В. Л. Дуров Дрессировка животных Психологические наблюдения над животными, дрессированными по моему методу

Опыт 2-ой.

Приготовляясь к продолжению исследований, я для более удобного наблюдения положил на дно перевернутого столика зеркало. Раньше мне приходилось очень низко нагибаться, чтобы видеть через стекло брюшко свинки. Нагибаясь, своими движениями я развлекал внимание свинки. Устранив неудобство, я с громадным интересом продолжал свой опыт. Посадив свинку на тщательно вытертое стекло, я прекрасно мог видеть в зеркале отражение всей нижней части тела «Муаровой». Повадкой-приманкой я заставил двигаться свинку и искать морковку. Она вспомнила свои еще не заученные поклоны и нагнулась, – на этот раз без результата, без выделения калового орешка. Выпрямив и подняв мордочку кверху, свинка ждала подачки. Не дождавшись – надулась, и я ясно заметил в зеркале, как брюшко спазматически сократилось. Свинка тотчас же нагнулась и подала свежий орешек. Теперь я понял, что значили те движения, которые я отметил выше. Короткое неподвижное состояние, описанное мною выше, было тем моментом, когда свинка перед испражнением как бы прислушивалась к перистальтике своих кишок.

Не следует смешивать долгое неподвижное состояние свинки с коротким. Долгое сиденье без движения я делю на четыре различных состояния. Первое – спокойное полусонное, второе – вызванное страхом, третье – состояние сосредоточенного внимания и четвертое – в трансе. Состояние это описано в моей главе о трансе.

Затем следовали ясно выраженные потуги и выделение кала. Наблюдаю дальше. Подавая орешек за орешком, свинка один не донесла и выронила, оставив его под брюшком; разогнувшись «Муаровая» не получила жалованья. Вторично нагнувшись без предварительной потуги и не получив свежего орешка, она взяла забытый и положила его перед собой, как она это делала с другими. Быстро поднесенный за это листочек капусты был моментально съеден. Съев с аппетитом, «Муаровая» запросила еще. Поклонилась. Опять без результата. Еще поклонилась, а кала нет. (До этого момента «Муаровая» в продолжение 17 минут дала почти под ряд 38 орешков). Свинка сидела с полминуты без движения, а затем, повторив безрезультатно поклон, она неожиданно для меня взяла свою правую заднюю лапку зубами за палец и подняла ее. Подождав секунду, выпустила изо рта лапку и потянулась за жалованьем. Получив должное, свинка повторила то же самое. Звонок в передней и затем лай собак, бросившихся навстречу пришедшим, заставили свинку вздрогнуть и впасть в неподвижное состояние. Опыт был прекращен.

После этого исследования я еще увереннее могу утверждать, что инстинктивного, рефлекторного и бессознательного действия здесь не было. Прибавлю, что аналогичных действий, т.-е. непосредственного вынимания кала из заднего прохода, я у других свинок никогда не замечал. Подражательных действий здесь быть не могло, и вся эта манипуляция не была плодом долгих изучений, а была получена путем индивидуального опыта. Ассоциации по смежности здесь тоже нет места, и я смело могу утверждать, что свинка первый раз в жизни проявила это, совсем для нее новое действие, результат ее собственного «творчества». Все эти как бы логически последовательные действия «Муаровой» говорят, что без некоторого умозаключения с ее стороны здесь обойтись не могло. Проявленные свинкой разумные способности наводят на более глубокие размышления. Попробую проанализировать самого себя, как я понимаю самый процесс и вытекающие из него факты.

Начну с поднимания плакатика. Предварительно посадив свинку на заранее приготовленный пьедестал, я дал ей время осмотреться и обнюхать поверхность стола. Затем я постепенно подводил, маня капустой, «Муаровую» к веревочке. Когда она подходила к ней, то тотчас же получала лакомство. Потом я заставлял свинку тянуться вдоль веревочки кверху за морковкой. Свинка вытягивалась, насколько позволяла длина ее тела. Постепенно движением руки с морковкой я как бы наталкивал на то, чтобы свинка взялась за нее зубами. Когда свинка касалась мордочкой веревки, я тотчас к этому месту прикладывал морковку. Свинка, желая откусить морковку, невольно ошибалась и бралась зубами за веревку. Потянув и выпустив веревку, она тотчас же получала кусочек морковки. Шаг за шагом вызывал я у свинки нужные мне движения. Свинка смело подходила к веревке и, вытянув шею, бралась зубами за нее и тянула веревочку книзу, точь-в-точь, как она делала это с морковкой, когда я держал морковку чуть выше ее головы. Все это повторяла она охотно, пока не удовлетворила аппетита. Итак, дрессируя «Муаровую» повадко-приманкой и вкусопоощрением, я установил постепенно ассоциативные чувства в одно нужное мне ассоциативное действие. Эти движения были не случайные и не волевые, а заранее предрешенные мною. Когда же я отнял веревочку прочь, я этим самым заставил свинку проявить собственную инициативу, заставил ее, полагаю, призадуматься. Тут же должны были получить толчок психические проявления, связанные с сознательными действиями, и, как говорят факты, они вполне проявились.

По моему распределению способов дрессировки свинка должна стоять на низшей ступени. Привожу мою схему классификации способов дрессировки:

1. 
   Механический.
   
2. 
   Ассоциативный.
   
3. 
   Доместикация обезволиванием.
   

а) к механическому – безразличное (все равно, умное или глупое животное);

б) к ассоциативному – чем глупее, тем и лучше, т.-е. чем глупее животное, тем легче дрессировать, и получаются лучшие результаты;

в) доместикация обезволиванием – чем умнее животное, тем труднее, но зато лучше для цели, т.-е. получаются лучшие результаты.

При дрессировке вторым ассоциативным способом приходится заключить, что свинка довольно глупое животное, т. к. свинок легко обманывать. Лисица или кошка во время приманки будут долго сидеть неподвижно, отворачивать голову и не смотреть на вкусопоощрение. Будут щурить глаза и делать вид, что не замечают лакомства. У кошки много своего личного «я», а свинка просто идет на приманку, и ассоциация по смежности без труда устанавливается. Теперь остается мне самому себе ответить: не играл ли какую-либо роль в действиях «Муаровой» рефлекс или инстинкт. О простом рефлексе в данном опыте не может быть и речи: все действия морской свинки после удаления веревочки начинаются последовательным стремлением к одной и той же цели, т.-е. к получению пищи.

«То, что называется инстинктом, представляет дальнейшее усложнение деятельности нервных центров по сравнению с простыми рефлексами» – пишет уважаемый акад. Бехтерев¹ и также указывает, что понятие об инстинкте, достигающем особого развития у различных животных, далеко не может быть признано установленным. Различные натуралисты и философы слову «инстинкт» придают не одинаковые толкования, на что справедливо указывает Рибо. По Е. фон Гартману это есть целесообразное действие без сознания цели.

В моем случае «Муаровой» проявлено целесообразное действие – неопровержимое стремление к одному ясно выраженному желанию есть.

Молль с некоторыми ограничениями держится того же определения, как и фон-Гартман. Он не включает, впрочем, знания цели, если только оно не служит мотивом действия. Это тоже подтверждает, что в данном случае ни рефлекса, ни инстинкта нет, а есть мотивированное действие животного. Остается сознательное волевое мотивированное стремление к известной ей, свинке, цели. Последовательное сцепление действий, это и есть подход к логическому мышлению. Этот подход я называю способностью морской свинки к умозаключению.