Владимир ридигер

- Катя... - спросил он, - почему не хотите мне ответить?

Она взяла себя в руки, став серьезной, неприступной и циничной:

- Что вам от моего ответа... А впрочем, если желаете, могу объяснить. Меня просто изнасиловали.

От изумления он раскрыл рот:

- И вы говорите об этом так спокойно?

- Знаете русскую пословицу: назвался груздем - полезай в кузов?

- Теперь буду знать. Что это означает?

- Что я сама и напросилась, вернее... знала, на что иду.

- Но почему?!

- Да потому, что все - из-за денег! Полина ищет себе богатого мужа и ждет, когда к ней подкатит "Мерседес" с влюбленным иностранцем. А я ничего не ищу. Уже нашла.

- Простите, не понимаю...

- Вы, сэр, слишком оторваны от жизни, лежа на кровати в думах о своем драгоценном здоровье, - в ее интонации слышались упрямство и злость.

- Но я еще и книгу пишу, - возразил Филдин.

- Не знаю, возможно, и книгу. Только кому нужна книга, написанная человеком, далеким от нашей действительности?

- Но почему вы так решили?! - возмутился он.

- Ладно, не обижайтесь, - извинилась девушка. - Не пойму, что на меня нашло...

Катя рассказала, что учится на третьем курсе юридического института, и до недавнего времени лишь диплом медсестры помогал ей сводить концы с концами. Когда она решилась переступить через себя - точно не помнит, прошлой весной, кажется. В общем, стала проституткой. Поначалу самой дешевой - вокзальной. Были моменты, хотела свести счеты с жизнью. Пила водку, употребляла наркотики. Но... ее природная красота и молодость, ее настойчивость в достижении конечной цели позволили Кате приблизиться к разряду интердевочек - высокооплачиваемых валютных путан, обслуживающих в основном иностранцев. Эту битву с собой, с водкой и наркотиками она, похоже, выиграла. Купила отдельную квартиру, недорогой "Фольцваген", всякое барахло, электронику. Что дальше? Дальше надо бы завязать с древнейшей профессией, продолжать учебу, но... Денежный запас рано или поздно иссякнет, она состарится, и - что ждет дипломированного юриста? Детская комната милиции в каком-нибудь зачуханном околотке, а еще заигрывания здоровенных, наевшихся лука и напившихся пива, ментов? Нет уж, увольте! Она достаточно их нанюхалась в привокзальных милицейских клетках после облав и бесчисленных задержаний. Спасибо, выручала собственная сноровка да "скорая помощь": прикинешься больной животом, на пути в стационар дашь врачам полтинник "зеленых" - и снова свободна... А тут еще и влюбилась! Бог ты мой - влюбленная проститутка, где же такое видано!? В нового русского, черт подери, развратного, безразборного бабника, гнилого мужика. Никаких презервативов не признавал, ощущения ему подавай. Дважды "наградил" гонореей, думала СПИД, но, слава Богу, - уберег. Правда, денег не жалеет, однако... издевается, унижает, часто бьет. Умом она понимает, что это - мразь. Но сердцу не прикажешь! Такая, значит, дура...

- Зачем вам работать медсестрой? - спросил Дмитрий.

- Ну, как же... Знать, что ты нужна людям не в качестве потаскухи...

Помолчали. Вынув зеркальце, Катя припудрила синяк на виске:

- Полина знала обо мне, о моей второй жизни. Не осуждала, но и не завидовала. У нее свои надежды, свои девичьи грезы. Говорит, ее мать в молодые годы такой же была, подстилкой, в общем. Она ее и презирает, и жалеет. А Кирилла любит, хоть и наркотой стал баловаться.

- Какого Кирилла?

- Разве Поля вам не рассказывала про старшего брата?

- Нет. По правде сказать, она довольно скрытная...

Дмитрий предположил, что Катя знала об их отношениях. Наверняка знала.

В палату вошел Сомов:

- Ого! Да вы просто молодцом! Собирайтесь и поедем. Машина ждет у главного входа.

- Куда поедем?

- За город. К отцу Алексею - он готов обратить вас в православного. Поторопитесь!

Когда Сомов вышел, Дмитрий вопросительно посмотрел на Катю, будто в ожидании ответа.

- Это же очень хорошо! - воскликнула девушка. - Обязательно поезжайте. Знаете, после общения с Богом душа очищается, вселяется уверенность, я, например, чувствую себя совсем счастливой, как в детстве. Это так нужно простому смертному! Только вера в Бога и придает мне силы, освобождает от мрачных мыслей, прививает любовь к ближнему, ко всем людям. Поезжайте обязательно!

- Сейчас и поеду, - ответил он. - Только, скажите, Катя... имя вашего нового русского.

- Зачем оно вам? - удивилась девушка и, пожав плечами, произнесла: - Имя его Савелий, а фамилия Новиков. Мой пожизненный крест...

- Здравствуйте, отец Алексей! - приветствовал Сомов, выходя из машины. - Вот, мы и приехали, как договаривались...

- Слышь, отец, - наседал Вовчик, - чего ты, в натуре, выкобениваешься? Тебе что - мало "зелени"?

- Здравствуйте, - отвечал священник, не слушая Вовчика, - проходите, я вас жду.

- Так ты освятишь или нет?! - в голосе Вовчика послышалась неприкрытая угроза. - Ты что - лучше других?

- В чем дело, молодой человек? - спросил Сомов, встав между ними. Он ловко вынул свое удостоверение, повертев им перед глазами Вовчика, затем положил в карман и осведомился: - Этого достаточно?

- Да пошел ты...

Не знал уверенный в себе Вовчик, что люди из ФСК в подобных случаях не церемонятся: бандит то неожиданного удара в челюсть почувствовал, как поплыли его мозги, следующий удар пришелся аж в самый лоб - посыпались яркие искры; затем под дых - тут Вовчик просто сломался и, громко выдохнув, мешком плюхнулся на землю, растянувшись у ног Сомова.

- Извините, батюшка, - сказал полковник. - Приходится, знаете ли...

Похоже, священник не ожидал подобного:

- Что с ним будет, с этим человеком?

- Оклемается, - успокоил Сомов. - Давайте перейдем к делу...

Филдин, молча наблюдая за происходящим, в сущности, ничего не понял.

Отец Алексей пояснил, указав на Вовчика:

- Третий раз прикатывает ко мне, просит освятить машину.

- Что же в этом особенного? - удивился Дмитрий.

- Да особенного ничего, - ответил священник. - Только зачем Бога гневить? - и пояснил, указав на лежащего: - Подрядился в соседней деревне усадьбу построить для своего хозяина. Там бульдозеры уже работают, сносят почти все избы, особенно те, что ближе к лесу. Вчера бабушка Лиза из Журавлихи приходила, жаловалась.

- И что?
- Да разве можно благословлять таких людей?! - возмутился отец Алексей. - Ведь у них ничего святого за душой не осталось кроме долларов!

Дмитрий Филдин, он же бывший Джон Филдс, он же бывший агент 6407... принял обряд святого православного крещения, откровенно признавшись себе в том, что не совсем воспринимает и представляет суть происходящего, хотя, быть может, в его положении вхождение в православие - есть знамение Божье.

Довольный отец Алексей пригласил в гости почаевничать, однако, сославшись на неотложные дела, крестники Дмитрия - Сомов с водителем - уехали, предоставив священнику и представителю его паствы вволю пообщаться, с тем, чтобы к вечеру больной возвратился в госпиталь.

Только в неторопливой беседе за чаем Дмитрий Филдин убедился, сколь необычным, простым и вместе с тем удивительно интересным человеком является отец Алексей. Говорили о многом: о Боге, вере, сегодняшнем дне, о России и Америке, их внутренней и мировой политике, о роли православной церкви в теперешнем государстве и обществе. Столь просвещенного, умного собеседника Дмитрию вообще не приходилось встречать.

- Каждый человек должен понимать, зачем он появился на свет Божий, в чем его наивысшее предназначение, - говорил отец Алексей, разливая душистый чай. - А вы, Дмитрий, как полагаете?

- Я часто над этим задумывался, - отвечал тот. - Наверно, предназначение человека именно в служении Богу. Да и людям тоже.

- Служение Всевышнему - это, прежде всего наши дела, наши помыслы. Не надо идти в храм Божий с чистыми мыслями, а выйдя из него заниматься дурными делами. Ведь многие сейчас так и поступают. Считаю сие укоренившимся злом, самообманом. Религия становится удобным инструментом для самоочищения людей без морали и совести, этаким общедоступным институтом всепрощения. Бог милостив и к падшим, и к заблудшим, и ко всем остальным. Все мы для него - едины. Даже самый сильный человек уязвим в своей слабости, одержимости, порочности и тщедушии. Жизнь мимолетна. Бог - вечен. Здесь, на Земле, мы постоянно к чему-то стремимся, чего-то алчем и жаждем, на что-то надеемся. А приходим в конце концов к Богу!..

Дмитрий обратил внимание, насколько скромно, по принципу разумной достаточности живет отец Алексей. Любопытно, каким он был в молодости, как относился к женщинам, вообще, каков он в миру? Филдин знал - безгрешных людей нет, такова наша сущность.

Словно прочитав его мысли, отец Алексей сказал:

- Человек грешен не помыслами, но делами. Слишком много словоблудия в государстве российском, а дела - печальные...

Расстались они добрыми друзьями, будто знали друг друга давным-давно. Священник торопился к какой-то старушке в соседнюю деревню. Выйдя из дома, Дмитрий обратил внимание на черный джип, одиноко стоящий у деревянной церкви.

- До свидания, - простился отец Алексей и, осенив его крестом, добавил: - Храни вас Господь Бог...

Он повернулся и пошел по направлению к лесу твердым размеренным шагом. Филдин еще долго смотрел ему вслед, пока высокую фигуру отца Алексея не поглотила густая зеленая листва.

Линде Грейвс начало казаться, что после подписания документа о работе на ФБР о ней просто забыли. В самом деле, стоило ли Робертсу городить весь этот огород с телефонными звонками, трупом Джеймса и так далее лишь ради ее закорючки на листе бумаги? Хотя, вполне вероятно, столь долгую паузу можно объяснить желанием новых хозяев дать ей успокоиться, прийти в себя после сильного стресса. В общем, она спокойна. И причиной тому - неукротимое стремление действовать, двигаться вперед.

Чтобы хоть как-то разнообразить жизнь, Линда познакомилась на вечеринке у старых друзей с интересным мужчиной. Этим человеком был молодой шоу-бизнесмен, причем, русский, достаточно успешно расширяющий свое дело в Штатах. Звали его Питер. Возрастные рамки не помешали им сблизиться и увлечься друг другом, да настолько сильно, что Линда поначалу даже испугалась. Однако Питера такой оборот дела нисколько не смутил. Он был нежен, настойчив, нетерпелив и до умопомрачения страстен, что сводило Линду с ума. С ним она чувствовала себя молодой, а радости секса пробуждали в ней еще большее желание. Вряд ли с ее стороны это можно было назвать любовью или каким-то другим сильным чувством, - в ее отношении к Питеру, скорее, проглядывало нечто материнское, что остро недоставало Линде на протяжении всей жизни. А вот отношение к ней Питера перерастало в более чем серьезные намерения. Незаурядность, острый ум Линды, ее колдовские женские чары и неувядаемая красота, кажется, полностью стерли возрастную грань между ними.

Поверхностный флирт постепенно приобрел форму прочной связи, - это и волновало, и тревожило Линду. Теперь она намного реже вспоминала Филдса, а воспоминания носили хаотичный или отвлеченный характер. Она не хотела, да и не стремилась задавать себе вопрос: что дальше? Им так хорошо вместе, нет смыла опережать события. Надо жить сегодняшним днем и брать от жизни по-максимому.

Однажды под утро, когда Линда сладко спала в объятиях молодого любовника, ее разбудила внезапная телефонная трель:

- Миссис Грейвс? - спросил мужской голос, затем назвал известный ей пароль.

- Что вам нужно? - раздраженно ответила Линда.

- Простите за столь ранний звонок. Вам необходимо срочно покинуть страну. Вы полетите частным рейсом. Вылет через сорок восемь минут. О работе не беспокойтесь, искать вас не будут. Напротив дома стоит серый "Форд" - не задерживайтесь. Удачи вам!

- Кто тут трезвонит по ночам?.. - в полусне пробубнил Питер.

Вот оно! Дождалась... Люди из ФБР категоричны и бесцеремонны. К чему такая спешка, ореол таинственности? Этой ночью ей требуется самая малость - послать к черту Питера и улететь в неизвестном направлении...

- С кем ты сейчас разговаривала?

Ей надо что-то ответить:

- Звонила подруга. У нее начались схватки, видимо, преждевременные роды. Необходима моя помощь. Я срочно еду.

- Кажется, ты называла ее на "вы"? - Питер совсем проснулся.

- Да какая разница, как я ее называла?! Она была с мужем, я сказала в смысле "они", ну, во множественном числе...

- Ты что, акушерка?

- Господи, Питер! Причем здесь это? Да, у меня есть определенный опыт...

- В таком случае, - заявил Питер, - я поеду вместе с тобой.

На какое-то мгновенье она потеряла самообладание:

- Какого черта!?

Питер изумленно раскрыл рот:

- Впервые вижу тебя столь чужой... Сделай одолжение, скажи мне правду.

- Почему ты решил, что тебя обманывают? Милый... - Линда обвила руками его шею и заглянула в глаза. - Успокойся, прошу тебя. Я скоро вернусь, вот увидишь...

Фраза о возвращении далась ей с большим трудом. Она вдруг вспомнила, как по- разному бросала предыдущих любовников, однако сегодняшний финал романа станет самым простым: закрыв за собою дверь, Линда перевернет еще одну, быть может, последнюю страницу из череды своих увлечений. Значит, так тому и быть.

Питер поворошил копну ее душистых волос и твердо произнес:

- Ты никуда не поедешь.

- Дорогой, уж не ревнуешь ли ты?

- Возможно. Только на этот раз я говорю совершенно серьезно. И еще. Линда... - его голос чуть дрогнул, - я... намерен стать твоим мужем.

- Прости, Пит, - она пришла в замешательство. - Давай обсудим это потом?

- "Потом" мы вряд ли сумеем это обсудить.

Линда растерялась:

- Стать моим мужем? Но почему ты решаешь все один? Мое мнение тебе безразлично?

- Напротив, дорогая! Единственно, что я сейчас хочу - это услышать твой ответ. Подруга справится и без тебя, слава Богу, живут не в каменном веке. А мне необходим твой ответ, разве непонятно.

- Хорошо... - Линда уже стояла у двери, - я дам тебе ответ... немного погодя.

Выходя из дома, она внезапно словно очнулась ото сна: Питер ее по-настоящему любит! Так, как не любил никто. Какая же идиотка! Она должна ответить "да"! Зачем откладывать?

Быстро поднявшись назад, Линда, обуреваемая радостным чувством, на крыльях любви почти влетела в квартиру и... остановилась: Питер с кем-то вполголоса говорил по телефону в спальне. Она услышала обрывки речи:

- Да... думаю, нормально... работа и приказ для нее важнее чувств... Как, разве она еще не вышла? Сейчас посмотрю...

- Не надо смотреть, Пит, - громко произнесла она. - Скажи им, что я сажусь в машину.

От неожиданности Питер остолбенел.

- Скажи, скажи, - повторила Линда.

- Она... садится в машину, - проговорил Питер, вешая трубку.

- Вот и отлично, дружок, - овладев собой, усмехнулась Линда. - Твое служебное рвение получит достойную оценку.

- Линда, послушай...

- Ты уже все сказал, Пит. В трубку.

- Но я действительно тебя люблю, черт побери!

- Мне следует разрыдаться от счастья?

- Да слушай же ты, Линда Грейвс! - Пит, кажется, настроен был весьма решительно. - Можешь мне не верить, но все, что я говорю о своей любви - правда.

- Это очень трогательно, - Линда нервно закурила. - И как теперь прикажешь отличить правду от лжи? Кстати, ведь мне пора спускаться...

- Спешить не надо: никаких самолетов нет. Но ведь и ты... меня обманула.

- Мистер, похоже, не рад?

- Чему я должен радоваться? Да, я на службе. Да, я сделал все по инструкции. Да, ты продемонстрировала стопроцентную лояльность... Разве ты не понимаешь, что помимо этого существуем мы с тобой, не бездушные супермен и супервумен, а просто люди с обычными человеческими чувствами?

- Вот незадача, - ответила Линда. - Откуда мне знать, что сейчас ты не продолжаешь свою игру?

- Наверно, ты права...

Линда собрала в охапку верхнюю одежду Пита, бросив ее к ногам любовника:

- Одевайся и уходи.

Она подошла к окну и посмотрела вниз: серый "Форд" исчез. Значит, подумала Линда, ей пожизненно суждено быть ведомой чьими-то невидимыми "глазами" и "ушами". От судьбы не убежишь...

Питер ушел бесшумно, она даже не слышала. Вот и закончился очередной акт опостылевшей пьесы, которую так любят играть умные люди. Они, эти люди, до тонкости, как им кажется, знают женскую натуру - поэтому столь открыто и грязно манипулируют самыми сокровенными чувствами. Конечно, им не всегда такое удается, по крайней мере, когда дело касается лично ее. Она ведь никого по-настоящему и не любила, следовательно, способна сохранять душевный иммунитет в подобных ситуациях. Только зачем? И ради чего? Если признаться честно самой себе, то, скорее всего, ради собственного же самоутверждения. Любопытно однако, до каких пределов самообмана можно дойти? Она продолжает искать смысл жизни тогда, когда другие этот смысл давно нашли. По-разному, по-своему, но... нашли. И спокойно живут или доживают, что, возможно, одно и тоже... Очередной мужчина ушел из ее жизни. Тихо, быстро, словно его и не существовало вообще. Будет ли продолжение с другими? С Филдсом, например? Знать бы...

Она прилегла на кровать, закрыла глаза и попыталась уснуть. Тщетно! Разные нелепые мысли шли назойливой бесконечной чередой, обгоняя друг друга, затем уходя и снова возвращаясь, монотонно, однообразно, беспросветно. Линде казалось, что именно так и пролетает всякая жизнь - в нескончаемых бесполезных раздумьях о прожитом и настоящем. Для будущего времени остается все меньше и меньше...

* * *
Выписка из госпиталя была вопросом нескольких дней. Сомов вручил Филдину ключи от его однокомнатной квартиры в одном из спальных районов и сберегательную книжку, откуда новый гражданин России может снимать некоторые суммы на текущие расходы.

- Теперь, думаю, вы будете поглощены творчеством, - улыбнулся он. - Писатель Пелингас лестно отозвался о вашем труде, а его мнение исключительно важно. Осваивайтесь на новом месте, обзаводитесь знакомствами, восстанавливайте старые связи, в общем, включайтесь в активную работу. И не забывайте о своих обязательствах перед нами, - как говорится, рука руку моет, дорогой коллега.

- Можете не сомневаться, - заверил Филдин. - Сделаю все, что в моих силах.

Кажется, они остались друг другом довольны, - ведь оба расчетливо соблюдали собственный интерес в данной конкретной ситуации.

Сомов пошутил:

- С женщинами будьте поосторожней, впрочем, не мне вас учить.

Всю историю с Полиной, с ее матерью, да и всю предысторию отношений Филдса с очаровашкой Мери Сомов отлично знал. Ему было известно, что Кирилл приходится сыном Дмитрию Филдину, но эта информация до поры до времени должна оставаться закрытой. Всему свой срок, рассуждал Сомов, лишние эмоции могут привести к ненужным эксцессам, а в столь деликатном деле подобные моменты ни к чему. Да и навряд ли Филдин станет искать встречи с бывшей любовницей - сейчас у него и без того непростое положение.

Вездесущинский являлся для Сомова проблемой номер два: полковник вдоль и поперек изучил его личное досье и отыскал- таки кое- что интересное - доцент несколько раз ездил на стажировку в Штаты. В общем-то, здесь ничего особенного не было, если не считать любопытную деталь: в Штатах психотерапевт консультировал группу пациентов, один из которых (это было многократно проверено) являлся сотрудником ЦРУ. Не больше, чем косвенная улика. Но улика! К сожалению, помимо установленной принадлежности этого господина к ЦРУ, сведения о нем в архиве ФСК были на удивление скупыми: год рождения, образование (факультет биологии хьюстонского университета), затем авиационная корпорация, в войну с Германией служба в морской разведке, потом работа в аппарате Даллеса (опять таки информативные сведения!) и... недавняя смерть от сердечного приступа. Не густо, надо прямо сказать. Итак, что все это дает? Пока слишком мало, почти ничего. Сомов доложил Шельмягину, тот лишь пожал плечами, дескать, сырой материал, нужны факты, и осторожно поинтересовался, знает ли об этом кто нибудь помимо Сомова, к примеру, генерал Воробьев. Услышав отрицательный ответ, шеф контрразведки, похоже, успокоился, дав полковнику добро на строго самостоятельное конфиденциальное расследование...

...Дмитрий часто вспоминал разговор с отцом Алексеем, его скорее риторический, чем конкретный вопрос: "Кто вы, Дмитрий Филдин?". На этот вопрос бывший Джон Филдс, кажется, искал и не мог найти ответа в течение всей своей сознательной жизни. И только русский священник заставил его другими глазами взглянуть на окружающий мир, по-иному воспринять свою роль в собственной судьбе, понять и увидеть истинное предназначение человека.А различие между злом и добродетелью было для отца Алексея вполне определенным и конкретным.

Раньше, в молодые годы, Джон Филдс потратил слишком много энергии для достижения весьма сомнительных целей. Ну, разве можно заставить несколько поколений людей думать и делать иначе, чем они делают и думают? Во все века люди видели окружающий мир таким, каким позволял видеть их собственный разум. Они ломали, изменяли этот мир, делая его, как им казалось, более совершенным. А ведь все - впустую! История человечества - это история постепенного отмирания старых добрых истин, традиций, история забвения великих целей, история морального прозябания и деградации. Постоянно рушатся иллюзии, тают надежды, приходят разочарование и скорбь. В погоне за мнимым счастьем человек или теряет рассудок, или превращается в блеклое ненасытное существо с набором стандартных инстинктов. Но главное состоит в другом: мы слишком инертны, чтобы вершить свою судьбу, и слишком самоуверенны, чтобы это понять...

В палату вошла Катя, красивая, стройная и веселая:

- По-моему, вы сегодня не в духе?

- Да как вам сказать...

- Я же вижу. Привет от Полины. Устроила ее в нормальную инофирму на хорошие деньги - теперь сама удивляется: что она потеряла в этом госпитале?

- А что в этом госпитале потеряли... мы?

Катя рассмеялась:

- Глубокий философский подход! Потеряв, мы обязательно что-то находим. Такова жизнь.

- Мне будет вас не хватать...

Дмитрий сам от себя такого не ждал.

- И мне вас тоже, - просто ответила Катя. - С Савелием я в очередной раз поругалась, хотелось бы думать, что в последний. Но... иногда он бывает таким чутким и понятливым - оторопь берет. Мне, в общем-то, большего и не нужно...

Эта девочка, думал Филдин, отдала самое святое чувство грязному вертепному борову. Удивительные создания женщины! Их сердце неподвластно ни уму, ни логике, ни воле.

- Вас окрестили? - спросила Катя.

- Да.

- Пожалуй. Предложение принято. Как только выпишусь - созвонимся и сходим. К отцу Алексею.

Она вдруг стала серьезной:

- Я очень вам благодарна.

- Мне? За что?

- За то, что выслушали тогда исповедь и послушались моего совета.

- Это я вас должен благодарить, Катюша. Мне ведь так недостает простого человеческого общения.
Она удивленно подняла брови:

- Даже с такой, как... я?

- Именно с такой, как вы.

И вдруг в каком-то непроизвольном порыве Дмитрий принялся сбивчиво рассказывать о себе, о своих невеселых мыслях, о старой дурацкой привычке до всего докапываться самостоятельно. Даже после общения с отцом Алексеем, говорил Дмитрий, он не может полностью отрешиться от собственных устоявшихся взглядов, от гнетущего чувства одиночества и душевной беспомощности. Такого раньше никогда с ним не было и, если бы в ту пору, в пору его расцвета, кто-нибудь сказал ему, что так и оно и случится - он счел бы это за глупую шутку. Жизнь непредсказуема и жестока, обманчива и безжалостна, на склоне лет приходится расплачиваться по всем счетам, которые она тебе предъявляет. Но даже не в этом главное! Когда человек приходит к определенному знаменателю, он уже не в состоянии лгать самому себе...