Вот уже свыше полутора столетий Бородинское поле для народов нашей страны является символом преданности Родине, символом мужества и отваги

Колонна дивизии состояла из 113-го стрелкового полка. Его поддерживал второй дивизион 133-го легко-артиллерийского полка. Этой колонне, при которой находился комдив Полосухин, предстояло выйти на рубеж Павлищево – Радчино – Клементьево. Однако противник уже оседлал шоссе Можайск – Руза. По нему двигалась боевая техника врага. Командованию дивизии предстояло принять решение, от которого зависели не только судьбы тысяч воинов всей дивизии, но и судьбы соседней 316-й дивизии и 16-й армии генерала Рокоссовского. Предстояло не только перейти шоссе Можайск – Руза, но и уничтожить как можно больше живой силы и техники противника и тем самым оказать посильную помощь истекающим кровью дивизиям шестнадцатой армии.

Перед боем на шоссе полковник Полосухин собрал совещание, на котором присутствовали комиссар дивизии Георгий Михайлович Мартынов, начальник артиллерии дивизии Алексей Степанович Битюцкий, командир 113-го стрелкового полка майор Николай Ларионович Солдатов, командир 133-го легкоартиллерийского полка Алексей Савватеевич Ефремов. Разработали план предстоящего боя.

Темная октябрьская ночь. Моросил мелкий дождь. Командир дивизии Полосухин и Битюцкий под плащ-палаткой при свете карманного фонаря уточняли место прорыва.

По команде майора Ефремова артиллеристы на руках подтащили орудия на расстояние ста метров от шоссе. Истребители танков подползли к шоссе вплотную.

Генерал Битюцкий вспоминает, что на шоссе находилась огромная, длиной примерно в два километра колонна боевой техники врага. Здесь были танки, бронетранспортеры, автомашины, бензовозы. Разведчики донесли, что фашистские солдаты: танкисты, водители, пехотинцы – спят в соседней деревне. Около колонны – только часовые. Да и те спят, забравшись в кабины автомобилей.

Командир 133-го артиллерийского полка майор Алексей Савватеевич Ефремов лично проверил готовность своих артиллеристов к бою. Вместе с начальником штаба полка Павлом Петровичем Сарыгиным они обошли каждый орудийный расчет. Артиллерист Павел Михайлович Шевченко, участник этого боя, вспоминает: «Спросил я у капитана Сарыгина: «Товарищ капитан, во что стрелять в первую очередь? В танки или в бензовозы?» Начальник штаба полка ответил: «Бей сначала по бензовозам, потом по танкам». Майор Ефремов и капитан Сарыгин, боевые друзья и земляки-кузбассовцы, были и сами вооружены для предстоящего боя, как рядовые солдаты. Автомат, несколько гранат на поясе. Они отдавали себе отчет в том, что бой будет жестоким. Были оба готовы ко всему.

Когда полковнику Полосухину доложили, что к бою все готово, он приказал открыть огонь.

По команде майора Ефремова артиллеристы открыли беглый огонь. Вспыхнули бензовозы, пламя перекинулось на танки, бронетранспортеры и автомашины. Тот же Шевченко вспоминает, что пламя пожара было видно на многие километры вокруг. Противник пришел в себя. Из деревни к шоссе бросились фашистские пехотинцы. Замаскированные в соседнем лесу танки шли на атакующих.

В завязавшемся тяжелом бою пропал без вести командир 133-го легкоартиллерийского полка Алексей Савватеевич Ефремов. Среди бойцов дивизии и жителей деревни Ратчино сущестуют о гибели майора Ефремова две версии. Воины-артиллеристы уже на новом рубеже обороны, в районе Нарских прудов, рассказывали, что их командир, лично уничтожив несколько фашистских офицеров, погиб в бою на шоссе. Жители села Ратчино, зимой сорок второго года освобожденные из фашистской неволи, рассказывали о героической гибели неизвестного им майора Красной Армии, имевшего орден Красного Знамени. Фашисты пытали его, тяжело раненого, а потом сожгли на костре, не добившись от советского командира никаких сведений. Возможно, что правы и солдаты, и жители. Действительно, воинское звание Ефремова было «майор», и он еще в 1938 году за храбрость в боях у озера Хасан был награжден орденом Красного Знамени, который вручил ему в Москве сам Михаил Иванович Калинин. В горячке боя, развернувшегося на шоссе, тяжело раненый Ефремов мог остаться незамеченным своими солдатами, а затем и попасть в плен.

В этом бою был тяжело ранен и комиссар 133-го легко-артиллерийского полка старший политрук Иван Иванович Бенько. Его вынесли с поля боя.

В течение многих лет начальник штаба этого полка капитан Павел Петрович Сарыгин считался пропавшим без вести. Только в 1967 году семья узнала подробности гибели Павла Петровича. Во время боя на шоссе Можайск – Руза он вел группу бойцов на врага. Рядом с ним бежал артиллерист Павел Михайлович Шевченко. Воины прорвались через боевые порядки противника и, отстреливаясь от наседавших фашистов, отходили к лесу. Шевченко увидел, что капитан Сарыгин упал. Он подбежал к нему. Капитан лежал лицом вниз. Шевченко повернул Сарыгина лицом к себе. Тот был мертв. Пуля пробила сердце. Шевченко взял его медальон, но в тот же день во время одной из стычек с противником этот медальон был им потерян.

Гибель своих боевых товарищей и земляков-кузбассовцев А. С. Ефремова и П. П. Сарыгина тяжело переживал полковник Полосухин. За несколько месяцев совместной службы он полюбил обоих за их трудолюбие, доброе, но требовательное отношение к солдатам, за их преданность делу партии и народа. Виктор Иванович гордился артиллерийским полком. Ведь он был лучшей частью дивизии. Именно полк Ефремова первым в дивизии стал партийно-комсомольским полностью. И это стало причиной необычайной стойкости первого дивизиона Зеленова на Бородинском поле и отваги второго дивизиона во время ночного боя на шоссе Можайск – Руза. В этом бою, как бы ставящем точку в бородинской эпопее полосухинской дивизии враг потерял до двадцати танков, десятки бронетранспортеров, автомашин и бензовозов, сотни своих солдат и офицеров. Разгромив колонну врага в ночь с двадцатого на двадцать первое октября на шоссе Можайск – Руза, дивизия Полосухина не только защитила от окружения себя, но и помогла воинам-панфиловцам, сражавшимся севернее. Противнику после разгрома его колонны немало пришлось потратить времени и сил, чтобы наладить движение по шоссе, расчистив его от подбитой и сожженной боевой техники.

Закончилась Бородинская эпопея дивизии полковника Полосухина. Восемь суток гремели бои на Бородинском рубеже и в прилегающих к нему населенных пунктах, в лесах и на дорогах. Свыше сотни уничтоженных танков на счету дивизии, несколько тысяч солдат и офицеров врага нашли могилу на Бородинском поле и в его районе. Все это – весомый вклад соединения в дело грядущей победы над врагом под Москвой. Враг потерял самое драгоценное для себя – время и уверенность в своих силах. «Тайфун», тщательно подготовленный и на весь мир разрекламированный пропагандой Геббельса, был приглушен очень серьезно в районе Бородина. Когда на Бородинском рубеже насмерть стояли подразделения полосухинской дивизии и приданных ей частей, в район Можайска спешно перебрасывались из глубины страны свежие подразделения, которые сумели окончательно остановить врага, морально надломленного уже в октябрьских боях на всем Западном фронте, в том числе и на Бородинском рубеже.

Тяжелы были потери полосухинской дивизии. Тысячи убитых и раненых. Начальник штаба полковник Васильев в боевом донесении в штаб пятой армии сообщал следующее: «К исходу 23-го октября вышли 1-й и 2-й батальоны 113-го стрелкового полка: 1-й батальон – в 50%, 2-й – 30% личного состава… 322-й стрелковый полк имеет 10% личного состава, 2-й дивизион 154-го ГАПа вышел без материальной части, потеряв в бою 50% личного состава. 65-й противотанковый дивизион, отдельный разведывательный батальон, отдельный зенитно-артиллерийский батальон потеряли всю материальную часть и 70% личного состава. Отдельный батальон связи потерял 50% средств связи» (архив МО СССР, ф. 32 стр.д., 2667, д. 21, л.л. 25)

Двадцать шестого октября, вечером, 32-я Краснознаменная стрелковая дивизия полковника Полосухина заняла оборону на левом фланге Пятой армии, севернее города Нарофоминска, у знаменитых Нарских прудов. В истории соединения открывалась новая страница.

ГОД СОРОК ПЕРВЫЙ – ГОД СОРОК ТРЕТИЙ

Основную тяжесть боев на Бородинском поле вынесли воины 322-го стрелкового полка, 2-й дивизион 154-го ГАПа, 1-й дивизион 133-го ЛАПа, артиллеристы 65-го истребительно-противотанкового дивизиона. Бойцы, командиры и политработники этих частей и подразделений не только приумножили своим героизмом славу богатырей 1812 года, но и с достоинством пронесли свои славные знамена над исторической землей Бородина – знамена Октябрьской революции, знамена гражданской войны, ленинские знамена.

243-м Петроградским именовался в годы гражданской войны будущий 322-й стрелковый полк, которому выпала честь защищать непосредственно Бородинское поле. Назывался полк Петроградским по той причине, что первоначально состоял из промышленных рабочих колыбели Октябрьской революции. Эти рабочие участвовали в штурме Зимнего дворца (А. П. Кучкин, В боях и походах от Волги до Енисея, М., Наука, 1969, стр. 35). Среди них было немало партийцев с дореволюционным стажем, тех самых, что вели страну к победе социалистической революции, создавали партию и, не колеблясь, шли на смерть во имя счастья родного народа и человечества.

Летом восемнадцатого года 243-й полк участвует в разгроме белочехов. Вместе с 241-м и 242-м полками он входит в состав 81-й бригады 27-й стрелковой дивизии. В течение десятилетнего периода полк возглавлял большевик, эстонец по национальности Роман Иванович Секк, преданный революции человек, одаренный военачальник. В период становления части, в грозном восемнадцатом году комиссаром полка был пламенный революционер, юноша с сердцем Данко, Васюнкин Александр Иванович (Е. Д. Тимофеев, «Степан Вострецов», Воениздат, М., 1966, стр. 37). Он погиб под Новый, 1919 год и в Калуге, в архиве, есть письмо Реввоенсовета 5-й армии о гибели отважного комиссара: «Товарищ Васюнкин, комиссар 243-го Петроградского полка, в конце декабря (1918 года – В. Ш.) пал смертью храбрых…Наша партийная организация может гордиться тем, что из ее рядов вышел бесстрашный боец за счастье человечества» (партархив Калужской области, ф. 1, оп. 2, д. 238, л. 7).

В том декабре полк успешно громил колчаковцев под городом Бирском. В один из ветреных дней воины-петроградцы разгромили отборный офицерский батальон, а затем и целый пехотный полк колчаковцев и вместе с 241-м Крестьянским полком ворвались в город и очистили его от белогвардейцев (А. П. Кучкин, В боях и походах от Волги до Енисея, М., «Наука», 1969, стр. 43). Затем наступили дни отхода на запад. Колчак сумел зимой 1919-го года собрать под Уфой значительные силы и начал свой печально знаменитый поход на Москву. «Трудное это было отступление, пишет бывший комиссар 27-й стрелковой дивизии А. П. Кучкин, - в районе Уфы колчаковцы пытались окружить и уничтожить войска пятой советской армии, бросив на ослабленные и уставшие красные полки свежие, превосходящие по численности белогвардейские части. Против третьей бригады 27-й дивизии, насчитывавшей не более трех тысяч штыков, действовал второй корпус белых численностью в 19400 человек.

243-му Петроградскому полку, прикрывавшему отход бригады, почти ежедневно приходилось вести тяжелые бои, отбивать атаки пехоты, казачьи набеги. Командир полка Секк и комиссар Петров (после гибели Васюнкина – В. Ш.) были всегда среди красноармейцев.

Комиссар Петров умел поговорить с людьми и поднять настроение. Бойцы любили и уважали комиссара за храбрость: он был отличным пулеметчиком, бил по врагу без промаха, а если случалось, что заедало пулемет, то только не у него.

А командир петроградцев Секк, человек худощавый, быстрый в движениях, каждый бой стремился завершить не только отбитием атаки, отражением налета, но ответной контратакой, заходом во фланг наступавшим колчаковцам или каким-то другим маневром. Он знал, что, ослабленный боями, его полк не в состоянии остановить наступление врага, во много раз превосходящего по численности. Но задерживать, срывать планы противника, наносить ему чувствительные потери мог. Мог и делал это» (Е. П. Тимофеев, «Степан Вострецов», М., Воениздат, 1966, стр. 51 – 52).

Спустя 20 лет на Бородинском рубеже командир 32-й стрелковой дивизии полковник В. И. Полосухин придерживался точно такой же тактики. Подразделения 322-го полка атаковали и контратаковали врага у Рогачева и Утиц, под станцией Бородино и на Шевардинском редуте, у села Семеновского и деревни Доронино… Одна кровь в жилах, одна Родина, одна партия у тех бойцов, что били Колчака, и у этих, дравшихся с гитлеровцами. Естественно, и тактика одна. И имя ей – революционная…

Комиссары Бородинского поля! Не сыновья ли они комиссаров гражданской войны? Не младшие ли братья? Конечно, так. Комиссар полка Васюнкин и политрук Легостаев, ведший в атаку воинов батальона Щербакова, комиссар Петров, мастрески бивший врага из пулемета, и комиссар 322-го полка Баканов, предпочитавший почаще быть на переднем крае, нежели при штабе, - отцы и дети, старшие братья и младшие в самом светлом и чистом смысле.

Тяжела была гражданская война. Путь, пройденный полками 81-й бригады, - кровавый и славный. Осенью 1919-го года развернулись ожесточенные бои на сибирской реке Тобол. Красные воины сумели выстоять и сломить сопротивление отборных и страшных в своем решении победить или умереть, частей адмирала Колчака. Позднее известный белогвардейский генерал К. В. Сахаров, бывший активным участником Тобольского сражения, написал: «Здесь были лучшие коммунистические дивизии, 26-я и 27-я…эти 18 русских красных полков проявили в сентябрьские дни девятнадцатого года очень много напряжения, мужества и подвигов» (К. В. Сахаров, Белая Сибирь, Мюнхен, 1923, стр. 134).

В этом признании сознательного врага можно проследить затаенную гордость тем, что его, генерала Сахарова, били не просто русские полки, но «русские красные полки». Здесь он прав и не прав. Факт, что они были сплошь красные, но по национальному составу интернациональные, а не только русские. Служили в них и татары с башкирами, и эстонцы с евреями, и украинцы с белорусами… Впрочем, в 1812 году на Бородинском поле армия Кутузова по своему составу была тоже многонациональной. Это широко известная всем истина. Называя красные полки русскими, генерал Сахаров невольно подчеркивает тот факт, что Красная Армия стала истинной наследницей героических традиций старой русской армии Петра Первого и Румянцева, Суворова и Кутузова, Нахимова и Брусилова…

Сильна была закваска, на которой вызрела 32-я Краснознаменная дивизия. Ее родной матерью и юридически, и фактически можно считать знаменитую 27-ю Омскую стрелковую дивизию. Когда летом 1920 года она из района города Минусинска пербрасывалась на Польский фронт, Реввоенсовет 5-й армии, в составе которой дивизия сражалась в течение двух лет, прислал командованию соединения следующую телеграмму: «На основании приказа главкома 27-я дивизия уходит из состава 5-й армии на другой фронт.

Обращаясь по этому поводу мыслью к славному прошлому нашей армии, нельзя не признать с чувством полного удовлетворения и гордости, что 27-я дивизия вписала в историю 5-й армии много героических, незабываемых страниц.

Весь небывалый в военной истории полуторагодовалый победоносный поход Пятой армии от берегов Волги до берегов Енисея непрерывно связан с именем 27-й дивизии, с именами ее доблестных командиров и красноармейцев.

Самые крупные и рискованные операции армии, из которых наиболее выделяются Байсаровская. Юрюзаньская, решившая участь Златоуста и с ним всего Урала, Челябинская и Омская, наконец, Новониколаевская (Новосибирская – В. Ш.), закончившаяся полным уничтожением материальных средств противника, проведены были при преобладающем участии 27-й дивизии. Причем в Байсаровской, Челябинской, Омской и Новониколаевской операциях на ее долю выпала исключительно решающая роль.

Выдающиеся подвиги 27-й дивизии отмечены многочисленными наградами и получили признание со стороны республики, вручившей героической дивизии высшую награду – Красное Знамя.

С чувством глубокого сожаления расставаясь со своим славным сподвижником, Реввоенсовет Пятой армии от лица Республики шлет 27-й дивизии свой прощальный привет, сердечное спасибо за службу и выражает свою полную уверенность, что дивизия рядом новых подвигов на новом фронте борьбы с капиталом, борьбы за освобождение трудящихся и их счастливое будущее подтвердит свою боевую репутацию.

Счастливого пути, славные командиры, комиссары и красноармейцы!» (В. Путна, К Висле и обратно, М., издание «Военный вестник», 1927 год, стр. 12).

Эта яркая, не лишенная патетики и эмоциональности характеристика относится прежде всего к воинам 81-й бригады, ее героическим полкам: 241-му Крестьянскому, 242-му Волжскому, 243-му Петроградскому. Во всех боях и походах эти три полка были лучшими в 27-й дивизии. Это и неудивительно. Ведь двумя последними из них командовали такие крупные военачальники, как Степан Вострецов, кавалер четырех орденов Красного Знамени, и Роман Секк, а комиссарами в течение всей гражданской войны являлись такие преданные революции и талантливые коммунисты, как Всеволод Александрович Петров, Самуил Абрамович Вайнер, Борис Алексеевич Евлампиев…

Подарили герои родные

Нашей Родине славы венок…

Э. Межелайтис

Глава третья

ОТ НАРСКИХ ПРУДОВ ДО ПОБЕДЫ

В течение ноября и в первые декабрьские дни сорк первого года 32-я Краснознаменная обороняется у Нарских прудов, севернее города Нарофоминска. Первого декабря здесь, в районе деревни Акулово, дивизия и приданные ей части уничтожают крупную группировку фашистских танков.

Во время контрнаступления под Москвой путь полсухинцев лежит прямо на запад. Соединение участвует в освобождении десятков населенных пунктов Подмосковья, громит фашистов южнее Можайска, южнее ставшего навеки родным Бородинского поля, чье имя навсегда слилось с именем дивизии.

Конец января. Дивизия покидает пределы Подмосковья и вступает на территорию Смоленской области.

18-го февраля в истории соединения – траурный день. Юго-восточнее города Гжатска (ныне город Гагарин) гибнет славный комдив полковник Виктор Иванович Полосухин. Здесь же, у деревень Иванники и Васильки, погибают в жестоких боях сотни отважных воинов дивизии.

В соединение приходят новые люди: командиры, политработники, солдаты. Но традиции соединения, бородинская его слава, память о комдиве Полосухине, комиссаре Михайлове и десятках других героев Бородинского поля становятся для новичков священными, хранятся ими также свято, как боевые знамена славных воинских частей дивизии. Пришедшие в дивизию новые люди с гордостью называют себя гвардейцами-полосухинцами. И в течение всех лет войны вновь пришедшие в бородинские полки воины воюют стойко, приумножая славу соединения.

24-го мая 1942 года дивизия стала гвардейской. Бородинцы стали гвардейцами заслуженно, не случайно. Массовый героизм, проявленный воинами на Бородинском поле, под Акулово и во время контрнаступления под Москвой получил высокую оценку Верховного Главнокомандования. Сотни воинов еще зимой были награждены орденами и медалями. Так что право стать 29-й гвардейской дивизией соединение завоевало кровью, подвигами своих лучших сынов, ратным трудом своих воинов.

Заметным событием в жизни гвардейцев-бородинцев стало освобождение в феврале 1943 года города Гжатска, родного города первого в мире космонавта. Летом сорок третьего года, когда Красная Армия после разгрома фашистов на Курской дуге переходит в общее наступление, 29-я гвардейская дивизия после блестящего маневра неожиданным для противника ударом освобождает еще один старинный русский город, важный узел сопротивления врага, город Ельню. Вновь Ельня, на этот раз большая. Она взята с ходу. Приказом Верховного Главнокомандующего 29-я гвардейская Краснознаменная дивизия со времени взятия ею города Ельни именуется «Ельнинской».

В 1944- 1945 годах соединение участвует в освобождении Советской Прибалтики. В районе латвийского города Салдуса заканчивает свой боевой путь дивизия, получившая свое боевое крещение на славном Бородинском рубеже. Ее полное название звучит торжественно и длинно: 29-я Ельнинская Краснознаменная ордена Суворова второй степени гвардейская стрелковая дивизия.

После гибели В. И. Полосухина в командование соединением вступает полковник С. Т. Гладышев. Это при нем дивизия получает гвардейское знамя.

После Гладышева, осенью сорок второго года убывшего на Сталинградское направление, полосухинцами в течение двух лет командует Андрей Трофимович Стученко, впоследствии известный советский военачальник, генерал армии.

Генерал Стученко ведет гвардейцев от победы к победе. Это под его руководством воины соединения штурмом освобождают Гжатск, дерутся за Гнездиловские высоты, освобождают Ельню, дерутся в районе Пушкинских гор и на латвийской земле. Летом 1944 года генерал Стученко назначается командиром 19 гвардейского Сибирского корпуса. Ставшую для него родной дивизию генерал сдает молодому полковнику-сибиряку Венедикту Михайловичу Лазареву, провоевашему в составе дивизии уже два года и выросшему в ней за это время от капитана до полковника, от начальника штаба полка до командира дивизии.

Под его командованием дивизия освобождает латвийские города Мадонна и Огре, участвует в изгнании врага из Риги, громит фашистов на Курляндском полуострове. Здесь, в Курляндии, застает дивизию Победа.

А что же бородинцы? Много ли их осталось в гвардейском строю на 9 Мая великого сорок пятого года? Мало, очень мало… Под Акулово и Гжатском, под Ельней и Оршей, у Пушкинских Гор и на латвийской земле умирали они за Родину. Потому мало их в гвардейском строю 9-го Мая сорок пятого года. И все-таки они есть…

Вот отважный разведчик Иван Кулаков. На его груди, кроме ордена Красной Звезды за бои на Бородинском рубеже, сверкают ордена Красного Знамени, Отечественной войны, три медали «За отвагу»… Ничто не смогло разлучить Кулакова с родной дивизией. Он был восемь раз ранен. Значит, его восемь раз могли отправить в другое отделение и направляли, но… Он восемь раз сбегал из госпиталей, не долечившись, приходил пешком, проезжал на попутных машинах сотни километров, чтобы только попасть в родной артиллерийский полк. Опытнейший разведчик, притащивший и пригнавший из глубокого немецкого тыла не один десяток «языков», во время своих побегов из госпиталей вынужден был вести хитроумную игру с десятками патрулей, постов и тому подобное, чтобы добраться до боевых порядков дивизии. И когда после очередного прибытия для прохождения службы Кулаков появлялся на огневых позициях артполка, его однополчане говорили: «Прибыл Кулаков бить до смерти врагов, значит, скоро наступление». Так и бывало чаще всего. Всегда недолеченный Иван Федорович Кулаков спустя часа три-четыре после своего прибытия в часть уходил в поиск, а на другой день обязательно приводил вполне здорового «языка».

Одним из боевых друзей Кулакова был его земляк-дальневосточник командир расчета Иван Крупенко. Вот что пишет об этом Иване бывший заместитель командира дивизии полковник в отставке Ф. Г. Шаплюк: «Все воины нашего соединения знали легендарное орудие 62-го артполка (бывшего 154-го гаубичного) № 364 и его расчет под командованием сержанта коммуниста Ивана Никитовича Крупенко, награжденного многими орденами и медалями. Отважный артиллерист на фронте с сентября 1941 года. Расчет Крупенко громил немцев на Бородинском поле, уничтожив там два танка и взвод гитлеровцев. В бою за деревню Акулово было подбито три танка, истреблено до 50 гитлеровцев. В бою под Гжатском в сорок втором году расчет Крупенко отбил атаку пехотного батальона противника. Под Ригой и городом Ауце было уничтожено свыше 50 фашистов, разбито минометов – три, повозок – пять, пулеметов – три. Отражено восемь контратак врага».

Победу встретили в родной дивизии старший лейтенант Алексей Макарович Дыбань, капитан Иван Никифорович Губарев. Оба ровесники, оба коммунисты. Тот и другой начали службу в дивизии в 1937 году, участвовали в боях у озера Хасан и на Бородинском поле. Полковник Ф. Г. Шаплюк так пишет о них: «Старший лейтенант А. М. Дыбань вырос от рядового до командира батареи. В бою на Бородинском поле, будучи командиром орудия, уничтожил несколько танков врага. Награжден орденами Отечественной войны, Красной Звезды, многими медалями. Капитан И. Н. Губарев начал войну тоже рядовым, а закончил начальником штаба артиллерийского дивизиона. В феврале сорок второго года во время нападения на батарею немецких автоматчиков товарищ Губарев из ручного пулемета один отбил атаку фашистов. Враг оставил около батареи до двадцати трупов. Губарев захватил в этом бою два ручных пулемета, 11 винтовок. 8-го сентября 1944 года в бою за деревню Кукули во время вражеской контратаки, когда противник окружил наблюдательный пункт дивизиона, Губарев вызвал огонь на себя, благодаря чему контратака была отбита. Награжден орденами Александра Невского, Отечественной войны, Красной Звезды».