Неожиданность в Берлине - эпизод без продолжения

"Прорыв" на Кавказе

Вечером 14 июля в Москву прилетели канцлер ФРГ Г.Коль и министры - иностранных дел Г.-Д.Геншер и финансов Т.Вайгель в сопровождении делегации немецких экспертов. На следующий день в особняке МИД СССР на ул. Алексея Толстого (ныне Спиридоновка) начались переговоры, которые должны были расставить все точки в вопросе о статусе объединенной Германии и ее отношениях с Советским Союзом. Им предшествовала двухчасовая встреча М.С.Горбачева с Г.Колем в присутствии лишь помощников и переводчиков. Она, как, впрочем, и вся поездка, подробно описана в воспоминаниях канцлера, его помощника Х.Тельчика и других немецких участников. В немецком сборнике документов опубликована и сама запись этого разговора. Квинтэссенцией беседы стало фактическое согласие советского президента с тем, чтобы ФРГ после объединения осталась в НАТО. Предложенная им формула предусматривала, однако, что на переходный период, пока на немецкой земле будут оставаться советские войска, территория ГДР не будет входить в сферу НАТО.

Первая часть заявления президента обрадовала Г.Коля. Он воспринял услышанное как "прорыв". Однако вторая часть вызвала у него настороженность. Он усмотрел в словах собеседника признак того, что объединенная Германия все же не обретет полного суверенитета, а в ходе последующих переговоров об условиях пребывания советских войск СССР сможет сохранить в своих руках возможности для давления и в вопросе о членстве Германии в НАТО. Канцлер хотел полной ясности и настойчиво добивался ее у М.С.Горбачева. Ответ он получил лишь косвенный. Президент сказал, что предстоит совместный полет на Кавказ. В горном воздухе многое, дескать, видится яснее.

Г.Коля не удовлетворила столь неопределенная перспектива. Он продолжал настаивать и заявил, что полетит на юг только в том случае, если в итоге бесед Германия получит полный суверенитет. Упорство гостя граничило с бесцеремонностью и явно коробило президента. Прямого ответа он так и не дал, но предложил все же полететь на Кавказ. Г.Колю стало ясно, что согласие будет получено. В тот же день обе делегации вылетели в Ставрополь.

В.М.Фалин, занимавший в то время пост заведующего международным отделом ЦК КПСС, свидетельствует, что ночью накануне прилета Г.Коля он беседовал по телефону с М.С.Горбачевым и изложил ему свое видение предстоящих переговоров, особенно нажимал на то, чтобы президент не давал согласия на включение объединенной Германии в НАТО. М.С.Горбачев ответил, что постарается сделать, что можно, но, по его мнению, "поезд уже ушел"V.Falin. "Politische Erinnerungen". Munchen, 1993, S. 492..

Признание президента говорит о многом. К моменту встречи в Архызе исход переговоров фактически был предрешен. Внутренняя обстановка в СССР, положение в ГДР и других государствах Восточной Европы, жесткий нажим со стороны западных партнеров оставляли советскому государственному руководству крайне ограниченный набор средств и вариантов действий. Приняв правила игры, диктуемые политикой "нового мышления", отказываясь от любых шагов, способных вызвать малейшее обострение обстановки и критику в свой адрес за рубежом, руководители СССР еще больше сузили политический коридор своих действий. Поток событий нес их все с большей скоростью, и у них оставалось все меньше шансов, а возможно, и желания, выбраться из него. До декабря 1991 года, когда в Кремле был спущен флаг Советского Союза, а М.С.Горбачев сложил с себя полномочия президента все еще могучего государства, оставалось полтора года. Однако на всех действиях высшего руководства страны уже лежала печать какой-то отрешенности и даже обреченности.

Тем не менее в Архызе по ряду вопросов переговоры шли довольно напряженно. М.С.Горбачев добивался окончательного и ясного подтверждения важных для СССР положений в предстоящем урегулировании. В частности, речь шла о том, что иностранные войска НАТО не будут развертываться на территории бывшей ГДР и там не будет размещаться ядерное оружие и средства его доставки. Канцлер согласился с этим. Президент настаивал на сокращении численности бундесвера и получил согласие Г.Коля на "потолок" в 370 тыс. человек (от более значительных сокращений канцлер категорически отказался). Убедил канцлера, что Германии необходимо оплатить расходы по пребыванию Западной группы войск (ЗГВ) на немецкой территории (правда, в течение четырех, а не пяти лет и в меньших размерах, чем надеялся) и по ее выводу на родину, включая строительство квартир для военнослужащих ЗГВ.

Все это должно было уравновесить согласие на членство объединенной Германии в НАТО и на размещение в бывшей ГДР не интегрированных в НАТО частей бндесвера непосредственно после объединения.

Встреча в Архызе практически открыла путь к завершению переговоров "шестерки". Так она и была повсеместно воспринята. Особое воодушевление итоги встречи вызвали в политических кругах Германии, превратив надежду на скорое объединение страны в твердую уверенность.

На следующий день, 17 июля, в Париже открылась третья встреча министров иностранных дел "шестерки". Э.А.Шеварднадзе и Г.-Д.Геншер прибыли во французскую столицу прямо из Минеральных Вод под впечатлением только что закончившихся переговоров. Достигнутые в Архызе договоренности предопределили ход парижской встречи. Спорить фактически было уже не о чем. Работа над итоговым документом "шестерки" быстро двигалась к завершению. У немецких участников укрепилась убежденность, что все закончится в срок, до 3 октября, а поставленные цели будут достигнуты. В Париже был согласован и остававшийся открытым вопрос о подписании германо-польского договора о границе, который должен был на двусторонней основе подкрепить положения об окончательном характере германских границ, согласованные "шестеркой" для Договора об окончательном урегулировании в отношении Германии. Для этого на заседание "шестерки" был приглашен польский министр иностранных дел К.Скубишевский.

Быстрое продвижение на переговорах Э.А.Шеварднадзе мотивировал тем, что достигнут значительный прогресс в рамках СБСЕ, а также в процессе трансформации ОВД и НАТО. Этот вывод оказался, впрочем, правильным лишь для Организации Варшавского договора, участники которой практически уже стояли на пороге самороспуска, что в действительности и стало финалом "трансформации". Что же касается НАТО, то после декларации о намерениях, провозглашенной в Лондоне, конкретные дела приобрели весьма своеобразное направление. НАТО не только сохранило все основные установки и характеристики военно-политического блока, но и "трансформи-ровалось" за счет привлечения новых членов и продвижения сферы своего действия на восток Европы. Летом 1990 года на возможность подобного расширения НАТО никто не решался даже намекать. Более того, звучали заверения, что структуры НАТО не передвинутся за линию границы между ФРГ и ГДР. Всего через пару лет об этих заверениях было забыто.