Ю. Ю. Карпов взгляд на горцев взгляд с гор

Если менее 10 тыс. проживающих в Дагестане цахуров (большая часть цаху-ров давно живет на территории современного Азербайджана) и на порядок бо­лее многочисленные рутульцы и агулы с начала 1990-х гг. получили право и возможность обучать в детей в школах на родных языках (хотя они этим поль­зуются выборочно; в одних селениях ведется преподавание на родном языке, в других — нет) [ПМА, 2005, л. 66 об.], имеют своих представителей в респуб­ликанских органах власти (и, по определению лидера НКА «Дидойцы», «име­ют свою национальную политику») [Магомедов Дж., 1994, с. 15], то задается вопрос, почему всего этого лишены мало уступающие им, а то и превосходя­щие по численности, имеющие собственные языки народы андо-дидойской подгруппы. Желание иметь свою «национальную политику» — это заявка на непосредственное участие в распределении «общей доли» всех конституиро­ванных субъектов общего пространства. Неважно, что общественность пред­ставленных в госструктуре республики рутульцев и цахуров говорит о бездей­ствии своих «делегатов от народа», которым вмененено в обязанность прово­дить «национальную политику». Проблема в «конституированности», в соот­ветствующем предоставлении права на такую «политику» — «дайте нам воз­можность проводить ее, а мы сами спросим с тех, кто не исполняет доверенное им дело» [ПМА, 2006, л. 14—75]. Однако республиканские власти не только не готовы, но и не желают изменять установленный их предшественниками порядок.

Подобное нежелание можно объяснить опасением любых дополнительных осложнений в республике, основные субъекты-«силы» которой сейчас якобы находятся в зыбком равновесии при наличии очевидных лидеров. Объяснение видится и в заигрывании с властью федеральной, при параллельном заигрыва­нии с населением республики. Очевидно, в расчете на дополнительные финан­совые поступления из федерального бюджета и с оглядкой на федеральный за­кон 1999 г. «О гарантиях прав коренных малочисленных народов РФ» (тако­выми считаются народы численностью менее 50 тыс. чел.) Госсовет РД 18.10. 2000 г. принял постановление (№ 191), в котором к коренным малочисленным народам Дагестана отнесены все 14 «конституционно обозначенных» народов республики— аварцы, агулы, азербайджанцы, даргинцы, кумыки, лакцы, лез­гины, таты, табасаранцы, ногайцы, рутульцы, русские, цахуры, чеченцы-ак-кинцы — за исключением действительно малочисленных андо-дидойцев, кай-тагов, кубачинцев и арчинцев. Именно Госсовет, членство в котором имеют представители этих самых 14-ти, взял на себя обязанность (и не собирается с кем-либо ею делиться) определять, кто может фигурировать в соответствую­щем общероссийском реестре (интервью председателя Народного Собрания РД М. Алиева газете «Дагестанская правда» от 06.01.2003 г.).

# # *

Обозначившийся в конце 1980—начале 1990-х гг. кризис дагестанской го­сударственности вызвали не малые, а большие народы, общественность и ли­деры которых указывали на неудовлетворительно сложившуюся для их «родо­вых тел» практику взаимодействия «конституционно обозначенных» субъек­тов общедагестанского пространства. В первую очередь, это были лидеры лез­гинской и кумыкской общественности.

540

/О. Ю. Карпов. Взгляд на горцев. Взгляд с гор

Нынешние руководители Дагестана (это, судя по контексту и объективным данным, даргинцы, аварцы и кумыки. — Ю. К.), ставя перед собой узконациона­листические задачи, фактически отдали Дагестан пантюркистам (здесь обозна­чен образ внешнего врага — Азербайджана. Турции, пособниками которого яко­бы являются тюркоязычные кумыки и вступающие с ними в альянс аварцы.— Ю, К.)... Представители некоторых народов Дагестана в высоких структурах власти ошибаются, думая, что на антилезгинской волне, подавив последних (т. е. лезгин.— Ю. К.), они создадут для себя широкое поле деятельности, сумеют расширить свои территории... (это, скорее всего, адресуется кумыкам и азербай­джанцам. —10. К.).

[Абдурагимов, 1996, с. 289]

Исходя из подобных оценок, можно заключить, что сосуществование и взаимодействие народов в Дагестане (и в Азербайджане) толкуется (или ока­зывается на деле?) силовым взаимодействием, в ходе и в результате которого одна из сторон (в данном случае лезгины, но таких сторон, может быть, бывает и больше) оценивает ситуацию как жесткое давление на себя, насилие. Наси­лие уже через умышленное расчленение своего «тела» и тем самым уменьше­ние своей «силы». Для восстановления последней (а не «тела», которое не имеет четких контуров) предлагалось объединить малые лезгиноязычные на­роды (а заодно и не очень малые— 100-тысячных табасаранцев) с собственно лезгинами, вопреки желаниям первых, но во имя достойной конкуренции вто­рых с другими активными фигурантами общего силового поля. Вторая, и глав-

Глава 6. Время

541

Неменьший, а возможно и больший, сепаратизм отличал идеологию офор­мившегося на рубеже 1980—1990-х гг. кумыкского народного движения «Тен-глик» (равенство). Большим он мог быть по той причине, что тюркоязычные кумыки, с одной стороны, воспринимаются кавказоязычпыми дагестанцами «не (вполне) своими», «не (вполне) кавказцами» и «негорцами», а с другой — сами идеологи движения, репрезентируя кумыкский народ, явно дистанциру­ют его от кавказцев, называя его правопреемником населения Гуннии и Хаза­рин, а одним из главных принципов своего движения называют тюркизм (тюрк-чюлюк) [Тенглик, 1996, с. 15, 90].

Для сепаратизма имелись причины и другого порядка, сформулированные идеологами «Тенглика» как «сужение базы (среды) воспроизводства кумык­ской этничности», что подразумевало земельный вопрос. Последний действи­тельно весьма сложен.

Благоприятные условия, созданные для горцев-переселенцев — выделение нередко значительно больших, чем у жителей кумыкских аулов, земельных участков, льготы налогообложения, сохранявшиеся за переселенцами на про­тяжении десятилетий, а также переселение кумыков из пригородов Махачкалы в Хасавюртовский район на место депортированных чеченцев при одновре­менном заселении освобожденных ими территорий горцами и др. — вызвали в итоге обоснованное недовольство среди кумыков. Ныне «горцы» весьма зна­чительная, а кое-где и преобладающая часть населения равнины — территории традиционного расселения кумыков. Так, в ЬСизилюртовском районе аварцы составляют 80 % его жителей, в Хасавюртовском — более 38 %, в Бабаюртов-ском — 22 %, а с учетом проживающих там же переселенцев других нацио­нальностей процент горцев еще более значителен (подсчитано по данным: [Республика Дагестан, 2001, с. 168—170]).

Как следствие уже этого, в программных требованиях «Тенглика» было за­явлено «сохранение экономически и демографически целесообразного образа жизни кумыкского населения, а также среды обитания; прекращение массово­го переселения в Кумыкию и возврат незаконно изъятых земель их законным хозяевам». Восполненные и защищенные от новых посягательств со стороны земельные угодья кумыкского народа должны стать базой «восстановления всех структур этпизации» ¹ и этноса, имеющего «историко-генетическое и ду­ховное родство» со всеми тюрками, требующего усиления своего «родового

¹⁸ Впрочем, по Дагестану ходят разговоры, что «лезгинский вопрос» был инспирирован Москвой с целью сделать более сговорчивым в «большой политике» Азербайджан.

В частности, это предполагало, что «доминирующее место в национальном воспита­нии должно принадлежать формированию чувства кумыкскости (тюркскости) подрастаю­щего поколения на основе углубления исторических знаний о древности, авгохтонпости, этноисторическом континуитете, антропо-географической стабильности тюркского этноса на Восточном Кавказе и на кумыкской территории, об особом месте тюркской культуры в евро-азиатском культурном ареале» [Тенглик. 1996. с. 93].

542 ____ /О. Ю. Карпов. Взгляд на горцев. Взгляд с гор

тела» (это мое определение) через повышение рождаемости («чтобы семьи людей кумыкской национальности стали в среднем четырехдетными») и заяв­ляющего о готовности своего пребывания в составе существующего государ­ственно-политического пространства на автономных условиях— «сохранение единства Дагестана при изменении формы его государственности и обеспече­нии верховенства прав народов и прав человека» [Тенглик, 1996, с. 21, 89, 91]. «Народы» и их права оказались на первом месте, им была предложена роль единственных субъектов политики, экономики, культуры, всего комплекса общественной жизни. Соответственно, политическое, экономическое и т. д. про­странство в рамках системы (политико-правовой и т. п.) должно было делиться между ними.

Существующее унитарное устройство РД создает неравноправные условия народам, образующим нашу республику, и постоянно стимулирует межнацио­нальную конкуренцию... Никто не может отрицать, что А. Даниилов — бывший первый секретарь обкома партии, создал преимущества аварцам, а М.-С. Умаха-нов — даргинцам и т. д. ...Каковы бы ни были личные качества руководителя, нельзя ставить судьбу народа в зависимость от отдельного человека, тем более другой национальности... Геополитически карта Дагестана включает 4 региона: территории севернее реки Терек — Ногайская степь, центральная рав­нина и предгорья — Кумыкия, горная территория — собственно Дагестан, юж­ная территория— Лезгистан... По крайней мере, указанные 4 геополитических региона должны получить автономию и законодательную самостоятельность.

[Ибрагимов X., 1995, с. 153—157]

* * *

В первой половине 1990-х гг. кризис дагестанской государственности был налицо. Он не оказался уникальным явлением в жизни бывшего СССР, но имел характерные особенности по причине крайне пестрой структуры респуб­лики, состоявшей из «этносов-наций». Дележ «пространства» с большого формата опустился до низовых звеньев социальной и хозяйственной жизни — «разделение совхозов (в предгорных и равнинных районах, т. е. в тех, где ока­залось большое количество переселенцев с гор. — Ю. К.) на отдельные хозяй­ства по национальному принципу— вот реальность наших дней» [Мустафае-вы, 1990, с. 38]. Эта ситуация напоминала с точностью до наоборот ту, что имела место 50 лет ранее, когда бригады и звенья создававшихся колхозов формировались по тухумному принципу. Федерализация Дагестана по нацио­нальным территориям стала злободневным вопросом. В качестве альтернатив­ного ей компромисса предлагалось четкое соблюдение «принципа „попере­менного" назначения на те или иные должности республиканского масштаба людей различных национальностей, в том числе и малых, в количественном отношении» [Мустафаевы, 1990, с. 38J. То есть «всем сестрам по серьгам» — дань эпохе перемен в пространстве бывшей «империи», но равно выражение общинного сознания, актуализированного в переходном состоянии общества. Хотя, как оказалось, на деле данный принцип в целом и раньше учитывался, по крайней мере, па высшем этаже республиканской власти и среди «главных» субъектов дагестанского пространства.

Глава 6. Время

543

ской республики. Время чисток 1937—1938 гг. внесло в него коррективы, но в 1948 г. во главе республики, а таковым являлся первый секретарь обкома, стал «коренной» дагестанец, конкретно аварец А. Даниялов, до этого работавший председателем республиканского Совмина. Освобожденную им должность за­нял лезгин, а Верховный Совет возглавил кумык. И по-своему стройный поря­док ротации «основных этносов» в эшелоне высшей власти соблюдался до развала СССР. В этот период действовали сменявшие одна другую «тройки»: аварец — лезгин — кумык, аварец — даргинец — кумык, даргинец — кумык — аварец, даргинец— аварец— кумык, аварец— кумык— даргинец [Кисриев, 2002а, с. 171]²⁰.

От подобных сравнений и отсылок к принципам давнишней системности можно было бы легко отмахнуться, если бы не крайне острая реакция даге­станского общества (или заинтересованных представителей основных субъек­тов оного) при разрушении троичной модели высшей власти. В связи с устра­нением КПСС с позиции руководящей инстанции и ликвидацией должности 1-го секретаря обкома высших должностных лиц стало двое. Последняя властная «тройка» представляла собой сочетание аварец— кумык — даргинец. Теперь первое лицо из этой обоймы, и лицо «этнизированное», выпало. «Основной», наиболее многочисленный субъект-этнос общего пространства оказался не «при месте». И очень скоро, в феврале 1992 г., произошел «стихийный» захват власти в Духовном управлении мусульман Дагестана, муфтий кумык был смещен и на его место поставлен аварец. «Этнический паритет» и троичная система власти оказались восстановленными. Случайно ли, в контексте тради-

1 Jo некоторым оценкам, постоянная представленность кумыков в высшей республи­канской власти объяснялась значимостью равнинных, издавна кумыкских земель в хозяйст­ве, экономике республики [Узунаев, 2005]. Здесь же отмечу, что русские в Дагестане делят­ся на две категории — па приехавших по назначению «центра» и местных русских. Первым предоставлялись должности второго секретаря Обкома КПСС и председателя КГБ. Вторые, как правило, руководили махачкалинским горкомом, занимали должности заместителя председателя республиканского Совмина, одного из заместителей председателя Верховного Совета, были министрами [Кисриев, 2002а, с. 170].

544

ционного наследия? Конечно. Но случайное здесь все же выглядит пусть и косвенным, но все же отзвуком закономерности, которая была принята в дан­ном политическом пространстве как наработанный опыт.

Однако в официально светском государстве «церковный» лидер в триум­вирате власти не был уместен. Основная структура требовала корректировки, и таковая вскоре была произведена. Рядом с главой правительства появились глава Народного собрания (парламента) и председатель Государственного Со­вета. Национальный расклад должностей был таков (в порядке перечисления): кумык — аварец — даргинец.

На фоне прочих республик Российской Федерации, установивших главами своих политических образований избираемых президентов, Дагестан до не­давнего времени принципиально обходил этот вопрос. По поводу введения в РД поста президента трижды проводились референдумы: в 1992, 1993 и 1999 гг., и голосовавшие «за» введение данного поста составляли, соответственно, 10,6, 30,8 и 21,6 % [Кисриев, 2002а, с. 176]. Конституция 1994 г. узаконила систему государственной власти, которая ориентировалась на паритет основных субъ­ектов дагестанского политического пространства. Выражением последнего явился Государственный Совет, который формируется по особому регламенту. Госсо­вет является коллективным президентом Республики, он состоит из 14 чело­век — представителей конституированных народов и в него «не может вхо­дить более одного представителя от одной и той же национальности» (Консти­туция РД, ст. 88). Госсовет возглавлет председатель, которым, во избежание нарушения указанного паритета, не мог быть избран дважды представитель одной и той же национальности.

На момент принятия Конституции введенные в нее пояснения и уточне­ния предполагали, что занявший пост Председателя Госсовета 64-летний Ма-гомедали Магомедов (даргинец) вскоре покинет его. Однако реальные слож­ности необходимых в этом случае множественных перестановок (с учетом на­ционального критерия) в разных высших структурах власти вынудили заинте­ресованные влиятельные стороны принять в 1996 г. одну поправку к Консти­туции, в 1998 г. — другую, в 2001 г. — третью. Благодаря им главой дагестан­ского государства все это время оставалось одно и то же лицо — даргинец М. Магомедов, который в связи с введением в 2003 г. в действие новой Кон­ституции республики предполагал стать президентом. В итоге в Дагестане в последние годы много говорили не только о даргинизации власти (данный те­зис подкреплялся фактом пребывания на посту мэра Махачкалы также даргин­ца С. Амирова), но и о превращении ее официального лидера в Дагестан-баши [Набиев, 2004]²¹. Правда, звучат и другие оценки, согласно которым в такой «плюралистической структуре сил», каковой является Дагестан, авторитарное правление невозможно. Инициируемые федеральным центром изменения вла­стных структур Дагестана (с нивелированием национального принципа их фор-

В народе Магомедали Магомедова чаще называли «дедушкой», подчеркивая этим не только его возраст, но и (а возможно в первую очередь) способность политически лавиро­вать, быть «хитрым лисом» в республике и схожим порядком общаться с федеральной вла­стью, что позволило сохранять мир в Дагестане в очень сложные 1990-е гг. Современного дагестанского «дедушку», вероятно, можно в чем-то сравнить с «дедушкой» лакского наро­да другой исторической эпохи - Сурхай ханом II - Кун-Буттой (о нем см. гл. 4,6).

Глава 6. Время

545

В начале 2006 г. президент РФ освободил М. Магомедова от должности. Первым президентом Дагестана стал аварец Муху Алиев, ранее занимавший пост председателя республиканского парламента. О «национальной» составляющей подобного выбора, о его закономерности и т. п. можно строить весьма определенные предположения. В Юждаге по данному поводу заме­чают: «Теперь аварцы, очевидно, успокоятся». А в среде людей, причастных к изданию «Дидойских вестей», возникло предположение, что их газета станет аварской.

* * *

Национальные сюжеты в новейшей истории Дагестана тесно связаны с во­просами религии. Восстановление здесь с началом перестройки позиций исла­ма было закономерным по многим причинам. В настоящее время Дагестан яв­ляется самым религиозным административно-территориальным образованием Российской Федерации. За 15 лет, с 1986 по 2001 г., количество мечетей в рес­публике возросло с менее чем трех десятков до без малого 1600, число мусуль­манских учебных заведений в начале XXI в. составило: высших — 17, медре­се — более 130, начальных школ (мектебе) — две с половиной сотни; количе­ство выезжающих в хадж, в 1998 г. достигнув максимальной отметки и пере­валив за 13 тыс., в дальнейшем снизилось в несколько раз, но все равно пред­ставляет значительную цифру [Религии в Дагестане, 2001, с. 72—73].

Обычно это связывают с более высоким образовательным уровнем населе­ния и с более жестким характером проведения в свое время советизации дан­ных районов. Однако можно заметить, что за тысячелетний период ислам в южных и частично в центральных районах края по-своему натурализовался и обрел на местной почве самобытные черты народной религии со множеством «своих» святых (шейхов) и связанных с их почитанием культовых мест (зия-ратов). Среди принявших ислам в XIV—XVII вв. (а в ряде случаев и позднее)

Существовавшая система позволяла учитывать национальный фактор при выборах по многомандатной системе в многонациональных районах и даже в больших городах.

18Чак. 13-19

546 Ю. Ю. Карпов. Взгляд на горцев. Взгляд с гор

аварцев и андо-дидоицев его укоре­ненность на местной почве обладает собственными характерными особен­ностями, У аварцев и андо-дидой-цев тоже имеется изрядное количе­ство шейхов и связанных с их почи­танием зияратов. Вместе с тем в ря­де групп этого населения виден свое­образный прозелитизм, так что с се­редины 1980-х и в 1990-е гг. рели­гиозный подъем носил среди них осо­бо массовый характер, с которым, по имеющимся оценкам, не сравнит­ся ни один регион Дагестана и всей Российской Федерации [Бобровни-ков, 1997, с. 133]. Ссылки на раннее или, наоборот, позднее утверждение в своей среде ислама звучат до­вольно часто, подобными фактами оперируют, поясняя то или иное по­ложение в общественных настрое­ниях масс. Так, если лакцы подчер­кивают, что их предки вместе с пред­ками лезгин первыми среди дагестан­цев приняли ислам, но первыми же и «оставили» его, а в итоге нынеш­нее поколение представителей этих народов весьма и весьма атеистично, то андо-дидойцы (по крайней мере, на­сколько мне известно, багулалы и дидойцы) апеллируют к обратному— к принятию их предками ислама в числе последних («самыми последними»), из чего якобы следует, что они в последние два столетия и в настоящий момент являются «самыми религиозными» людьми в регионе и от «ислама никогда не откажутся» [ПМА, 2005, л. 3, 19, 43 об., 77, 83 об., 104 об.—105 и др.].

Переживание местной средой религиозного аспекта бытия часто оказыва­ется тесно связанным с переживаниями этнополитических и культурно-исто­рических аспектов жизни. Под переживаниями я имею в виду не психологиче­ские мотивы, но явления, так или иначе связанные с социальными процессами. Если в XIX в. аварцы и андо-дидойцы являлись основной силой Кавказской войны в Дагестане и оплотом имамата, то в середине XX в. аварцы были «ве­дущим» народом края и, в силу отмеченного ранее, главным субъектом («дей­ствующим лицом») региональной политики. В настоящее время они активно участвуют в борьбе за власть, где духовная власть (при том что ислам не пред­полагает формального духовенства и иерархии) становится не столько специ­фическим, сколько действенным каналом достижения желаемой цели.

Захват «аварцами» власти в Духовном управлении мусульман Дагестана (с целью компенсировать утрату партийного поста в руководстве республики) вызвал ответную реакцию и появление национальных и территориальных ду­ховных управлений — кумыкского, даргинского, Южного Дагестана, которым, правда, суждено было просуществовать недолго, в 1997 г. они были ликвиди-

Глава 6. Время

547

Соотнося значение религиозного и этнического факторов в жизни совре­менного Дагестана, можно отметить их почти равновеликое значение. Однако то, что возрождение ислама здесь носило и носит политический характер и связано с вопросом о власти, отводит религиозную идентичность на второй план, а единство мусульман республики оказывается практически невозмож­ным. Высказывается резонное мнение, что именно наднациональный характер ваххабизма, не сочетавшийся с активизацией национального фактора, а также отрицание ваххабитами местной специфики ислама и неприятие ими бытовых традиций населения заложили основу их поражения в Дагестане.

Но существует и иная оценка соотношения данных факторов. Примени­тельно к Западному Дагестану и аваро-андо-дидойцам В. О. Бобровников го­ворит о превалировании в их самосознании религиозной (исламской) состав­ляющей [Бобровников, 2001 в, с. 90, 92].

Представляется, однако, что такой вывод может быть отнесен только к час­ти данного населения. Исследователь сделал заключение на основании личных наблюдений первой половины 1990-х гг. в селениях Цумадинского района, но перенес их на весь субрегион. А багугальские селения Хуштада и Кванада, хваршинское Сантлада, чамалальское Агвали (являющееся районным центром, что накладывает на него особый социальный отпечаток) и др. дают весьма специфическую картину. К тому же оби;ественные процессы и умонастроения людей меняются в последние годы весьма динамично.

По существующей информации, после захвата в 1992 г. ДУМД группировка Саид-афанди планировала также свергнуть светское руководство республики и создать Республи­ку Аваристан [Мацузата, Ибрагимов, 2005].

548 Ю. Ю. Карпов. Взгляд на горцев. Взгляд с гор

Багулальское селение Хуштада— одно из очень немногих горных селе­ний, где мечеть действовала большую часть советского времени, и в начале 1980-х гг. в Хуштаду по пятницам съезжались и слетались (возле селения рас­полагается районный аэродром) жители не только соседних селений, но и дру­гих районов [ПМА, № 1213, л. А—8]. В Хуштаде были и есть ныне авторитет­ные алимы. Общий уровень религиозности населения достаточно высокий, од­нако нельзя говорить, что он полностью перекрывает национальную слагае­мую идентичности. Хуштадинцы, как и абсолютное большинство багулалов, при последней переписи населения самоопределились как аварцы, хотя по­пытки сагитировать их к самоидентификации багулалами предпринимались. Большинство хуштадинцев ссылается на то, что не могут отделить себя от аварцев, с которыми у них общие песни и история. «Зачем нам изоляция? Все это (призывы к самоидентификации багулалами, чамалами и т. д. — Ю. К.) ис­ходит „сверху", чтобы поделить власть, портфели» [ПМА, 2005, л. 90—90 o6.J. В коллективной и индивидуальной идентичности хуштадинцев национальный и религиозный компоненты сочетаются вполне органично.

Глава 6. Время

549

Соседи хуштадинцев кванадинцы, напротив, гордятся своей религиозно­стью (атеистическая борьба этой глубинки почти не коснулась, даже в сталин­ское время там якобы все тайно молились и так же обучали другу друга чте­нию Корана; полутайно функционировал молитвенный дом, «здесь не было тех, кто не совершал бы намаз, все соблюдали уразу... и не проводились дис­котеки на Новый год»). Интерпретация собственной «идейной убежденности», характерная для современного Дагестана, — «так как кванадинцы последними среди всех окрестных жителей приняли ислам», где-то в веке XVI—XVII. Ша­миль (естественно, главный авторитет) якобы сказал, что раз они последними приняли ислам, то они от него никогда и не откажутся. Местные старики с гордостью («скромной убежденностью») подчеркивают: самой религиозной рес­публикой Российской Федерации является Дагестан, в нем самый религиоз­ный — Цумадинский район, а в последнем самое религиозное селение — Ква-нада. Здесь как раз говорят о том, что люди делятся не по национальностям, а на мусульман — признающих власть Всевышнего, «смиренных», и кафиров — знающих о законах Всевышнего, но действующих по своему разумению, «на­циональность не играет никакой роли» [ПМА, 2005, л. 80—80 об., 83 об.].

Селение Сантлада является родиной главы ваххабитов Дагестана Багауди-на-хаджи, и вполне естественно, что местный джамаат полностью склонился к ваххабизму, а его сторонники (и немалочисленные) имеются в ряде селений Цумадинского и соседних районов, в том числе Цунтинского.

550

В последнем в 1997 г. они имелись на территории Асахской (Терутлин-ской) сельской администрации. Однако тогда же влияние ваххабитов и в целом активность религиозной жизни в селениях соседней Мококской сельской ад­министрации Цунтинского района были на порядок ниже, чем в Терутли, а в селениях Шаитлинской администрации того же района влияние религиозных деятелей ощущалось минимально . В 2005 г. общая ситуация выглядела по-другому. Ныне здесь тоже в ходу аргумент принятия ислама «последними» (что соответствует действительности, ибо среди цезов/дидойцев ислам утвер­дился в конце XV1I1—начале XIX в.), а сравнивая себя с цумадинцами (жите­лями Цумадинского района), дидойцы отмечают, что те уже пережили вахха­бизм через кровопролитие (имеются в виду события 1999 г.) и якобы не хотят его, тогда как на большей части их района он укрепляется (причем за спадом «привлекательности» после 1999 г. в последнее время наступил новый рост «интереса» к радикальным формам — «молодежь берет верх над стариками»). Еще недавно «атеистическую» атмосферу в селениях Шаитлинской администра­ции сменил подъем религиозности (тогда как, по словам информаторов, в асахском участке, наоборот, отмечается снижение влияния радикальных исла­мистов). В самом селении Шаитли, известном по-своему уникальным празд­ником игби, последний в 2004—2005 гг. не справлялся— сторонники ради­кального ислама из числа молодежи и особо религиозные старики запретили его проведение" . В соседнем с Шаитли селении Китури одна группа молоде­жи организовала в 2005 г. его проведение, и одновременно с ним другая груп­па молодежи демонстративно устроила мавлид. В редакционной статье «Ди-дойских вестей» в начале 2003 г. говорилось:

Мнение представителей духовенства по разным судьбоносным вопросам и сегодня является авторитетным для большинства дидойского народа. Их доволь­но успешно используют для решения вопросов выборных кампаний на местном уровне, хотя и здесь с каждым годом они уступают позиции тоталитаризму вла­сти и денег. Тем не менее в общественном мнении нашего народа существует точка зрения, что решение любых социальных конфликтов, в том числе и этни­ческих проблем, под силу только представителям духовенства. Прослеживая ис­торические события последних десятилетий, мы стали в этом сомневаться и пришли к выводу, что духовные лидеры дидойцев, если сами между собою не могут договориться даже исключительно по своим концептуальным вопросам,

²⁴ В Терутле дсбир мечети вместе с главой сельской администрации взял с жителей это­го и соседнего селений подписку в том, что они под угрозой публичного наказания отказы­ваются от употребления спиртных напитков и табака и будут вести праведный образ жизни. Тогда же в Китури и Шаитли местные жители смеялись над асахпами и говорили, что они «не дураки» давать подобную подписку, так что их быт протекал по заведенному ранее по­рядку. В том же году в селении Гениятль (Шаитлииская администрация) прошли торжества районного масштаба, посвященные награждению земляка Магомеда Серажудшкша (родив­шегося в селении на плоскости, но его родители родом из Гениятли) звездой «Героя Рос­сии», посмертно удостоенного этой награды за подвиг, совершенный еще в Афганистане (и награжденного благодаря стараниям учителя школы). Влияние религиозных деятелей на ход торжеств сказался в том, что они запретили установить бюст героя, так что открытый во время торжеств памятник представлял собой прямоугольный пьедестал с надписью [ПМА, № 1723, л. 5—7, 24—28. 56—56 об.].

~ В 2006 г. игби в Шаитли был проведен. Смею предположить, что получившее огласку в СМИ Дагестана проведение в 2005 г. в МАЭ выставки, посвященной игби, сыграло в этом не последнюю роль.

Глава 6. Время

551

[ДВ, 2003, № 1—2J

Это точка зрения и оценка той инициативной группы (в местных реалиях ставшей едва ли не политической партией), которая во главу угла современ­ных общественно-политических реалий поставила фактор этничности и соот­ветствующей коллективной идентичности. Однако оценки могут быть различ­ными, так как реалии достаточно сложные и весьма неоднозначные. В июле 2005 г. в дни празднования 75-летия Цунтинского района едва не произошли столкновения на почве идейных убеждений между местными «ваххабитами» и их противниками [ЛМА, 2005, л. 104 об.—106], а в селении Хибиятль в первой половине того же года имело место то же по поводу прав на мечеть между сторонниками «традиционного» и «ваххабитского» ислама [газ. «Дидойские вести», 2005, №21—22].

Настоящие примеры (о значении религиозного фактора в жизни современ­ного дагестанского общества речь еще будет в дальнейшем) демонстрируют изрядную противоречивость современного положения в общественных умона­строениях жителей даже одной, конкретно западной части Дагестана, которые к тому же могут динамично изменяться. Какие-либо категоричные оценки де­лать трудно, равно как и строить обобщения . Можно лишь отметить, что благодаря усилиям инициативных групп этническая идентичность среди ряда малых народов приобрела и сохраняет актуальность. Причем в этом случае просматривается своеобразное проявление характерного для местной среды фактора соревнования: высокая активность инициативной группы дидойской общественности по восстановлению прав своего народа, безусловно, повлияла на соответствующие результаты переписи среди бежтинцев (итоги переписи — 6 тыс. чел. назвали себя бежтинцами), гинухцев (то же— 531 чел.) и гунзиб-цев (то же — 998 чел.). В свою очередь, по тем или иным причинам повышен­ный фон религиозности населения конкретных селений Цумадинского района определил совершенно другие результаты переписи — считанные единицы — среди здешних малых народов. Идентичности в Западном Дагестане, как и в других его частях, изменяются, но этот процесс не имеет однозначного вектора.

Равно проблематично (и, может быть, ошибочно) говорить об аварцах как некоей целостности (тем более совокупно с андо-дидойцами), о единстве авар­ской этнопартии, и то же применительно к другим народам и их общественно-политическим силам. Национальные общественно-политические группирова­ния, этнопартии делятся на районные, субэтническис, джамаатские группы/ части (например аварцы— на гунибскую, чародинскую, хунзахскую, гумбе-

¹ Подобно тому как не отличался однозначным вектором и предшествующий совре­менному этап развития местного общества, так что имеющий хождение в литературе вывод о ценностно-ориентированной разорванности горских обществ в советский период, когда якобы население ранины и городов, а также интеллигенция полностью принимали совет­ские ценности и целиком отождествляли себя с повой государственностью, а горцы воспро­изводили себя в качестве их оппонентов [Курбанов, 2003, с. 17], представляется изрядным упрощением.

552 /О. Ю. Карпов. Взгляд на горцев. Взгляд с гор

товскую и др.), функционирующие в политике, экономике, криминале и т. д., и противоречия между ними могут быть и часто бывают не меньшими, а то и большими по сравнению с таковыми, возникающими с иноэтничными группа­ми. Так что власть в Духовном управлении мусульман Дагестана захватили не аварцы как таковые, а довольно узкая группа аварской этнопартии ~ . Равно, если некоторый прозелитизм в аварской среде и можно разглядеть, то связы­вать его надо с определенными группами данного этнокультурного массива. Как раз на отсутствие единства в своей среде часто пеняют сами аварцы в свя­зи с якобы имеющей место даргинизацией власти в Дагестане. «Аваризация», «даргинизация» и т. п. — очень общие определения и характеристики, отра­жающие положение дел в республике в приблизительных категориях и оцен­ках. Для массы рядового населения их оказывается достаточно" , но для ана­лиза ситуации в целом — нет; ориентируясь на них, можно лишь говорить, на­пример, что национальные группировки в бизнесе, в политике и т. д. сдержи­вают амбиции и излишнюю активность, уравновешивают друг друга. Однако относительная устойчивость ситуации в Дагестане во многом определяется раздробленностью самих этнопартии.

Сложные и во многом противоречивые изменения наблюдаются и в инди­видуальных идентичностях.

Из беседы с Г. М, 1962 г. р., жителем селения Ботлих, ботлихцем:

...Пока какие-то большие силы нас делят, мы ничего не можем им противо­поставить. Один лезгин говорит— Даниялов хорошо сделал, объединив всех аварцев, и плохо поступил с лезгинами, которых разделил на табасаранцев, ру-тульцев, агульцев. Я говорю, нет, наоборот— плохо поступил с аварцами и хо­рошо с лезгинами. Лезгины сейчас имеют несколько представителей в Госсове­те. Агулец представляет агульцев и в Госсовете, и в Народном собрании, то же рутулец и т. д. А интересы ботлихцев нигде никто не представляет. Хорошо, мы согласны, что мы аварцы, но аварцы-то не считают нас аварцами, вот что плохо. Мы как-бы стремимся быть аварцами, но они нас отторгают. Реально, когда дело касается власти, аварцы нас за аварцев не считают. Это неофициально, это дела­ется на негласном уровне. Есть такой термин „нестандартные аварцы" — он обо­значает андо-дидойские народы. Конечно, быть аварцем очень хорошо, у них славная история, один Расул Гамзатов чего стоит. Быть аварцем — это достойно, это хорошо, но...

Глава 6. Время

В детстве я думал: какой я счастливый, я родился в СССР — это самая силь­ная страна в мире, затем я живу в РСФСР — это самая большая республика, за­тем — в Дагестане — там самые сильные борцы. Я гордился этим. Затем я гор­дился тем, что живу в Ботлихском районе, что сам я ботлихец; нет, сначала ава­рец— они (аварцы) самый крупный народ в Дагестане, затем (являюсь) ботлихцем среди аварцев. Не знаю, чем конкретно определялась гордость за то, что я ботлихец. Когда мы в школе учились, для нас не быть ботлихцем считалось позором, это второй сорт, апараг. С детства мое чувство родины было острое. Мои дети тоже гордятся, что они ботлихцы. А теперь оказывается, что самая плохая страна — это Россия. Я был в Эмиратах в 94-м году, мне советовали не говорить, что я россиянин. Россиянин — это плохо. Америка, Европа — это хо­рошо. Говори, что ты дагестанец, из Дагестана— корень «стан» — мусульман­ская страна. Теперь в России самым изгоем является Дагестан. Чеченцев боятся в России, а гнев обрушивается на дагестанцев. Попробуй быть дагестанцем в Москве — это убийственно. Теперь быть в Дагестане аварцем — плохо, непре­стижно, престижно быть даргинцем или лакцем, кумыком, но только не аварцем. Потому что аварцев так раскололи, аварцы сами себя так продают. Продают себя только аварцы, другие с собой так не поступают. Как это произошло? Есть достой­ный аварец Абдулатипов, который не хочет служить подлецам, прислуживать даргинцам. Он отказывается от поста. Вместо него находится другой, который готов служить и прислуживаться. А есть негласное распределение постов в рес­публике между представителями национальностей. И «аварские» места в аппа­рате занимают подлецы.

В Ботлихском районе власть сейчас принадлежит не ботлихцам. а предста­вителям селений Ансалта и Рахата (которые пострадали в чеченском кризисе), а они, кстати, из хъазахъов (они были переселены в этот район аварским ханом). Выход для нас — быть самими собой, т. е. ботлихцами. А переписи здесь не бы­ло — всех автоматически записали аварцами (в случае со своей семьей я наме­рен это оспорить) ² . Но мы «нестандартные аварцы» — такое отношение всегда бытовало. Есть еще название, применяемое к нам — «т!ад маг!арулал» — «верх­ние горцы» (некий аналог «нестандартным аварцам»). Когда мы станем самими собой, это, во-первых, даст нам право быть на своей территории хозяевами, во-вторых, когда мы здесь будем полноправными хозяевами, это даст нам шанс из­брать хотя бы раз в жизни своего представителя в Народное собрание Дагестана. У нас никогда не было в постсоветский период своего представителя (в совет­ское время была наша доярка в Верховном Совете РСФСР). Районная власть — 1-й и 2-й секретари в районе никогда не были ботлихцами. В постсоветский пе­риод глава районной администрации тоже никогда не был из Ботлиха. Практика такая—• ботлихцы нигде и никем не представлены. Мы считаемся аварцами, но аварцы нас отторгают. Чтобы уйти от этого, нам надо стать ботлихцами. И наш человек должен быть в Госсовете...

[ИМА, К» 1757, л. 68—70]

В данном откровении высокообразованного человека средних лет, живу­щего в начале XXI в. в условиях политической системы, которая декларирует равеисгво гражданских прав личности, рельефно просматриваются отсылки к характерным постулатам традиционного социального опыта. Это утверждение первичности этнической солидарности по отношению к личности, ибо понятие «нация» равноценно понятию «забота» и подразумевает коллективную ответ­ственность. Это восприятие социального поля, в котором живет человек, его

²⁴ Согласно официальным данным переписи 2002 г., ботлихцев в Российской Федера­ции всего 16 чел. [Итоги переписи, 2004].

554

этногруппа и весь мир, как построенного на принципах силового взаимодейст­вия, так что принадлежать к «сильным», к тем, «кого боятся» остальные, пре­стижно и обеспечивает внутренний комфорт, а оказаться лишенным «силы» через эти перспективы и во всех отношениях невыгодно, да еще и унизитель­но. Наконец, это ссылки на перешедшее из прошлого, но сохраняющее значе­ние в новых реалиях социальное неравенство между группами населения того или иного уровня.

Идентичности— индивидуальные и коллективные— в эпохи перемен и кризисов, а переживаемое ныне время на территории бывшего СССР именно такое, могут изменяться быстро и существенно. Но и в таких условиях и в но­вых формах сознания и осознания «себя» — индивидуального и коллективно­го — не происходит полного разрыва с опытом социокультурной традиции. Тем более что среда нацелена на сохранение своей системной индивидуально­сти и структуры.

6.2.1. Время настоящее (продолжение)

Несмотря на значительные миграции сельских жителей в города, они про­должают составлять большую часть населения республики (в 1989 г. 56,4 %). Не обезлюдели и горные районы, хотя населения там за последние десятилетия существенно поубавилось, а жизнь в условиях системного экономического кри­зиса в стране, пожалуй, наиболее трудная. Достаточно указать, что объем цир­кулирующей денежной массы в сельской местности несоизмерим с городским. Десять лет назад в райцентрах Дагестана объем товарооборота в расчете на одного работающего составлял не более 10—20 % от такового в столице рес­публики Махачкале [Атаев, Гаджиев, 1997, с. 26—27], что уж говорить о рядо­вых горных селениях. Там и сейчас в магазинах часто встречаются таблички, извещающие о том, что товар в долг не отпускается. В значительной своей массе население живет на пособия, выдаваемые государством на несовершен­нолетних детей, а также на пенсии по инвалидности, документы, удостове­ряющие которую, первоначально покупаются за 20—40 тыс. руб., а затем еже­годно подтверждаются по следующим расценкам: 1-я группа инвалидности — 1300 руб., 2-я группа— 1000 руб., 3-я группа-— 700—800 руб. В связи с вве­дением нового правила, предписывающего обязательность ежегодного прохо­ждения Врачебно-трудовой экспертной комиссии (ВТЭК), предполагают по­вышение расценок за надлежащие услуги. Об огромном количестве в респуб­лике инвалидов ходят остроты [ПМА, 2004, л. 64—64o6.J. А что делать? Работы в горах мало.

Традиционный для мужской части населения вид трудовой деятельности чабанство ныне непопулярен, особенно среди молодежи. Да труд чабанов и оплачивается недостаточно высоко. В селениях исторического Гидатля (Ша-мильскнй район) месячное вознаграждение чабана выражается в двух баранах, стоимостью 1,5—2,0 тыс. руб. каждый, итого выходит 3—4 тыс. руб. На таких условиях местные жители не соглашаются чабанить и на эту работу нанима­ются их соседи из более бедных по сравнению с Гидатлем районов, в частно­сти Тляратинского. Правда, положение чабанов может оцениваться и иначе. Им теперь разрешено держать личный скот вместе с колхозным в соотноше­нии 50 : 50. Колхоз (акционерное общество и т. п.) заготавливает сено на все

Глава 6. Время

555