Мнение американцев о роли войны в качестве метода внешней политики

Мнение американцев о роли войны в качестве метода внешней политики

Росту интервенционистской составляющей в конфигурации общественного мнения способствовали войны в Афганистане и в Ираке³⁶². Однако, уже начиная с 2003 г. ситуация вновь стала меняться, поскольку войны в Афганистане и в Ираке достаточно ярко высветила кризис, возникший в конфигурации общественного мнения США в отношении внешней политики, осуществлявшейся руководством страны во главе с Дж. Бушем-младшим.

Воздействие, которое на внешнеполитический курс США как в целом, так и в отдельных регионах земного шара оказывало положение в Афганистане и в Ираке, а кроме того – непопулярность среди американской общественности политики, осуществляемой администрацией Дж. Буша-младшего, – все это привело к изменению конфигурации общественного мнения США и очередным трансформациям в структуре внешнеполитического менталитета американцев, связанным с ослаблением интервенционизма³⁶³.

Вышеуказанное свидетельствует фактически о том, что с 2003 г. в США стали набирать популярность изоляционистские идеи³⁶⁴. «Сегодня, когда американцы разочарованы войной в Ираке, многие во всем мире предсказывают, что истощенная Америка снова сосредоточится на внутренних проблемах», – подчеркивала The New York Times 1 февраля 2007 г.³⁶⁵.

Опросы общественного мнения, касающиеся конкретных проблем международной политики, показывали, что этот тренд приобретал все большую популярность³⁶⁶. Хотя и здесь мы можем выявить некоторые противоречия, поскольку в 2000-е годы установка американцев на активное участие США в международных делах сохранилась, находясь примерно на таком же уровне, что и в годы «холодной войны». Но, с другой стороны, в 2007 г. уже меньше половины американцев заявило о том, что они считают необходимым дальнейшее укрепление позиций США на международной арене³⁶⁷. Очевидно, что под влиянием неудачной политики США на Ближнем и Среднем Востоке, в связи с возникшими сложностями в рамках объявленной после событий 11 сентября 2001 г. «войны с террором» и ее составляющих, отношение американцев к внешнеполитической деятельности руководства страны стало меняться, в результате чего большинство американцев стало проявлять свое неудовлетворение по поводу положения, которое страна занимает в мире.

И хотя по прежнему подавляющее большинство американцев все еще желали, чтобы их страна и далее проводила свой внешнеполитический курс в русле активности, считая свою страну самой могущественной в мире, с другой стороны, все более очевидной становилась тенденция, связанная с постепенным усилением среди американцев мнения о необходимости проводить более умеренную внешнюю политику.

На это указывает и то, что к моменту ухода Дж. Буша-младшего с поста Президента США большинство американцев критически оценивали его деятельность в сфере внешней политики. Так, в 2008 г. был опубликован очередной «Индекс доверия внешней политики США» (он составляется по тем же принципам, что и индекс потребительского доверия, характеризуя степень удовлетворенности или неудовлетворенности американцев внешнеполитической деятельностью страны). Его формируют путем оценки 110 аспектов внешней политики США, и он имеет шкалу из 200 пунктов, где 200 – самая низкая оценка, а 0 – самая высокая оценка. В результате, выяснилось, что «Индекс доверия внешней политики США» оказался на отметке 132 пунктов, а это как раз и свидетельствовало о том, что американцы испытывали «кризис доверия» к власти. Наряду с этим выяснилось, что подавляющее большинство американцев (как правило, более ¾) были не удовлетворены местом и ролью США в системе международных отношений, считали, что мир стал более опасным для США, были уверены, что США плохо работают над тем, чтобы наша планета стала более мирной, были убеждены, что остальной мир видит США скорее в негативном, чем позитивном свете³⁶⁸.

В результате к началу 2009 г. уровень интервенционизма в структуре внешнеполитического менталитета американцев оказался уже не таким значительным, каким он был еще в начале 2000-х годов и особенно после трагических событий 11 сентября 2001 г. Внешнеполитические неудачи администрации Дж. Буша-младшего стали решающим фактором, который привел к возникновению очередных трансформаций в конфигурации общественного мнения США, в частности в том, что касалось расстановки сил между изоляционистами и интернационалистами.

В связи с вышеуказанным возникает вполне закономерный вопрос: можно ли говорить о том, что для общественного мнения США, как на уровне масс, так и на уровне элиты, действительно столь характерен интервенционизм? Насколько эта категория является устойчивой?

Представляется, что интервенционизм, который представляет собой установку на гораздо более активное участие в мировых делах, вовлеченность в различные ситуации, возникающие на международной арене, с опорой на использование военной силы, в настоящее время можно расценить в качестве одной из важнейших характеристик, отражающих особенности внешнеполитического менталитета американцев³⁶⁹. Однако, эта категория не является постоянной и под воздействием определенных факторов демонстрирует не очень значительную устойчивость, конкретным проявлением которой становятся изменения на уровне массового сознания американцев.

Очевидно, что на современном этапе развития системы международных отношений одна из характерных черт и особенностей общественного мнения США в отношении проблем внешней политики – это рационализм. «Большинство американцев в общем и целом, предпочитают интернационализм изоляционизму, но в то же время не склонны к жесткой вовлеченности и сопутствующим издержкам», – подчеркнули в 2004 г. авторы коллективного труда «Политика США в меняющемся мире»³⁷⁰, которые таким образом выявили важнейшую тенденцию, присущую в настоящее время общественному мнению в США, тенденцию, которая, по всей видимости, еще достаточно долгое время будет определять его конфигурацию.

***

Таким образом, подводя итог всему вышесказанному, следует говорить о целом комплексе весьма своеобразных установок, составляющих основу внешнеполитического менталитета современных американцев.

***

Эндрю Дж. Басевич, профессор Бостонского университета, в вышедшей в 2008 г. книге «Пределы могущества: конец американской исключительности», а также в целой серии статей утверждает, что это действительно так, считая также, что с избранием на пост Президента США Барака Обамы проповеднический, евангелический период во внешней политике США подошел к концу³⁷³.

Вслед за теологом Р. Нибуром, которого Эндрю Дж. Басевич называет «самым дальновидным из американских пророков», предостерегавшим американцев об опасности «мечтаний об управлении историей» – сочетания высокомерия с нарциссизмом, чреватого тяжелейшими моральными последствиями, он проявляет беспокойство, что эти мечтания переросли в реальную угрозу, способную обернуться для Америки неуклонным упадком. Существует устойчивый миф о том, что Соединенные Штаты – это страна, «самим провидением отделенная от Старого Света океаном и больше всего жаждущая заниматься собственными делами», которая лишь с неохотой откликается на призывы занять место мирового лидера, «чтобы не угасли шансы свободы». На деле США всегда были экспансионистской державой – сначала расширяясь на Запад до самого океана, затем в течение короткого периода отдав дань прямому колониализму, а позднее перейдя к политике имперского, пусть косвенного, но от этого не менее беспощадного контроля. Эта схема сработала блестяще. Америка превратилась в великую державу, и в стране воцарилось материальное изобилие. Однако начиная с Вьетнамской войны все стало рушиться. Хронический внешнеторговый дисбаланс и бюджетный дефицит, «взрывной рост социальных льгот, падение уровня накоплений и энергетическая зависимость, – считает Эндрю Дж. Басевич, – превратили нас в страну-должника, чьи счета оплачивают другие». «Позитивное соотношение между экспансией, могуществом, изобилием и свободой начало сходить на нет… Продолжение экспансионистской политики приводит к "растранжириванию" американской мощи», – полагает он.

Возможно, действия администрации Дж. Буша-младшего после 11 сентября 2001 г. действительно были призваны обезопасить США от новых терактов. Но методы, избранные для достижения этой цели, означали «утверждение американского контроля над Большим Ближним Востоком… коренное преобразование этого региона, применение силы – как "мягкого", так и "жесткого" влияния – для наведения порядка в этой части света, при одновременном обеспечении стабильности, спокойствия, открытого доступа и соблюдения американских норм – по сути установление безраздельной американской гегемонии с тем, чтобы исламский мир больше не играл роли "инкубатора" для террористов, стремящихся убивать наших граждан». Между тем грандиозный имперский замысел преобразовать Ближний Восток и исламский мир в целом не имел шансов на успех. «Освобождение» Ирака не изменило весь Ближний Восток. В результате многие страны мира сегодня рассматривают возврат администрации Дж. Буша-младшего к вильсоновским идеалам и распространение демократии как ширму для откровенного насилия и неприкрытой гегемонии³⁷⁴.

В связи с вышеуказанным, в последние годы президентства Дж. Буша-младшего в США все чаще стали говорить о начале нового «упадка» Америки, вызванного неудачами в рамках внешнеполитического курса США на Ближнем и Среднем Востоке, а также очередным мировым экономическим кризисом.

Огромное количество книг, появившихся в 2000-е годы, фиксировало неминуемый крах Pax Americana: «Конец американской эры» Чарльза Э. Купчана³⁷⁵, «Судный день: как гордыня, идеология и алчность рвут Америку на части» Патрика Дж. Бьюкенена, который заявил, что «мы движемся прямиком к общенациональному самоубийству»³⁷⁶, «Мы – Рим? Падение империи и судьба Америки» бывшего редактора журнала Atlantic Monthly К. Мерфи, который предпринял попытку раскрыть многочисленные признаки того, что Соединенные Штаты стремительно катятся к краху, как когда-то Римская империя, к примеру, что армия не может получить нужное количество солдат – классическая черта Римской империи³⁷⁷, «Конец Америки: письмо-предупреждение молодому патриоту» Н. Вульф³⁷⁸.

В книге обозревателя М. Штейна «Америка в одиночестве: конец того мира, который мы знаем» и вовсе утверждалось, что «Запад – преданный идее многообразия культур, которая снижает его собственную уверенность в себе, превратившийся в государство всеобщего благополучия, скатывающееся к праздности и потаканию своим слабостям, не желающий рожать детей, что обрекает его на забвение, – больше, чем когда-либо, похож на гибнущую цивилизацию»³⁷⁹.

Р. Каттнер в книге «Проматывание Америки: Как неудачи нашей политики подрывают наше благосостояние» указал на то, что девальвация доллара, достигшая унизительной нижней точки при администрации Дж. Буша-младшего, и деградация нравственных ценностей в экономической сфере сеют хаос и разруху. По словам Р. Каттнера, война в Ираке привела к разрушению демократии и верховенства закона³⁸⁰.

В книге «Империя и ее темные стороны: милитаризм, секретность, конец республики», Чалмерс Э. Джонсон высказал опасения, что военная мощь США, накопленная за время «холодной войны», и обширная сеть военных баз по всему миру за последнее десятилетие превратились в новый инструмент ведения имперской политики. США стали «военной машиной, стремящейся к мировому господству». Подпитываемая победоносной идеологией, гипертрофированным чувством угрозы, и своекорыстным военно-промышленным комплексом, эта машина все туже затягивает петлю контроля практически на каждом субъекте мирового сообщества. К Пентагону перешли практически все функции формирования внешней политики, которые некогда были вверены госдепартаменту. Военные командиры в региональных штабах наделены полномочиями, подобными тем, которые имели проконсулы в Древнем Риме, эти военные дипломаты являются гарантами имперской власти «на местах». В связи с вышеуказанным, Чалмерс Э. Джонсон указал на то, что имперско-милитаристские амбиции США могут привести к вырождению демократии, спровоцируют противодействие и, в конце концов, увенчаются банкротством и развалом Америки, подобным коллапсу Советского Союза³⁸¹.

Н. Фергюсон в книге «Колосс: взлет и падение американской империи» считает, что США в самом деле являются империей, причем уже давно. В видении Н. Фергюсона эта либеральная империя утверждает правила и институты и является гарантом общественных благ, поддерживая мир, защищая свободу, регулируя международную финансовую и торговую систему. США, хотя и не лишены определенных недостатков, являются естественным наследником британской системы глобального управления, они открыты, охотно идут на сотрудничество и тяготеют к использованию неформальных методов правления.

При этом, Н. Фергюсон полагает, что США имеют много общего с империями прошлого. Так, например, подобно Риму, Америка имеет весьма открытое общество. «В самом деле, при классической архитектуре столицы и республиканской структуре конституции, Америка, похожа на "новый Рим" более, чем любая другая империя. Хотя и Рим, где сенат до сих пор сохраняет влияние на будущих императоров». Распространение государственного языка США (английского), ее идей и культуры также наводит на мысли о некотором сходстве с Римской империей в апогее своего расцвета. Тем не менее, сейчас американская империя, указывает Н. Фергюсон, переживает явно не самые лучшие времена³⁸².

Книга Б. Барбера «Империя страха: война, терроризм и демократия» посвящена критике внешней политики США, в частности наметившейся склонности руководства США к единоличному принятию решений. Согласно утверждениям автора, империя не является естественной формой существования американской государственности. Она скорее всего просто соблазн, которому администрация Дж. Буша-младшего в последнее время охотно предается. В борьбе с терроризмом, Вашингтон колебался между правовыми и внеправовыми методами борьбы. Основополагающий тезис Б. Барбера заключается в том, что, заявив право принимать решения в одиночку, вести превентивные войны и менять режимы, США подорвали саму основу сотрудничества и поставили под вопрос легитимность своих действий, без которых борьба с разгулом терроризма невозможна. Внешняя политика, основанная на применении силы против государств-изгоев, утверждает Б. Барбер, свидетельствует о том, что Америка не отдает себе отчета в международных последствиях подобных мер и имеет ложное представление о демократии. Вашингтон не может поддерживать международный порядок за счет военной силы, прикрываясь угрозой терроризма.

Другими словами, согласно Б. Барберу, американская империя долго не продержится. В мире все взаимосвязано, он слишком сложен для того, чтобы им можно было управлять из одного центра. В «империи страха» США пытаются силой и оружием установить свой порядок в мире. Однако такая стратегия обречена на провал, ибо создает враждебные государства, желающие любой ценой разрушить имперский миропорядок, этаких непослушных младших партнеров³⁸³.

М. Мэнн также предостерегает от опасной и в конечном итоге бесплодной империалистической тенденции во внешней политике США. Этот «неоимпериализм», утверждает он в своей книге «Рыхлая империя», обусловлен радикальными представлениями, согласно которым одностороннее применение Америкой военной силы способствует господству США и наведению порядка на мировой арене.

М. Мэнн полагает, что этот «имперский проект» возник благодаря сильно преувеличенным представлениям о могуществе США. Сомнений нет, военная мощь этой державы действительно впечатляет, однако ее политические и экономические возможности гораздо скромнее. Из-за такого дисбаланса, Вашингтон имеет тенденцию придавать чрезмерное значение использованию силы и превращает стремление к созданию империи в «самонадеянный и сверхактивный милитаризм». Этот милитаризм порождает то, что М. Мэнн называет «рыхлой империей», которая дискредитирует США как мирового лидера и приводит к увеличению, а не к уменьшению, числа террористов и стран-изгоев.

М. Мэнн утверждает, что возникновение и исчезновение государств, народов, империй, регионов и цивилизаций определяют четыре силы: военная, политическая, экономическая и идеологическая. Применяя данные категории к США, автор приходит к выводу, что они, выражаясь запутанными метафорами, являются «военным гигантом, второстепенным экономическим фактором, политическим шизофреником и идеологическим фантомом».

В результате, М. Мэнн, так же как и Б. Барбер, приходит к выводу, что империя, существующая исключительно благодаря военному превосходству, обречена. В его анализе, США предлагают безопасность – действуя как всесильное государство глобального масштаба, решая проблемы мира, подобно тому, как это было описано в труде Т. Гоббса «Левиафан» – в обмен на молчаливое согласие остального мира. Вашингтон, следуя своему видению империи, не согласен играть по тем же правилам, что и остальные государства и утверждает, что американский империализм является своеобразной платой за безопасность. Но такой порядок, навязанный Америкой, не может долго существовать. М. Мэнн утверждает, что военные операции в стиле «Шок и трепет» приводят всего-навсего к эскалации сопротивления. Он ссылается на социолога Т. Парсонcа, который уже давно подметил, что грубая сила, в отличие от признанного авторитета, имеет «дефляционный» характер, т.е. чем больше ее использовать, тем больше страдает авторитет страны ее использующей³⁸⁴.

Во многом, широкое распространение мнения о том, что в последние годы «американская исключительность» оказалась подвергнута достаточно серьезной эрозии, происходило с подачи американских СМИ, которые посредством размещения самых разных материалов на эту тему, стали инициатором достаточно жесткой полемики, развернувшейся в американском обществе.

Так, еще 14 ноября 2003 г. в The International Herald Tribune появилась статья А. Эциони, известного в США социолога, профессора Университета Джорджа Вашингтона, под заголовком «Дни американской империи сочтены», в которой, в частности, подчеркивалось следующее: «Теперь, когда американская империя рушится на наших глазах, настало время, чтобы сторонники многополярного мира, в котором ООН играет ключевую роль, продемонстрировали свою способность добиться реализации этой идеи. Итак, дни американской империи уже сочтены, хотя в Вашингтоне этого стараются не замечать. Стало ясно, что теория о том, что можно управлять миром военным путем, имеет свои пределы»³⁸⁵.

И далее: «…Смелые заявления о превентивном ударе остались в прошлом. Более того, американские вооруженные силы растянулись на огромной территории – от Ирака до Афганистана, и готовность общественного мнения США пойти на увеличение человеческих жертв и материальных затрат быстро испаряется. Не желая больше действовать в одиночку, США подобострастно заигрывают с союзниками и друзьями, призывая их разделить бремя государственного строительства в Ираке и Афганистане. Вашингтон был вынужден просить ООН дать «добро» на осуществление первоочередных действий в этих странах. Хотя США добились принятия резолюции СБ ООН, тем не менее это не окажет существенной помощи в том, что касается финансирования процесса восстановления или отправки в страну дополнительных вооруженных сил. Остались в прошлом заявления об односторонних действиях и вчерашние воинственные лозунги неоконсерваторов»³⁸⁶.

Затем, вышла целая серия статей Зб. Бжезинского. В одной из них, под заголовком «Америка терпит катастрофу» и размещенной на страницах Los Angeles Times в номере от 10 октября 2005 г., Зб. Бжезинский подчеркивал: «Лет 60 назад Арнольд Тойнби в своем фундаментальном труде "Исследование истории" сформулировал следующий вывод: причиной крушения любой империи в конечном итоге становится "самоубийственные действия ее лидеров". Увы, каким бы жестким приговором это ни звучало с точки зрения исторических итогов деятельности Джорджа Буша-младшего, да и будущего Америки, именно такое определение представляется наиболее уместным для политического курса, которого придерживается руководство Соединенных Штатов со времен великого потрясения 11 сентября 2001 г.»³⁸⁷.

«…За последние четыре года команда Буша вполне реальным и весьма опасным образом подорвала, казалось бы, гарантированное американское первенство на международной арене, превратив контролируемую, пусть и серьезную угрозу в основном регионального происхождения в источник катастрофического международного конфликта. Из-за своего громадного могущества и богатства Америка еще какое-то время в состоянии проводить политику, формулируемую с помощью высокопарной риторики и осуществляемую без учета исторического опыта. Однако это, скорее всего, обернется ее изоляцией и враждебностью окружающего мира, усилит угрозу терактов на ее территории, и постепенно подорвет ее конструктивное международное влияние. Ворошить палкой осиное гнездо, громко заявляя при этом "Я не сойду с курса" – типичный пример катастрофической некомпетентности государственного руководства», – заявил Зб. Бжезинский³⁸⁸.

К 2007 г. подобные настроения усилились. The Washington Post 15 декабря 2006 г. опубликовала на своих страницах статью под заголовком «Прощай, Pax Americana!». «Возможно, когда-нибудь мы придем к выводу – именно 2006 г. подвел черту под Pax Americana, – заявила The Washington Post. – В течение всего послевоенного периода США своей преобладающей военной и экономической мощью обеспечивали стабильный мировой порядок, который в целом позволял сохранять мир и способствовал материальному процветанию. Однако сегодня у Соединенных Штатов остается все меньше сил, да и желания, играть эту роль. И дело здесь не только в Ираке, хотя эта война оказала на Америку серьезнейшее дестабилизирующее и деморализующее воздействие. Могущество США подрывает и ряд других факторов: "взлет" Китая и Индии, растущая вероятность распространения ядерного оружия, слабеющая поддержка свободной торговли, рост расходов на соцобеспечение и здравоохранение, не позволяющий увеличивать военные ассигнования, и слабость традиционных союзников Америки – Западной Европы и Японии»³⁸⁹.

И далее: «По всем объективным меркам значение Pax Americana трудно переоценить. После Хиросимы и Нагасаки ядерное оружие не применялось ни разу. Кроме того, если во Второй мировой войне погибло не менее 60 миллионов человек, то после ее окончания, по данным Центра по проблемам международного развития и обуздания конфликтов при Мэрилендском университете, в мире произошло лишь четыре конфликта, в ходе которых число жертв превысило миллион человек… Под прикрытием американского военного "зонтика" в Западной Европе и Японии расцвела демократия. Позднее она распространилась на Восточную Европу, другие регионы… Экономика развивалась беспрецедентными темпами… Ни один здравомыслящий человек не скажет, что все это произошло бы само собой. Со времен плана Маршалла США оказывали стабилизирующее воздействие на ситуацию в мире – за некоторыми исключениями (война во Вьетнаме, инфляция 1970-х, а теперь Ирак). И речь идет не только о безопасности: именно американский доллар стал базовой мировой валютой…»³⁹⁰.

«Для американцев главный урок Второй мировой войны состоял в следующем: чтобы это не повторилось, США должны обеспечивать стабильность в мире. Страна готова была пойти на значительные расходы и обязательства в краткосрочной перспективе, чтобы избежать еще более обременительных расходов и обязательств в долгосрочном плане, – продолжала The Washington Post. – Однако триумфаторские настроения, возобладавшие после окончания "холодной войны", породили самоуверенность: казалось, Pax Americana будет длиться вечно. Наступил "конец истории" – демократия и рыночная экономика будут неуклонно распространяться, а сами США превратились в "гипердержаву"»³⁹¹.

«Недостаток этих теорий состоял в том, что они ставили знак равенства между силой и влиянием. По статистическим меркам США остаются самой сильной страной мира. Они обладают самой мощной экономикой… Американские профессиональные вооруженные силы лучше всех обучены и обладают самой передовой техникой… Беда в том, что сила – поддающаяся количественному измерению и оценке – не перерастает во влияние напрямую. Влияние – это способность заставить других делать то, что вы хотите. И в этом отношении позиции Америки куда слабее. …С окончанием "холодной войны" американское влияние скорее ослабло, а не усилилось. В отсутствие советской угрозы Западная Европа и Япония уже не считают столь необходимым следовать за лидером – США. Превращение Китая и Индии в великие державы меняет равновесие сил в мире… Америка, конечно, не уйдет с мировой арены, но насколько активно она будет себя вести, неясно. Ирак ослабил ее уверенность в себе и престиж за рубежом…»³⁹².

Ранее, 4 октября 2007 г. в Columbia Spectator появилась статья политолога Ш. МакМорриса «Закат сверхдержавы и конец эпохи», в которой автор, в частности, подчеркивал: «История человечества изобилует описаниями падения сверхдержав, но я никогда не думал, что на моих глазах падут Соединенные Штаты Америки. Мне грустно и стыдно от осознания того, во что превратилась моя страна – и не только в моих глазах, но и в глазах остального мира. Мы были образцом целостности, примером для всего мира – а стали посмешищем и подобием боксерской груши»³⁹³.

Главным объектом критики Ш. МакМорриса стала администрация Дж. Буша-младшего. «Администрация Буша предала идеалы Отцов-Основателей ради своих мелких интересов и позволила жадности и ослиному упрямству занять место морали и справедливости, – писал Ш. МакМоррис. – Увы, люди во всем мире, слыша слово "Америка", качают головой и поднимают руки вверх. Мое сердце разрывается от мысли, что во всем мире так думают не только об администрации Буша, но и обо всех американцах, – и попробуйте возразить, учитывая, что мы сами дважды проголосовали за то, чтобы эти люди правили нашей страной! Теперь мы, американцы, несем бремя ответственности за то, что наше правительство сделало мир менее безопасным, менее легким для жизни, менее прогрессивным с этической точки зрения. Мои слова могут показаться гневными – это оттого, что я действительно разгневан. Я хочу вернуть свою страну. Я хочу, чтобы за границей меня снова приветствовали с открытой улыбкой, не хочу сгорать со стыда, не хочу желать провалиться сквозь землю, с глаз долой. Где наша мораль? И что случилось с нашими представлениями о приличиях, об уважении?»³⁹⁴.

«Меня, как политолога, – продолжал Ш. МакМоррис, – просто выворачивает наизнанку от того, как администрация Буша реализует исполнительную власть в самой могущественной стране мира. Мне кажется, что если бы вместо собственных идеалов и собственного разума эти люди принимали решения на основе броска монеты, получилось бы лучше с точки зрения этики. Одно дело – позволять стране плыть по течению, но чего ради еще и смеяться над нами и сыпать соль на раны? Остается утешаться тем, что администрация Буша не в силах решить, как потомки отзовутся о результатах ее действий… Если Америка – самая добродетельная страна в мире, то быть самой могущественной страной ей уже не нужно, однако из-за гоббсовского подхода Буша в духе "пусть сильные делают что хотят, а слабые – что им скажут" мы оказались изолированными от внешнего мира и расколотыми изнутри. Мы нарушили свои обещания, поступились своими идеалами, тем самым разрушив как собственную репутацию, так и мечтания наших предков. Ни одна страна не может позволить себе взять и объявить свое дело праведным, но Буш сделал это. Праведность можно лишь доказать на деле, а этого Буш сделать не смог. Следовательно, Америка не может поддерживать себя в качестве идеала справедливой системы. Тогда, может быть, мы и не заслуживаем положения сверхдержавы? А если заслуживаем, если хотим вернуть былое положение в мировой иерархии, давайте уже наконец очнемся ото сна и не будем засыпать снова!»³⁹⁵.

«Американцы! – восклицал Ш. МакМоррис. – Мы уже подвели самих себя. Мы подвели весь мир. Мы осквернили прекрасный дворец. Мы заслуживаем лучшего, потому что мы лучше. Настало время перемен. По вине администрации Буша перед нами замаячил конец эпохи, но эпоха не оканчивается на высокой ноте, и в свете этого конца мы не сияем, но горим. Позор Вам, Буш. Позор всем нам»³⁹⁶.

Д. Рифф, политолог, автор многих книг в статье «Увядающая сверхдержава?», опубликованной 10 сентября 2007 г. в Los Angeles Times, подчеркнул: «Америка, как и все империи до нее, когда-нибудь перестанет быть "царем горы". И к этому надо начинать готовиться»³⁹⁷.

«…Американцы с самого детства верят в то, что их страна – исключение из всякого рода правил, – писал Д. Рифф. – В приложении к внешней политике это оборачивается, как правило, тем, что те, кто ее делают, думают, что исторические пределы, положенные другим странам, к Америке неприменимы. Поэтому к мысли о том, что первенство Америки может уже сегодня подходить к концу, американцы, как правило, не предрасположены. Однако сегодня убежденность в том, что Соединенные Штаты – которым в ближайшие десятилетия, когда центральную роль в мировой экономике займут, как и пятьсот лет назад, Китай и Индия, придется, несомненно, приспосабливаться к условиям многополярного мира – могут до бесконечности играть роль мирового гегемона, все больше смотрится не продуктом рационального анализа, но стремлением выдать желаемое за действительное»³⁹⁸.

«Самый главный постулат "имперскости", справедливый для всех империй, будь то Рим или Британия, состоит в том, что их политическая сила всегда обусловливалась силой экономической, и наоборот, – отмечал далее Д. Рифф. – Поскольку никто не берется отрицать, что в экономическом отношении США ждет относительный спад (хотя Америка практически наверняка останется одним из центров мировой экономики), то утверждать, что геополитика не станет, вслед за экономикой, многополярной, можно лишь на том основании, что история по каким-либо причинам не применит к Америке один из немногих своих нерушимых законов. Такая убежденность – это не убежденность аналитика. Это убежденность верующего»³⁹⁹.

«Война в Ираке показала, что возможности военной мощи, которой Америка привыкла так гордиться и по которой, что бы ни случилось со всем остальным, она еще многие десятилетия будет оставаться безусловным лидером, на самом деле сугубо ограниченны. В наше время, когда возникает столько асимметричных угроз, военная масса быстро устаревает как способ измерения военной силы», – подчеркивал Д. Рифф⁴⁰⁰.

И далее: «Все это я говорю не потому, что предрекаю США выпадение из списка наиболее важных мировых держав, но лишь потому, что для Америки наступила эра, когда она становится страной-должником, а это значит, что дни, когда она сначала диктовала правила, а потом сама же становилась их гарантом, сочтены. Можно говорить все, что угодно, но из международных управленческих структур, сформировавшихся после Второй мировой войны, уже сыплется песок – да и пора бы, более шестидесяти лет прошло. Все понимают: что-то пора менять. На настоящий момент единственной сверхдержавой пока остаются Соединенные Штаты. Но если не заниматься самообманом, думая, что в среднесрочной перспективе все будет продолжаться так же, как сегодня, а проводить грамотную политику, то мы – руководствуясь исключительно собственными интересами – должны сделать все, что от нас зависит, чтобы в наиболее жизненно важных для нас областях уже сейчас сформировать международные правила, которыми будут определяться отношения между Америкой и другими государствами после того, как "звездный час" Америки – что неизбежно – останется в прошлом…»⁴⁰¹.

Спустя некоторое время, 4 января 2008 г., бывший министр обороны США У. Коэн в статье «Обетование Америке», которая была опубликована в The International Herald Tribune, также обратил внимание на то, что страна оказалась в достаточно сложном положении. «Волна беспокойства и отрицания, прокатившаяся по стране, связана прежде всего с осознанием того, что ценности и добродетели, сделавшие Америку источником силы, стабильности и вдохновения для всего мира, находятся в плачевном состоянии», – подчеркнул У. Коэн⁴⁰².

Отмечая, что «мы, американцы, должны сосредоточиться на основополагающих вопросах, ответы на которые должны искать стремящиеся стать лидерами», он задался целым рядом вопросов: «Как восстановить компетентность наших властей и доверие к ним? Как восстановить наш физический и человеческий капитал так, чтобы мы могли вступить в динамично меняющийся мир уверенными в своей конкурентоспособности? Как добиться энергетической безопасности и снизить нашу уязвимость перед самыми нестабильными регионами мира? Как действовать в сложном мире, где другие страны не всегда будут "с нами или против нас"? Как восстановить международное лидерство Америки и вернуться к ценностям, благодаря которым нами так долго восхищались? Как нам применять "умную силу", сочетающую экономические, дипломатические и военные ресурсы для достижения целей в области национальной безопасности и внешней политики? Как призвать граждан всех возрастов, рас и вероисповеданий действовать, исходя из того, что мы не только унаследовали нашу чудесную страну у наших родителей, но и берем ее в долг у наших детей?»⁴⁰³.

Вопросом о том, как случилось, что авторитет Соединенных Штатов в мире значительно пошатнулся, все чаще стали задаваться тогда многие американские аналитики.

К примеру, Р. Каттнер в книге «Проматывание Америки: Как неудачи нашей политики подрывают наше благосостояние» подчеркивает, что девальвация доллара, достигшая унизительной нижней точки при администрации Дж. Буша-младшего, и деградация нравственных ценностей в экономической сфере сеют разруху. По словам Р. Каттнера, война в Ираке привела к разрушению демократии и верховенства закона. Хотя снижению статуса США в мире способствовало несколько факторов, Р. Каттнер, как и большинство аналитиков, был согласен с тем, что война в Ираке стала тем ключевым событием, которое способствовало началу «упадка» Америки⁴⁰⁴.

В свою очередь, М. Наим, главный редактор Foreign Policy, 2 января 2008 г. выступил на страницах The Washington Post со статьей «Тоска по Америке». «В ближайшие несколько лет характер международных отношений изменит острая тоска по американскому лидерству, – писал М. Наим. – Эта тенденция проявится столь же неожиданно, сколь и неизбежно: неожиданно из-за сильных антиамериканских настроений, охвативших сегодня многие страны мира, а неизбежно из-за того, что только Америка может заполнить образовавшийся политический вакуум»⁴⁰⁵.

По мнению М. Наима, речь шла о совершенно «другой» Америке, не той Америке, которая стала олицетворением администрации Дж. Буша-младшего. «Мир, понятно, жаждет "возвращения" не той Америки, что в превентивном порядке вторгается на территорию потенциальных противников, выкручивает руки союзникам и пренебрегает международным правом. Он нуждается в той Америке, что способна сплотить вокруг себя страны, в иных случаях сидящие сложа руки, пока международные кризисы выходят из-под контроля, в сверхдержаве, выдвигающей новаторские инициативы по борьбе с серьезнейшими угрозами современности, такими, как изменение климата, распространение ядерного оружия и радикальный исламский фундаментализм. "Спросом" пользуется та Америка, что насаждает международные нормы, способствующие развитию международной торговли, и предпринимает эффективные действия по стабилизации подверженной кризисам мировой экономики. И, естественно, миру нужна сверхдержава, способная нести необходимые для всего этого расходы благодаря своему богатству, которым не обладает никакая другая страна»⁴⁰⁶.

Всемирно известный политолог Зб. Бжезинский в своей книге «Второй шанс: Три президента и кризис американского могущества» указал на то, что в 2000-е годы на международной арене фактически воцарился беспорядок: США увязли в безнадежной иракской войне, атлантическое сообщество дало трещины, палестино-израильский конфликт все еще остается неурегулированным, а США сталкиваются не только с «взлетом» азиатских держав, но и с волной антиамериканских настроений по всему миру. Как выразился Зб. Бжезинский, «американское лидерство во многом утратило легитимность, доверие в мире к институту президентства в США подорвано, нравственная репутация Америки запятнана».

В результате, Зб. Бжезинский возложил вину за подобное состояние дел на Дж. Буша, Уильяма Дж. Клинтона и, в особенности, на Дж. Буша-младшего – за то, что они впустую растратили глобальное влияние Америки, принимая неверные решения или отказываясь действовать, когда это было необходимо. Зб. Бжезинский, наряду с другими, считает, что вторжение США в Ирак и неудачи оккупации привели к эскалации падения империи, стали кладбищем неоконсервативного движения и положили конец притязаниям США на гегемонию⁴⁰⁷.

29 сентября 2008 г. Зб. Бжезинский совместно со Б. Скоукрофтом, бывшим советником по вопросам национальной безопасности в администрации Дж. Буша, выступил на страницах The Los Angeles Times. Анализируя изменения, обнаружившиеся в расстановке сил в мире, Зб. Бжезинский писал: «Америка утратила уверенность в себе. Весь мой опыт как взрослого человека был связан с гигантским противоборством мирового масштаба – "холодной войной". Но мы вели ее с уверенностью. А сегодня меня ужасает эта "культура страха", с которой сталкиваешься повсюду. Ясно, что она связана с шоком 9/11. То, что вся страна наблюдала эти события по телевидению, поколебало уверенность американцев. И, как это ни прискорбно, этот страх, на мой взгляд, еще и нагнетался пропагандой. Это было контрпродуктивно. С проблемами, которые нам приходится решать, нельзя успешно справиться, когда страной движет страх»⁴⁰⁸.

Ф. Закария, автор книги «Постамериканский мир», предрекающий рост влияния стран Азии (Китая и Индии), подчеркивал, что начало 2000-х годов следует рассматривать как своеобразный апогей однополярности, когда Америка была «новым Римом»⁴⁰⁹. «Предшествовавшее ему десятилетие пьянило. Экономика США росла как на дрожжах, курс доллара взлетел до неба, главы американских компаний превратились в суперзвезд мирового масштаба. Затем, после 11 сентября 2001 года, Америка единолично сделала борьбу с терроризмом первым пунктом международной повестки дня. Но это время уже позади».

«Америка и сегодня остается мировой сверхдержавой, однако она ослабла. В военно-политической сфере ее гегемония по-прежнему неоспорима, но по остальным составляющим однополярности – экономической, финансовой, культурной – позиции США уже не столь прочны. Отчасти это связано с "взлетом" других держав. Россия, зависевшая в 1990-х от американской помощи и кредитов, сегодня сводит бюджет с профицитом в десятки миллиардов долларов. Страны Восточной Азии, когда-то отчаянно нуждавшиеся в поддержке Международного валютного фонда, теперь финансируют американскую задолженность… Но есть и другая причина. В сфере мировой политики у Америки на руках были мощнейшие козыри, каких не имела в истории ни одна другая страна. Тем не менее почти по всем параметрам – с точки зрения решенных проблем, достигнутых успехов, созданных институтов, укрепления репутации – становится очевидно, что она распоряжается ими крайне неудачно».

«Почти по всем объективным показателям положение Америки сегодня вполне благополучно… Тем не менее Америка превратилась в страну, охваченную тревогой, ее беспокоят террористы и "деструктивные государства", мусульмане и мексиканцы, иностранные компании и свободная торговля, иммигранты и международные организации. Самая мощная держава в мировой истории сегодня воспринимает себя как осажденную крепость, одолеваемую силами, не поддающимися ее контролю. "Риторика страха" вводит в заблуждение слишком многих американцев. Мы запугали самих себя настолько, что уверились – у Америки нет другого выхода, кроме как действовать быстро и в одиночку, в превентивном и унилатералистском порядке. В результате мы сумели разрушить десятилетиями формировавшееся доброжелательное отношение к нам во всем мире, оттолкнули союзников и внушили уверенность врагам, не решив при этом большей части внешнеполитических проблем, с которыми столкнулись. Из-за невнимания, страха и бюрократической трусости карикатурный образ "плохого американца" рискует превратиться в реальность», – писал Ф. Закария.

В 2008 г. Ф. Закария выступил с серией статей во многих влиятельных периодических изданиях, в которых последовательно излагал именно эту мысль. К примеру, в статье «Будущее американского великодержавия», появившейся во влиятельном издании Foreign Affairs, Ф. Закария, проводя параллели между ситуацией, в которой в начале XXI в. и в начале XX в. оказались США и Великобритания, и подчеркивая, что для последней тогда настал период утери позиций лидера в мире, указывал: «В свете этого будущее Америки выглядит мрачно… Знакомая тема упадка имперского могущества вновь всплыла на поверхность. История снова вступает в свои права»⁴¹⁰.

С похожими мыслями на страницах The Times, в статье «Конец американской эпохи» 13 октября 2008 г. поделился и П. Кеннеди, который еще в 1987 г. фактически предрек начало «упадка» Америки. В своей книге «Подъем и падение великих держав» П. Кеннеди утверждал, что империи всегда становятся слишком большими и не могут поддерживать свою жизнедеятельность, так как военные расходы разрушают их экономику. «Наша цель заключается в том, чтобы сделать ослабление нашей мощи медленным и мягким», – писал П. Кеннеди⁴¹¹.

Однако уже в 2000-е годы П. Кеннеди считал, что «конец» Америки ждать еще очень долго и он вряд ли наступит быстро. «На днях, отправляясь ко сну по прочтении статей о тревожном падении акций на Уолл-стрит, я пытался вспомнить строки из "Озимандии" Шелли, которые забивали в мою черепушку много лет назад в школе: "... среди песков глубоких Обломок статуи распавшейся лежит… И сохранил слова обломок изваянья: "Я – Озимандия, я – мощный царь царей! Взгляните на мои великие деянья", Кругом нет ничего… Глубокое молчанье…". Неужели и американская империя переживает то же самое? Неужели каменные ноги Джорджа Буша будут лежать в песках под техасским Кроуфордом как распавшаяся статуя Озиманда в Луксоре? Судя по числу электронных писем, которые я получил со всего мира, этот вопрос живо волнует людей. Более того, большинство предполагает, что ответ на него безусловно утвердителен»⁴¹².

«Да, американская 500-фунтовая горилла, смирившись с невозможностью выполнения миссии, рухнула в песок. Показное перенапряжение ее военных сил осложнено теперь фискальной расхлябанностью. Согласны ли вы с этим, профессор Кеннеди? Неужели сбылся ваш неоднозначный прогноз из последних глав "Взлета и падения великих держав"?», – задал сам себе вопрос П. Кеннеди⁴¹³.

«Так, сбавим на секунду обороты. Одно дело – говорить о том, что Соединенные Штаты ослаблены фискальной экстравагантностью и перенапряжением военных сил. Совсем другое – напоминать о том, что, невзирая на капризы режимов, экономическое и военное равновесие из века в век постепенно перемещается от одной страны или части мира к другой. Сегодня оба события – американская политическая некомпетентность и геополитические сдвиги – совпали по времени, осложнив жизнь Соединенным Штатам. Но один из уроков исторических "взлетов и падений" состоит в том, что великие державы… распадаются страшно долго. Они время от времени получают по голове, то и дело испытывают поражения и унижения и пару банкротств в придачу. Однако продолжают держаться, чуть ослабленные, но не получившие смертельного ранения. Зачастую они продолжают держаться, потому что новые державы не знают, как занять их место. Кроме того, они продолжают держаться, поскольку обладают мощными ресурсами»⁴¹⁴.

«Резервы Америки громадны, – продолжал далее П. Кеннеди. – Это не просто великая держава, а сверхдержава… Такую империю пески не занесут в одночасье. И все же нельзя не задаться вопросом: неужели слова, сказанные поэтом об Озимандии - "из полустертых черт сквозит надменный пламень – желанье заставлять весь мир себе служить" – не имеют никакого отношения к современности? На самом деле Шелли размышлял о постепенном крушении колосса – да, в силу гордыни, но также течения времени. Насколько нам известно, гигантскую статую Озимандии в Луксоре повалили не мародерствующие нубийцы или арабы. Она медленно разваливалась – скорее изнутри, чем под внешним воздействием…»⁴¹⁵.

П. Ханна, старший научный сотрудник программы «Американская стратегия» в рамках New America Foundation, в статье «Прощание с гегемонией» пришел к выводу, что «после двух президентских сроков Дж. Буша-младшего распределение властного ресурса в мире коренным образом изменилось»⁴¹⁶.

С более откровенными заявлениями выступил Р. Хаасс, президент Совета по международным отношениям. В статье «Что придет на смену американскому господству?», появившейся 16 апреля 2008 г. в The Financial Times, Р. Хаасс писал: «Эра однополярности – времени беспрецедентного господства Америки – закончилась. Она продлилась около двух десятков лет – в историческом масштабе это, считай, один миг»⁴¹⁷.

«Почему же она закончилась? – вопрошал Р. Хаасс. – Одно из возможных объяснений – исторические процессы. Государства учатся все лучше генерировать и координировать людские, финансовые и научно-технические ресурсы, на которых зиждется производство и процветание. Это верно и для компаний, и других организаций. Взлет новых сил невозможно остановить. В результате неуклонно ширится число игроков, способных оказывать региональное или глобальное влияние. Причина не в том, будто США ослабли, – просто многие другие силы намного усилились. Вторая причина завершения эры однополярности – политический курс нашей страны. Как своими делами, так и за счет того, чего им не удалось сделать, Соединенные Штаты ускорили возникновение новых центров могущества и ослабили свои собственные позиции по отношению к таковым…»⁴¹⁸.

«Одним из движущих факторов, повлекшим за собой крах однополярности, стала энергетическая политика США – а точнее, отсутствие таковой. Со времен первых нефтяных кризисов 1970-х объемы потребления нефти в США выросли примерно на 20 %. Еще важнее, что импорт нефтепродуктов в США более чем удвоился в объеме и почти удвоился в пересчете на его долю в общем объеме потребления. Этот рост спроса на иностранную нефть способствовал взлету мировых цен с чуть более 20 долларов за баррель до более чем 100 долларов. В результате колоссальные потоки денег и политического влияния устремились к государствам, которые располагают запасами энергоносителей. Свою роль сыграла и экономическая политика США. Президент Дж. Буш-младший ведет дорогостоящие войны в Афганистане и Ираке, позволяет дискреционным расходам возрастать на 8 % в год и уменьшает налоги. Финансовое положение США ухудшилось… Это влечет за собой понижение курса доллара, стимулирует инфляцию и способствует наращиванию богатства и мощи другими странами мира. Эти проблемы усугубились из-за плохого регулирования рынка ипотеки в США, повлекшего за собой кредитный кризис»⁴¹⁹.

«Разрушению американского превосходства способствовал в том числе и Ирак. Этот конфликт оказался дорогостоящей войной, в которой Америка участвует по собственному выбору – дорогостоящей в военном, экономическом и дипломатическом отношении, а также в том, что касается человеческих жизней. Много лет назад историк Пол Кеннеди выдвинул тезис "непомерной имперской экспансии", утверждая, что Соединенные Штаты в конце концов придут в упадок оттого, что слишком расширят свою сферу влияния, повторив судьбу других великих держав. Как оказалось, теория профессора П. Кеннеди была применима прежде всего к СССР, но США – несмотря на все корректирующие механизмы и динамичность, которые им присущи, – тоже от этого не застрахованы, как показывает опыт»⁴²⁰.

«И, наконец, крах однополярности – это не только результат усиления других государств или организаций либо неудач и капризов американской политики. Он также является следствием глобализации. Глобализация увеличила объемы, темпы и важность свободного передвижения через границы практически всего – от наркотиков, электронных писем, парниковых газов, товаров и людей до телевизионных и радиосигналов, вирусов (виртуальных и реальных) и оружия. Многие из этих потоков движутся так, что правительства не могут их контролировать и вообще о них не ведают. В результате глобализация размывает влияние крупных держав, в том числе Соединенных Штатов»⁴²¹.

Между тем, как подчеркивал в заключение Р. Хаасс, «упадок» Америки не повлечет за собой положительных изменений. «Пусть не спешат аплодировать те, кто радуется, что Америка получила по заслугам и однополярность вытеснена бесполярностью, – писал он. – Выработка коллективных мер разрешения глобальных проблем и обеспечение функционирования институтов станут более трудным делом. Угрозы умножатся. Крепить и поддерживать отношения станет сложнее. Соединенные Штаты больше не смогут себе позволить проводить внешнеполитический курс по принципу "кто не с нами, тот против нас". Но этого не сможет и никакая другая сила. Только более сфокусированная, творческая и коллективная дипломатия удержит бесполярный мир от скатывания в еще больший хаос и опасности»⁴²².

Таким образом, с точки зрения многих известных экспертов, к концу президентства Дж. Буша-младшего положение, в котором оказались Соединенные Штаты характеризовалось сложностью, что не могли не почувствовать представители политико-академического сообщества в США. New Yorker 16 апреля 2008 г. в статье «В погоне за Америкой» обратил свое внимание на подобные тенденции, сложившиеся в среде влиятельных в США экспертов. «Очень часто случается так, что один мощный тезис властвует над умами всех на планете, по крайней мере до тех пор, пока его не опровергают происходящие события, или на смену не приходит другое, более правдоподобное утверждение, – писал он. – Одним из последних подобных тезисов, который можно было услышать и в политических "мозговых центрах", и в университетах, и в министерствах иностранных дел, и на заседаниях советов директоров корпораций, и на редакционных совещаниях в СМИ, и на международных конференциях, стал тезис о том, что время мирового господства Америки подошло к концу, и что эту "корону" готовы примерить на себя новые державы, такие как Китай, Индия и Россия. Эта идея получила широкое распространение не только в Америке, но и за ее пределами»⁴²³.

И во многом, как подчеркивали представители политико-академического сообщества в США, проблемы привнес разразившийся тогда мировой экономический кризис. К примеру, философ Ф. Фукуяма в статье «Падение корпорации "Америка"», опубликованной 6 октября 2008 г. в Newsweek, подчеркнул, что с началом мирового экономического кризиса «рухнули не только крупнейшие компании Уолл-стрита, рухнул определенный набор представлений о капитализме»⁴²⁴.

«Пожалуй, трудно представить себе катастрофу более чудовищных масштабов, чем та, что постигла Уолл-стрит. Многие американцы задаются вопросом – почему они должны отдать умопомрачительную сумму за спасение экономики от краха, – но мало кто задумывается о том, как справиться с иной бедой, пусть менее заметной на первый взгляд, но потенциально еще более дорогостоящей: с тем ущербом, который понес бренд под названием "Америка"… Трудно даже представить, насколько сильно последние события дискредитировали основные элементы бренда "Америка". В период между 2002 и 2007 годами в мировой экономике наблюдался беспрецедентный рост… А теперь локомотив роста – экономика США – сошел с рельсов и грозит увлечь за собой весь мир. Хуже того, виновником произошедшего является не кто иной, как сама "американская модель"… С точки зрения глобальной перспективы Америка утратит статус нации-гегемона, удерживавшийся ею до самого недавнего времени…», – пришел к выводу Ф. Фукуяма⁴²⁵.

6 мая 2008 г. в статье Ф. Закария «Подъем остальных» Newsweek попытался взглянуть на проблему «упадка» мощи Америки более широко. «Американцы сегодня угрюмы и недовольны, – подчеркивал он. – Серьезно, они действительно недовольны. Как показал проведенный в апреле опрос общественного мнения, 4/5 населения Америки считает, что страна идет по "неправильному пути". За все 25 лет, что исследователи задают этот вопрос, ответы в прошлом месяце были самыми негативными. В ходе других опросов, когда задавались такие же вопросы, уровень недовольства вызвал еще большую тревогу, составив рекордный показатель за тридцать и даже за сорок прошедших лет. Для пессимизма есть основания – финансовая паника и надвигающийся спад, кажущаяся бесконечной война в Ираке и сохраняющаяся угроза терроризма…»⁴²⁶.

И далее: «Беспокойство и тревога американцев имеет более глубокие корни. Это ощущение того, что в мире возникают мощные разрушительные силы. Почти в каждой отрасли производства, в каждом аспекте повседневной жизни возникает чувство, что привычная система прошлого рушится. Аристофан еще 2400 лет назад писал о "вихре, изгнавшем Зевса". Впервые за всю историю Соединенные Штаты Америки утрачивают роль лидера. Американцы видят, как возникает новый мир, но они боятся того, что его форму и содержание определяют в чужих краях, и чужие для них народы»⁴²⁷.

«Посмотрите вокруг. Самое высокое в мире здание находится в Тайбэе… Самая крупная зарегистрированная на бирже компания находится в Китае. Самый большой нефтеперерабатывающий завод сооружается в Индии. Самые крупные пассажирские авиалинии создаются в Европе. Самый большой на планете инвестиционный фонд находится в Абу-Даби. А самым крупным центром киноиндустрии является Болливуд, а не Голливуд. Туземцы присвоили себе символы, когда-то являвшиеся квинтэссенцией Америки. Самое большое в мире казино работает в Макао. В прошлом году по размерам доходов оно обогнало Лас-Вегас. Америка сегодня утратила лидерство даже в самом любимом своем виде спорта – походах за покупками… Согласно последним рейтингам, среди десяти самых богатых людей планеты всего два американца. Эти перечни довольно сомнительны и немного примитивны, но задумайтесь над тем, что всего десять лет назад Соединенные Штаты Америки невозмутимо лидировали практически во всех перечисленных категориях»⁴²⁸.

«Эти нелепые факты отражают изменения планетарного масштаба в соотношении сил и в отношении к Америке, – указывал Ф. Закария. – Именно такое ощущение возникает у меня, когда я путешествую по свету. В Америке мы по-прежнему ведем споры о природе и масштабах антиамериканских настроений. Одна сторона заявляет, что проблема реальна, что она вызывает тревогу, и что нам необходимо поставить мир на место – как было раньше. Другая говорит, что это неизбежная расплата за власть и могущество, и что многие из этих стран просто нам завидуют и втайне злобствуют. Поэтому мы можем безболезненно проигнорировать их жалобы и злобные выпады. Но пока мы спорим о том, почему они нас ненавидят, эти самые "они" идут вперед, и сегодня проявляют интерес к другим, более динамично развивающимся частям нашей планеты. Мир совершил переход от антиамериканизма к постамериканизму»⁴²⁹.

«…Мы сегодня переживаем третий в современной истории этап глобального изменения в соотношении сил, – указывал Ф. Закария. – Первый наступил примерно в XV веке с развитием западного мира. Он создал мир таким, каким мы знаем его сейчас – это мир науки и техники, коммерции и капитализма, промышленных и сельскохозяйственных революций. Он привел к длительному политическому господству стран Запада. Второй этап наступил в конце XIX века с подъемом Соединенных Штатов. Став промышленно развитым государством, США вскоре превратились и в самую сильную и влиятельную страну мира, опередив по степени могущества любой альянс других государств, который только можно было себе представить. Последние 20 лет статус Америки как сверхдержавы во всех сферах практически никто не оспаривает. Такого никогда не было в истории, по крайней мере, со времен Римской империи, господствовавшей в известном нам мире 2000 лет назад. Во времена Pax Americana мировая экономика существенно ускорила темпы своего развития. И такое ускорение стало движущей силой третьего этапа глобального изменения в соотношении сил в современную эпоху, который можно назвать подъемом остальных»⁴³⁰.

«На военно-политическом уровне мы по-прежнему живет в однополярном мире. Но во всех остальных измерениях – в промышленности, финансах, социальной и культурной сфере – соотношение сил меняется, и доминирующему положению Америки приходит конец. В плане войны и мира, экономики и бизнеса, идей и искусства это создает совершенно новый мировой ландшафт, коренным образом отличающийся от того, в котором мы живем сегодня. Обстановка в этом новом мире определяется из многих мест и многими народами»⁴³¹.

«Ну что, США, добро пожаловать в Третий мир!», – статья именно с таким заголовоком появилась 19 сентября 2008 г. в Тhe Los Angeles Times, которая подчеркнула, что «экономическая сверхдержава с поразительной быстротой превратилась в экономического калеку»⁴³².

В свою очередь, Роберт Дж. Сэмюэльсон, автор книги «Великая инфляция и ее последствия: прошлое и будущее благосостояния Америки» 2 ноября 2008 г. на страницах Newsweek выступил со статьей «Наше темное будущее». «Мы, американцы – прогрессоманы, – писал он. – Мы думаем, что сегодня должно быть лучше, чем вчера, а завтра будет обязательно лучше, чем сегодня. По сравнению с другими народами, мы больше верим в то, что "у каждого есть шанс" и что "надо двигаться вперед". Однако сегодня мы стоим на пороге новой эры, которая не оправдывает эти широко распространенные у нас ожидания. Дело не только в нынешнем финансовом кризисе и его потрясающих побочных эффектах – от спасения банков до лихорадочных скачков фондового рынка. Кризис накладывается на целый ряд других проблем, угрожающих экономическому росту: здесь и старение общества, и галопирующие расходы на здравоохранение, образование, и глобальное потепление. Следующий президент Америки вступит в должность в самый трудный момент для экономики за последние десятилетия…»⁴³³.

Под иным углом на проблему «упадка» Америки взглянула С. Джекоби. В статье «Тупеющая Америка», опубликованной в The Washington Post в номере от 17 февраля 2008 г., она подчеркнула: «"Разум нашей страны, приученный обращаться к низким предметам, пожирает себя изнутри", – это наблюдение Ральф Уолдо Эмерсон высказал еще в 1837 г., но именно в сегодняшней, до неузнаваемости изменившейся Америке его слова отдаются горьким пророческим эхом. В духовном плане мы оказались в большой беде, рискуя, что наш нажитый с таким трудом культурный капитал растает под воздействием ядовитой смеси антиинтеллектуализма, антирационализма и заниженной планки ожиданий…»⁴³⁴. Речь, другими словами, шла о снижении интеллектуального уровня американцев, особенно молодого поколения, что, по мнению С. Джекоби, является одним из проявлений кризисных тенденций.

Правда, далеко не все представители политико-академического сообщества США разделяли мнение о начавшемся новом «упадке» Америки.

К примеру, Р. Каган, один из представителей неоконсерваторов, старший научный сотрудник Carnegie Endowment for International Peace и German Marshall Fund of the United States, 17 января 2006 г. выступил на страницах The Washington Post со статьей «Америка – по-прежнему колосс», в которой, в частности, подчеркнул: «Больше всего в нынешней международной ситуации поражает то, до какой степени Соединенные Штаты остаются… "страной, незаменимой для всего мира". Хотя результаты социологических опросов говорят о том, что в международном сообществе бушевская Америка в целом вызывает неприязнь, реальные действия правительств и политических лидеров других стран позволяют предположить, что сегодня положение США на мировой арене мало отличается от того, что она занимала до 11 сентября 2001 года и войны в Ираке. Ожидавшихся скоординированных действий международного сообщества, призванных уравновесить американскую гегемонию – об их неизбежности сторонники концепции "политического реализма" говорят уже 15 лет – так и не последовало… Соединенные Штаты и сегодня пользуются на международной арене рядом важнейших преимуществ. Наша либерально-демократическая идеология привлекает очень многих в современном мире, где распространение свободы достигло беспрецедентных масштабов. Мощная экономика США остается локомотивом мирового экономического развития. По сравнению с воздействием этих ключевых факторов негативная волна, вызванная недавними действиями Вашингтона, выглядит преходящим явлением…»⁴³⁵.

В свою очередь, в статье «Мы остаемся "всемирным крестоносцем" в белом плаще», которая появилась в Los Angeles Times 6 августа 2007 г., Р. Каган писал: «В первые годы после окончания "холодной войны" перед нами открылась манящая картина нового миропорядка, в рамках которого все страны смогут сотрудничать и процветать, национальные границы будут постепенно стираться, идеологические конфликты прекратятся, а культуры сольются воедино благодаря свободной торговле и беспрепятственным контактам. Это был конец соперничества на международной арене, конец геополитики, конец истории. Либеральному демократическому сообществу очень хотелось верить, что вместе с "холодной войной' завершился не просто очередной стратегический и идеологический конфликт, но и все подобные конфликты теперь ушли в прошлое. В 1990-х годах… главной стратегической целью США было формирование нового миропорядка, основанного на динамичной рыночной экономике, принципах демократии и правовых институтах – воплощенного триумфа либеральной концепции международного устройства. Оказалось, однако, что нас манил призрачный мираж. Сегодня мы поняли, что в 1990-е гг. национализм и идеология уже готовились к возвращению на международную арену… Силы радикального ислама уже тогда начали свой джихад, глобализация уже вызвала по всему миру ответную волну неприятия, колесница демократии уже забуксовала и опасно накренилась. Но даже сегодня многие еще цепляются за концепцию "изменившегося мира"»⁴³⁶.

«Нет, мир не изменился, – продолжал Р. Каган. – Институт суверенного государства так же прочен, как и раньше, не снизился и накал националистических амбиций, страстей и международного соперничества, издревле определявших ход истории. Да, мир все еще остается "однополярным", а Соединенные Штаты – единственной сверхдержавой. Но конкуренция между великими державами вновь набрала обороты: США, Россия, Китай, Индия, ЕС, Япония и другие государства активно добиваются гегемонии в тех или иных регионах. Среди основных черт международной политики мы вновь видим борьбу за власть, влияние, престиж и статус на мировой арене… Со времен окончания "холодной войны" и возникновения однополярного мира многие ожидают, что вскоре ему на смену придет мир многополярный, где американской гегемонии уже не будет места. Ряд специалистов указывает на непрочность, как в теоретическом, так и в практическом плане, - не говоря уже о нежелательности, – международного устройства, в рамках которого существует лишь одна сверхдержава. Согласно теории "политического реализма" другие крупные государства неизбежно объединятся, чтобы создать единственной сверхдержаве противовес. Тем не менее Америка по-прежнему преобладает на международной арене»⁴³⁷.

Причем данную точку щрения, Р. Каган высказывал и в самом конце периода президентства Дж. Буша-младшего. К примеру, 30 октября 2008 г. в The Washington Post в статье «По-прежнему "номер один"» он подчеркнул: «…Свидетельства американского упадка слабы. …Если пользоваться более серьезными мерилами силы, то Соединенные Штаты вовсе не в упадке, даже по отношению к другим державам. …Соединенные Штаты переживают финансовый кризис, но его переживает каждая крупная экономика. Если судить по историческому опыту, то адаптируемая американская экономика первой выйдет из спада, и, возможно, ее позиция в глобальной экономике только усилится. Между тем, по военной силе Америке нет равных. Хотя вооруженные силы Китая и России растут, американская армия тоже растет и продолжает обгонять их в технологическом плане»⁴³⁸.

И далее: «Безусловно, имиджу Америки нанесен ущерб – об этом говорят опросы общественного мнения – но практические последствия этого вовсе не ясны. Неужели сегодня имидж Америки хуже, чем в 1960-е и начале 1970-х, когда шла война во Вьетнаме и происходили такие события, как бунт в Уоттсе, побоище в Сонгми, убийство Джона Кеннеди, Мартина Лютера Кинга и Бобби Кеннеди и Уотергейт? Неужели все забыли о том, что в те годы на улицы Европы выходили миллионы людей с антиамериканскими лозунгами? Сегодня, несмотря на результаты опросов, президент Буш сумел восстановить тесные связи с союзниками… Последние два десятилетия теоретики-реалисты постоянно предсказывают создание в мире "противовеса" Соединенным Штатам. Но многие страны сближаются с Америкой, а если и возникает какой-то противовес, то в отношении Китая, России и Ирана»⁴³⁹.

«…Многие упадочники воображают мифическое прошлое, в котором мир плясал под мелодию Америки. Нарастает ностальгия по чудесной эпохе господства США после Второй мировой войны, но на самом деле между 1945 и 1965 гг. Соединенные Штаты переживали одну катастрофу за другой. "Потеря" Китая, оказавшегося под властью коммунистов, северокорейское вторжение в Южную Корею, испытание Советским Союзом водородной бомбы, волнения в Индокитае, вызванные постколониальным национализмом – каждый из этих фактов был крупнейшей стратегической неудачей. Америка была не в состоянии контролировать ни одну из этих ситуаций или хотя бы эффективно управлять ими»⁴⁴⁰.

«Ни одно событие последнего десятилетия, за исключением 11 сентября 2001 года, не сравнится с любым из этих событий по своему разрушительному воздействию на позицию Соединенных Штатов в мире. Многие спросят: "А как же Ирак?" Однако даже на Ближнем Востоке, где в результате войны имидж Америки пострадал больше всего, не произошло фундаментального изменения стратегической конфигурации. Давние американские союзники остаются союзниками, а Ирак, бывший некогда противником, теперь тоже союзник. Сравните это с теми стратегическими неудачами, которые Соединенные Штаты пережили в годы "холодной войны". В 1950-е и 1960-е годы панарабское националистическое движение сметало проамериканские правительства и открывало путь беспрецедентному советскому вмешательству, включая квазиальянс между СССР и Египтом, а также Сирией. В 1979 г. обрушился один из столпов американской стратегии, когда революция аятоллы Хомейни свергла проамериканского шаха Ирана. Это привело к фундаментальному сдвигу стратегического равновесия в регионе, сдвигу, от которого Соединенные Штаты страдают по сей день. В результате иракской войны ничего подобного не случилось. Так что, пожалуй, стоит взглянуть на вещи в чуть более широком контексте. Опасность сегодняшнего упадничества заключается не в его правоте, а в том, что следующий президент может действовать так, будто оно право. И я уверен, что к этому американский народ отнесется без энтузиазма», подчеркнул в заключение Р. Каган⁴⁴¹.

The Washington Post 2 сентября 2007 г. в статье Дж. Ахенбаха «Ставлю на Америку» подчеркивала: «Забудьте о пессимизме. Мы и через 50 лет будем первыми. Америке, прекрасному городу на холме, разросшемуся за века в империю, предстоит проделать долгий путь до заката своего величия. Наш долг сейчас – проследить за нашим относительным упадком. Нас догонят другие сверхдержавы: конечно, Китай, возможно, Россия, объединяющаяся Европа и Япония»⁴⁴².

«У нас была своя эпоха, и она закончилась. Хорошее было время. По крайней мере, именно такие сейчас ходят разговоры (если, например, подслушать беседу двух ботаников, прогуливающихся вдоль расположенных на Массачусетс-авеню всевозможных аналитических организаций). Упадничество поразило партийные ряды. Вы можете обнаружить его в толстых книгах, в газетных статьях и в злых песнях исполнителей хип-хопа. Голливуд воспринимает его как данность. Мы минули эпоху расцвета, мы страдаем от некомпетентных лидеров, чрезмерно раздутой армии и вялого, безразличного ко всему населения. Все это является для меня знаком, что я должен поставить на Америку. Не нужно отчаиваться: нужно удваивать ставку», – писал Дж. Ахенбах⁴⁴³.

Томас Ф. Мэдден, профессор истории в Университете Сент-Луиса, автор книги «Империи доверия: как Рим построил – а Америка строит – новый мир», в статье «Не спешите хоронить Америку», вышедшей 3 июля 2008 г. в The Wall Street Journal, выступил с призывом ко всем, кто с пессимизмом смотрел на будущее Америки: «Есть у меня одна маленькая просьба. Нельзя ли хоть сейчас, когда мы празднуем очередную годовщину рождения Американской республики, прекратить пророчить ей безвременную кончину? Уже начинает надоедать, право слово… Готов биться с вами об заклад, – на любые деньги, – что вы не найдете среди недавно вышедших книг о будущем Америки ни одной, где не прогнозировался бы ее надвигающийся крах. Причин называется множество: властолюбие президента, всевластие спецслужб, перенапряжение сил в военной сфере, шатающаяся экономика, энергетический кризис, избыток многообразия, недостаток многообразия, войны – превентивные и бесконечные. Даже оптимисты – например, Фарид Закария в книге "Постамериканский мир" – убеждают нас: другие державы находятся "на взлете", и Америке лучше всего убраться с дороги»⁴⁴⁴.

«Как историк, я нахожу эту тенденцию крайне любопытной. В конце концов, с тех самых пор, как наши предки слезли с деревьев и устремили взор на просторы саванны, где разгуливали львы, никому и никогда не доводилось жить в условиях такого благосостояния, безопасности и стабильности, как нынешнему поколению американцев. Не только в наши дни, но и за всю историю человечества на земле не было такой богатой и могущественной страны, как Соединенные Штаты. С незапамятных времен никогда и никому не жилось так хорошо и привольно, как гражданину Америки 21 века»⁴⁴⁵.

«С чем же связаны все эти апокалиптические теории? – задался вопросом Томас Ф. Мэдден. – У меня на этот счет есть такая гипотеза: процветание и безопасность навевают скуку. Читать об этом никому не интересно. Такое же явление возникло и в Древнем Риме – единственном государстве в истории, сумевшем добиться столь же прочной гегемонии, как и мы. Ко второму столетию до нашей эры граждане Рима разбогатели, а у их страны уже не осталось серьезных соперников. Когда опасности остались позади, а в деньгах уже не было недостатка, римляне приобрели пристрастие к мрачным пророчествам. Всякий, у кого под рукой был стилус, чернила и свиток папируса, мог отлично заработать на жизнь, рассказывая согражданам, почему их государство, культуру и образ жизни можно спокойно отправлять на свалку… Тит Ливий, похоже, взялся за "Историю Рима" исключительно для того, чтобы читатель "последовал мыслью за тем, как в нравах появился сперва разлад, как потом они зашатались и, наконец, стали падать неудержимо, пока не дошло до нынешних времен, когда мы ни пороков наших, ни лекарства от них переносить не в силах". Пожалуй, Рим того времени можно было назвать владыкой мира, но его граждане отнюдь не жаждали об этом читать. А в третьем веке нашей эры, когда упадок империи стал реальностью, критических нападок и предсказаний ее краха заметно поубавилось. Военные диктаторы, захватившие власть в Риме, из-за которых империя и покатилась по наклонной плоскости, не слишком любили, когда им рассказывали о собственных недостатках, и знали, как позаботиться о том, чтобы этих неприятных ощущений не испытывать. То были времена панегириков – подобострастной литературы, превозносившей императоров и империю до небес. И если нечто подобное появится в наших книжных магазинах – вот тогда уж точно надо будет бить тревогу!»⁴⁴⁶.

«Конечно, нельзя исключать, что Америка движется по пути к крушению, – но я в этом сильно сомневаюсь, хотя бы потому, что уж слишком велик спрос на апокалиптическую литературу. Поэтому завтра, четвертого июля, я буду смотреть на праздничный салют и благодарить бога, что живу именно в эту эпоху и именно в этой стране. Когда Тит Ливий писал свои труды, у Римского государства впереди была еще тысяча лет жизни. Вполне возможно, что и о нашей республике можно сказать то же самое», – пришел к выводу Томас Ф. Мэдден⁴⁴⁷.