Зеркало Брахмы" Духовные поиски поиски своего "
жүктеу/скачать 0.69 Mb.
|
| Охранник быстро кивнул и удалился.
Непальцы славятся тем, что без лишних вопросов выполняют приказания. Через минуту мы услышали плеск воды за дверью, крики и стоны. Еще немного повеселившись, мы с другом выразили свами свое почтение и ушли. После того, что я пережил в Сабари-гири, я каждый месяц ездил на автобусе в храм Гуруваюр посмотреть на мурти Господа Васудевы, известное на всю Индию тем, что оно отвечает на молитвы больных и тех, кто в беде, и чудесным образом за них заступается. Я узнал брахмана Анджама Намбудри, бывшего коммуниста, посвятившего свою жизнь чтению "Шримад-Бхагаватам" в этом храме. "Шримад-Бхагаватам" - это очень длинное философско-религиозное произведение на санскрите, в высочайшей степени почитаемое вайшнавами. Анджам Намбудри каждый день читал сотни стихов наизусть перед огромной аудиторией посетителей храма. Местные жители считали его святым. Во время одного из таких посещений Гуруваюра я просидел в храме все время, пока он читал. Он начал с того, что спел на приятную мелодию восемь санскритских строф "Шикшаштаки", писания, о котором я никогда раньше не слышал. Затем он перевел эти стихи на малаялам. Восьмой стих произвел на меня особое впечатление: "У меня нет иного Господа, кроме Кришны, и Он останется им даже если грубо обнимет меня или разобьет мое сердце, не показываясь мне на глаза. Он волен делать абсолютно все, потому что всегда и независимо ни от чего Он - мой Господь, которому я поклоняюсь". Когда Анджам Намбудри закончил читать стихи "Шримад-Бхагаватам" и публика разошлась, я подошел к нему и представился. Он согласился ответить на несколько вопросов. Я сказал, что хотел бы побольше узнать о "Шикшаштаке". Глаза у него налились слезами. Тихим дрожащим голосом он сказал: - Я не тот человек, у которого ты должен спрашивать о таких вещах. Мое сердце слишком окаменело, чтобы ответить тебе так, как надо. Мои мозги слишком грязные из-за чувственных желаний, а мой рассудок слишком изуродован бесконечными попытками проанализировать и понять "Шикшаштаку". Сначала я неправильно его понял: - Сэр, при всем уважении, откуда вы знаете, что у меня такие грязные мозги и что мой рассудок настолько изуродован, что я не смогу понять "Шикшаштаку"? Почему бы вам просто не начать объяснять, и посмотрим, смогу я понять или нет. В конце концов, у меня есть образование... Он поднял руку и прервал меня: - Нет, не ты. Я имею в виду, что мои мозги слишком грязные и изуродованные для того, чтобы понимать "Шикшаштаку". Так как я могу объяснить ее тебе? Меня очень удивили его слова. Я никогда не слышал, чтобы брахман говорил о себе как о недостойном человеке. Он продолжал: - Все, что я могу тебе сказать, это то, что эти восемь строф были написаны Шри Чайтаньей примерно пятьсот лет назад. - А кто такой Шри Чайтанья? - не унимался я. Теперь слезы уже текли у него по щекам. - Если я тебе отвечу, то меня проклянут, потому что я не смогу ответить тебе правильно. Я слишком поверхностно в этом разбираюсь. Шри Чайтанья дал человечеству величайшее благословение, но его скрывают несколько святых в Бриндабане. Ты знаешь, что такое Бриндабан? - Я там не был, - ответил я, - но каждый слышал о Бриндабане, там Кришна родился и танцевал с девушками-пастушками. - Да, да. Вот куда ты должен поехать, чтобы узнать о Шри Чайтанье. Я сменил тему: - А как получилось, что вы начали каждый день читать в храме "Шримад-Бхагаватам"? - Когда-то я был убежденным марксистом и радикальным активистом. Ни в какого Бога я не верил. Как-то раз я приехал сюда организовывать коммунистическую демонстрацию, которая должна была начаться возле храма Гуруваюра. Мы хотели, чтобы демонстранты встретились здесь, потому что храм - самое известное место в городе. Тогда я страдал от хронического расстройства пищеварения. Я не мог переваривать твердую пищу - у меня каждый раз была рвота. Так случилось, что один мой далекий дядя был главным священником этого храма. Он пригласил меня в храм и из уважения к семье я зашел. Он дал мне тарелку параманны, сладкого риса на молоке. Я сказал ему: "Мне очень жаль, но твердую пищу я есть не могу. Меня стошнит". Но дядя ответил: "Не беспокойся, можешь есть, ничего не случится". Я опять сказал: "Нет, я не могу, если я съем, меня вырвет". Он ответил: "Это прасадам, даже если тебя вырвет, то в любом случае он даст тебе духовные силы". Чтобы доставить удовольствие дяде (а я не видел его много лет), я съел параманну и вышел на улицу. Знаешь, меня очень удивило то, что в течение всей демонстрации меня ни разу не тошнило. Когда демонстрация закончилась, я вернулся в храм, чтобы еще раз поговорить со своим дядей. Я сказал ему: "Знаете, у меня не было проблем с рисом, который вы мне дали. Мне интересно, почему". Дядя ответил: "Ты должен знать, почему". "Почему это я должен знать?" "Потому что ты коммунист. Коммунисты ведь все знают, правда?" - сказал он с улыбкой. Это был для меня вызов: вы все можете объяснить с помощью своей материалистической философии, почему бы вам и такое явление не объяснить? Я ответил: "Дайте мне еще параманны". Я съел еще три тарелки, потом четвертую - ничего не случилось. На следующий день я пошел к врачу, который осмотрел меня и сделал анализ стула. Он так же удивился, как и я. "Это поразительно, - сказал он, - но ваше пищеварение снова в норме. Узнайте, как они готовят параманну, и готовьте ее сами". Я вернулся в храм и снова съел большую тарелку параманны с четырьмя аппамами (булочками). И опять у меня не возникло никаких проблем. Мой дядя сказал: "Не думай, что это из-за какой-то подходящей диеты. Это Гуруваюраппан Васудева пролил на тебя свою милость". "Послушайте, - сказал я ему, - я не верю в чудеса. Но я благодарен вам за то, что вы показали мне, что мне можно есть". Я нанял повара-брахмана, чтобы он готовил мне параманну точно так же, как ее готовят в храме. Повар сказал мне: "Я могу готовить всё точно так же, как и в храме, но если параманну не предложить Божеству, то это не будет то же самое". Я ответил: "Я плачу тебе за то, что ты готовишь мне, а не проповедуешь". Он ответил: "Сами увидите". Я съел тарелку параманны, которую приготовил мне повар. Она точно так же выглядела, у нее были точно такой же аромат и вкус, как и у параманны, которую давал мне дядя. Но я тут же вырвал ее обратно. Так что это пошатнуло все мои материалистические убеждения. Я пошел прямо в храм и рассказал дяде обо всем, что произошло. Он сказал всего два слова: "Кришна, Гуруваюраппан" и ушел заниматься своими делами в алтарную. Закончив пуджу, он вышел и увидел, что я все еще стою на прежнем месте. Вид у меня был совсем растерянный. Дядя сказал мне: "Ты должен принять врат служить Божеству в течение сорока дней. Все это время ешь только Кришна-прасад. По истечении этого срока ты выздоровеешь". Так я и поступил. Я начал читать "Шримад-Бхагаватам". Конечно, на меня здорово разозлились друзья из коммунистической партии, но я им сказал: "Знаете, если я умру, я не смогу заниматься политикой. Дайте мне выжить". Я бросил все эти коммунистические дела и с тех пор живу здесь, и теперь я могу есть все что угодно. Но только тогда, когда это предложено Божеству". На меня произвели впечатление скромность и религиозность Анджама Намбудри, а его рассказ перевернул мое сознание. Еще вчера я сам смеялся над всем, что касалось религии. Но я не был готов пожертвовать своей свободой ради той умиротворенности, которую обрел Анджам Намбудри, пожертвовав своей. "Иногда можно раздвинуть шторы этого мира, чтобы взглянуть на то, что лежит за его пределами, - думал я. - Но я не собираюсь переступать порог. Вдруг я застряну в потустороннем мире и не смогу вернуться обратно?" Я не думал над тем, что может случиться, если я застряну на пороге между двумя мирами... МЕЧ И ЛАМПЫ Вскоре руководство "Сундарам Индастриз" уже знало, что я новая яркая звезда. Поначалу я был младшим ассистентом, работая с личными делами в отделе кадров, но вскоре я начал играть амбициозную роль "героя офиса", берясь за задачи, с которыми другие не могли справиться так же быстро и умело. Через несколько месяцев мои усилия были вознаграждены, я получил должность старшего ассистента главного бухгалтера-инкассатора. Также я обнаружил, что поскольку я племянник управляющего, мне можно одеваться как угодно, а не согласно этикету: белая рубашка, заправленная в брюки. Моим нарядом были курта и ланги. Курта (традиционная для Северной Индии хлопковая рубашка без воротника) была длинной и доходила до колен. Ланги (белый саронг, который носят мужчины в Южной Индии) я обычно подворачивал до колен, когда ходил, а когда садился, опускал до лодыжек. В довершение к своему наряду я щеголял длинными волосами и подковообразными усами. Однажды в офис зашел сухопарый человек с зачесанными назад волосами и каким-то особым блеском в глазах. Он прошелся от стола к столу, собирая пожертвования. На нем были ланги, а вокруг торса был обмотан простой кусок хлопковой ткани. На лбу у него была точка синдхур, которая говорила о том, что он шакта (преданный Деви, женского начала). Я узнал в нем члена брахманической касты Кералы, известной под названием Намбудри, их часто побаивались, поскольку считалось, что они обладают некими силами. Вокруг него образовалась какая-то театральная, странная атмосфера, я чувствовал себя идиотом. Тем не менее каждый дал ему несколько рупий. Когда он увидел меня в необычной для офиса одежде, то решил, что ко мне нужен тонкий подход. Молча улыбаясь и опустив ресницы, он протянул руку. - На что? - спросил я раздраженно. - Я собираю деньги на здешний храм Бхагавати, в котором я служу священником. Я хочу устроить большой фестиваль в честь богини. - Я не дам вам ни пайса, - ответил я и продолжил работать. - Но я слышал, что ты очень набожен. Хотя во мне опять проснулся интерес к религии после того, как я побывал аяппаном, нелюбовь к ленивым и жадным брахманам-священникам никуда не исчезла. Я не мог взять в толк, почему должен давать ему деньги. - Я сказал, я не дам вам ни пайса. - Будь осторожен со словами, - высокомерно огрызнулся он. Это только больше подействовало мне на нервы. - А что ты будешь делать, если я не буду? Он повернулся к другим сотрудникам и офиса и потребовал: - Расскажите ему, кто я такой. Они неодобрительно посмотрели на меня. - Лучше дай ему что-нибудь, - сказал один парень предостерегающие, - это тантрик. Я в притворном удивлении широко раскрыл глаза: - О, - изобразил я удивление со всем театральным искусством, на которое только был способен, - тантрик? Ладно, тогда... конечно, я не дам вам ни пайса. Он поднял указательный палец и сверкнул на меня глазами: - Ну что ж, приходи в пятницу в наш храм и увидишь мое могущество. Стараясь говорить как можно безразличнее, я парировал: - Вы говорите, в пятницу? Ладно, вы просто можете пожалеть, что пригласили меня. Я уже видел, что такое могущество, и я также видел непроходимую глупость. Не думайте, что вам легко удастся меня надуть. С театральным пафосом он вышел из офиса. - Ты мог просто дать ему пару рупий, и не было бы этой сцены, - укорял меня один из моих коллег, - зачем с таким вызовом к нему относиться? - Я просто хотел понять, почему вам всем так не терпелось расстаться сегодня с деньгами. - Послушай, парень, это был тантрик! Берегись! Я буркнул что-то грубое и снова засел за работу. Но в пятницу я все же пошел в храм, прихватив с собой Ахмада. В лучшем случае нас ожидало волшебное шоу, в худшем - фарс. В любом случае нас ожидало развлечение. Бхагавати, которую называют также Деви, Махамайей, Дургой, Парвати и многими другими именами, - это божественная Шакти (энергия), известная всей вселенной как Мать Природа (мулапракрити). В Индии ей поклоняются те, кто жаждет наслаждаться ее атрибутами: рати (эротикой), бхути (богатством и процветанием), тушти (удовольствиями), пушти (прогрессом) и т.д. Три храма, посвященных Бхагавати, - обычная картина индийских деревень, храм в Каламассери, стоящий на берегу пруда, был один из них. Он состоял из маленькой, построенной из кирпича комнатенки, внутри которой находилось когда-то росшее на этом месте дерево, у которого спилили все ветви и оставили только ствол. В этом стволе было отверстие, где и находился алтарь богини. Подойдя ближе, мы с Ахмадом увидели группу местных жителей, стоявших в два ряда по бокам от двери храма-дерева, молившихся в унисон: "Амме-Нараяна, Деви-Нараяна, Лакшми-Нараяна, Бхадре-Нараяна..." Это были имена Бхагавати, описывавшие ее как энергию Господа Нараяны (Вишну). На велосипеде приехал после работы в химической компании шакта-пуджари. Поставив на берегу велосипед, он прыгнул в воду прямо в одежде, выбрался из пруда, с него стекала вода, он вошел в маленькую храмовую комнатку и закрыл за собой дверь. Изнутри доносились звуки колокольчика и воспевание мантр. Толпа заводилась все больше, она пела и хлопала под ритм барабана. Все мужчины были темнокожие, многие из них со всклокоченными волосами и бородами, более молодые были одеты в расстегнутые на шее цветастые рубашки. Они обменивались свирепыми взглядами, словно делясь какой-то внутренней силой пробуждения, их белоснежные глаза и зубы страшно сверкали, руки и ноги судорожно двигались, и все больше и больше проявлялась какая-то агрессивная энергия. Женщины собрались позади мужчин, начали вместе раскачиваться, глаза у них были закрыты, брови встопорщились, кто хлопал в ладоши, кто воздел руки к небу. Неожиданно распахнулась дверь, все собравшиеся громко закричали. Священник-шакта проводил арати, церемонию, во время которой перед мурти покачивают благовонием и ритуальной лампой с латунной ручкой. Поставив лампу, он вышел из комнаты и начал прыгать на негнущихся ногах, которые он держал вместе, словно птица. Я слышал, как кто-то крикнул: "Он уже в трансе!" Для неиндуса все это может показаться странным, даже дьявольским. Но для меня и моего друга все выглядело настолько просто, что было невероятно забавным. Сумасшедший священник прыгал сквозь толпу разбрасывая пучки цветных нитей, которые нужно носить против болезней. Добравшись до меня, он театрально заявил: - Я покажу тебе духовный мир. Не сомневайся в том, что ты увидишь. Он вскочил на ряд лежавших на земле камней, и пока он на них стоял, тело его согнулось под прямым углом к ногам, а голова вращалась влево-вправо, вверх-вниз. Затем он заявил: - Я построю на этом месте великий храм. Эти камни сами превратятся в мурти, которым будут поклоняться! - Неожиданно он выпрямился и потребовал у меня денег на вада-малы (гирлянды из вад, южноиндийских клецок), чтобы преподнести их этим камням, когда они превратятся в мурти. Тщетно пытаясь подавить смех, я хихикнул: - Извините, но я не дам вам ни пайса. Он мрачно оглядел меня с головы до пят, дрожа от утрированного презрения. Толпа, собравшаяся теперь вокруг нас, зловеще молчала. Его голос превратился в женский визг, и шакта крикнул с вызовом: - Так вы мне не верите? Я сказал "нет" и стоял на своем. Он попросил кого-то принести кокосовый орех. Держа его в обеих руках, он разбил его о свою голову. - Если это для нас что-то и значит, так только то, что голова у вас весьма крепкая, - невозмутимо пожал я плечами. Ахмад громко засмеялся. Его смех подхватила толпа, напряжение спало, но священника это не смутило. - Ты еще узришь мое могущество! Подожди здесь. - Он вернулся в храмовую комнатку и закончил арати. Тем временем толпа разошлась, понимая, что представление закончилось. Ахмад тоже ушел, ему надоело на это смотреть. Я медлил, ожидая, когда закончится арати, мне было любопытно, почему он с такой решимостью хотел мне что-то доказать. Выйдя, он привел меня в своей скромный дом всего в нескольких шагах от храма. Повсюду были разбросаны всевозможные странные вещи - нелепое оружие, маски, таращившие нарисованные глаза, искусственные зубы. В углу стояла латунная лампа высотой сантиметров 60, пять фитилей горели в пяти секциях, наполненных маслом. Непосредственно над ней, примерно в метре выше, с потолка свисала на цепи другая масляная лампа. Между двумя лампами на маленьком деревянном столике лежал ритуальный меч. Шакта взял меч и посмотрел на меня сквозь яростные взмахи клинка: - Ты до сих пор мне не веришь? Мне было не столько страшно, сколько любопытно, что он сделает дальше. Я ответил: - Нет, не верю. Он держал меч вертикально между лампами. Через секунду он его отпустил, и меч повис в воздухе. - Давай посмотрим, как ты сделал это, - сказал я и подошел ближе. Я ожидал, что он остановит меня, но вместо этого он мстительно улыбнулся, наблюдая за моими действиями. Я схватил меч и дернул его изо всех сил. Он не сдвинулся ни на йоту. Я провел рукой над и под мечом. Никакой проволоки не было. Он хохотал, а мое замешательство было все больше и больше. - Я смотрю, у тебя проблемы, ты не можешь раскрыть секрет моей магии? - Ладно, - ответил я, стараясь быть максимально спокойным, - мечи не висят в воздухе с бухты-барахты. Так в чем фокус? - Это могущество тантры. Это не фокус. Я продолжал молчать, не зная, что сказать. Собираясь уходить, он сказал: - Я на минутку, можешь пока изучать это волшебство так, как тебе хочется. Я проверил лампы и осмотрел меч со всех сторон. Никаких признаков жульничества я не обнаружил. Он вернулся. Его голос звенел, он бросал вызов всему безверию, воплощением которого был я, заявляя: - До начала фестиваля остается две недели, и если людям все равно и они не хотят помогать, мне придется воспользоваться тантрическим могуществом, чтобы все устроить. - Давайте я вам помогу, - услышал я собственный голос, изумляясь при виде меча, сверкающего в колыхающемся свете ламп. - Я устрою для вас весь фестиваль. Каким бы ни было объяснение, я понял, что магия этого человека и его волшебство с мечом - самое необычное из всего, что я когда-либо видел в жизни, даже большее, чем пламя, которое я видел на Сабари-Гири. Если я смог последовать за Рамнатханом, чтобы увидеть пламя, я могу последовать за этим человеком, чтобы больше узнать о тантре. Теперь, когда я наконец признал его могущество, угрозы шакты испарились. Искренне сожалея о своей прежней неучтивости, я подружился с ним. Он тепло улыбнулся, глядя мне прямо в глаза: - Давай не просто будем друзьями, давай будем друзьями-тантриками. Ты молод и умен. Ты быстро научишься, если просто будешь правильно себя вести. На следующий день я пришел снова, чтобы он представил меня своим прихожанам. Они с величайшим почтением ко мне отнеслись, считая, что образованный и набожный молодой брахман пришел из далекого Тамил-Наду помочь их местному священнику. Я ломал возведенные между кастами стены, общаясь с ними, посещая их дома, помогая им как только можно было, и таким образом заручился не только их поддержкой, но и уважением. За неделю до фестиваля я собрал вместе всю деревенскую молодежь, и мы украсили городок, убрали улицы, наняли слонов, купили фейерверки и разослали приглашения местным властям. Организационные навыки, приобретенные мной на работе, пришлись как нельзя кстати. Я распечатал флаеры, на которых было изображено мурти Бхагавати. Я раздавал их, ходя от дома к дому, это было частью кампании по сбору средств. Мы собрали больше денег, чем шакта-пуджари видел когда-либо в своей жизни. Фестиваль длился четыре дня. Каждый день я вел возглавляемую двумя слонами процессию вокруг Каламассери. В таком маленьком городке это было событие, о котором будут говорить еще долгие годы. Когда фестиваль закончился, я попросил индусов делать регулярные пожертвования для пуджари, чтобы он ни в чем не нуждался. Позже местные мусульмане попросили меня организовать для них фестиваль в местной мечети. примерно таким же образом я сделал и это, и фестиваль прошел с огромным успехом. Подозреваю, что в Каламассери я мог бы сделать карьеру политического лидера. Примерно в это же время из Калькутты приехал работать в нашем филиале ТВС некто г-н Мурлидхаран Карта. В Эрнакуламе находился его родовой дом, и как-то раз он повез меня туда познакомить со своей семьей. Вечером он взял меня с собой в Чхоттаникара-Бхагавати-Питху, популярное место поклонения Деви в загородной местности. Мы прибыли к полночной пудже. Небольшой придорожный храм был образцово чист и напоминал по архитектурному стилю храмы Кералы. Маленький внутренний дворик освещался подвешенными в ряд латунными масляными лампами, свисавшими с потолка на цепях. На стенах был вырезан замысловатый орнамент, имевший мистическое значение. Я спустился вниз по узкой темной каменной лестнице, вошел в находившуюся под храмом пещеру и увидел ритуал, совершаемый перед камнем, который, как считается, с каждым годом увеличивается в размерах. В пляске оранжевого света, исходившего от пылающих масляных ламп, я увидел ритуальную мандалу, нарисованную мелом на полу пещеры, и знаки красного синдхура на стенах. Потолок был отделан корой и листьями бананового дерева, там и сям стояли необычные статуэтки из белой муки. Атмосфера была гнетущей и сверхъестественной. На полу в пещере росло огромное дерево, пробиваясь сквозь потолок, раскинув во дворике храма свои ветви. Я смотрел, как в пещеру внесли группу одержимых призраками лунатиков и у каждого пучок волос обмотали вокруг гвоздя, вбитого в дерево. В своем помешательстве они дергали головой, оставляя волосы вместе с призраками на гвозде. Симптомы умопомрачения моментально исчезали. Увиденное сильно изменило мое отношение к жизни. Я ушел убежденный в том, что должен раскопать столько секретов тантры, сколько смогу. Возвратившись к пуджари в Каламассери, я изучил под его руководством все, что смог изучить, о поклонении Деви. Слово "тантра" означает на санскрите "нить" или "вытканный узор", имеется в виду порядок вещей, лежащий в основе вселенной. Данное знание может быть окрашено одним желанием или сочетанием трех его видов: тамасом (низким желанием), раджасом (желанием добиться материального успеха) и саттвой (желанием достичь духовного просвещения и мира). Обычно словом "тантрик" называют только того, кто занимается тамасическим тантризмом. Душу, обусловленная тамасом, мучит похоть до такой степени, что она впадает в безумие и иллюзию. Ее силой затягивает в темную, разрушительную деятельность, губительную для духовного развития. В тантрических писаниях, которые Шива поведал Деви, содержится свод религиозных правил для таких неудачных людей, привязанных к сексу, одурманивающим веществам и мясоедению. Им предлагается совершать эти греховные поступки как ритуалы, поклоняясь таким образом Шиве и Двеи. Цель таких ритуалов - преодолеть свою одержимость и подняться на более высокий уровень жизни. В качестве стимула Шива и Деви предлагают материальные благословения верным последователям тантры. В тантре есть два пути (две марги). Шакты, как мой новый друг - пуджари из Каламассери, - следуют дакшинамарге (пути правой руки). Шакты стремятся к общению с Деви посредством поклонения в храме и транса; от Нее они получают способность предсказывать будущее и исцелять. Тантрический путь правой руки считается "чистым", потому что ритуалы ограничены символами, которые только предполагают приношение в жертву мяса, рыбы, вина и половых актов. Но тантрики вамамарги (следующие по пути левой руки) занимаются самыми грязными ритуалами. Подобно колдунам вуду, живущим на Гаити (кстати, интересно, что они известны как "бокоры", "священники, совершающие поклонение левой рукой"), индийские тантрики левой руки стремятся обрести силы черной магии с помощью странных и страшных методов. Странные проявления могущества разжигали мой юношеский энтузиазм и интерес к оккультизму, поэтому пуджари посоветовал мне заниматься под руководством учителя пути левой руки. Он объяснил, что в вамамарге есть две отличительные особенности. Одна - это некромансия (черная магия): вызов злых духов, призраков, домовых и им подобных для выполнения определенных задач. Для того, чтобы обрести власть над этими существами, известными как якша, якши, дакини, шакини, мохини, чхатан и удумбан, совершаются ужасные ритуалы. Их обитель - преисподняя, но по приказу опытного тантрика они подымаются к земле и совершают чудеса. Другая особенность - это разновидность "сокращенной" сиддха-йоги, метода достижения магических сил посредством медитации на меньшие экспансии Шивы или Деви. Перед этими страшными, похотливыми формами йоги принимают определенные обеты, совершают жертвоприношения и ритуалы. Принеся таким образом им жертву, йог обретает за это сиддхи (йогические совершенства). жүктеу/скачать 0.69 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|