Зельцер С. Д. Александрович Брянцев / Общ ред и вступит ст. С. Д. Дрейдена. М.: Вто, 1962. 292 с

V

Тюзянам не пришлось долго искать помещение. Александр Александрович Брянцев назвал адрес: Моховая, 35, зал бывшего Тенишевского училища. Многое перевидали за свое сравнительно недолгое существование стены этого зала. В годы первой революции здесь дважды выступал В. И. Ленин — в феврале 1906 года, на собрании большевиков — партийных работников, и в июне того же 1906 года, на встрече с народными учителями.

В предвоенные годы в аудитории Тенишевского училища проходили диспуты, литературные вечера, спектакли, привлекавшие широкое внимание. Здесь выступали и Блок, и Брюсов, и Маяковский, и Мейерхольд.

Для самого Александра Александровича воспоминания об этом зале были связаны со значительным событием его творческой биографии. 7 марта 1905 года именно здесь состоялась премьера только что возникшего гайдебуровского Передвижного театра, одним из учредителей которого был Брянцев. С рождением этого театра открывалась новая страница профессиональной жизни А. А. Брянцева в искусстве.

Своеобразная конструкция лекционно-концертного зала Тенишевского училища издавна полюбилась А. А. Брянцеву своей близостью к античному амфитеатру, и когда встал вопрос о помещении для открывающегося ТЮЗа, трудно было бы найти в Петрограде другой зал, который смог бы так ответить его чаяниям.

{112} «Как и все в тот период, — вспоминал впоследствии В. И. Бейер, — все решающие участки, из которых складывался будущий театр, в том числе и помещение, — не только вообще, а особенное и принципиально важное для детского театра помещение, — явилось конкретным вкладом Брянцева. Мы, влюбленные в него — в его энергию, неутомимость, неуступчивость там, где дело касалось принципиальных вопросов, в его деловитость, движимую великолепной мечтой, уже почти зримо воплощавшейся в жизнь, — только старались как и чем могли ему помогать…»

Когда облюбованное помещение было предоставлено театру, оказалось, что сцена и зрительный зал частично демонтированы. И тут Александр Александрович проявил себя отличным конструктором сценической площадки, талантливым комбинатором ее элементов. У него уже был в этом плане практический опыт — он ранее самостоятельно строил помещение для гайдебуровского театра на улице Некрасова, отличавшееся своей целенаправленностью и оригинальностью. Теперь Александр Александрович приспосабливает помещение зала Тенишевского училища для Театра юных зрителей.

Бывшая аудитория Тенишевского училища — ныне зрительный зал Ленинградского ТЮЗа — представляла собой полукруглый амфитеатр скамей, спускающихся крутыми террасами к самому уровню пола. Середина противоположной стены является оптическим центром, куда сходятся оси амфитеатра. Благодаря этому устроенная здесь сцена оказывается в фокусе для зрителя, находящегося в любом месте амфитеатра.

Сама сцена представляет собой очень неглубокую нишу с несколько большей площадкой авансцены. Продолжением ее по направлению к зрителю является семигранный просцениум. Просцениум этот несколькими нисходящими ступенями соединяется с большой полукруглой игровой площадкой, образованной на месте бывшего партера. Площадка эта, находящаяся на уровне пола, доходит почти до первого ряда скамей амфитеатра. Таким образом, эта площадка как бы сливает подмостки сцены с просцениумом воедино со зрительным залом, и ликвидируется свойственный обычной сцене-коробке барьер — рампа.

Вследствие недостаточной глубины сама сцена может быть практически использована главным образом как задний план, стена. Этот недостаток частично компенсируется развитием сцены по вертикали — образованием на задней стене второго (при надобности и третьего) яруса. В результате конструкция тюзовской {113} сцены в целом представляла как бы сочетание принципов устройства античной орхестры с ярусной сценой времен Шекспира.

Это в значительной мере отвечало давним принципиальным установкам А. А. Брянцева: «Амфитеатр, органически увязанный с открытой площадкой…, ставит зрителей в одинаковые условия восприятия; концентрирует их внимание; властно извлекает своими оптическими данными актеров из уютной глубины сцены-коробки на открытую — орхестру, требуя от них скупого, но максимально выразительного жеста; открытая сценическая площадка обнажает поле сценического действия и требует от режиссера исключительно четкого рисунка движения…»

Почти сорок лет спустя Брянцев совместно с советскими архитекторами стал работать над проектом нового обширного здания для детского театра. Близится день, когда новое здание ТЮЗа вступит в строй. В основу проекта положены те же, давно сформулированные А. А. Брянцевым принципы.

{114} VI

Это влияние сохраняется и далее, но вместе с тем первые страницы истории детского театра отметят особую роль Александра Александровича как инициатора «начала всех начал» нового большого дела. Это относится и к определению основных, принципиальных тенденций развития театра для детей и юношества, и к собиранию тюзовского коллектива, и к конструированию своеобразной сцены и амфитеатра ТЮЗа, и к установлению основных путей тюзовского репертуара, и к открытию новых, неведомых ранее форм органической, действенной связи театра со зрителем.

Процесс формирования необычного театрального коллектива в свете поставленных требований взаимопроникновения художественного и педагогического начал был длительным и сложным.

«По своему первичному составу труппу можно было разбить на три части, — рассказывал А. А. Брянцев, подводя итоги первого пятилетия театра — … пришедшие сознательно в театр для детей (общественно-идейные работники); пришедшие сознательно для работы с определенным руководителем (художественно-идейные работники) и, наконец, просто искавшие точки приложения своих сил (узкопрофессиональные работники). Идеологически самой желательной была первая группа; художественный фундамент положила вторая группа, которая в процессе работы тесно спаялась с первой. Что же касается третьей группы, то ее представители или постепенно вливались во вторую или отмирали и выбывали, открывая место новым людям, приходившим в театр все с более и более осознанным к нему отношением»⁸⁰.

Начало создания коллектива театра, естественно, совпало со временем первоначального организационного периода его жизни.

Еще в дни Европейской гостиницы сюда, к Брянцеву, приходят первые актеры; они переживают вместе с ним и его сподвижниками все трудности, сомнения, ожидания тех дней, волнения первых премьер и по праву входят в историю Ленинградского ТЮЗа как его основоположники.

{115} Среди тех, кто прошел весь путь Ленинградского ТЮЗа вместе с Брянцевым до сегодняшнего дня, должны быть в первую очередь названы ветераны труппы — Л. Ф. Макарьев, С. И. Адрианов, П. М. Денисова, В. А. Зандберг, О. М. Черкасова, педагог Е. В. Альпер.

Их живые, образные и взволнованные рассказы о «первых днях творенья» ощутимо передают обстановку тех дней, настроения и ожидания людей, вступавших в плодотворное содружество с А. А. Брянцевым для строительства нового дела, воссоздают характер первого знакомства.

Народный артист РСФСР Л. Ф. Макарьев рассказывает:

«… Поодиночке приходили к дверям гостиничного “номера” люди, по внешнему виду ничем не походившие на актеров. Здесь были и люди в студенческих фуражках, и кое-кто в красноармейских шинелях, и приезжие с юга, закутанные в башлыки, словно прятавшиеся от промозглой слякоти петербургской осени, и франтоватые люди в котелках, и молодые девушки “студийного” типа…

Их встречал маленький человек с русой бородкой, в рабочей блузе и тюбетейке, неизменно простой и внимательный и совершенно не походивший на человека “от театра”.

“Входите… да прикройте дверь…”

Небольшой номер. Письменный стол. Этажерка с книгами А по стенам — дудочки, свирельки, полки с кустарными игрушками.

Разговор сразу же начинается о детском театре.

— Можно ли мне рассчитывать?

— Все можно, только… учтите, что материальные дела театра еще не ясны. Деньги, вероятно, платить будем не скоро… А сколько и как — тоже не могу сказать… Кроме неприятностей, обещать ничего не могу… Время напряженное, сами знаете. А работать надо будет много… Очень много… Подумайте…

И вдруг, как бы вскользь, но неожиданно и прямо в глаза.

— А почему, собственно, вы хотите работать в театре для детей?

… Разные приходили люди. Многие не выдерживали “экзамена”, Часто разговор затягивался, и человек уходил “в раздумье”. Но нередко, отговаривая поступать к нему в труппу, А. А. Брянцев к концу непринужденной и веселой беседы так увлекал гостя своими рассказами о будущем театре, что никакие суровые перспективы голодной жизни и трудности работы уже не могли изменить желания работать именно с этим жизнерадостным и не похожим на “театрального предпринимателя” человеком.

{116} Он говорил о театре, какого еще не бывало, но видно было, что он уже знал, как такой театр нужно строить…»⁸¹

Примерно ту же картину рисует и С. И. Адрианов. Он одним из первых пришел во вновь создававшийся «театр особого назначения», о котором с любопытством начинали поговаривать в театральных и педагогических кругах. В поисках брянцевского номера С. И. Адрианов бродит по коридорам Европейской гостиницы, раздумывая о предстоящей встрече с неведомым энтузиастом, затевающим столь интересное дело.

«Первая, кого я увидел, — женщина, хрупкая, в не по росту большой солдатской шинели, в огромных валенках. Это тоже была “претендентка” и ждала своей очереди войти. Мы познакомились Это была актриса Васильева. Перекрестившись, она постучала, прошла в заветную дверь. Вышла радостная: “Все такой же — совсем простой, — подбадривая, сказала она мне: — Я так и знала. Мы ведь уже встречались в Передвижном и в коллективе Передвижной драмы. Буду с ним работать”.

Человек, который принял меня вслед за ней и назвался Брянцевым, показался мне очень моложавым, однако сдержанным и нарочито суровым. Впоследствии я понял и оценил это; он считал своим долгом не преуменьшать трудностей, а охлаждать в деле, которым сам был увлечен:

“Театра нет. Помещение намечено, но в нем нет даже освещения. Половина его занята "Театром новой драмы". Денег нет. Пайков тоже. Будут трудности. Славы и денег не будет. Если можете не идти — не идите… Зачем идете именно в театр для детей?”»

Александр Александрович охотно привлекал артистов, работавших ранее под его режиссурой или известных ему лично. При всей осмотрительности, он был в отдельные моменты весьма решительным. У него было умение увидеть человека, помочь ему решить свою судьбу. Так на каком-то солдатском самодеятельном спектакле он увидел молодого любителя, обладавшего бесспорным сценическим талантом, обаянием, заразительностью. Александр Александрович привлекает его к работе в театре и, понимая всю ответственность подобного решения, поручает ему исполнение одной из центральных ролей в первом спектакле. Успех И. А. Развеева в роли Ивана-дурака в спектакле «Конек-Горбунок» полностью подтвердил точность глазомера Брянцева.

В ряду людей, для которых встреча с Александром Александровичем явилась решающей на всю жизнь, мы уже назвали {117} В. И. Бейера. Привлечение его к работе в качестве театрального художника было достаточно смелым шагом, продиктованным интуицией Брянцева. В. И. Бейер — художник-педагог, по его собственному признанию был «театру не учен», никогда не работал в этой области. От постановки к постановке учился он у А. А. Брянцева мастерству театрального художника. И если в первых своих работах он выступает еще в роли робкого, хотя и бесконечно трудолюбивого ученика, то вскоре приобретает творческую самостоятельность и уже в таких спектаклях, как «Похититель огня» и «Гуси-лебеди», он сдает, по словам Брянцева, «экзамен на аттестат театральной зрелости». «Площадка в “Гусях-лебедях” может служить образцом конструктивной простоты и четкости… и органической связи с игрой актеров. Здесь все для актера и все через актера», — писал впоследствии Александр Александрович в монографическом {118} очерке, посвященном В. И. Бейеру и впервые обобщавшем опыт работы художника в театре для детей⁸².

А. А. Брянцев не просто привлекает «новичка» в театр, поверив в способности человека, но и с глубокой серьезностью помогает ему оправдать это доверие, максимально выявить свои творческие способности. В этой огромной готовности Александра Александровича передавать свои знания и опыт — секрет его доверия к «новичкам», которым он сразу поручает ответственную работу.

Вскоре после первых встреч в Европейской состоялся просмотр и отбор актеров. Помимо общих испытаний, поступавшие актеры проходили серьезную проверку их возможностей работать в «синтетическом» плане, включая сюда и музыкальность, и технику движения, и владение речью, вокал…

{119} Позднее Александр Александрович, опираясь на первоначальный опыт ТЮЗа, разовьет и уточнит специфические требования к актеру театра для детей, вытекающие из непосредственности и неустойчивости внимания юного зрителя: «Для того, чтобы всецело завладеть вниманием такого зрителя, актер должен все время опережать его потребность в смене впечатлений, должен вести зрителя за собой, а не догонять его… Он должен ритмически планомерно развивать узор своей игры, властно задерживая внимание зрителя на каждой детали, поскольку это необходимо для углубления восприятия, но не дольше, — чтобы инициатива устремления к новой детали всегда оставалась за ним, за актером»⁸³. Воспитанию в актерах ТЮЗа этих качеств Александр Александрович будет уделять неизменное повседневное внимание.

Очень серьезное значение Брянцев с самого начала придавал музыкальной части театра. В качестве руководителей хора театру удалось привлечь таких первоклассных мастеров, как И. В. Немцев и И. А. Смолин. Большую взыскательность проявил Ленинградский ТЮЗ и при составлении оркестра.