Владимир ридигер

Вездесущинский исчез так же быстро и внезапно, как появился. Больше Дмитрий Филдин никогда его не видел и ничего о нем не слышал...

Машинально потянувшись к коньяку, он неожиданно для самого себя остановился. Стал противен алкоголь? С чего бы это? Уж не обладает ли доцент каким-то гипнотическим воздействием на людей, подобных ему, думал Дмитрий. Или здесь совсем иная причина?

* * *
Еще раз, внимательно перечитав письмо Линды, Дмитрий, кажется, почти нашел ответ на вопрос, - кто может занять открывшуюся вакансию супруги банкира. Банкира? Он вслух рассмеялся этой мысли, но смех получился не очень веселым...

Немного поколебавшись, он решился и набрал по мобильному (так, от нечего делать) старый, почти забытый номер телефона Линды в Нью-Йорке. После нескольких гудков Филдин услышал ее голос на автоответчике: "Здравствуйте! К сожалению, сейчас меня нет дома. После сигнала оставьте сообщение, - я непременно вам перезвоню".

- Привет, Линда, как поживаешь? - сказал в трубку Дмитрий. - Мой московский номер...

Он быстро отключил связь. Какого дьявола его так повело? Шальное сумасбродство будто выскочило наружу, истомившись по былому, давно ушедшему, но, похоже, в нетерпении ждущему продолжения. Да неужели все правда? Или это тоска по мальчишеству, зачастую присущая многим мужчинам? Ощущение непредсказуемости новой игры, в которую он втянут столь категорично и бесцеремонно? Все здесь не так уж и ново... однако затаенное чувство опасности идет параллельно с эйфорией.

Он принялся изучать документы, запоминая малейшие детали, будто вновь обрел второе дыхание опытного профессионала...

Зазвонил телефон.

- Филдин слушает...

- Здравствуйте, Дмитрий, - приветствовала Катя. - Куда вы запропали? Один знакомый журналист занимается расследованием убийства отца Алексея, есть интересные моменты, которые утаило следствие.

- Вот как? Может, загляните, расскажите подробно? Вообще, хотел бы вас видеть.

- Хорошо. В шесть вечера устроит?

- Вполне.

- Тогда ждите.

Катя повесила трубку. "А если... Катя?" - вдруг подумал Филдин, попутно отметив, сколь быстро судьба русского священника отходит для него на второй план. Она была бы идеальной женой - красива, умна, тактична, порядочна, - как всякая бывшая проститутка, окончательно порвавшая с прошлым. В ней есть тот самый неуловимый лоск, утонченность и врожденное чувство собственного достоинства, присущие далеко не каждой женщине. Здесь она во многом схожа с Линдой, но преимущество Кати - ее возраст. Хотя и возраст - дело вкуса. Мужского, разумеется.

- Нет! - воскликнул Дмитрий. - Старый я бродяга, окончательно свихнулся! Выбираю в жены баб, словно тасую карточную колоду. Значит, приободрился, почистил перышки, расправил крылышки и... вознесся. Что если все это (он взглянул на документы) банальная шельмягинская лажа? Дескать, как ты себя поведешь в подобной ситуации? Допустим, ну а... Питер, письмо от Линды? Слишком изощренная для аппаратчиков фантазия, в общем-то, лишняя при проверке. Значит, господин управляющий, продолжим наши игры...

Он обратил внимание, что уставный фонд его банка составляет двести пятьдесят американских долларов. Солидный капиталец! Хотя, как известно, это весьма условный для любого банка показатель, не способный сбить с толку грамотного финансиста. Отныне Дмитрий Филдин станет носить имя Виктор Румберг - вполне расплывчатое для определения национальности: оно может принадлежать и еврею, и скандинаву, и русскому, и американцу, и даже китайцу от неизвестного папы с редко встречающейся в Китае фамилией.

Повертев в руках ключи от машин и просмотрев кредитные карточки, Филдин неожиданно вспомнил Полину и очаровашку Мери. Как им живется? Что они поделывают? Помогает ли им маститый Пеленгас? Так стремительно меняется жизнь!

А жизнь наша на удивление быстротечна, обманчива и непредсказуема. Она может закончиться в молодые годы и начаться вновь на старости лет. Не странно ли? Мы верим и ждем, надеемся и сомневаемся, отчаиваемся и снова надеемся, покуда видим, слышим и ощущаем...

Катя приехала около семи. Извинившись за опоздание, быстро окинула критическим взглядом холостяцкую конуру Дмитрия Филдина и улыбнулась:

- Здесь просто необходимо навести порядок! Не возражаете?

- Конечно. Буду весьма признателен.

- Отлично. Тогда начнем с кухни.

"Надо было принести цветы, как я не догадался", - подумал он.

- Боже! Целая батарея коньячных бутылок! - воскликнула гостья. - Время не прошло даром для нашего бывшего больного. Это - один из характерных признаков его полного выздоровления.

- Право, мне очень стыдно...

- Где тут мусорный бак?

- Мне так неудобно...

Пройдясь в передней пылесосом по паласу, Катя переместилась в комнату, где царила полная разруха.

- Вижу явную неприспособленность к самостоятельной жизни. Если хозяин квартиры не ханжа, а я не сомневаюсь, что так оно и есть на самом деле, я готова из альтруистических побуждений раз в неделю наводить тут чистоту.

- Катюша! Вы распечатали мои мысли.

- Значит, вопрос решен.

Прибрав квартиру, Катя спохватилась:

- Забыла сумку в машине. Я быстро...

"Надо бы предложить что-нибудь выпить, - неуверенно подумал он, вожделенно вдыхая тонкий аромат дорогих Катиных духов. - Какая удивительная девушка! Простая и умная. Сделала вид, что ей доставляет удовольствие убирать в моем бардаке. А может, так оно и есть?".

Вернувшись, Катя поставила на стол бутылку виски "Белая лошадь" и разложила кое-какую закуску. Схожесть застольной ситуации с визитом Питера была так очевидна, что Дмитрию невольно пришло на ум: уж не явился ли к нему Питер вновь, только в женском обличье?

- За встречу! - предложил Филдин.

- И за все хорошее, - добавила гостья.

Разговор зашел об отце Алексее. Катя путано принялась раскрывать детали самостоятельного расследования, которое проводил ее знакомый журналист в связи с убийством священника.

"Интересно, спала ли она с этим журналистом? - размышлял Филдин, приняв позу внимательного слушателя. - А если спала, то с какими побуждениями: бескорыстными или меркантильными?".

- ...ему предлагали большие деньги за прекращение расследования...

"Конечно, такая жена своим присутствием украсит любую банкирскую тусовку. Да и не только банкирскую".

- ...но, получив отказ, стали угрожать физической расправой...

"Знать бы, как она отреагирует, предложи я руку и сердце? А в придачу шикарную жизнь, лучшие магазины, личного парикмахера, курорты для избранных и так далее. Этот олух Новиков даже не представляет, какой алмаз он потерял! А я вытащу алмаз из грязи и сделаю бриллиантовую огранку".

- ...он смог вычислить этих людей, - они работают на спецслужбы...

"Избранница хоть и молода, но имеет достаточно солидный жизненный опыт - это ее, быть может, главное достоинство. Кате легче преодолевать именно те проблемы, которые, словно ловушки, умело расставляют женщинам некоторые мужчины".

- ...почему так? Ведь мы пока еще живем в демократической стране...

"Она и в жизни, и в политике неплохо разбирается. Пусть немного прямолинейно рассуждает, но это свойственно молодости, дело поправимое...".

- ...кажется, вы слушаете, но не слышите. Думаете о чем-то своем?

- Да нет, Катя, извините, совсем нет. Я только немного опасаюсь за вашего приятеля. Если информация насчет причастности спецслужб верна, то ему следует поостеречься - здесь любые доказательства могут привести к непоправимым последствиям. Отца Алексея не воскресить, а у журналиста вся жизнь впереди.

- Но как же истина?

- Истина... - он налил виски ей и себе. - Иногда, чтобы добраться до истины, должно пройти не одно столетие. Но тогда стирается острота восприятия, уходит важность момента, и мы открываем истину, как нечто, имевшее место в истории. А история - хотим мы того или нет - всегда повторяется. И будет повторяться, покуда существует цивилизация.

Пригубив виски, Катя беспомощно взглянула на Филдина:

- Что вы предлагаете? Я не совсем понимаю...

- Перекроить историю невозможно, - что сделано, то сделано. Но можно ли предвосхитить... зло? На сей вопрос пытались дать ответ великие умы человечества, и пришли к удивительному выводу: не будь зла, не было б и добра. Вот ведь как.

- Глупость! Беспомощность великих умов.

- Можно и так сказать.

Он улыбнулся ей, но, словно спохватившись, опять сделался серьезным:

- Катя...

- Да?

- Катя, я...

- Понимаете... Не знаю, с чего начать.

- Начните с конца. Или попробуйте с середины, - она явно развеселилась. - Дима, я вас таким никогда раньше не видела!

Встав и приблизившись к девушке вплотную, он прошептал ей на ухо:

- Я сам себя таким никогда раньше не видел...

Молча поцеловал ее в шею и тут же ощутил на своих губах легкое прикосновение ее губ. Они медленно и нежно покрывали друг друга долгими поцелуями, казалось, этой прелюдии не будет конца. Мир вокруг исчез, остались только два дыхания, сначала тихие, неровные, затем все более учащенные, срывающиеся на стон, крик, возгласы и... приглушенный смех, и снова поцелуи... Они были счастливы в предвкушении еще целой ночи ласк, объятий и любви...

...Под утро они заснули безмятежным глубоким сном. Положив голову на плечо Дмитрия, Катя глубоко дышала, лишь изредка вздрагивая во сне. Дмитрию снился отец Алексей, с запекшейся кровью в волосах, он благословлял его и Катю на долгую совместную жизнь. Рядом находились знакомые невесты и жениха, среди которых Филдин разглядел Полину со своей матерью, и Швайковского, и Крылышкина, и Савелия Новикова, и даже Сомова. Все они, словно неуловимые тени из прошлого, о чем-то тихо шептались, переговаривались, посмеивались...

Проснувшись первым, Дмитрий вдруг поразился счастью, которым судьба неожиданно одарила его - почти одновременно он получает новую интересную работу и любовь очаровательной женщины. Видимо, за все мытарства и страдания Всевышний, в конце концов, снизошел до человека, жизнь которого состояла из сплошных неудач. Но ведь Катя еще ничего не подозревает о его намерениях. Согласится ли она? Да и достаточно ли хорошо он ее знает? Не сочтет ли девушка его предложение слишком поспешным и авантюрным?

...Когда на кухне влюбленные пили кофе, Дмитрий издалека начал подходить к главному. Сначала он объяснил, как давно ждал ее, Катю. Путано, неуклюже, но объяснил, чем вызвал звонкий Катин смех. Впорхнув ему на колени, девушка призналась, что с ней происходило то же самое. Так что вопрос ясен, господин Филдин.

- Уже не Филдин, - сказал он.

- А кто же?

- Виктор Румберг.

Она подняла брови:

- Вот это интересно! Что за шпионские страсти? Раскалывайтесь, мистер Румберг!

- С превеликим удовольствием...

И Дмитрий в общих чертах обрисовал свою служебную перспективу. Катя закурила и долго молчала.

- Знаешь... - наконец произнесла она, - эти высокие посты и куча денег... Новиков постоянно кичится подобным.

- Я не Новиков, - сухо отрезал он.

- Знаю, извини. Только почему-то меня охватывает чувство необъяснимой тревоги... Давай-ка еще выпьем. Где наш виски?

Дальше беседа насчет постов и денег не пошла, и Катя быстро сменила тему опять-таки на отца Алексея. А Филдин с некоторой досадой понял, что священник незримо встает между ними всякий раз, как только назревает серьезный разговор. Почему так?..

Внезапная трель мобильного телефона заставила Филдина вздрогнуть. Он прошел в комнату и включил связь:

- Румберг слушает.

- Боже праведный! Джон - это ты?!...

Голос Линды невозможно было не узнать!

- Где ты взяла мой телефон?

- У меня определитель номера. Джон, неужели это ты?! Ты мне вчера звонил?

- Кажется, не помню. Как твои дела?

На другом конце трубки возникла пауза.

- Это все, что ты мне хочешь сказать? - произнесла Линда. - Мои дела неплохи. А твои?

Он немного замялся:

- У меня к тебе есть... то есть, было одно деловое предложение.

- Вот как? Любопытно узнать, какое?

- Сейчас я не могу об этом говорить. Я позвоню тебе на неделе, хорошо?

- У тебя женщина?

- Линда...

- Что ж, буду в ожидании делового предложения. Звони.

Связь оборвалась, пошли короткие гудки. Все так некстати, глупо и бездумно, выругался про себя Филдин. Какого черта его дернуло вчера набрать номер Линды?! Вообще-то, он принял осмысленное решение, вполне объяснимое в создавшейся ситуации, но... Линда отошла на второй план, появилась Катя.

- Господин Румберг! - позвала с кухни Катя. - Похоже, вы закончили разговор?

- Извини, Катюша. Я закончил разговор.

- Даже если твою женщину и зовут Линда, я уже не готова потесниться.

- Чисто деловой контакт. Кстати, ты ведь мне так и не ответила...

- Хочу ли я купаться с тобой в роскоши? - она как-то странно посмотрела на него. - Мне нужна не роскошь... Мне просто нужен... ты.

Он ждал этого ответа. Но ждал без трепета и восторга. Почему? Ему необходима была Катя, их взаимная привязанность очевидна, а вот любит ли он ее, - вопрос оставался открытым. Наверно и так неплохо получится? С Катиной-то "фактурой", как говорил Савелий, прямая дорога с панели в кинозвезды. Девушка достойна лучшей участи, и он подарит ей другую жизнь.

- Мне пора, - неожиданно заявила Катя.

- Куда тебе спешить? - в вопросе Дмитрия прозвучало нетерпение.

- Надо завершить неотложные дела.

- Какие у тебя могут быть дела?

Она нежно поцеловала его в лоб, как мать целует нерадивое чадо:

- Только сделаю все необходимое - тут же возвращусь.

- Прошу тебя, останься.

- Дима, дорогой, мне нужно идти.

- Ты никуда не пойдешь.

- Нет, пойду. Отпусти мою руку...

- Давай еще выпьем?

- Мне больно...

- Останься.

- Я сказала - нет! По какому праву ты мне делаешь больно?! Пусти меня!!...

Дальше Филдин, то ли помутившись рассудком, то ли в запале ревности (что, впрочем, одно и то же), сунул в руку девушки двести долларов и, распахнув входную дверь, крикнул: "Иди!".

Катя замерла, как вкопанная, она смотрела куда-то мимо, в пустоту, беспомощно хлопая красивыми ресницами. По ее щеке скатилась сначала одна, затем другая слеза. Не проронив ни слова, девушка выбежала в открытую дверь. Сквозняком к ногам Дмитрия прибило две скомканные сто долларовые бумажки...
* * *
Как следует распарившись в сауне на загородной даче руководителя администрации президента, давнишние друзья - Калашин и Шельмягин - прошли в предбанник, отделанный красным деревом. Там их поджидал стол с выпивкой и закуской. Предусмотрительный хозяин угощал охранников Шельмягина в соседнем помещении.

- Где ты берешь это пиво? - поинтересовался Шельмягин, прищелкнув языком от удовольствия.

- Привозят, понимаешь ли, - ответил Калашин, подражая президенту. - Есть в Чехии один погребок, а в нем бочка - гурманы ради этой бочки прилетают аж из Австралии.

- Хорошо здесь у тебя, все продумано до мелочей. Я вот никак не могу достроить свой дом: то жена что-то вычитает в журналах --подавай ей эдакое, чего ни у кого нет; то теща фыркнет - это, дескать, не кухня в сорок метров, давай, как у людей, в шестьдесят.

- Так ты, Васька, в двадцатом столетии не управишься, - посочувствовал Калашин, - придется в двадцать первом заканчивать.

Шельмягин захрустел спинкой сочного омара:

- Нам надо многое успеть, очень многое...

- Кстати, Хомяк (так в узком кругу сослуживцы прозвали президента) подписал необходимые распоряжения насчет новой банковской структуры. В дело, сам понимаешь, не вникал - проблемы со здоровьем.

Шельмягин кивнул.

- Так что путь свободен, - продолжал Калашин. - Олигархи просят нас поторопиться. Кстати, этот Филдин не подведет?

- Деваться ему некуда. Да и самолюбия хватает, - Шельмягин потянул из хрустальной кружки холодного пива. --Мы прикрыты и спереди, и сзади.

- Не понял?

- Ну... чего тут понимать? Коллеги из ФБР помогают. Скоро откроют бюро у нас, а мы - у них.

- Это мне известно. В чем состоит их помощь?

- В Европе банковские операции страхуем мы, у себя в Штатах - они. Там ведь тоже деньги считать умеют.

Калашин задумался:

- Не кинут?

- Кто может дать стопроцентную гарантию?

- Тогда дерьма не оберешься.

- Кто не рискует...

Калашин проговорил:

- Если не отмоем сейчас - потом будет поздно. Слишком много поставлено на карту, и немало солидных людей за океаном ждут результата...Твой Филдин в курсе?

- С какой стати ему все знать? Свой кусок он получит сполна, если, конечно, справится. А в случае неудачи возможен нудный судебный процесс, в Штатах, разумеется, который затянется года на три, а то и лет на пять.

- И Филдин начнет сдавать всех нас с потрохами.

- Не думаю.

- Он что - все пять лет будет молчать?

Шельмягин рассмеялся:

- Вот результат твоего перехода из органов в администрацию президента - полная потеря фантазии. Судить будут не его.

- А кого?

- Гм, положим, двойника. Настоящий Филдин при плохом раскладе вряд ли доживет до суда.

Налив себе и Шельмягину по стопке водки, Калашин сказал:

- Давай за успех нашего дела! Хочется верить, что не напрасно живем на этом свете. Да... и лишних, отработанных людей, задействованных на первых порах, лучше убрать заранее.

- Учишь ученого...

Выпили, захмелели, разомлели.

- Много ли человеку надо? - спросил сам себя Шельмягин.

- Ровно столько, - заметил Калашин, - чтобы мало не показалось. Еще по одной?..

...Через два дня после того памятного разговора в разделе криминальной хроники газет промелькнуло сообщение об убийстве некоего гражданина, коммерсанта, найденного у подъезда собственного дома изрешеченным пулями. В интересах следствия имя его не разглашалось, однако заказной характер убийства не вызывал сомнений. Общество устало от бесконечных криминальных разборок, сетовали газеты. И сообщение не вызвало особого интереса, вскоре о нем забыли. А те немногие, кому было известно истинное имя убитого, знали, что он долгое время являлся двойным агентом КГБ и ЦРУ по кличке Инспектор. В паспорте значилось: Вездесущинский Валериан Тимирзяевич, русский, 1949 года рождения...

Нет человека, нет проблемы, любил повторять Иосиф Сталин.

* * *
Скандалы в семье Полины после известных событий, связанных с появлением ее отца - писателя Швайковского, - стали почти обыденным явлением. Даже при том, что Полина неплохо устроилась по рекомендации Кати в инофирму, денежные проблемы не исчезли, а напротив - возросли. И эпицентром этих проблем, как ни странно, всякий раз становился Кирилл. Полина догадывалась о его пристрастии к наркотикам, даже не сомневалась, что так оно и есть. Однако установить прямую связь между пороком Кирилла и постоянным отсутствием денег в доме ей удалось не сразу. И только тогда, когда из квартиры стали удивительным образом исчезать дорогие вещи (радиотелефон, видеомагнитофон, плеер и т.д.), Полина все окончательно поняла. Знала ли о Кирилле мать? Конечно, знала. Наверняка и сочувствовала ему, и переживала, и скрывала, как могла, дела Кирилла от Полины. Но разговор между матерью и дочерью в конце концов состоялся - он носил характер упреков, неприязни и бесконечного потока взаимных обвинений, зачастую необоснованных. Наконец, они просто перешли на крик, после чего обе разрыдались. Вот только делу это совершенно не помогло, да и не могло помочь, поскольку пристрастие брата, как понимали несчастные женщины, давно перешло в болезнь. Мать рассказала Полине, как ей пришлось хитрить перед Швайковским, чтобы тот раскошелился приличной суммой (якобы на приданое для вновь обретенной дочери), а деньги эти ушли, словно вода в песок, на анонимное лечение Кирилла.И без малейшего результата. Ну, и наконец, пропажи вещей из дома. Мать просила, умоляла, негодовала на Кирилла, запугивала его милицией, прокуратурой. Бесполезно! Он всякий раз священно клялся, что этот случай последний, но проходило несколько дней - и обнаруживалась очередная пропажа. Болезнь Кирилла заметно прогрессировала: он все чаще замыкался в себе, и все реже наркотик приносил удовлетворение, - теперь он необходим был ему исключительно для снятия ломки...

Надо признать, что Полина не испытывала к Швайковскому никаких эмоций - ни положительных, ни отрицательных. Да и не могла испытывать, поскольку совершенно не знала своего отца. Еле-еле дочитав до конца книгу папаши "Дочь альбиноса", дочь Пеленгаса не смогла сдержать откровенной зевоты: такую малопонятную скукотищу девушка, кажется, впервые держала в руках. Но имя отца частенько мелькало и на экране телевизора, и в печати - с этим нельзя было не считаться. Значит, решила Полина, он по-настоящему умный, хоть и пишет откровенную тягомотину.

Девушка старалась не вспоминать о Дмитрии Филдине - слишком много грусти наводили такие воспоминания. Ведь ясно было с самого начала, ничего у них не получится. После Димы она встречалась с разными парнями, но сравнение их с бывшим любовником было далеко не в пользу последних - несмотря на возраст, он опережал их по всем параметрам. Вот если бы начать сначала, снова испытать трепетную дрожь их первых свиданий в больничной палате! Мечты и грезы... Странная тоска по ушедшим временам. Несбывшиеся надежды!

Но что действительно тяготило Полину, вызывало какое-то смешанное чувство непонятной тревоги - явное внешнее сходство брата и Дмитрия. Обратив на это внимание матери, девушка получила какой-то обтекаемый сумбурный ответ, что в еще большей степени убедило ее в верности собственной догадки.

Впрочем, даже при условии, что догадка верна, Полина оставила за собой право самой судить о причинах и следствиях некогда имевшей место близости между матерью и Дмитрием. Не слишком ли большое значение мы придаем тому, чем по молодости грешили наши родители? И затем, став взрослыми, вольно или невольно повторяем родительские ошибки?

Удобно устроившись в старом кресле перед телевизором, Полина безучастно смотрела очередную мыльную мелодраму из жизни богатых латиноамериканцев. Слава Богу, думала она, что Кирилл еще не дошел до телевизора. Ведь это последнее, оставшееся у них приобретение из бытовой техники. Девушка в уме стала считать оставшиеся доллары, - результат получился плачевным, до зарплаты не дотянуть. А тут грядут коммунальные платежи. Да и постоянные просьбы матери одолжить денег на всякие расходы (для Кирилла, конечно) не прибавляют настроения.

- Ну, вот, опять он явился под кайфом! - послышался голос матери из передней. - Ты хоть посмотри на себя - весь худой, глаза тусклые, что-то мямлишь себе под нос...

- Ма, зачем ты так волнуешься? - отвечал Кирилл. - У меня все нормально, только голова побаливает. Вот высплюсь, отдохну, приду в себя...

- И за что мне такое горе свалилось?! - запричитала мать. - Все дети как дети: одни работают, другие учатся, никто не слоняется без дела!

- Ма, мне звонил Князь?

- Какой еще князь?

- Ну, такой, с южным акцентом.

- С кем ты связался, Кирюша? Опомнись! Твои мысли только об одном, - где достать наркотик...

- Тихо, ма. Поля услышит.

- Она все знает.

- Знает? Хотя... какая разница. Я буду лечиться, твердо решил. Понимаешь, эти наркоцентры - сплошная туфта. Сейчас внедряют новый метод: в мозги вшивается такая пластинка, в общем, которая отбивает всякую охоту к наркоте, даже если введешь героин - кайфа не получишь. Нормально, да?

- Сколько это стоит?

- Где-то около шести тысяч баксов.

Мать заломила руки:

- Откуда мне взять такую сумму?!

- Ма, я же у тебя не прошу.

- А ты твердо решил завязать?

- Не сомневайся, ма. Устал я до чертиков. Иногда кажется, что сердце выпрыгнет из груди, ноги подкосятся - и замертво свалишься. Веришь, не могу больше...

- Бедный ты мой! - зарыдала мать. - Деточка моя, я достану эти деньги, достану!..

Подобные диалоги будут повторяться до бесконечности, думала Полина. Разжалобив мать, Кирилл на какое-то время сохранит образ страдальца, случайно попавшего под влияние плохих товарищей. Только мать и будет до конца верить сыну наркоману, только мать и будет жить надеждой на исцеление больного ребенка... Телефонный звонок прервал раздумья Полины.