Преступность караемая законом и безнравственность

А. Корр на основании статистических данных во Франции пришел к следующему заключению: „Заметно действительное улучшение нравственности, которую можно назвать банальной. Это доказывается быстрым уменьшением неважных преступлений в обществе и аналогических преступлений в специальной среде. Если мы сопоставим этот факт с увеличением преступлений общего характера, то увидим благодетельное влияние властной дисциплины па импульсивность людей к вульгарным проступкам" ¹). Этот криминалист доказывает в примечании, что солдаты в отпуску или отсутствующие совершают больше вульгарных проступков, чем находящееся на службе.

„Дело представляется так, говорит Корр, что солдат, сразу попадая в обыкновенную для него жизнь, легко совершает разные погрешности, чтобы вознаградить себя за стеснения в полку". Тут одинаково имеются в виду как профессиональные во-

――――――――――

— 145 —
енные, так и солдаты по набору. Статистика не различаете их; следовательно и Корр не мог различать их.

Классы общества, из которых вышли все эти военные — различны, это классы представляющие всю нацию; поэтому сравнение военной преступности с общефранцузской кажется очень верным. Мы говорим „кажется"; потому что военная криминальная статистика страдает ошибками. В самом деле, большое число проступков «воровство, и др.» оставляются без внимания военной юстицией, если они совершаются имеющими чин (унтер-офицеры с хорошими фамильными связями и офицеры). Таких преступников подвергают лишь дисциплинарным взысканиям или просто приглашают их выйти в отставку, если это офицеры, или оставляют даже без всякого наказания. Такой конец имели дела: Бунса, генерала Реста, дело в Шобо, Шалонское, дело с мелинитом, и пр. и пр. Мало ли унтер-офицеров проматывают казенные деньги, и их не трогают за это, потому что семьи их покрывают недостачу в кассе!

В этом смысле сравнение военной криминальной статистики с общефранцузской кажется нехорошим и ведущим к ошибочным выводам. Больше этого, А. Корр ошибается, веря в благодетельное влияние дисциплины. В самом деле, разум говорит нам, что дисциплина терпящая поступки, образчики которых мы приводили, конечно, не может поднимать нравственного уровня ни авторов этих поступков,

— 146 —
ни жертв их. Возможно, однако, что дисциплина производит сдерживающее действие на людей боязливых и по темпераменту склонных к совершению банальных проступков. Во всяком случае, дисциплина, не производя никакого морализующего действия, только направляет увлечения к новым преступным формам, зависящим от общих тенденций среды, то есть склонности к обычным преступным формам, дисциплина, при влиянии подражательности, превращает в форму специально свойственную военной среде — в насилие.

За это насилие, обыкновенно, назначаются дисциплинарные взыскания, которыми не занимается статистика; между тем как насилия в гражданской среде вызывают применения исправительных мер и, таким образом, попадают в число данных судебной статистики. С другой стороны нужно заметить, что преступность, имеющая своей причиной бедность, в военной среде бывает в значительной части парализована: в самом деле, человек имеет здесь жилище, одежду, в общем достаточную пищу. Здесь все ничего не получающие от семьи по причине ее бедности, словом все безденежные, найдут некоторые денежные ресурсы, оказывая услуги более достаточным солдатам.

Дисциплина вовсе не производит того влияния, какое ей приписывает Корр. Меньшее число маловажных преступлений в армии сравнительно с гражданской средой объясняется некоторым сокращением преступлений, проистекающих из бедности, а также

— 147 —
изменению — под влиянием среды — преступных порывов в форму насилия, которое не подлежит наказаниям по суду, а лишь дисциплинарным взысканиям, т. е. только обуздывается, благодаря корпоративному духу.

Для изучения обыкновенной преступности военных по профессии, т. е. офицеров, нужно было бы иметь статистику преступлений отдельно для офицеров каждого чина и сравнить ее с аналогичной статистикой для других профессий, в которые вступают люди, происходящие из общих с офицерами слоев или классов общества.

Насколько нам известно, такая работа не сделана; но она очень желательна; так как нет сомнения, она была бы очень поучительна. Но возможно ли, как следует, выполнить такую работу, раз существуют причины, позволяющая офицерам, совершающим проступки, избегать правосудия?

В продолжение 1891 и 1892 гг. мы отметили по известным газетам довольно значительное количество случаев нарушения закона. Вот некоторые из них:
2 апреля 1891 г., гренобльский военный суд присудил одного подпоручика на три года в тюрьму за воровство.

Капитан Гумрихт (29 пехотный Тревский полк) был арестован за воровство у ювелиров Гамбурга, Берлина и Бреславля. Сделанные Гумрихтом разоблачения очень компрометировали многих из его товарищей ¹).

――――――――――

¹) «Eclair», 27 juillet 1891.

— 148 —
В Ренн застрелился капитан, бывший казначеем. У него в кассе оказался недочет ¹).

9 ноября, в Безансоне, арестован за хищение капитан-казначей 4-го конно-артиллерийского Герикуртского полка. Следствие выяснило, что капитан часто бывал в Бельфоре и Герикуре у наиболее известных проституток и у певиц кафе-шантанов. Местные газеты сообщали, что капитан крал деньги, чтобы покрывать чрезмерные расходы, которые делала его жена, любившая роскошь ²).

Подпоручик Жиле покончил самоубийством, чтобы не платить долгов наделанных из-за кафэ-шантанной певицы ³).

Казначей, поручик Баболя, был арестован и осужден за кражу, по одним 2000 франков, по другим пятнадцати тысяч ⁴).

Австрийский подполковник де-Левецов был осужден за мошенничество ⁵).

Германский поручик О. Е. Крапф обвинялся в подлоге и мошенничестве ⁶).

В Обервиле, заштатный поручик пьянствует, вступает в любовную связь с одной из бывших его служанок. Когда жена его пожелала развода, поручик в одно утро возвратившись пьяным, убил жену кочергой ⁷).

Русские солдаты подвергались грабежу в госпиталях словно у разбойников. Крали открыто не стесняясь ⁸).

――――――――――

— 149 —
Судя по этим фактам, кажется, что банальная преступность (воровство и пр.) военных равна, если не значительнее, такой же преступности у лиц других профессий, но происходящих из одного с военными социального слоя, т. е. среди ученых, писателей, артистов, врачей, судей, профессоров, инженеров. Этот факт согласен с логикой, потому что война, подобно тому как она уничтожает у людей военного ремесла понятие о ценности человеческой жизни, как она притупляет физическую и нравственную чувствительность, точно также она атрофирует понятие о праве чужой собственности; потому что грабеж есть отрицание этого права. Раз это понятие исчезло или ослабело, то понятно, что люди нарушают право собственности. Нельзя этого сказать про ученых, писателей, врачей и пр., профессия которых не приводит к более или менее полному уничтожению понятия о праве собственности.

Армия есть социальный организм, который, подобно всем другим организмам такого рода, имеет свои неизбежные отбросы. Общая его мораль не может значительно разниться от общей морали других; потому что нет никакого основания предполагать такую дифференциацию у солдат по набору. Действительно армия состоит из людей, которые вчера не были военными и не будут ими завтра. Психика таких людей не может быть изменена военной жизнью до такой стеснен, чтобы мораль этих людей до военной службы, и их мораль после военной службы, представляла существенную разницу. Если эта

— 150 —
дифференциация и бывает, то скорее в отрицательном направлении, потому что, как можно судить по приведенными примерами, влияние казармы во время мира, влияние лагеря и сражений во время войны, менее всего могут быть названы морализирующими. Таким образом, нравственность профессиональных военных, как людей, на которых среда могла иметь значительное влияние, — ниже нравственности людей штатских, происходящих из одного с офицерами слоя.

Я знаю общераспространенный взгляд, что армия есть школа честности. Но это сказка, которой верят только люди поверхностные, думающие, что надеть мундир — значит стать более моральными, люди ставящие армию на пьедестал и желающие, чтобы она оставалась неприкосновенною. Этот взгляд так распространен, с ним так сживаются, до такой степени его, так сказать, всасывают в себя во время школьного периода, так часто видят выражение его в печати, что бессознательно им пропитываются — верят, что армия есть символ честности. Но человек науки должен освободиться от всякой веры, он должен искать истину, какова бы она ни была, хотя бы она даже не нравилась общественному мнению, что, обыкновенно бывает со всякою истиною. Ведь, действительно, профессиональные военные не только не выше, но даже ниже, морально, людей одного с ними социального слоя. В подтверждение приводим несколько фактов.

— 151 —
В армии, действовавшей в Италии, Бонапарт организовал тайную полицию под управлением генерал-адъютанта Ландрие. Было два бюро... одно заведовавшее политикой, главным образом наблюдением за Венецианской областью... словом все было направлено к тому, чтобы препятствовать народному движению или его приготовлению ¹).

Поражающими сопоставлениями Ландрие показал, что именно Бонапарт, главнокомандующий итальянской армии вызвал Веронскую вечерню, в которой было умерщвлено от двух до трех тысяч французов. Проведитор Джиованелли, устроившей названную Вечерню, получил от Бертье 124,000 франков. Известно, что позже этому Джиованелли Бонапарт дал одну из важнейших должностей в итальянском королевстве ²).

Итальянский врач Ботта, очевидец итальянской войны, сознается, что пьемонтцы ни разу не бились серьезно, а между тем в выходивших бюллетенях с гордостию говорилось о неустрашимости и храбрости войск³).

Раньше мы видели, что, в августе 1797 г., военный суд оправдал, по приказанию комиссара Букэ, человека обвинявшегося в воровстве.

Майор 3-го полка спагов, Флери — потом генерал, шталмейстер, сенатор, посланник и пр., был человек очень храбрый, предприимчивый, преданный, решительный. Он был в очень стесненных обстоятельствах, когда предложил свои услуги принцу Луи... Словом в своем положении он мог потерять чрезвычайно мало, выиграть же

――――――――――

¹) Trolard. De Montenotte au Pont d’Arcole, p. 221.

²) L. Grasiller. L. С., р. 241-245.

³) Troland, De Moutenotte au Pont d’Arcole, p. 50.

— 152 —
мог все, связывая свою судьбу с судьбой принца¹). С. Арно публично заявил в Константине, за пуншем устроенным в его честь гарнизонном, что „он всегда останется только солдатом и не будет служить своей шпагой какой бы то ни было партии ²).

Немного времени спустя С. Арно был на службе у принца Луи и устроил государственный переворот.

Полковник Эспинас был назначен С. Арно завладеть дворцом Законодательного Собрания и задержать там депутатов. Он придумал следующее средство, сообщенное им своему другу капитану Дю-Касс, который передал его и другим: „Эспинас будучи в близких отношениях с одним из квесторов, генералом Ле-Фло, пошел к нему и гуляя по дворцу, выспрашивал от Ле-Фло топографические сведения. Между прочим, он спросил, имеет ли генерал для себя верное место, в случае нападения со стороны Президента, о чем поговаривали. Ле-Фло ответил, что в этом случае он рассчитывает на своего друга Эспинаса и повел его подземным корридором до выхода с маленькою дверью на площадь Инвалидов. Полковник обещал, что в случае переворота его саперы будут ожидать генерала-квестора у этого выхода. Это уже и было сделано только не совсем с тою целью, о которой думал Ле-Фло" ³). На самом деле он был арестован полковником Эспинасом.

Я попросил, пишет Дю-Касс, разрешения у старого короля (Вестфальского) отправиться в Елисейский дворец, чтобы увидеть, что там произошло.

――――――――――

— 153 —
Приехав во дворец, он сказал дежурному капитану де-Меноваль: „Я прихожу от губернатора дворца Инвалидов, чтобы получить распоряжения президента". По возвращении в дворец Инвалидов он дает отчет в своей миссии, на что король заметил: „Вы меня скомпрометировали". „Таково было мое действительное намерение", прибавляет барон Дю-Касс, капитан генерального штаба ¹).

Король Жером, пишет тот же офицер, приказал мне отправиться в Елисейский дворец и постараться добыть точные сведения о ходе борьбы... С согласия с моими товарищами (другие офицеры) было решено, чтобы принесенные известия во что бы то ни стало, были превосходны для партии Президента... Я возвращаюсь в дом Инвалидов и даю отчет в моей миссии, представляя еще в лучшем свете те хорошие известия, которые я получил. Они были так скверны, что я решил их изменить ²).

В 1856 г., начальник арабского бюро, капитан Дуано напал на дилижанс, чтобы убить одного агу и таким образом отделаться от свидетеля его незаконных поборов. Следствие открыло целый ряд произвольных конфискаций, штрафов, выкупов, собранных при помощи устрашающих средств; также были констатированы смертные казни без суда, без следствия, единственно по приказанию начальника арабского бюро. — История о казнях и прочих делах, совершавшихся в арабских бюро, могла бы наполнить целые томы. Власть начальников этих бюро, можно сказать, не знала никаких границ. — Все убийцы арабов, в их числе один ага, говорили на суде: „Султан приказал, нужно было дей-

――――――――――

¹) Du Casse. L. С. p. 83-85.

²) Ibid. p. 220-221.

— 154 —
ствовать". Один чауш, Мамар, прибавил: Если бы я отказался действовать, меня убрали бы как собаку". Процесс продолжался от 6 по 23 августа 1857 г. в Оранском уголовному суде. Офицеры всех чинов приходили давать показания в пользу капитана Дуано. Генерал Кузен-Монтубан, впоследствие граф Поликано, генерал де-Бофор де-Гаутпуль объявили, что управление Дуано было правильное, что никакое вымогательство было не возможно в бюро арабов, и что казни без суда были в обычае в случаях побега. «В конце заседания суда капитан Дуано повернулся к генералу Монтубан и спросил у него: не приказывал ли он конфисковать склады зерна, и не было ли в его распоряжении штрафных денег, не внесенных в податную кассу. Генерал ответил, что это возможно, «но что он ничего не помнит. Он заявил, что после побегов, все взятое у туземных вождей часто продавалось по произволу и почти задаром. Генерал Бофор настаивал, что не могло быть никаких вымогательств, и что смертные казни «совершались по его приказу». Другие офицеры — Шанзи, Даву, Пеан и пр., дослужившиеся потом до генеральских чинов, не боялись обманывать суд, чтобы спасти убийцу Дуано. Он был приговорен к смерти, но Наполеон III заменил смертную казнь пожизненным заключением. Но через три или четыре года Дуано бил помилован ¹).

Эскадронный командир Матвиенко крал у солдат пищу и посылал ее своим многочисленным родственникам. Жалованье солдатам не выдавалось, а деньги присылаемые родственниками задерживались.

――――――――――

— 155 —
Напрасно драгуны жаловались, напрасно офицер Сычевский докладывал обо всем этом генералу. Сычевский был посажен под арест, а Матвиенко произведен в полковники. Офицер Копач, на которого больше всего жаловались солдаты, был представлен к награде ¹).

Врач Скарятин возмущался зверством и воровством, происходившими в Бужском драгунском полку, и жаловался генералу. За это Скарятин был посажен на месяц под арест. Отбыв наказание, он отправил рапорт дивизионному доктору, который ему сказал: „Почему вы так горячитесь, мой дорогой! Мы хорошо видим все это, но мы молчим. Глупее мы вас, что ли? ²)

Передавая факт относящийся к представлению в военное министерство проэкта управляемого воздушного шара, я заметил, что инженерный майор Ш. Ренер сделал доклад не видев ни модели, ни рисунка, не выслушав никакого объяснения. Майор Гальфен докладывал при таких же условиях. А между тем оба доклада составлены так, что при чтении их получалось впечатление, будто эти высшие офицеры видели модель или рисунки ³).

На процессе, возбужденном капитаном Ц... против капитана Д... по поводу любовной связи, было прочитано письмо Г-жи Ц... к ее любовнику, капитану Д... Г-жа Ц... писала: „Вечером пообедаем вместе. Не беспокойся о деньгах, я заплачу". По словам Г-жи Ц... ее муж бил ее по животу ⁴).

По жалобе одной дамы полиция арестовала бедно одетого человека, который преследовал даму. В

――――――――――

¹) L. Tikhomirov. L. С., р. 393.

²) Ibid. p. 394.

³) A. Hamon et Bachot. «Agonic d’une societe», p 298 — 304.

⁴) Hamon. L. C. 1891, p. 428.

— 156 —
участке раскрылось, что это был подполковник X..., прикомандированный к военному министерству, к разведочному бюро по иностранным делам, иначе — был шпион. Он преследовал даму в виду выполнения своей миссии ¹).

Известен спор между генералами, маркизом де-Галифе и князем де-Бофремон, показывающий одно из двух: или Галифе незаконно надел на себя генеральский мундир, 1 сентября 1870 г. и лишь благодаря подлогу сохранил свой чин, или Бофремон нахальный лжец ²).

Во время происшествия на маневрах 1891 года, были опубликованы письма генерала де-Галифе, писанные им в 1879 — 1880 гг., из коих видно, что этот генерал донес на своего начальника — военного министра — и на своих товарищей. Таким образом, под влиянием необузданного честолюбия он нарушил военный устав ³).

В ноябре 1892 г., 2-й военный суд приговорил на год тюрьмы ефрейтора 27 драгунского полка, за то что ефрейтор, во время маневров квартировавший у виноторговца, изнасиловал семилетнюю девочку, спавшую в одной с ним комнате ⁴).

Известно, что в Медеахском деле генералы де-Лявинь, дю-Бессоль, Лявев, подполковник Верженн, майор Ля-Пануз, капитан Ляпостоль и др., словом, все военные власти защищали капитана Бунса, показывая таким образом свою солидарность с вором и педерастом. Двух же офицеров, раскрывших указанные факты, они наказывали.

Известно, что в деле о Мелините генерал Ля-

――――――――――

— 157 —
вока, уличенный в соучастии в шпионстве, пользовался покровительством министра и не был преследуем, равно как и другие офицеры его сообщники.

В 1892 г. капитан Деврез был приговорен Ганойским судом к штрафу за воровство документов из бюро газеты Independance Tonkinoise. Этот капитан, кавалер Почетного Легиона, подкупил аннамита для выполнeния кражи, предпринятой впрочем по приказанию генерала Реста ¹).

Из жалобы, поданной в военное министерство отставным полковником Пувурвилем против генерала Реста, видно, что этот генерал лгал, задерживал бумаги, вместо того чтобы их отправлять в военный суд, занимался фальсификацией и пр., с целью мщения поручику Пувурвилю ²).

Генерал-адъютант Ландрие, заправляющий секрет-

――――――――――

¹) Mat-Gioi (Albert de Pouvonrville). Un point d’histoire coloniale.

²) Ibid.

— 158 —
ной военной полицией, имеющий в своем распоряжении агентов-провокаторов; пьемонтский генеральный штаб, лгущий в своих военных бюллетенях; Бонапарт, вызывающий Веронскую Вечерню; военный суд, оправдывающий Букэ по приказанию сверху; маршал С. Арно, заявляющий в июле 1851 г. что он как солдат не станет служить никакой партии, a в декабре того же года совершающий государственный переворот; полковник Эспинас, обманывающий своего друга генерала Ле-Фло; капитан Дю-Касс, желающий скомпрометировать короля Жерома, у которого он служил адъютантом, Дю Касс, лгущий сообща с другими офицерами; генералы Кузен-Монтубан, Бофорт-де-Готпуль, Шанзи, Давуст, Пеан и другие офицеры, дающие лживые показания перед уголовным судом; майоры Ренар и Гальфен, лгущие в своих докладах; капитан Д... находящийся на содержании г-жи С.., которую бьет ее муж, капитан С..; полковник X..., превращающийся в шпиона; военный суд, приговаривающий на год тюрьмы за изнасилование; генералы и офицеры всех степеней, заявляющие свою солидарность с вором Бунссом; капитан Деврез, крадущий документы; генерал Рест, предписывающий это воровство, занимающийся фальсификацией; полковник Матвиенко и офицер Копач, обкрадывающие своих солдат; русский генерал, наказывающий офицеров за раскрытие этого воровства и др., — вот неопровержимые доказательства того, что все эти генералы, полковники, майоры имеют странное понятие о честности.

— 159 —
Все эти факты, взятые из тысячи других, не делают ни малейшего намека на утонченную нравственность профессиональных военных. В новых формах они подтверждают нравственность уже обнаруженную в прежде указанных примерах. Они еще раз показывают, что военное ремесло вовсе не влияет морализующим образом, и что, следовательно, оно не служит школой честности; потому что члены военной профессии — и при том не худшие — поступают так безнравственно. Анализ этих безнравственных фактов находит производящую их причину в следующем: в сильной власти, поистине, цезарской, в соединении с большим раболепством.

Глава XII

Цель военной профессии — война. Всякая война непременно предполагает насилие, выражающееся в убийствах, изнасилованиях, воровстве, грабежах, пожарах.

Люди, избирающие себе военную профессию, побуждаются к тому личными интересами. Преданность отечеству, обществу не играют никакой роли в этом выборе. Влечение к жизни свободной от забот и борьбы, с регулярным жалованьем, как жизнь государственного человека, но с тем преимуществом, что избравшему военную профессию оказывается почет; желание носить мундир, чтобы отличаться

— 160 —
от обыкновенных смертных и иметь право входа в светские салоны; тщеславное желание командовать другими, которые должны будут или безропотно повиноваться, или терпеть большие наказания; прирожденное тяготение к этой профессии, кровавой по своим целям; недостаток энергии и неспособность, сознаваемая ими или нет, завоевать себе столь же важное положение каким-нибудь трудом — литературным, артистическим, научным; неспособность к занятиям коммерческим или финансовым, или невозможность отдаться им за отсутствием капитала — вот сознаваемые или не сознаваемые мотивы, которыми руководятся люди, добровольно избирающие военную службу своей профессией.