Зеркало Брахмы" Духовные поиски поиски своего "
жүктеу/скачать 0.69 Mb.
|
| - Больше никогда в этой жизни, - поклялся я на одном дыхани.
Я сел на авторикшу и поехал в свою квартиру, в район борделей. Жил я в то время с мистером Джозефом, завучем христианской школы. У него была привычка попивать каждый вечер виски, и в этот вечер он был в стельку. Я увидел, что дверь раскрыта настежь, а сам он валяется на полу с зажатой в руке бутылкой. Я оставил записку возле зеркала в своей спальне на случай, если меня будет искать кто-то из компании: "Не ищите меня больше, пожалуйста. Я уехал из Салема. Если от меня когда-нибудь будет толк, я вернусь". Я вытащил десять 20-рупиевых банкнот из своего премиального конверта и нацарапал на конверте для мистера Джозефа: "Отошли, пожалуйста, эти деньги моей матери". 200 рупий я положил в карман, а конверт и свои ключи от квартиры - на матрац, валявшийся на полу. Я знал, что в этом деле старому мистеру Джозефу можно доверять. В конце концов, он был добрым христианином. На цыпочках я обошел его храпящее тело и вышел из квартиры, тихонько закрыв за собой дверь. Было почти одиннадцать. Дверь подъезда выходила как раз на автостраду, по которой ездили автобусы на Мадрас. Я стоял и ждал под мерцающей сломанной неоновой вывеской, которая сражалась за свою жизнь с целой тучей жуков, погрузившись в раздумья. Вскоре показался автобус, я вышел на проезжую часть и проголосовал. Худощавый кондуктор с пышной шевелюрой и трехдневной щетиной открыл заднюю дверь. Я попытался забраться в автобус, но он преградил мне путь: - Тебе куда? Я ответил вопросом на вопрос: - А куда автобус? Он повторил свой вопрос, я повторил свой. Он выругался и заорал: - Что за идиотская беседа посреди ночи! Залезай давай! Я залез, и автобус тронулся. Полчаса кондуктор странно на меня поглядывал издалека, потом подсел рядом и начал нервно хихикать: - Ну что, теперь мы расскажем, куда путь держим? Безжизненным голосом я ответил: - Я просто спросил вас, куда едет автобус. Он покачал головой, что-то буркнул себе под нос и затем усталым голосом ответил: - Этот автобус направляется в Аракконам. Я молча заплатил за проезд. В Аракконам мы прибыли незадолго до рассвета, и я вышел из автобуса прямо перед железнодорожным вокзалом. Рядом я увидел гостиницу, над входом было нарисовано копье. Вывеска гласила: "Шакти Вел". Свободен были только одиночный номер с обычной ванной и туалетом через коридор. Там я и поселился. Багажа у меня не было - только нижнее белье, курта и широкие туфли на ногах, да еще деньги. После ночного путешествия и из-за внутренних переживаний я с безразличным видом сидел какое-то время в темной комнате. Вскоре мне приспичило в туалет. Выйдя в холл, я обратил внимание, что в номере напротив горит свет. Я слышал, как мать разговаривает внутри со своими сыном и дочерью, - и узнал голоса. Это была семья моего дяди Баласубраманьяна из Кералы! Я застыл, сердце заколотилось. Прислушиваясь возле их двери, я понял, что они ехали в паломничество в Тирупатхи посетить знаменитый храм Венкатешвары Свами, примерно в семидесяти пяти километрах на север отсюда. Вскоре их машина должна была отъехать от гостиницы, они должны были заскочить в храм Карттикеи возле Арраконама, в местечке Тирутхани. Если бы они меня сейчас увидели, то мой план бросить все мог рухнуть. Я тихонько вернулся в комнату. Сидя на краю кровати, охваченный полнейшим беспокойством, я снова и снова повторял себе: "Зачем я приехал в этот город? Зачем пришел в эту гостиницу?" В семь часов я услышал, как они выбираются. Мой мочевой пузырь разрывался, я влетел в туалет и испытал наконец-то облегчение. Сразу же после этого я спустился вниз и сказал портье: - Я уезжаю. У него челюсть отвисла: - То есть как? Вы ж ведь только приехали! Я расплатился и вышел на залитую солнцем улицу. Арраконам, маленький провинциальный городишко, только что проснулся, гремя велосипедными звонками, автомобильными клаксонами и песней во славу Карттикеи, которую исполняла группа марширующих паломников. Эти паломники были крестьянами, державшими путь в Тирутхани. Некоторые из них несли кавери, расписанные яркими красками коробки из легкого дерева. Они несли их на плечах, потом на них должны были торжественно подносить мурти медные сосуды с водой или молоком. Я безразлично пошел за ними, делать все равно было нечего. Они понесли меня с собой, танцуя и распевая песни. Через несколько минут мы уже покинули Арраконам. Паломники проводили свою церемонию, когда мы пересекали сухую, ровную местность - там даже деревьев не было. Иногда асфальтная дорога, по которой мы шли, заводила нас к холмам или огромным валунам, они возвышались в сиянии утреннего солнца метров на сто. Но домов здесь не было. Местность выглядела безлюдной. Примерно через час мы пришли к храму Тирутхани, расположенному на вершине каменистого холма. Большая каменная лестница величественно подымалась с дороги к воротам храма. Храм был увенчан виманой (главной башней) особой формы. Эта форма указывала, что внутри находится божество Карттикеи. Вокруг здания возвышалась высокая стена, окрашенная красными и белыми вертикальным полосками - характерно для храмов в Тамил-Наду. Тирутхани значит "сад Господа". Считается, что Господь Карттикея приземлился здесь на пути с Каилаша (небесной обители его отца Шивы) и немного отдохнул под сенью сада на вершине этого холма, а затем отправился на берег океана, в Тиручендур, и убил демона Сурападму. Я взбирался вверх по лестнице, а мои спутники воспевали молитвы и просили у мурти благословений. Когда я добрался до вершины, то был почти в "ступоре". Я стонал вполголоса: "Для чего я живу?" И в тот момент религия, философия и мистика ничего для меня не значили, несмотря на все высокие амбиции, которые были у меня в прошлом. Я был совершенно разочарован собой, я хотел умереть и верил, что это действительно навсегда прекратит мое существование. Но я боялся нового рождения еще больше. Я очень хотел, чтобы что-то или кто-то помог мне выбраться из моего собственного ада, но в то же время очень сомневался, что я могу еще на что-то надеяться. Теперь, внутри темного храма с его массивными колоннами, паломники почтительно замолчали. Я безразлично протиснулся к мурти Карттикеи. Он стоял между двумя своими женами: Валли и Девасеной, все трое были черного цвета и блестели в мерцающем свете ламп. Священник спел молитву, в которой говорилось: "Пусть твое копье уничтожит все плохие последствия греховных поступков". С зажмуренными от отчаяния глазами и сложенными перед лицом ладонями и молился: "Дай мне, пожалуйста, хоть какое-нибудь указание". Спотыкаясь, я выбрался на яркий солнечный свет, голова у меня гудела. Усталый, я направился к лестнице. Возле маленькой мандапы я увидел в тени иссохшего старого нищего. Я сел рядом с ним, мы заговорили. Он спросил меня: - Куда ты идешь? А я спросил его: - А куда мне идти? Он посмотрел на меня несколько испуганно, двигая беззубым ртом: - Ты спрашиваешь, куда тебе идти? - Да, я не знаю, куда мне сейчас идти в таком возрасте. Подскажите мне. - Тогда иди в Тирупатхи. - Нет, я не думаю, что должен туда отправиться - кое-кто, кто может разрушить мои планы, только что сам туда поехал. - Нет, нет, не беспокойся об этом! - фыркнул он. Его убежденность обратила на себя внимание. - Ты должен туда идти. Твой план будет успешен, никто тебя не остановит. Затем он процитировал стихотворение: - Когда Карттикея был неудовлетворен из-за того, что не получил фрукт, он пошел на юг. Это строки о том, как Карттикея проиграл интеллектуальное состязание брату Ганеше, который и получил приз - фрукт из рук мудреца Нарады. Разочарованный, Карттикея покинул Каилаш и отправился в Тирупатхи, в Южную Индию. - Карттикея шел на юг, - продолжал старый нищий, - но ты, ты иди на север. Я дал ему несколько монет и спустился по лестнице вниз. Сев на автобус, который ехал на север, я пересек границу Тамил-Наду и Андхра-Прадеш, держа путь в Тирупатхи. Всю дорогу я угрюмо размышлял, зачем мне нужно еще одно паломничество в еще один храм на еще одном холме - чтобы посмотреть на еще одного каменного идола? Венкатешвара Свами - одно из самых популярных мурти Вишну в Индии. Он известен под именем Шри Баладжи паломникам из Северной Индии, но южане предпочитают имя Шриниваса. Шриниваса означает "Обитель Шри", Шри - это Лакшми, Богиня удачи. Согласно "Рамаяне" и пуранам, в древние времена Господь Вишну снизошел на землю из духовного царства как принц Рамачандра. Его супруга Лакшми снизошла как прекрасная Сита, жена Рамы. Когда царь демонов Равана попытался похитить Ситу, бог огня Агни провел его, выдав Ведавати за супругу Рамы. Таким образом, Равана вял с собой Ведавати и принес ее на свой остров, в царство Ланку, считая ее Ситой. На самом деле Ведавати - это иллюзорная форма Лакшми. Она уже являлась раньше как гималайская йогини, к которой Равана воспылал страстью; она предпочла броситься в огонь, чем терпеть домогательства демона. Исчезая в пламени, Ведавати прокляла Равану, сказав, что вернется, чтобы уничтожить его и его династию. Будучи божественной энергией Господа Вишну, она не могла погибнуть от огня. Бог огня Агни охранял Ведавати. Вместе они выжидали, когда же Равана начнет охотиться за Ситой. Переодетый мудрецом Равана выманил Ситу за пределы магического огненного круга и смог таким образом ее похитить. Но в тот момент, когда она переходила огненную границу, Агни подменил Ситу Ведавати. Настоящую Ситу Агни спрятал. Именно Рама с самого начала хотел уничтожить Равану и его расу людоедов. Проникшись настроением мужа, чья любимая жена подверглась великой опасности, Рама напал на Ланку и уничтожил Равану и всех его родственников. Но, вернув иллюзорную Ситу, Рама приказал ей войти в огонь, поскольку та была осквернена прикосновением грешного демона. Сита всегда оставалась верной, и она выполнила то, что ей велели. И тогда из пламени появился Агни, и с ним были обе - Сита и Ведавати. Хотя Агни просил Раму принять Ведавати в качестве второй жены, Рама отказался, сказав: "Я дал обет, что во время этого моего пришествия у меня будет только одна жена. Я приму Ведавати, когда я явлюсь на земле как Шриниваса. В это время она будет известна под именем Падмавати и станет Моей невестой". Как Шриниваса Вишну женился на Падмавати. Но Лакшми (Щри) расстроилась из-за этой свадьбы и заявила, что брак недействителен, поскольку Шриниваса всегда принадлежит ей. Пока Шри и Падмавати ссорились, Шриниваса сделал семь шагов назад и превратился в мурти. Сердца богинь были разбиты, они горестно рыдали, но Шриниваса успокоил их и сказал, что они обе являются экспансиями одной и той же духовной энергии, Вишну-шакти. Богини обняли друг дружку и стали по бокам от Шринивасы. Действительно, Лакшми и Падмавати сами превратились в мурти. Храм Венкатешвары - это религиозный магнит, который ежегодно притягивает миллионы паломников со всех уголков Индии. Обычное жертвоприношение, которое делают паломники, - это бритье головы, причем делают это не только мужчины, но также женщины и дети. Храм ежегодно собирает миллионы рупий пожертвований, огромная часть этих денег тратится на помощь беднякам и обеспечение паломников всем необходимым. Но мой цинизм был удручающим, и я удивлялся: "Как это камень в Тирупатхи может привлекать столько паломников? Кто-то был действительно весьма неглуп, раз придумал такую хитрую штуку, которая приносит деньги". Примерно в полдень я приехал в Тирупатхи. Я сел в автобус, который перевозил паломников к холму Тирумала и обратно. На холме находился храм и окружающий его комплекс сооружений. Этот комплекс сам по себе является городом, там постоянно живут тысячи служителей - священники, администраторы, рабочие и их семьи. Кроме того, там постоянно находятся не менее пяти тысяч паломников, а часто намного больше. Выйдя на автобусной остановке в Тирумале и пройдя пешком мимо хорошо ухоженных зданий административных офисов и гостиниц для паломников, я свернул на широкую мощеную аллею, заставленную лавчонками со всевозможными товарами. В конце этого шумного базара высилась гопурам, башня с богатой резьбой по камню, которая парила высоко в небе над центральными воротами храма. Очередь паломников тянулась от похожего на пещеру входа в храм вокруг здания и обратно, проходя через несколько залов ожидания, где было полно людей. Я стал в самом конце очереди. Примерно через два с половиной часа я увидел Божество. Но, несмотря на долгое ожидание, я почувствовал, что мое отчаяние исчезает, когда я медленно вошел в огромный двор, окруженный рядами древних каменных колонн с замысловатой резьбой, и направился в святая святых. Когда я поднимался по каменным ступенькам к двери обители Божества, возбуждение преданных вокруг меня взорвалось и все начали кричать "Говинда! Говинда!" Мы быстро прошли сквозь битком забитый вход и свернули в правую часть длинного коридора, который вел прямо к Шринивасе, неожиданно возникшего над головами. Он сидел на троне прямо передо мной. Очередь быстро продвигалась вперед. Я неотрывно смотрел на Божество и чувствовал, что меня приближало к Нему нечто - неважно что именно, - гораздо большее, чем физическое движение толпы. Я вступал в тесный личный контакт с Трансцендентным. В конце коридора находился даршан, или смотровая площадка. Теперь я стоял непосредственно перед Шринивасой черного цвета, украшенным серебром, золотом и изделиями из драгоценных камней. На верхней части лица Божества была тилака Вишну, U-образный знак, который носят на лбу. Обычно нижняя часть буквы U должна находиться между бровями, но отличительная особенность этого мурти заключается в том, что тилака у него слишком большая и закрывает глаза. Он носит высокую серебряную корону конической формы, увенчанную закругленным острием. В свете ламп монахов мерцали грани его украшений. Через несколько секунд я стоял перед Шринивасой, я был тронут воспоминаниями об исключительной и неизменной преданности моей матери Вишну как полной форме Верховной Истины, которую другие формы, такие как Шива и Дурга, представляют лишь частично. Мне на ум пришел стих из "Бхагавад-гиты": "Оставь все различные виды религии и просто предайся Мне. Я освобожу тебя от всех последствий твоих грехов. Не бойся". За смотровой площадкой следили молодые, но суровые леди, подгонявшие паломников, чтобы те побыстрее проходили мимо Божества, иногда они могли толкнуть промеж лопаток тех, кто слишком долго задерживался. Я побоялся задерживаться перед Божеством, повернулся и последовал за толпой обратно, к другому концу коридора на выход, обернувшись через плечо, чтобы еще раз взглянуть на Шринивасу. Толпа вышла из Его обители так же быстро, как и вошла в нее, и продолжила свой путь через храмовый комплекс к парадным воротам. Выйдя их храма через гопурам, я снова отправился на базар. Толкаясь в толпе продавцов, я еще раз взглянул на пустоту своей жизни. "Меня толкают на этом рынке то в ту сторону, то в эту, так же и в жизни меня толкало от одних бесполезных поисков к другим, так я ничего и не нашел". Снова вспомнив "Бхагавад-гиту", я решил, что должен достичь этого состояния освобождения от всех реакций на свои глупости. Я должен был предаться духовной жизни и стать садху, скитальцем-святым. В ларьке, где продавались северо-индийские одежды, я купил ленгу (свободные брюки, похожие на пижаму), гамчу (кусок ткани, который обворачивается вокруг талии и носится в качестве купального костюма) и четыре метра хлопковой ткани. В другом месте я приобрел немного куркумы. Затем я отправился к Свами Пушкарини, большому священному месту для омовения рядом с храмом. Используя в качестве краски куркуму, я покрасил ленгу и длинную ткань в желтый цвет и повесил их сушиться. Мою голову побрил опасной бритвой один из тех цирюльников, что сидят на бетонных ступеньках вокруг места для омовения. Сняв с себя одежду, я надел гамчу и трижды окунулся в священные воды. Когда я вышел, мимо проходил человек. Он остановился и намазал мой лоб мокрой белой глиной из маленькой латунной чашечки, которую держал в руке, единственным искусным движением пальца поставив знак тилаки. Я воспринял это как знак того, что Господь одобряет мое желание стать преданным. Когда я и мои желтые одежды высохли, я надел ленгу и намотал из средней части длинной ткани тюрбан, а два конца оставил свисать с затылка на каждое плечо. Концы эти я пересек на груди и обвязал их вокруг талии. Я положил старую рубашку и брюки в сумку, которую купил в одежной лавке и оставил свои тапочки возле водоема. У меня оставалось еще 150 рупий. Я решил пожертвовать их Шринивасе. При входе в храм я увидел, что "особый даршан" стоит двадцать пять рупий. Это позволяло человеку сэкономить время, таким образом можно было дождаться своей очереди всего за четверть часа. Я решил получить шесть особых даршанов и потратить все свои деньги. Придя к Шринивасе в шестой раз, я обратил внимание на то, что до сих пор держу в руке сумку со старой одеждой. Я мысленно спросил мурти: "Ты известен под именем Хари, "Тот, кто уносит все материальные привязанности", как Ты заберешь у меня эту сумку?" Когда я вышел из длинного коридора и вошел в первую комнату обители Божества, я заметил бородатого брахмана, сидевшего в месте, куда людей не пускали. Он был коренаст и по пояс раздет. Его лоб, грудь, туловище спереди и сзади были украшены двенадцатью знаками тилаки, что указывало на то, что это храмовый священник. Он толок пасту из куска мокрого сандалового дерева, растирая его на плоском камне. Я отстал от толпы и опустился возле него на колени, наблюдая. Сладко пахнущая сандаловая паста смешивалась с легким ароматом шафрана или камфары и затем наносилась на тело мурти в качестве освежающей косметики. Но обычно пасту наносили на Божество сразу после ранней утренней церемонии омовения; было странно, что он готовил ее в полдень. Я собирался уже было спросить его, не планируется ли какой особой пуджи (обряда), когда он взглянул на меня и спросил: - А что там у тебя в сумке? - Да ничего, только одежда, - ответил я, открывая сумку и показывая. Увидев мою старую курту, рубашку особого покроя, которую не часто увидишь в Южной Индии, он сказал: - Это очень хорошая рубашка. Если она тебе больше не нужна, не мог бы ты подарить ее мне? Я не хотел давать храмовому священнику свои обноски. Но он так настаивал, что согласился на том условии, что он организует для меня особый даршан Шринивасы, во время которого я смогу простоять перед Божеством столько, сколько захочу. Он охотно согласился. Поставив сумку на ближайшую полку, он крепко взял меня за руку и повел сквозь толпу по длинному коридору. Посреди коридора был особый проход примерно метр шириной, который отделялся от остальной части коридора металлической решеткой. Такой проход служил двум целям: он отделял очередь входивших от выходивших людей и позволял тем, кто имел на то разрешение, свободно проходить к месту даршана. В этот проход можно было войти через металлические ворота, где стояла коробка для подношений. Рядом стоял охранник-полицейский в коричневой форме. Большой бородатый брахман открыл ворота ключом, который висел у него на поясе, и повел меня по проходу между решетками. Он шагал впереди и тянул меня за руку, пока мы не пришли к месту даршана, где паломники проходили между нами и Божеством. Он стоял рядом со мной, пока я не насмотрелся на Шринивасу до полного удовлетворения. Я хотел навсегда запечатлеть в своем сердце образ Господа, поэтому я начал медитативно изучать каждую часть Божества, начиная со стоп. Я постепенно поднимал взгляд к ладоням Господа, левая была сложена в мудру, уносящую страдания, а правая - в мудру благословения. Чуть выше плеч были еще две руки, державшие символы Вишну (диск и раковину). Я изучил легкую улыбку на лице Шринивасы, мне было интересно, выражает она удовлетворение или веселье, или может быть еще что-нибудь более глубокое. Я снова опустил взгляд на стопы Господа и два раза повторил свою медитацию. Затем я изучил Шри, стоявшую справа от Господа, и Падмавати, стоявшую слева, а затем я посмотрел на все Божества целиком, вобрав взглядом и задник святая святых, и его пол, и потолок. Думаю, что я простоял там минут пять-шесть. Наконец я посмотрел на брахмана. Он кивнул и повернулся. На полпути к воротам он показал мне жестом, чтобы я вышел из коридора в очередь и пошел дальше вместе со всеми выходившими паломниками. Так я и сделал. Он отправился к воротам, через которые и вышел. Вернувшись в первую комнату, я отправился к тому месту, где его увидел, желая поблагодарить священника перед тем как уйти, но его уже не было. Не было и моей сумки на полке. Не было и никаких следов того, что брахман готовил несколько минут назад сандаловую пасту. Слегка смущенный, я подошел к двум другим брахманам, сидевшим неподалеку. - Извините, - вежливо обратился я к ним, - а где бородатый брахман, который сидел здесь только что? Они как-то странно на меня посмотрели. - Бородатый брахман? - фыркнул один из них. Другой засмеялся: - Ты думаешь, что это храм Шивы? Действительно, - спохватился я, - брахманы-вайшнавы не носят бороды. - Он делал здесь сандаловую пасту, - показал я. Один из брахманов покачал головой: - Нет, в такое время ее не делают. Приходи завтра утром в шесть часов, если хочешь увидеть брахмана, который готовит сандаловую пасту. Он уже ушел несколько часов назад. То ли я теперь видел сон, то ли я видел его тогда, когда находился рядом с бородатым человеком? - Но он провел меня на даршан через ворота. Вы меня не видели? Брахманы переглянулись и рассмеялись. Один из них сказал: - Видели, конечно, мы же здесь были все это время. Ты снова и снова становился в очередь на даршан. Мы думали, ты с ума сошел. Но ты не был с бородатым брахманом и не проходил сквозь ворота. Оставив их весело шутить друг с другом, я подошел к охраннику и спросил его, видел ли он, как я входил в ворота. - Не трать здесь свое время! - рявкнул он на языке телегу. - Проходи! - Пожалуйста, одну минуточку, - умолял я, - несколько минут назад меня провел сквозь эти ворота брахман, а вы стояли на этом же месте. Вы заметили нас? - Что ты о себе возомнил, что ты пешкар (главный священник)? - презрительно усмехнулся охранник, - моя задача в том, чтобы пропускать через эти ворота только особо важных персон. А как по мне, ты персона не особо важная. - Ладно, тогда я думаю, что случилось чудо, - выдавил я. Он указал мне на дверь и резко бросил: - Людям каждый день что-то мерещится, ничего особенного. Иди домой и не принимай это близко к сердцу. Изумленный, я вышел из храма. Проходя через павильон, где распространялся прасад (освященные остатки трапезы Божества), я взял тарелку риса, политого далом, как свою первую бхикшу, еду, которую мне подали в качестве милостыни. Я принял обет жить только на подаяния и дал себе имя Свами Атмананда. Выйдя из храмового комплекса, я вернулся на базар, двигаясь в направлении автобусной остановки. Мне пришлось проталкиваться через толпу вновь прибывших паломников, возбужденно устремившихся к очереди на даршан. Наконец я выбрался на улицу, где увидел несколько такси, в которые садились пассажиры, съезжающие с холма. В ближайшей машине было восемь человек, меня окликнул человек на заднем сиденье: - Хочешь, поехали с нами? - Хочу, - ответил я, но у меня нет денег. Открывая дверь, он сделал мне жест рукой: - Я заплачу за тебя, залезай. Я протиснулся внутрь, и мы помчались по продуваемой всеми ветрами трассе в Тирупатхи. Всю дорогу я был погружен в размышления о том, что случилось со мной в храме. Я спрашивал себя, кем мог быть бородатый брахман: "Наверное, Шринваса пришел в таком образе?" - но в этом я сомневался. Конечно, он не будет лично присматривать за таким негодяем, как я. Мой старый скептицизм вновь заявил о себе: "Тебе все это просто привиделось". Но я четко помнил, как стоял несколько минут перед святая святых. Между мной и мурти прошло столько паломников, и я до сих пор ясно видел, как выглядели эти люди - многие с бритыми головами, в одеждах, какие носят в самых разных уголках Индии, всех подгоняли женщины-служительницы. Размышляя над всем этим, я осознал еще одну очень странную вещь: я совсем не помнил, как выглядит Шриниваса, я помнил только серебряную раковину и диск. Остальное было как бы заблокировано. жүктеу/скачать 0.69 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|