Вильгельм Р., Вильгельм Г


Рихард Вильгельм Изменчивость и постоянство



бет2/10
Дата03.07.2016
өлшемі1.64 Mb.
#173484
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10

Рихард Вильгельм
Изменчивость и постоянство




Восемь знаков гуа прежнего Неба (порядок Фу-си)



Восемь знаков гуа последующего Неба

ПРОТИВОСТОЯНИЕ И СОУЧАСТИЕ

ЦИКЛ СОБЫТИЙ БА ГУА


Если мы хотим понять «Книгу Перемен», «И цзин», то следует уяснить, что изначально она предназначалась для гадания и давала положительные или отрицательные ответы на определенный круг вопросов. Целая черта означала «да», а прерванная — «нет». Однако уже в глубокой древности смысл гадания не исчерпывался методом, и с течением времени несложная процедура превратилась в способ постижения мира. В то время как в Европе все сводится к категории чистого бытия, в китайской мысли решающую роль играет концепция изменения. Таким образом, китайская философия занимает промежуточную позицию между буддизмом и философией существования. Если принять в качестве полярных противоположностей буддизм, для которого все существующее не более чем иллюзия, и философию существования, которая существование осмысляет как реальность в мире иллюзорного становления, то китайское мировоззрение выступает как попытка их примирения — посредством введения времени. Когда встречаются два несовместимых условия они могут сосуществовать, следуя друг за другом во времени, переходя друг в друга. Это и есть главная идея «И цзин»: время порождает одновременно противостояние и соучастие.

Но почему необходимо принять за основу противоположности? Из практического опыта известно, что все переходит в свою противоположность. В сущности, наличие противоположностей и делает возможным опыт. Без противопоставления субъекта и объекта немыслимо сознание и познание вещей; на контрасте света и тьмы зиждется чувственное восприятие. Противоположности необходимы, чтобы вспыхнул свет сознания. Но в «И цзин» противоположности не есть нечто самодовлеющее, они — лишь состояния, сменяющие друг друга. Так само противостояние становится относительным. Все дело в выборе правильного отношения. Если выбор верен, стремление к одному полюсу, подразуме­вающее негативное отношение к другому, сменяется свободным движением в потоке времени и пережива­нием противостояния в себе самом. При этом вся ра­бота по адаптации к конфликту во внешнем мире со­вершается внутри. Если удается сохранять гармонию между внутренним «Я» и окружающим миром, мир — при всем многообразии проявлений — не причинит вреда. Пожалуй, эта идея — главный вклад Кун-цзы (Конфуция)1 в «И цзин». Среди других китайских муд­рецов Кун-цзы можно определить как философа при­уроченности. Так, в соответствии с одним из его высказываний, не имеет смысла вырабатывать раз и на­всегда определенное отношение к явлениям мира и следовать ему при любых обстоятельствах. Негибкость приведет к результату, прямо противоположному ожи­даемому, и битва будет длиться вечно. А так как в соответствии с этим законом момент победы одновре­менно является поворотной точкой, ни одной из сто­рон не суждено достичь окончательной победы. Сле­дует пребывать в гармонии со своим окружением: богатому — вести себя, как принято у богатых, бед­ному — как положено бедным, а среди варваров так, как сложилось у варваров. Таким образом достигает­ся равновесие между внутренним «Я» и окружаю­щим миром.




Для достижения гар­монии необходимо за­нять правильную сре­динную позицию. Вре­мя, как было сказано, необходимо для воспри­ятия противоположнос­тей. Важно перестать быть игрушкой в руках времени, ведь время ста­новится истинно реаль­ным лишь для воспри­нимающего его из не­подвижной точки. До тех пор пока нас броса­ет от одного мгновения к другому, пока вообра­жение исправно воспро­изводит фантазии нашего прошлого и мы обращаемся то со страхом, то с надеждой в будущее — мы не более чем вещи среди вещей, предоставленные произ­волу судьбы, подобно любым другим механическим объектам.

Но когда удается воспринять в некоей сре­динной точке и время, и его противоположность, не отринув ничего, круг замыкается и время переживает­ся как Вечность. Это переживание и есть гармониза­ция времени. В этом пафос изречения из «Чжун юн»1 об «осуществлении срединного и гармоничного» (1-й чжан). Это — сердце конфуцианской доктрины.



Цзюнь-цзы2 в соответ­ствии со своим положени­ем поступает и не желает иного. Среди богатых и знатных поступает как богатые и знатные; среди бедных и низких поступа­ет как бедные и низкие; среди варваров поступает как варвары; в бедствии поступает как терпящий бедствие. Цзюнь-цзы, куда бы ни попал, обретает в себе это.

«Чжун юн» 14




Говоря о противоположностях в «И цзин», необ­ходимо помнить об абстрактности представленного материала. Конечно, все образы содержат конкретные символы, но любой образ ведет в бесконечное простран­ство взаимоотражений. Возьмем, например, символ Инь. Инь может быть женой, но также и сыном, может указывать на министра, а в некоторых ситуациях мо­жет представлять эмоциональные элементы в противо­вес интеллектуальной сфере. Инь соотносится с веге­тативной природой в человеке, с анимой в проти­воположность анимусу. И наоборот, Инь может символизировать мужское начало в женщине, присут­ствующее как производное качество в любом женском существе. То есть Инь всегда не первичная сущность, а элемент, полученный из других. Так возникают проти­воположности. Взаимодействие вездесуще; важны не заданные раз и навсегда понятия, но отношения меж­ду ними — жизнь понятий, в которой проявляется ди­намика противоположностей. Противоположности вы­зывают друг друга, и именно поэтому с их помощью человек может гармонизировать мир.

П


Тайцзи
о «И цзин», основа всего существующего — Тай­цзи. Тайцзи (Великий Предел) — это Верховный Абсолют, выход в феноменальное; Единое, или, другими словами, то, откуда произошло все. Но, в отличие от западной традиции, в Китае проявление Единого озна­чало рождение его противоположности. Гете как-то ска­зал, что любое категоричное высказывание несет в себе противоречие. То же и здесь: если Единое представить линией в про­странстве, возникает его противопо­ложность. Пространство оказывает­ся разделенным на верхнее и ниж­нее или, при другом расположении линии, на правое и левое, переднее и заднее. Шестеричная развертка пространства, как это описывается в китайской философии, задается раз­ными положениями одной линии. Более того, эта ли­ния вызывает к жизни полярную двойственность; пер­вичный положительный полюс обозначается целой чер­той (Ян), а вторичный отрицательный полюс — прерванной (Инь). Вместе с первоначальной линией они составляют триаду3 как основание реальности. Поэтому в «Дао дэ цзин» сказано: «Одно рождает два; два рождает три; три рождает всю тьму вещей».

Начало феноменального мира задается этими тре­мя понятиями. А что касается у вэй — «недеяния», равно важного и для даосизма, и для конфуцианства, это понятие никак не соотносится с квиетизмом в на­шем понимании. У вэй — это готовность исполнять в феноменальном мире роль, предопределенную в каж­дый момент временем и окружением.

Количество возможных комбинаций прерванных и целых черт составляет два в третьей степени, что равно восьми: 23=8. Поэтому энергии, формирую­щие реальность, в «И цзин» представлены восемью возможными первичными знаками, или триграмма­ми ба гуа.

Приписывая янской черте свойство силы, а иньской — податливости (соответственно, позитивнос­ти и негативности), получаем следующие восемь зна­ков гуа:



Кунь

Гэнь

Кань

Сюнь

Чжень

Ли

Дуй

Цянь

Старый Инь

Молодой Янь

Молодой Инь

Старый ян

Инь

Ян

Великий Предел

Схема порождения восьми знаков гуа

Первый знак гуа Цянь , «Творящее». Все три составляющие Цянь черты — сильные. Цянь представляет Силу и Цельность, которым присуще неуклонное стремление вперед. Кунь , «Воспринимающее», знак гуа, состоящий из трех прерванных черт, являет­ся противоположностью Цянь. Если Цянь считать вре­менем, то Кунь будет пространством. Время имеет одно измерение и всегда движется вперед. Для Цянь, «Творящего», не существует возвратного движения. Его можно только остановить, но если



Лошадь — символ Кунь Дракон — символ Цянь


Цянь слабеет, оно просто исчезает. Кунь, «пространственное», не движется, или, скорее, оно обладает внутренним движением, по­нимаемым как саморазделение, и состоянием покоя как замыканием в себе. Следовательно, движение Кунь никогда не направлено на объекты, это — движение внутри себя.

Цянь и Кунь образуют основную пару противопо­ложностей, представленную в мире. Из более знако­мых образов ей соответствуют Небо и Земля, или Бог и природа, как назвал бы их Гете. Но нельзя забывать, что это — лишь образы, не заданные жестко, некие отправные точки мышления. Все подвижно, подверже­но изменениям, текуче. Так, один образ может указы­вать на духовное, другой — на материальное. В облас­ти духовного первый — «Творящее» — представляет интеллектуальный аспект, а второй — эмоциональный. В бесконечной перспективе значение образов опреде­ляется отношениями, возможными между гуа.

С Цянь , отцом, и Кунь , матерью, соот­носятся шесть детей. Мать берет от отца, «Творяще­го», одну черту, и так получается образ старшего сына , похожий на образ матери. (В соответствии с этой идеей считается, что сыновья идут в мать, а доче­ри — в отца, но можно говорить и о более далеких предках.) Средний сын , младший . В образах дочерей все наоборот. У старшей дочери отцовский принцип сверху, главная черта — женская. Затем идут средняя дочь и младшая . Эти образы составляют восемь первичных знаков — ба гуа:


Цянь, «Творящее» Кунь, «Воспринимающее»

Чжэнь, «Возбуждающее» Сюнь, «Мягкость»

Кань, «Бездонное» Ли, «Приникающее»

Гэнь, «Покоящееся» Дуй, «Радостное»

Старший сын, Чжэнь , — изменчивая энер­гия, «Возбуждающее», («Толчок», «Импульс»); напри­мер, электрические токи, блуждающие в земле ранней весной.

Эта энергия по-другому воплощается в среднем сыне, Кань . Теперь это Вода, точнее, Вода в движении: «К Небу она поднимается, низвергается с Неба, вечно меняясь». Это — водопад, разбивающийся в брыз­ги, поднимающийся облаками и проливающийся вновь дождем. Это — «Бездонное», не знающее пределов, безвозвратное погружение в глубины. Движение пред­ставлено активной центральной чертой, ограниченной снизу и сверху двумя прерванными чертами.

Движение достигает предела в младшем сыне, Гэнь , «Покоящемся» («Пребывающем», «Неподвиж­ном»), Горé. Здесь сильная линия — вверху, податли­вые — внизу; движение стремится уподобиться росту растений, так как в Китае гора вписана в понятийный контекст, совершенно отличный от европейского. В Китае гора — это часть окружающего мира; часть ле­сов, растущих на ее склонах; часть растений, дающих побеги благодаря ей; часть животных, размножающих­ся на ней, и часть облаков, несущих влагу на окрест­ные поля. Гора представляется центром жизни. Имен­но эта идея — в основе Гэнь, «Покоящегося». В этом знаке гуа Небесное сконцентрировано на Земле, снизу — Земное, сверху — Небесное, потому благотвор­ные атмосферные влияния притягиваются к земле, и жизнь приходит в гармонию.

То же движение в гуа-дочерях. Старшая — Сюнь , «Мягкость», «Проникаю­щее». Ее образ — Ве­тер. Ветер — это то, что проникает в любую расщели­ну, не применяя для этого никакой силы; ветер при­сутствует везде, так как он бесплотен. Интересно сопоставить Сюнь с противоположным ему знаком, Чжэнь . Чжэнь — это импульс, подобный элект­рическому, Гром («молния», сказали бы в Европе, хотя здесь их суть едина), в то время как Сюнь — вторже­ние воздуха. Сюнь ближе к материальному, чем Чжэнь, и потому движение Сюнь иное: Чжэнь, хотя и очень подвижен, не активен, — она же применяется к об­стоятельствам. Сюнь приникает, облекает и, благодаря пластичности, реализует свое устремление. Сюнь, кро­ме прочего, — Дерево, корни, прорастающие всюду, чтобы получить жизненные соки из земли.

В структуре Ли гуа сильные линии снаружи, податливая — внутри. Его образ — Огонь, «Пристаю­щее», «Приникающее». Огонь не может существовать сам по себе, не бывает пламени без воспламеняющего­ся вещества. Замечательно, что восточное и западное мышление по-разному понимают этот процесс. Для европейского сознания элементы, такие как Огонь, до самого последнего времени оставались веществами. Европейцы думали о Воздухе, Огне, Воде, Земле как о веществах. В Китае Огонь воспринимали иначе, в нем видели не субстанцию, а событие, явление, соотнесенное с другими явлениями. Пламя существует постольку, поскольку есть дерево. Поэтому приникнуть к чему-то значит иметь это что-то основанием; отсюда «Ясность», «Свет». В этом снова проявляется противоположность Ли и Кань . Отличие европейского и ки­тайского подхо­дов особенно заметно, если перенести эти понятия на уровень космического. Здесь Ли — это Солнце, зависящее от Неба. Мы видим в Солнце ис­точник света, а в Китае оно — нечто второстепенное, скорее, концентрация небесного света: освещающий Землю свет сконцентрирован в Солнце. Но само Солнце — полностью во власти Неба. На этом уровне Кань — Луна. И поэтому про вогнутые зеркала в Китае говорили, что они «собирают огонь солнца», a про выпуклые — что они «собирают воду луны».1

Движение достигает кульминации в младшей дочери, Дуй , «Радостном», «Просветленном». В не податливая верхняя черта дополняет сильные нижние черты. Символ Дуй — улыбающийся рот, улыбка и радость, но с оттенком грусти. Символика знаков любопытно соотносится со временами года: Чжэнь — весна; Дуй — осень. Осень радостна; это пора урожая, время, когда перевозят собранное на полях в хранилища. Н при всем ее веселье, осень — время подведения итогов. Осень — начало смерти. За позолотой ее весела скрыта суровость, еще не проявленная, но уже ставшая неотъемлемой частью настоящего. В мире природы Дуй символизирует Озеро, но Озеро не как воду, ; как сияющий отражающий феномен, например, озере у подножия горы (Дуй также соответствует металлу) Дуй может быть и дымкой, поднимающейся над озе­ром и стелющейся по земле, неподвижной, затуманен­ной водой, озером или болотом. Другими словами, во­дой в аспекте, не отраженном в Кань, символе активной воды. Дуй — это атмосферная вода в состоянии покоя. Гэнь пребывает в земных пределах, но жиз­нен­ную силу Гора обретает через свой небесный аспект. Дуй , напротив, — по­коящийся аспект небесной воды, а источник ее радости в земных делах. Гора и Озеро, таким образом, составляют контраст­ную пару.

В «Книге Перемен» первичные гуа представлены в двух различных последовательностях в зависимости от организующих принципов.

«Шо гуа»2 дает содержательную медитативную схе­му, представляющую жизнь в виде замкнутой серии повторяющихся изменений. Воспроизводим здесь эту схему со сторонами света и временем суток (север — вверху, как это принято в европейской традиции).

На схеме изображена развертка жизни в простран­стве и во времени. Пространство привязано к сторо­нам света, перемещение солнца по небосклону отра­жает развитие на земном плане. По мере того как время изменяется, пространственные противоположности сменяют друг друга, в конце концов замыкаясь в гар­моничное целое. Таким образом, ба гуа часто распре­деляют по времени суток, и, конечно, их легко соотне­сти со временами года. Со временами года также связан цикл из 12 гуа-гексаграмм, так называемых пи гуа, но он построен на основе других принципов, поэтому здесь мы его не касаемся.





Восемь знаков гуа в порядке Вэнъ-вана
Итак, ба гуа соотносятся со временем суток и сто­ронами света, а кроме того, с состояниями психики. Е начале второй части «Фауста», например, тоже просле­живается соответствие определенных психических со­стояний ночным часам. Фауст, уставший от жизни, переживает прилив жизненных сил после 11 часов ночи. В этой сцене идеи Гете поразительно созвучны «Книге Перемен».

Присущее каждому из восьми пространственно-временных периодов воздействие реализуется на вре­менном отрезке длиной в три часа и достигает макси­мума в середине периода. Например, первая стадия продолжается с 4:30 до 7:30, точка наивысшего разви­тия приходится на 6:00 — время идеального восхода солнца. Кроме того, рассматриваемая концепция пред­писывает расположиться в середине круга лицом на юг. Тогда движение слева направо становится психоло­гически естественным.

Перейдем к описанию стадий в соответствии с тем, как они даны «Шо гуа».



  1. Божество

    выступает вперед

    в знаке Чжэнь,

    приводит все сущности к

    завершенности

    в знаке Сюнь,

    дает увидеть друг друга

    в знаке Ли,

    дает служить друг другу

    в знаке Кунь,

    дает радость в знаке Дуй,

    ведет битву в знаке Цянъ,

    трудится в знаке Кань,

    делает завершенным

    в знаке Гэнь.

    «Шо гуа» 2.5


    «Божество выступает вперед в знаке Чжэнь».

Здесь божество понимается как выражение вновь пробудившейся жизненной энергии. Чжэнь гуа , «Возбуждающее» («Толчок»), обозначает момент, когда жизнь начинается сызнова. Целая небесная черта внизу символизирует чистую силу, задача которой — привести земной план в движение. Солнце встает, ночь перетекает в рассвет, вещи обретают реальность. Первыми — со сбрасыванием покрывала сна — пробуждаются к жизни самые глубокие пласты психики. Само это действие намечает связь с внешним миром. Поэто­му здесь, в самом начале дня, должно принять созна­тельное решение. Пусть в этом первом движении жиз­ни вещи еще отстоят далеко; как раз пока они далеко, следует повлиять на зарождающийся мир так, чтобы не допустить приближения неблагоприятного. Знак Чжэнь, «Возбуждающее», очень активен. Природа этой активности определяет, чем обернется для нас происходящее в окружающем мире. Как солнце, начинающее свой путь по небосклону, подобно герою, которому суждено стать победителем, человек должен сознательно предвидеть победу в каждодневной битве и активно предвосхищать день и дневные труды еще до того, как ему положено начало, когда все еще в процессе зарождения.

  1. Следующая стадия, Сюнъ гуа , переносит нас из области спонтанной субъективности в сферу объективной реакции. В «Шо гуа» сказано: «Оно при­водит все сущности к завершенности в знаке Сюнь». Сюнъ, «Мягкость», выражает идею проникновения. Это знак проявления формы. Начинается день, и жизнь, приближаясь, вдруг становится реальностью. Забытые за ночь разнообразные жизненные потребности — вновь с человеком, во всех своих деталях, и важно отдать им должное. Поэтому более распространенное объясне­ние гласит: «Завершенность означает, что все сущнос­ти становятся чистыми и совершенными». Вещам воз­вращена реальность. Любопытна концепция, согласно которой объекты время от времени теряют реальность, но обретают ее снова, когда человек, обращая на них свой интерес, вновь наделяет объекты значимостью. Эта идея психологически очень точна. Если мы теряем ин­терес к какому-либо объекту, он перестает существо­вать для нас. Он исчезает в хаотической массе всеоб­щего бытия, которое к нам не имеет ни малейшего отношения и несущественно для нас. Человек обраща­ет внимание только на те объекты, с которыми он может установить связь, позволив чему-то от себя пе­ретечь в них. Так мы создаем себя и, как следствие, мир вокруг нас — каждый день заново. Посему имеет смысл отстраивать наш мир с осмотрительностью и заранее определять меру заинтересованности в той или иной вещи. В любом случае придется тратить силы. Если к тому же менять направление этой силы, ставить на ее пути преграды, неизбежно накопление отрица­тельных результатов. Итак, разумнее выбрать объекты нашего внимания до того, как они окажутся слишком близко. Промедление или отказ от выбора приведут к тому, что объекты сами заявят свои права на наше внимание вне зависимости от наших намерений. Та­кое внимание, вырванное у пассивного наблюдателя, как правило, дисгармонично. Но, подготовив начало наступающего дня вовремя, то есть когда божество выступает вперед в знаке «Возбуждения», можно про­жить день в гармонии. В предвосхищении этой гармо­нии мы должны решить, чтó желаем пережить в тече­ние дня, и не колеблясь придать форму будущим переживаниям, в соответствии со своей природой и с принятым решением. Хотя подобное отношение тре­бует отстраненности, она никогда не переходит в от­торжение, она сберегает силы и дает возможность эф­фективно использовать свою энергию.

Перед нами — первая пара противоположностей: Сюнь, «Мягкость», следующая за Чжэнь, «Возбуждаю­щим». Следование во времени друг за другом прими­ряет эти противоположности, и именно во времени человек впервые выбирает то, что позже определит круг его занятий. Единожды выбрав, мы сможем достичь цели, не совершая действий, ведь мы уже распоряди­лись своим вниманием, а реальным становится лишь то, что значимо. Все причиняющее беспокойство мы отодвигаем на задний план. Если же устранить источ­ник беспокойства невозможно, если неизбежно столк­новение с проблемой, мы приготовимся встретить ее с мягкостью, а не с жесткостью. Жесткость никогда ни­чего не разрешает, она лишь придает нежелательному более четкие очертания. А Ветер, «Мягкость», спосо­бен растворять. Не от мягкости ли весеннего ветра тают льды, затвердевшие в зимних бурях?

3. Наступает полдень, высшая точка дня. Это время проходит под знаком Ли гуа



(«Приникающее», «Свет»). «Оно дает видеть друг друга в знаке Ли», — говорится о нем в «Книге Перемен». «Ли — это освещение, в котором все сущности видят

друг друга. Это — гуа юга. Когда человек мудрости1 обраща­ет лицо на юг, чтобы слушать Поднебесную, обраща­ется к свету, чтобы управлять, он использует это»2. Здесь вещи начинают соотноситься друг с другом, здесь берет начало действие. Но само это действие необычно, поскольку в основе его лежит созерцание. Суще­ствуют разные способы опознавания людей и вещей и обращения с ними. Можно выделять характерные при­знаки объекта, из них выводить заключение о его свой­ствах и затем на основе этих заключений составлять суждения. Это — наблюдение. Возможен и другой путь — через созерцание, интуицию, не вполне логи­ческий, но и не противоречащий логике, а лежащий вне сферы ее действия. То, что интуиция не в ладах с логикой, — предрассудок. Истинная интуиция не враж­дует с логикой, но выходит за ее пределы. Она, скажем так, не держится на тонкой ниточке дедуктивного мыш­ления, а покоится на более широком основании. И только такая интуиция действенна. В сущности, дей­ственность всегда идет от постижения внутренней жизни другой личности. Внешнее воздействие посред­ством устрашения может на какое-то время возыметь сильный эффект, но никогда насилие не даст реального результата. По-настоящему глубоко воздействует созер­цание и понимание изнутри, именно поэтому действен­ность сопряжена с «ясностью» относительно внутрен­ней жизни других. В этом — принцип творческого начала культуры, воспринятый Кун-цзы из «Книги Перемен»; принцип, который, несмотря на временные отступления, всегда оправдывает себя в ходе истории.

4. Когда все проясняется, настает черед Кунь гуа , «Воспринимающего», о котором сказано: «Оно дает служить друг другу в знаке Кунь». Значение Кунь реализуется здесь уже не на космическом уровне, а в рамках психологии — как соучастие. Установление вза­имоотношений между субъектом и объектом ведет к взаимному служению в соучастии, и благодаря этому все сущее питается и обретает завершенность.

Завершенность в жизни возможна только при соучастии. Никто не завершит начатое в одиночку, без поддержки; любое дело требует соучастия. Так, худож­нику необходима социальная среда, чтобы закончить свое произведение; и ему, пожалуй, больше, чем кому-либо. Но соучастие — это не просто солидарность с ближним А или ближним Б, которые оказались рядом. Соучастие может простираться через века и тысячеле­тия. Если его не предлагает наше непосредственное окружение, ничто не должно мешать нам обратиться к сколь угодно удаленному прошлому и там вступить в живое общение, основанное на соучастии, которое по­может завершить начатое дело. На пике идейной изо­ляции и неприкаянности такое соучастие связало Кун-цзы с Чжоу-гуном3, хотя их разделяло пять веков. Но обычно не приходится идти так далеко. Как правило, по задаче находится и товарищ, с которым можно и должно ее выполнить. При этом важно помнить, что подобная работа оказывается служением. Любое дело — это служение и ответственность. И именно так следует относиться к делу. Поэтому нам нет необходимости слишком тщательно выбирать людей для совместных трудов. Если сотрудничество закончится неудачей, вина будет лежать на нас. Ведь созерцая и пытаясь постичь внутреннюю природу человека, мы должны учиться находить точки соприкосновения. Как только контакт установлен, становится возможным завершить совмест­ную работу.

5. Мы подходим к вечеру, представляющему инте­ресный контраст с утром. Дневные труды на исходе. Все нити сплетаются воедино. Мы в Дуй гуа, «Радост­ном», « Просветленном» , о котором читаем: «Бо­жество дает радость в знаке Дуй». Все, что принес день, будет осознано и принято с радостью. Это тоже важ­но, так как без радости в сердце невозможно работать с отдачей. Не торопясь, по мере того как сходятся пос­ледние нити, надо очиститься от скопившейся за день пыли. Время пыли ассоциируется непосредственно с Кунь гуа. Могут возникнуть самые разные неурядицы и затруднения, но стоит стряхнуть пыль — и все начина­ет излучать радость. Только тогда работу можно счи­тать продуктивной, и тогда «божество дает радость в знаке Дуй».

В этом знаке воплощается активный аспект жизни. Но вот приходит ночь.

6. Хотя ночные часы сильно отличаются от днев­ных, они не менее плодотворны. Цикл деятельности завершен, мы вступили в Цянь гуа, «Творящее» , о котором говорится: «Оно ведет битву в знаке Цянь». Но день прошел, наступила ночь; какая же творческая активность возможна в это время? Не естественно ли соотносить творчество с началом дня? В Чжэнь гуа, «Воз­буждающем», творческое начало проявляется в форме, идеально подходящей для дневных трудов. Но в «Тво­рящем» реализуется другое значение. Написано: «Оно ведет битву в знаке Цянь». День с его заботами остался позади, он завершился, увенчанный удовольствиями и весельем. Но теперь встает вопрос: был ли этот день действительно плодотворным или прошел впустую? И поэтому «Творящее», Цянь, — ибо за все придется дать ответ. С того, кто берет на себя ответственность, спро­сится неизбежно. На пороге ждет страж с мерками более строгими, чем поверхностные оценки и социальные установки. Он требует ответа: прорастут ли се­мена собранного урожая, или на этом все закончится без перспективы дальнейшего развития? Как ноябрьс­кий ветер срывает и уносит все подверженное гние­нию и разложению, щадя только то, в чем теплится жизнь, способная расцвести следующей весной, так и человеку перед погружением в сон не помешает огля­нуться назад, уделить несколько мгновений прошедше­му дню, чтобы уловить его суть. Поэтому мы читаем: «Оно ведет битву». Это битва дня, оспаривающего свои права перед лицом божественного суда. Небо — это «Творящее», или Бог; и человек должен отстаивать свой успех, противостоя Божеству, но Божеству, которое понимается здесь не как нечто внешнее, а как Боже­ственное в нем. Это главное. Лишь завершив свое дело, я могу вести битву с Божеством во мне. Даже если отчаяние и подавленность оказываются сильнее и все кажется бесполезным, я могу отстаивать свое право перед этим внутренним голосом, если сознательно при­нимаю ответственность за свои действия. Так Иаков в библейской притче боролся с ангелом и, потерпев по­ражение, со сломанным бедром, все-таки чувствовал себя победителем. Цэн-цзы, ученик Кун-цзы, выразил ту же идею словами: «Каждый день я проверяю себя в трех [отношениях]»1.

7. Наступает ночь. Этому времени соответствует Кань гуа, «Бездонное» , о котором говорится: «Оно трудится в знаке Кань». «Бездонное» в данной после­довательности гуа наполняется особым значени­ем, важную роль при этом играет Луна. Это ночная сторона жизни, когда день становится бесплотным и человек собирает плоды дня в бездне бессознательного. Этот процесс происходит по-разному. У большинства людей значительная часть жизни проходит «на поверхности». Все, что проявилось внешне, попадает теперь в сокровищницу снов. Оно возвращается во сне, видоиз­меняясь и принимая форму, в которой будет передано в бессознательное. Но китайцы говорят, что настоя­щий мудрец не видит снов. Мудрец обходится без оживленных образов, называемых снами, потому что пре­бывает в состоянии, когда любое переживание дости­гает сокровенных глубин его существа, черты в цент­ре — целой линии, тянущейся между резко обрываю­щимися краями: . В этой точке жизнь стягивается к своему центру, погружается в

сон, а сон гасит созна­ние. Это ночь, когда никто не способен на произво­дительную работу. Осталась одна восприимчивость, но не абсолютно неподвижная, а несущая в себе заряд минувшего дня. И если в нем есть что-то ценное, оно находит продолжение.

8. Мы вступаем в самую странную пору — ранее утро (3:00—6:00). Его знак — Гэнь, Гора, «Покоящееся», , о котором говорится: «Оно делает завершенным в знаке Гэнь» и «Гэнь — гуа северо-востока, где все сущности, став завершенными в конце, стано­вятся завершенными в начале»1. В Китае северо-восток наделяли мистическим значением как место жизни и место смерти. Одно время во всех городах Китая ста­вили храмы, посвященные горе Тайшань, самой высо­кой горе Северо-восточного Китая. И поскольку Тай­шань считали местом, где встречаются жизнь и смерть, в этих храмах объявляли и о рождении, и о кончине. Применительно ко времени суток это означает затуха­ние импульса вчерашнего и приготовление к завтраш­нему. Правильный образ жизни выявляет огромную возрождающую силу этих часов. Точнее, именно в это время зарождаются новые энергетические волны. Кто сможет поймать волну, получит возможность прожить на ее энергии максимально насыщенный день.

Описание дня, разворачивающегося на протяже­нии 24 часов, естественно привело к его уподоблению жизни. В этом открывается одна из закономерностей китайского мышления. Жизнь уподобляется дню, ко­торый постепенно обретает форму, обнаруживает свою плодотворность, который должен отстоять себя, собрать свои плоды и который, наконец, завершается в таин­ственности Гэнь, «Покоящегося», где соприкасаются прошлое и будущее. В конфуцианстве мы не найдем ясного описания того, что и как происходит по дости­жении Горы. Жизнь входит в Гору и выходит из нее снова. То же это человеческое существо, но в новом теле, или другое, вобравшее в себя зрелые плоды жиз­ни и тем самым начавшее новую жизнь? Конфуциан­ство об этом не говорит ничего. Даосизм воспринял из популярного буддизма идею переселения душ. В «вы­соком» буддизме нет учения о переселении душ в на­шем понимании, поскольку буддизм признает только состояние, но не субстанцию — пусть даже субстан­цию души. Вообще говоря, конкретная интерпретация образа Горы не так уж важна, в любом случае в основе лежит идея Перемен. Вступив в Перемены, не теряя при этом центра, возможно из преходящего состояния подняться к состоянию Вечности. Поэтому возможно создавать творения, которые, благодаря эволюции и пос­ледующей инволюции, содержат в себе «напряжение:», делающее их неподвластными смерти. Созданное не ис­чезнет, а будет запущено в новый цикл. В этом смысле задача человека в том, чтобы жить жизнью, в которой такое напряжение возможно. Энергии, составляющие жизнь, должны быть сконцентрированы до такой степе­ни, что когда отпадет все внешнее, останется одна реаль­ность, одна энтелехия2, которая снова примет форму и вступит на путь дальнейших превращений.

Противостояние и соучастие дополняют друг друга; противоположности делают возможным самопознание, а соучастие необходимо индивиду, чтобы найти себе при­менение. Вместе противостояние и соучастие завершают работу, продолжающую прошлое и передающую что-то будущему. Здесь грядущее не просто иллюзия, и время не просто течет, но становится Кайросом (поворотной точ­кой, моментом принятия решения), значащим време­нем — то есть временем, способным перед лицом Вечно­сти заявить о миге реальности.

Цикл созерцания завершается этой тайной, кото­рую в стихотворении «Символ» по-своему выразил Гете.

* * *

Скорбь, радость купно


Тонут в грядущем,
Темно идущим,
Но неотступно
Стремимся дале.

И все тяжелее


Виснут покровы
Страха. Сурово
Горе стынут звезды
И долу могилы...

Но мнится оттуда —


То духов ли зовы,
То мастера ль слово:
Творите покуда
Не сбудется благо.

Здесь в вечном молчаньи


Венки соплетают.
Они увенчают
Творящих дерзанье.
Зовем вас к надежде.1

ОТ ПРОТИВОСТОЯНИЯ К СОУЧАСТИЮ


Теперь обратимся к более детальному рассмотрению темы противостояния и соучастия. Я собираюсь рас­сказать о группе знаков гуа, которые по традиционно­му китайскому методу я получил для нашей сегодняшней встречи2. Мне кажется, они очень точно отражают современную ситуацию в мире — сходная ситуация сложилась в Германии и в Китае, в Европе и в Амери­ке. В настоящее время все мы живем в период проти­востояния, но — и это важно — всегда можно наде­яться на трансформацию противостояния в соучастие. По сути, именно в этом — значение мировоззрения, описанного в «Книге Перемен»: нет безвыходных си­туаций. Каждая ситуация — очередная стадия в про­цессе изменений. Поэтому даже в самое трудное вре­мя всегда есть возможность посеять семена новой ситуации, которые, не устраняя настоящего, изменят будущее, но только если мы сами способны к адапта­ции и выбираем правильное отношение к происхо­дящему. В новых условиях, таким образом, никогда не теряется связь с предыдущим. Уходит все, что тяготит сейчас, а сама ситуация продолжает суще­ствовать одновременно и в старом, и в превращенном виде — так же, как противостояние присутствует в соучастии.

Куй 38

«Противостояние»


На примере одного из полученных гуа1 мне бы хотелось по­казать превращение знаков «И цзин». Передо мной гуа «Проти­востояние» (Der Gegensatz), Куй. Мы проследим за превращениями, результатом кото­рых он явился.2

В первой лекции говорилось о ба гуа, восьми пер­вичных знаках и их особенностях. Любой из них — и это, по всей видимости, было заложено в данный спо­соб гадания с самого начала — можно трансформиро­вать в противоположный ему. Первый гуа, Чжэнь, «Воз­буждающее», «Толчок», как правило, помещали снизу, а сверху — Дуй гуа, «Радостное», «Просветленность», в который переходит Чжэнь. Таким образом, получают­ся 64 гуа из шести черт, составляющие «Книгу Пере­мен» в ее нынешней форме.




Пи, 12

«Застой», «Тупик»


Возьмем, например, двенадцатый знак – Пи . У Пи сверху

Цянь гуа, «Творящее», а снизу — Кунь гуа, «Восприни­мающее». На первый взгляд, Цянь и Кунь вместе должны давать бла­гоприятный гуа. Но нет, Пи — это «Застой», «Тупик» (Die Stockung). Небо стремится ввысь, оно поднима­ется; Земля движется вниз, она опускается. Разнонап­равленное движение разобщает в этом знаке Небо и Землю. Небесное уходит еще выше, а земное падает еще ниже, в результате жизнь заходит в тупик. Пото­му что в конечном итоге в основе жизни лежит взаи­мопроникновение Неба и Земли — «Творящего» и «Воспринимающего» — а это становится возможным только тогда, когда «Творящее» находится снизу, а «Вос­принимающее» — сверху. Тогда их энергии сливаются воедино, в то время как в Пи гуа они противодействуют.

В знаке жизненного тупика, застоя видны первые признаки противостояния. В определенные периоды, когда энергии жизни перестают действовать в унисон, застой почти неизбежен. Вначале он проявляется на космическом плане или в сфере жизни.




У ван, 25


«Невинность»,

«Непреднамеренное»

«Непредсказуемое»

Но в соответствии с законом неизбежности изменений Пи гуа превращается в знак У ван . На месте слабой нижней чер­­ты появляется сильная. У ван гуа очень своеобразен, его название не легко перевести. В моем пере воде «И цзин» я передавал его как «Невинность»(Die Unschuld), но можно было бы назвать «Непредсказу­емое», «Непреднамеренное» (Das Unerwartete). Те­перь я склоняюсь к термину «Подсознательное», хотя на первый взгляд он кажется слишком современным. Значение У ван, в любом случае, содержит и это допол­нительное значение. То, что как застой разобщает жизнь, попадает в область бессознательного. Оно еще не осоз­нано. Для понимания этого обратимся еще к одному возможному способу организации внутренней струк­туры гуа — делению на три пары черт. Пи можно разделить следующим образом:




Две нижние черты представляют земное, или жи­вотно-растительное, начало, две верхние — небесное, или духовное, а центральная пара — человека и его душу. То есть можно говорить о Небе и Земле как двух полюсах существования и о человеке — связующем звене между ними; или о духе и материи, в нашем случае живой материи, как двух полюсах человеческого существования и о связывающей их душе. Но вот вни­зу, в глубинах материального существования, появляется сильная черта и рождает потрясение, так как теперь нижним гуа становится Чжэнь , Гром, «Возбуждающее», «Толчок», сотрясение. Застой преобразуется во внутреннее потрясение, еще не достигшее созна­ния. Снаружи находится «Творящее», и потому еще возможно мощное проявление силы, но внутри уже нет былой надежности. Из-за неосознаваемого потря­сения, источник которого внутри, уже невозможно следовать выбранному курсу, и может случиться все что угодно. Непредвиденный удар может обрушиться в любой момент, например, ограбление, кража, — по­ясняется в тексте к гуа.

Это превращение не последнее. Теперь две черты меняются местами. Центральная сильная черта верх­него гуа замещает центральную слабую черту нижнего, а та переходит на место верхней: . Получаем 38-й гуа, Куй, «Противостояние». В У ван потрясение оста­валось внутри, как бы на подсознательном уровне, здесь же противостояние проявляется в сознании, что, в свою очередь, явствует из структуры гуа.

Снизу — первичный гуа Дуй, Озеро, вода, которая стремится вниз, . Сверху — Ли, вздымающиеся языки пламени, ; перед нами, следовательно, си­туация противостояния. Кроме того, следует принять во внимание внутреннюю структуру знака — так на­зываемые ядерные гуа1. Во внешней структуре Куй снизу вода Озера . а сверху Огонь . Во внутренней структуре снизу Огонь , сверху дождевая Вода , она устремляется вниз и заливает Огонь. Опять противостояние. Таким образом, противостояние при­суще знаку Куй на всех планах организации.

Теперь противоположности выходят на поверхность, их присутствие осознается. Верхний гуа — Ли, «Яс­ность». Ли означает незамутненное сознание или ин­теллект. Внизу Дуй гуа, который ассоциируется не только с радостью, но и с речью. Вот-вот придут слова и про­будится интеллект. Противоречие выходит, наконец, наружу, но его внутренняя непримиримость уже сгла­жена, потому что парадоксальная структура искажена речью и логическим мышлением.

Китайские комментарии принимают в расчет еще одно обстоятельство. Хотя оно чуждо европейской куль­туре, давайте рассмотрим его для полноты картины. Две сестры живут в одном доме: младшая сестра Дуй и средняя Ли. Старшей сестры с ними нет.2 Младшие сестры живут вместе, но не сходятся характерами и постоянно ссорятся. Как бы там ни было, в один прекрасный день они выйдут замуж в разные семьи и рас­станутся. В присутствии старшей сестры не было бы условия для разлада, поскольку последнее слово остава­лось бы всегда за ней. Но непререкаемый авторитет, столь полезный для улаживания внутрисемейных раз­ногласий, уже невозможен между младшими сестра­ми. Конфликт в этом случае разрешится только заму­жеством и уходом в дом мужа, где каждая займет в семейной иерархии надлежащее положение. И тогда любые споры будут решаться с позиции соучастия.

Что делать, когда вышеописанная ситуация уже сложилась? Ведь напряжение в этом случае нарастает с опасной легкостью. На уровне государства, например, создается положение, когда энергия середины, дух тер­пимости, характерный для средних классов, словно вет­шает, и общество резко делится на верхи и низы. Те­ряется политическое единство, что и происходит сей­час во многих государствах по всему миру. Очевидно, что переживаемая в настоящее время фаза политичес­кого развития, национализм, вместо того чтобы объе­динять нации, хотя бы против других наций (что впол­не согласуется с концепцией национализма), только обостряет взаимное противостояние и углубляет рас­кол. Политические партии распадаются на более мел­кие, нарастание фракционности приводит к полной де­зорганизации и к неизбежному развалу. Таким будет результат, если сохранится господствующая тенденция.

Но тенденции не могут оставаться неизменными. В конце концов движение достигает точки, где, так или иначе, направление меняется. Однако, согласно «Книге Перемен», изменение к лучшему происходит не само по себе, но благодаря личности, которая берет на себя ответственность за ситуацию. Необходим чело­век, который, сознавая в полной мере трудность со­здавшегося положения, возьмется, тем не менее, за его исправление. Только такие люди в состоянии предотв­ратить разрушение своей нации. В противном случае действие Пи гуа, «Застоя», дойдет до своего логическо­го конца: нация распадется, взорвется. То, что останет­ся, послужит почвой для новых национальных образо­ваний, которые сложатся на той же самой земле. История знает достаточно долгих периодов, отмечен­ных отчаянием и бесплодностью. Нация погибает на радость будущим археологам, оставляя за собой руи­ны — Вавилона или Египта, но процесс разрушения может длиться целую эпоху — эпоху страдания, наси­лия, нужды. Если окажется верным допущение о надви­гающемся упадке Запада, который потянет за собой и Восток или даже все человечество, тогда нигде не сы­щется страны, народ которой мог бы заявить: «Нас это не касается, у нас уже намечается поворот к лучшему». Поэтому мы считаем, что необходимо приложить все силы, чтобы преодолеть кризис, в котором человече­ство пребывает сегодня.

Необходимое условие — увидеть ситуацию с раз­ных углов зрения. Потому что в ситуациях, подобных нашей, односторонние решения не дают результата. В комментарии к знаку читаем: «Противостояние озна­чает отчуждение В древности люди стягивали дерево для лука и закаляли в огне дерево для стрел. Назначение лука и стрел — держать мир в страхе»1. Наверное, это берут из Куй гуа. Отсвет войны лежит на ситуациях такого рода. Текст «Туань», «Суждение», гласит: «В малых делах — удача». «Комментарий к Туань»2: «Огонь движется, поднимаясь. Озеро движется, опускаясь. Две дочери живут вместе, но в стремлениях расходятся».3

Противостояние останется неразрешимым, даже если какая-то одна нация восстановит порядок на сво­ей территории и затем покорит остальной мир. В этом идея империализма, периодически охватывающая умы людей. Последний глобальный взрыв империализма свя­зан с татаро-монголами, пронесшимися компактным образованием по нашему континенту. Но сама по себе эта буря не оказала серьезного влияния на человече­ство. Да, казалось, настал страшный суд, население силь­но сократилось, освободив жизненное пространство бу­дущим поколениям, но нового порядка создано не было. И если что-то выйдет из противостояния теперь, то уж никак не единая Европа и не совместный поход про­тив России и Азии с целью их покорения. Интересы Америки мы здесь вообще оставляем в стороне. Объе­диненная Европа может возникнуть только параллель­но с образованием других государственных альянсов. И ключевая проблема здесь — проблема мироздания как космической силы жизни. Ее возможно решить только совместными усилиями крупных государственных образований в разных частях света. 1олько так удастся найти выход из создавшегося ныне поло­жения.

С таким подходом приступить к работе над ситуа­цией одновременно и труднее и легче. Легче, пока мы естественно ставим на первое место свою собственную страну — будет ли это Китай или Германия, — но в то же время помним, что другие сталкиваются с теми же трудностями и что не стоит бояться опоздать — вре­мени хватит всем. Плохо же то, что мы внутренне ра­зобщены, как сам знак Куй, и поэтому реорганизация на уровне нации представляет серьезную трудность. Но без реорганизации в масштабах всей нации сделать ничего не удастся. Раз возникнув, понятие нации уже не может исчезнуть, подобно тому как невозможно упразднить понятие личности. Время разведения стад миновало. И я не сомневаюсь, что попытка большеви­ков превратить бывшую Россию в аморфное стадо про­валится, потому что эта ступень на лестнице человечес­кой эволюции давно осталась позади. Раз появившись, личность неуничтожима. Ее следует принять как дан­ность — со всеми сопутствующими проблемами. Оче­видно, что личность по своей природе противостоит нации, а национально окрашенный индивидуализм, в свою очередь, вступает в конфликт с человечеством как целым.

Где же решение? Решение приходит, когда идеи находят свое воплощение в людях. Идеи присутствуют всегда, но сами по себе они бессильны. Шелер1 был абсолютно прав, говоря о бессилии духа. По сути, выш­нему миру нечего сказать здесь, внизу; дух ничем не связан и, право же, очень далек от всего материально­го. Дух и природа принадлежат разным сферам, и дух никак не влияет на последнюю. Духу дан другой род силы. Он обладает властью над странным видом бы­тия, который стоит между духом и природой: над бы­тием человека. Природа действует на человека «сни­зу», принуждением, так как над всеми нами довлеют ее законы. Мы подлежим законам природы, и с этим ничего нельзя поделать. Но мы также подчиняемся закону свободы духа, который действует не принужде­нием, а целеполаганием, через идеалы, побуждающие человека к действию:

Примите божество в свою волю,

И оно сойдет с престола мира.2

Так, дух становится действенным, доказывая, что он не бессилен, просто его власть не простирается на низшие планы человеческого бытия. Дух проявляет свое могущество в тех, кого чувствительность к высшему побуждает к большему, чем копание в грязи. И только эти люди идут в счет. На таких личностях возлежит ответственность. Человеческий род нуждается в людях, которые сознательно утверждают естественный закон своим собственным существованием и не чужды со­временности в любых ее проявлениях. Ничто не сби­вает таких людей; они принимают прошлое, каким бы оно ни было, и опираются на него. Люди, которые не в состоянии этого сделать, слабы, они разобщены, они мечтатели. А мечтатели или поэты еще никогда не из­меняли мир. Мир изменяют реалисты, твердо стоящие на земле с ее грубыми законами, но в то же время достающие головой до Неба, источника космических сил. Сначала подобная личность впитывает эти силы, но потом появляются точки концентрации или от­крывается поле деятельности, хаос становится кос­мосом.

Превращение знака Куй, «Противостояние», в 13-й знак Тун жэнь, «Общность людей», отражает этот процесс.



Куй Тун жэнь

«Противостояние» «Общность людей»

Изменились три черты. Две из них поменялись местами: средняя черта верхнего первичного гуа заня­ла позицию средней сильной черты нижнего первич­ного гуа. Что-то отделилось от поверхности Земли, к которой привязан человек, и поднялось к нижнему плану Неба, доступному человеку. Верхний гуа «Ясность» превращается в «Творящее», Силу . а нижний гуа «Радостное» в «Ясность» . Наиболее серьезные изменения затрагивают третью черту.

Давайте сначала посмотрим, что происходит с ней, а позже рассмотрим знак в целом. Имя нашего перво­го гуа — «Противостояние». Тем не менее, в противо­стоянии, когда оно еще не достигло кульминации и может быть разрешено, присутствует элемент поряд­ка. Поэтому в «Комментарии к Туань» говорится: «Ра­дость и зависимость от ясности, мин». То есть Проти­востояние складывается из «Радостного», Дуй, внизу, или внутри, и «Ясности», Ли, вверху, или снаружи. Тер­мины «внутри» и «внизу» идентичны, как и «снаружи» и «вверху». «Податливое продвигается и поднимается, обретает срединность и вступает в резонанс с твер­дым Поэтому в малых делах удача. Небо и Земля — в ПРОТИВОСТОЯНИИ, Куй, но действуют сообща». Проти­востояние означает разрыв между идеей и реальнос­тью, между свободой и необходимостью, но, реализу­ясь в делах, в действии, противостояние приводит к единству на другом уровне. «Мужское и женское — в ПРОТИВОСТОЯНИИ, Куй, но их стремления проводят еди­ное. Тъма сущностей — в ПРОТИВОСТОЯНИИ, Куй, но в делах упорядочиваются по родам Велико применение времени ПРОТИВОСТОЯНИЯ!» Это — положительный ас­пект противостояния. Противостояние предотвращает хаотическое смешение. Жизнь всегда как-то организована, но организм существует только благодаря суще­ствованию противоположностей. Поэтому в жизни раз­витие и дифференциация по функциям идут параллель­но. Это одинаково справедливо как для развития чело­веческого тела, так и для развития человеческой души, и равно приложимо к изменениям в политической си­стеме или к общественному развитию. По мере того как растет охват организующего целого, выделяются все новые и новые области. Противостояние необхо­димо для интеграции, но оно не должно приводить к разрушению организма; необходимы сильные внутрен­ние связи для поддержания целостности. В «Образах», «Сян»1, читаем: «Вверху — Огонь, внизу— Озеро: ПРОТИВОСТОЯНИЕ, Куй. Так, цзюнъ-цзы в общем [не теря­ет] особенное». Поэтому нельзя получить интернацио­нализм уничтожением национализма, и замазывание конфликтных ситуаций не ведет к миру. Противопо­ложности следует принять как данность, помня, что конфликт между ними становится разрешимым в бо­лее широком контексте.

Но это совсем не просто, тем более что сопутству­ющие трудности постоянно ускользают от осознания. Начнем с того, что немногие готовы сделать те самые первые шаги, которые во все времена сулят одно и то же тем, кто на них осмеливается: преследование, выс­меивание и затем забвение (в этом есть законченность и красота — когда инициаторы забыты, их миссию можно считать завершенной). Преодоление ситуации идет двумя путями. С одной стороны, необходимы люди, готовые принять ответственность за свой народ; с дру­гой — в каждой нации должны быть представители других наций. Пусть будут немцы, французы, китайцы или англичане, которые, ясно осознавая все недостат­ки своей нации, утверждают ее достоинство. Посколь­ку они немцы, французы, китайцы или англичане, они принимают судьбу своей нации, ее карму и ее наслед­ство и защищают ее. В этом контексте словá «права или не права, а страна моя» («Right or wrong, my country») не означают, что я пойду на все ради моего народа. Они означают, что я готов взять на себя даже зло родной земли и что, если даже моя страна выберет курс, который невозможно не осудить, я не брошу ее. Так преодолевается противостояние в пределах нации. Но до тех пор, пока мы отмежевываемся и осуждаем других, шаг, ведущий к преодолению противостояния, остается несделанным.

Представлять свою нацию среди других столь же необходимо. Долг «интерна-циональных представите­лей» — защитить перед лицом всего мира страну, на­значенную им судьбой и опытом, построить взаимопо­нимание там, где его, кажется, нет и в помине. Скажем, в наше время нет народа, непонятого в такой степени, как китайцы. Поэтому, чтобы не произошло разрыва в ткани человеческой культуры, нужны толкователи ки­тайской души. И, конечно, такие люди пострадают в первую очередь, когда цивилизацию понесет в сторону, противоположную интересам целого. Но они знают, на что идут, и не дают выход внутреннему беспокой­ству в проклятиях, потому что к решению спорных вопросов можно приблизиться только оставаясь вер­ными духу созидающей любви. Нет большего вреда, чем когда так называемый «знаток» переходит то на одну, то на другую сторону и судит там, где нужна любовь. Бремя любви к своему народу нужно принять и нести его в большой мир. Тогда появится возмож­ность установить контакт между народами. Предста­вители разных народов должны быть готовы отдать свою жизнь, молить за народ — не за избранный ими сами­ми, а за тот, который дан судьбой.

Ниже мы рассмотрим более подробно превраще­ния Куй гуа и тексты «Книги Перемен», комментиру­ющие закономерности передвижения черт внутри гуа. Возникает следующая картина.

1. Сначала вторая черта продвигается вверх, пре­вращаясь из сильной в податливую. Этому превраще­нию соответствует текст: «Встречать своего господина на узкой улочке Нет позора». Странное дело. Слуга должен встретить хозяина публично, так же, как приез­жающий на место службы чиновник публично встречается со своим начальником, когда получает назначение на должность. Здесь же хозяин отсутствует, встреча происходит тайком на узкой улочке. Взгляд сразу, ми­нуя хаос дня, видит то, что необходимо увидеть, и уви­денное захватывает и обязывает. Это глубокий, сугубо внутренний опыт, и переживать его следует внутри. С этого момента человек должен быть готов жить и умереть ради увиденного. Эта готовность важна, так как все сотворенное на Небе или на земле сотворено во плоти и крови, хотя это не означает, что каждый чело­век, живущий ради воплощения какой-либо идеи, дол­жен быть буквально распят на кресте. Скорее это зна­чит, что нижние планы в человеке — вторая черта принадлежит Земле, то есть необходимости, — прини­мают свою карму, судьбу, которая дана человеку изнутри ситуации и которую он подтверждает. Образ узкой улочки указывает на сложность этого действия. Та же ситуация описана в Библии: пророк принимает свое предназначение. Пророки — из тех, кто встречает господина на узкой улочке. Как неистовствовал и жаловался пророк Иеремия! Всю свою жизнь он стре­мился к Богу, он возложил на себя слишком тяжелую ношу, но не отказывался от своей судьбы, своего долга. Внутренний опыт такого рода дается отнюдь не легко и приятно. Поначалу человек раздавлен грузом ответ­ственности, ложащимся на него.

2. Следом изменяется третья черта. Из слабой она превращается в сильную. На этом этапе трудности вы­ражены наиболее ярко. Черта меняется полностью. Она становится сильной и теряет связь с окружением. Рань­ше я говорил о двоих, о встрече и отношениях между ними. Теперь нет никаких отношений. Перемены охватывают все, но на их пути стоят серьезные затрудне­ния. В тексте к третьей черте знака сказано: «Видна повозка, которую тащит назад, быки стоят, у человека отрезаны нос и волосы. Нет начала, но есть конец». Это — время сражений. Бывает, что человек принял вызов обстоятельств, но дело не движется с места. Если что-то и удается, то по мелочам, а препятствия окру­жают со всех сторон. Независимый человек кажется слабым среди многих сильных, а движение — еще под знаком непреодоленного противостояния — натал­кивается на препятствия и внутри, и снаружи. Мы со­здаем ошибочное представление о жизни великих лю­дей, когда описываем их в биографиях как внутренне гармоничные личности. И чем больше масштаб лично­сти, тем труднее ее «пригладить». Не существует лич­ностей, завершенных в себе, способных сохранять чи­стоту в мире, раздираемом противоречиями. Противо­речия (телега наталкивается на препятствие, быков тащит назад) переходят вовнутрь, в соответствии с пси­хологическими законами. В ночные часы, в часы оди­ночества противоречия завладевают душой. Поэтому необходимо закалить обращенную к преходящему су­ществованию сторону души, сделать ее сильной. Такая деперсонализация (Entwerden) требует смерти лично­сти, это и есть препятствие. Требуется смерть. Человек должен пойти на полную перестройку самого себя, что­бы обрести силу, необходимую для преодоления про­тивостояния.

Это высокие моменты, и они наиболее явно про­являются в жизни художника. Человек действия не по­казывает происходящей в нем борьбы. Он держит все внутри и, уладив разрывающие его противоречия, по­является на следующее утро после такого «поста серд­ца», умыв лицо и помазав волосы маслом, говоря сло­вами Иисуса, словно бы ничего не было; все пережитые сомнения он оставляет в прошлом. Художник же об­нажает свои переживания. Взять хотя бы бетховенские симфонии. То и дело звучат в величайших из них — «Героической», Пятой, Девятой — темы столкновения с неодолимым, невозможности воплощения идеи, при­шедшей сверху и требующей действия. Насильно оста­новленный, человек не может сразу опомниться, из души его рвется жалоба, его сковывает страх, он не знает, что делать дальше, пока не наступит обновление.

Берущий на себя ответственность обречен на та­кой опыт. Один выбор влечет за собой другой.

Эта точка зрения открывает бесконечно сложный мир. Конечно, найдутся люди, которые будут действо­вать напоказ и займут видное положение. О делах же других, возможно, не узнает никто. Но это ни о чем не говорит, поскольку результативность очень мало связа­на с известностью. Самое важное — чтобы мысль не теряла ясности и силы. Только чистая и абсолютно ис­кренняя мысль может стать семенем и упасть в подхо­дящую почву. Бросивший это семя может исчезнуть, о нем могут узнать, а могут и не узнать — к сделанному признание современников и потомков ничего не при­бавит, как это видно по судьбе Кун-цзы. Всю свою жизнь он пытался занять высокое положение, стремясь слу­жить уравновешиванию противоположностей. Но жизнь ставила препятствия на его пути: его поносили и ос­корбляли, ему «срезали волосы, отрезали нос». Это по­стыдное наказание означает клеймо позора, но он был один из тех, кто «зная о невозможности, продолжает делать». Неприятие, конечно, тяготило Кун-цзы. Но его величие как раз в том, что, осознавая невыполни­мость задуманного, он продолжал делать свое дело. Нетрудно понять, что осуществление чего-либо невоз­можно, но не бросить дело — это серьезное действие. До конца дней Кун-цзы был занят претворением идеи своей жизни и умер, не достигнув ничего. И все испол­нилось, когда пришло время, росток, возделанный им, взошел, и его стойкости хватило Китаю на следующее тысячелетие. Этот росток дал силу, которая питает Китай вплоть до нашего времени.

3. Последнее изменение превращает пятую черту из слабой в сильную. Текст гласит: «Сожаление исчеза­ет. Твой спутник прокусывает покров. К нему идут, откуда же быть позору?» Мы уже вверху, в царстве Неба, или в царстве духа, человек уже нашел свой путь, «прокусил» свои пелены. Геркулес не только вычистил авгиевы конюшни, но и расчистил путь себе, и, когда он появляется среди богов, Гера приветствует его. Что может быть неправильного в том, что ему идут на­встречу?

Человек наконец достиг царства духа. Противосто­яние преодолено, « Противостояние», Куй, переходит в Тун жэнь, «Общность людей» . Эта гексаграмма

состоит из «Ясности», Ли, внутри и «Силы», Цянь, сна­ружи. Противостояние сохраняется внутри, оно не исчезает, но отодвигается. Текст «Туань», «Суждение», гласит: «ОБЩНОСТЬ в миру». Это не личные связи, а человеческое единение. «Успех. Благоприятна перепра­ва через великий поток». Это указывает на переход в сферу космического. В Древнем Китае «великим пото­ком» называли реки и ручьи у священных рощ; через них переправлялись, когда приходили в лес на празд­ник Весны. Эта переправа переносила человека в цар­ство Божественного на земле. Переправа благоприят­на, великие дела получат достойное завершение, неслыханное станет возможным, недостижимое — до­стижимым. Поэтому дальше говорится: «Благоприятна цзюнъ-цзы выдержка». Тот самый человек, который не мог справиться с быками и чью телегу тащило назад, человек без носа и волос, который всюду натыкался на преграды, теперь творит соучастие среди людей. Их общность несет печать его уникальности, и поэтому ведет не к упадку, а к подъему и к обновлению.

Я могу лишь выразить желание, чтобы идеи этой древней книги вернулись к нам, и пророчество — если нам захочется это назвать так, — заключенное в этих словах, исполнилось. Если это произойдет, то время невзгод, которое мы переживаем ныне, сменится вре­менем соучастия. Если же этого не случится, винить останется только себя.






Достарыңызбен бөлісу:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет