. П. Громов.

25 декабря 1971 г. [А. М. Володин. «С любимыми не расставайтесь». Ленинградский театр им. Ленинского Комсомола]¹⁷⁰. Приемка спектакля.

Йог [Валерий — Ю. А. Хохликов] садится, журнал кладет на пол (может быть, это про йогов?), садится на корточки, расставляет руки. До этого он отогнал от себя старуху. Старуха идет к матери жены грузина. Та отмахивается от нее, обеспокоенная, идет к телефону, где стоят грузин и ее дочь. Девочки с [комбината] «Красная нить» устраиваются на скамейке.

Декорация. Уходящий вдаль туннель, он округлый, из натянутой материи, прозрачной, матовой. Сбоку деревья, большие и малые, голые, осенние, их ветки остро и перепутанно поднимаются вверх и там переходят в сплетение трамвайных и троллейбусных проводов. Дальше — разные ленинградские фонари, разных времен. Справа первым стоит простой фонарь, на нем телефон-автомат. Тут же — металлическая дверь лифта. По-видимому, просто откуда-то взята [подлинная лифтовая дверь]. Затем, немного справа, ближе к центру, типичный ленинградский фонарь — с моста, старого типа фонарь. Около него в первом действии стоят низкий круглый стол и кресла. Затем, еще левее (по диагонали от этих фонарей, то есть в глубине) — самый новый [современный] фонарь, изгибающийся, с лампой дневного света. Около него (немного впереди, справа) — старые стоячие деревянные часы. А под «потолком» — круглые уличные электрические часы. Немного впереди и влево — скамейка (только в первом действии). У этого фонаря будет сидеть жена грузина, вязать красную кофточку. Когда грузин к ней подойдет, возьмет ее за руку и поведет к рампе, в суд, она бросит свое вязанье сзади на пол, там оно и будет валяться. В финале первого действия там же сядет уже с иным вязаньем другая девушка (вторая девушка с «Красной нити», красивая), потом со своим стулом она перейдет {202} к Кате, потом вернется обратно. По диагонали в глубину — столб. Возле него Г. И. Демидова будет стирать в тазу, бросит стирку и пойдет к Кате. Еще одна девушка — у столба справа.

Наверху зажигают разные осветительные приборы, свет медленно гаснет. Вначале включаются фонари. В глубине, в конце туннеля, желтый семафорный фонарь, который зажигается в полной темноте. Трубы. На них — прожектор. Потом медленно разгораются уличные фонари и лампы.

Итак, Катя вышла со всеми. Спор с Митей. Призыв трубы. Митя встал слева от зрителей в круг, освещенный прожектором. Катя рядом, тоже в круге. Обдергивает курточку. Коричневая (вроде бы замшевая) куртка и юбка, с пуговицами и карманами. Короткие распущенные волосы. Идет судья. Спрашивает Катю о разводе. Согласие Кати: «Если он хочет». Она в своем, погружена, не очень включается в ситуацию (и это будет у нее часто). Судья: «Он вас бил?». Катя не поняла вопроса, переспросила, повернулась. Судья не ответила ей. Вопросы судьи Мите о семье, детях (когда о детях — Катя усмехнулась). Этот цинизм — степень отчужденности судьи, она идет по проторенной дороге. «Из за чего?» Рассказ Кати. Она опять же в себе. С напряжением: «Не пустил меня ночевать». Судья: «Какое же имел право не пустить вас на свою площадь?» Катя: «Считал, что я ему изменила» (выдавливая и втолковывая судье). Судья: «На самом деле изменили?» Катя: «Не отвечу». Судья: «Ваше право».

Непокорность Кати, когда она заговорила о том, что влезла по строительным лесам в окно комнаты — на секунду вспомнила об этом, с некоторым удовольствием, как лезла и как Митю «победила», попала домой, решила эту задачу. Катя вся — в этом. Потом — в горе, тревоге, но вовсе не занята собой, может откликнуться. Свободная и лихая натура. Судья уходит («удаляется на совещание»). Катя и Митя повернулись друг к другу. «Не хочешь мне ничего сказать?» — «Нет». Уходит энергично в дверцу за лифтом.

Свет. Катя и Митя у себя дома. Катя как бы перед зеркалом. Она надевает бусы (крупные, деревянные). Занята этим. Что-то меняет, поправляет, смотрит. Есть ощущение того, что она готовится к вечеру, к прогулке. Спрашивает Митю о галстуке, о том, куда он {203} идет («чтобы не попасть на один киносеанс»). Он подошел к ней, говорит о булке, предлагает масло и колбасу. Она: «Сама могу сходить в гастроном» (ведет войну-игру). Начинает повязывать ему галстук… Голос старушки (она с зонтиком, зонтик мокрый, вдали фигуры тоже с зонтиками): «По объявлению об обмене». Удивление Кати. Отошла вправо (для нее это определенный удар). Приглашает старушку. Показывает комнату. «Там кухня». (Тут ясно, до какой степени все это не нужно). Старушка села. Катя села около нее на корточки, слушает. Старушка уходит. Катя с ней в дверях. Уговаривает. Митя издали: «Не делайте из чепухи…» (это относится или должно относиться и к Кате). Старушка пишет адрес. Рассказывает о своих расставаниях. Катя слушает. «Идиот несчастный» — это Мите, ответ на свои мысли. Говорит, что искалечил ей жизнь. Спор. Катя — руку ко лбу, поворот (вывихнутые мозги). Митя ушел. Катя села в кресло лицом к спинке… Гаснет свет.

Труба. Идет грузин. Берет жену за руку. Выводит ее. Мать его жены. Когда ее прогоняет судья — гаснет прожектор. Через них идут Ира и Митя (ягоды, косточки…).

Катя и ее подруги сидят за столом. Шампанское. Стаканы. Пьют. Пришла девушка, спрашивает Митю. «Нет и неизвестно», — отвечает Катя.

Песня. Катя села, запела. Сходятся другие. Катя тоскует. О любви. Монолог. На горе, тоске. «Не могу жить без тебя». Плачет. Девушки расходятся потихоньку.

Бабья сцена (песня — призывная, горькая), у каждой — свое. Катя тут сдалась (раньше держалась — теперь прорвалось). Остановилась. Запела, про себя. Песня как опора. «Пойду в аптеку, куплю я яду, аптекарь яду не дает» — поет озорно, играя, прикидываясь, утрируя, подтанцовывая. Собирает стаканы. Увидела Митю — он идет вдали. Запела совсем по-другому (со значением): «Така молоденька девчонка и без любви не пропадет». Запела совсем по-другому: и вызов, и радость, что его видит.

Начинает говорить об Ирине Георгиевне, сидя в кресле. Хотя бы об этом [готова говорить, чтобы] найти контакт. «Ира… не знала. Все в порядке». Наливает шампанское Мите, он поднес к губам, {204} но не выпил. Катя собирает со стола. Вернулась сказать Мите, чтобы Ира ей не попадалась (зла по-настоящему). Ушла. Вернулась с двумя чашками кофе. В глубине сцены — какие-то фигуры.

Второе действие. Вся мебель убрана. На столбах [воздушные] шарики, цветные фонари. В темноте — силуэты подтанцовывающих пар. Голос затейника — он приглашает отдыхающих на танцплощадку. Танец. Пары — современные фигуры, но все у них одинаково. С некоторым пародийным оттенком. Звук трубы. Одна пара выходит на передний план (Г. И. Демидова и высокий «культурный» парень). Очень сильно [сыграно]. Эти пары вообще становятся все сильнее, глубже, драматичнее.

Снова танцуют. Через танцующих идут Катя и Валерик. Она — о своем: уличная история, «нервы ни к черту». Ходит по сцене, парень ее успокаивает: «бери пример с меня — забываю о плохом». Катя сзади на земле, сидит. Он читает стихи публике. Она смотрит с улыбкой, сочувственно. Он разбудил ее. Идут танцевать. Как Катя танцует — широко, размашисто. Руки и ноги ходят. Закончили. Обнялись. Она — к нему, смеясь…

Затейник прервал. Мешки [конкурс «бег в мешках»]. Первая пара подошла к рампе. Она — жестокая и растерянная («у всех есть другие женщины»). Звук трубы. Разошлись. Идут пары в мешках. Посередине — Катя и Валерик. Разговаривают, она уже по-другому, немного отстраненно. Уже изобретает, придумывает, рассказывает, захлебываясь. «Неприятности? Развелась с мужем. Это — неприятности»; «За границей одинокая женщина ценится»… Уходят. Гаснет свет.

Митя и Ира. Прощание. «Так меня еще никто не прогонял».

Снова веселая музыка. Вбегают пары со стульями. Катя тоже со стулом. Игра в «безбилетного пассажира». Как Катя бегает — веселится, наслаждается. Ее бег: ритмично, немного не сгибая ног, переваливаясь. Села. Смех. Второй раз. Второй «безбилетный пассажир».

Труба. Идет судья. Все сели. Катя и Валерик — на одном стуле. Суд. Раздел имущества. Персонажи остались сидеть. Чей-то голос: «Катя, Митя кого-то порезал». Идет разговор. Сидят неподвижно. {205} Ефремовско-эфросовская толпа. Хор. Реплики вразброд. Катя — тревожно и напряженно, на нее снова все нахлынуло. Равнодушная реплика: «Отсидит — вернется».

Затейник с косынкой, завязывает глаза Валерику. Жмурки. Катя не играет. Она ходит в волнении: «Митя — из-за меня!». Ее отталкивают. Валерик поймал Катю. Она улыбнулась отчужденно. Завязывают ей глаза. Катя начинает ловить играющих. Идет вперед на публику, почти к рампе — очень резко и энергично, какое-то отчаяние, она что-то другое уже ловит, не игроков. Потом — назад. Все убегают. Катя останавливается одна на заднем плане. Снимает с глаз платок, он остается на шее. Продолжает ловить, ищет. Подбегает к фонарю, к другому. На передний план. Упала. Лежит. Бегут двое в белых халатах. У санитара (рыжий парень) ширма и табурет. Г. И. Демидова [медсестра] поднимает Катю, переодевает ее. Туфли. Халат больничный. Санитар уже поставил уголком ширму, табурет. Катю сюда посадили.

Катя — сосредоточенно, туповато, в себе… Идет Митя. Его останавливают и возвращают [у него нет халата]. Она сидит. Он идет уже в наброшенном халате. Катя слушает. Отвернула лицо к ширме. Он вышел. Она повернулась. Улыбка. Счастливая и отчужденная (безнадежная). Идет больничный разговор. Он не в тюрьме; о том, что здесь все подслушивают. Катя говорит с какой-то подозрительностью, маньячность — это уже не она, не Катя, а превращенный, уничтоженный человек. Вдруг слезы, Катя сдерживает их. «Скучаю без тебя. А ты? Я знала». Упала ее голова, волосы растрепались. Долго так сидит. Поднялась.

Митя раскладывает яблоки, шоколад, варенье. Катя смотрит с интересом: «Мне?» Нюхает яблоко. Прикладывает его к щеке. О банке с вареньем — наставительно: нельзя стекло (она уже в этом больничном режиме). Идет медсестра. Катя — испуганно и покорно: «Мы уже». Медсестра ее держит очень крепко. Катя говорит Мите, чтобы он приходил. Спокойно, шутя: «а то и правда заболею». И вдруг — отчаяние: «Я скучаю по тебе, Митя, я скучаю». Она бросается к нему, обнимает. Их разъединяют (уже и санитар помогает). Катю уводят. Она вырвалась. Бежит к Мите. Ее утаскивают. Она {206} лицом к нам. И до последней минуты кричит: «Митя, я скучаю по тебе, Митя». (Когда пришел Митя, сорвалась с фонаря и упала лента серпантина).

Митя сел на табурет. Закурил. Долгая пауза. Музыка. Выходят актеры. Повторяется начало спектакля. На поклоны выходят парами.