1. Русский язык в современном славянском мире. Основные проблемы этно- и глоттогенеза

1. Славянские языки - группа родственных языков индоевропейской семьи (группа сатем). Они отличаются большой степенью близости друг к другу, которая обнаруживается в корнеслове, аффиксах, структуре слова, употреблении грамматических категорий, структуре предложения, семантике и др. Славянские языки по степени их близости друг к другу принято делить на 3 группы: восточно-славянскую (русский, украинский и белорусский), южно-славянскую (болгарский, македонский, сербохорватский и словенский) и западно-славянскую (чешский, словацкий, польский с кашубским диалектом, сохранившим определенную генетическую самостоятельность, верхне- и нижнелужицкие). Известны также небольшие локальные группы славян со своими литературными языками (хорваты в Австрии (Бургенланд), исчезнувший полабский язык).

2. Славянский народ считается в истории сравнительно молодым. Под собственным именем они впервые упоминаются в письменных источниках лишь с 6 века. Впервые имя славян в форме «oxhabnvos» мы встречаем у Псевдо-Цезариуса (около 525 г.), упоминание о племени венедов в «Деяниях готов» историка Иордана, упоминание венедов у Плиния Старшего (79г.), Тацита (98 г.) и др. Историки не относят историю славян дальше V-VI вв. Однако лингвисты относят славян к более ранним племенам.

3. Прародина индоевропейцев. На эту проблему существует четыре точки зрения: 1) Центральная Европа (О.Н. Трубачев); 2) Территория между Южным Уралом и Каспийским морем; 3) Северный Урал (на основе Ригведы); 4) В междуречье Тигра и Евфрата (В.В. Иванов).

4. Отделение праславянских племен от родственных или соседних индоевропейский племен и выделение протославянского языка (до праславянского) произошло около 4000-3500 лет назад. Однако не установлено, на какой территории произошло обособление славянского языкового континуума из индоевропейского. Существует несколько точек зрения на вопрос о прародине славян: 1) Карпатская теория (однако ученые расходятся в определении границ той области, где могла находиться прародина славян); 2) Среднеевропейская теория (О.Н. Трубачев); 3) Среднеднепровская теория (Н.И. Толстой); 4) Балтийская теория, согласно которой из индоевропейского праязыка сначала выделился балто-славянский праязык, позже распавшийся на прабалтийский и праславянский Существуют три точки зрения на эту проблему: 1) Классическая точка зрения, сложившаяся в XIX в. (К. Бругман), согласно которой существовал период балто-славянского единства; 2) Балто-славянского единства не существовало, близость языков объясняется длительным контактом древних балтов и славян (А. Мейе); 3) Самая популярная точка зрения: славянские языки образовались как один из диалектов балтийских языков (Ю.В. Откупщиков).

В период балто-славянской сообщности славяне заимствовали много слов у балтов (NB гидронимы). В этот период в праславянском языке были утрачены гласные сонанты, на их месте возникли дифтонгические сочетания в положении перед согласными и последовательности "гласный сонант перед гласными" (sъmьrti, но umirati), интонации (акут и циркумфлекс) стали релевантными признаками.

5. Вопрос о периодизации истории праславянского языка. В истории праславянского языка Трубецкой выделял протославянский период (праславянский язык – «диалект» индоевропейского языка), ранний период самостоятельного развития (когда еще не было диалектного членения праславянского языка) и период диалектной идентификации (выделения изоглосс). С. Б. Бернштейн выделял следующие периоды: 1) период до утраты закрытых слогов; 2) период после утраты закрытых слогов. Болгарский ученый В. Гергиев предложил несколько иную периодизацию: 1) ранний общеславянский период (2 тыс. до н.э. – 8-7 вв. до н.э.); 2) средний общеславянский период (8-7 вв. до н.э. – 4-5 вв. н.э.); 3) поздний общеславянский период (4-5 вв. н.э. – 9-10 вв. н.э.).

6. Еще в праславянский период формироваться диалектные образования. Наиболее компактной была та группа праславянских диалектов, на основе которой позже возникли восточно-славянские языки. В западно-славянской группе были 3 подгруппы: лехитская, сербоболужицкая и чешско-словацкая. Наиболее дифференцированной в диалектном отношении была южно-славянская группа. Существуют три точки зрения на вопрос о диалектном членении праславянского языка: 1) праславянский язык был един, монолитен (эта точка зрения была распространена в XIX в.); 2) диалектные различия прослеживались в праславянском языке уже в момент его выделения из индоевропейской общности; 3) праславянский язык не был единым в территориальном отношении, но все различия не носили диалектный характер (изоглоссы [g] и [γ], [gvě] и [kvě], рефлексы взаимодействия p, b, m с j и др.).

7. Существует типологическое сходство всех славянских языков (Славяне – единственная группа из всех индоевропейских семей, которая имеет самоназвание (изначально словене)): минимальное расстояние между всеми славянскими языками, большой объем в языковой общности, близость к праязыку, общность тенденций развития (например, падение редуцированных). Однако существуют и кардинальные типологические различия славянских языков: развитие аналитического строя в болгарском языке (из-за нарушения семантических отношений падежей и влияния балканского языкового союза), различные результаты развития корреляции по твердости/мягкости согласных, различная система времен (например, в русском, польском, чешском языках одно прошедшее время, а в сербском и болгарском существует развернутая система прошедших времен).

8. Разделение славянского мира на Slavia Latina и Slavia Orthodoxa. Наиболее глубокие различия между письменно-литературными традициями славян зависят от того, какой язык – церковнославянский или латынь – утвердился в качестве первого конфессионального языка данной культуры (ареала). Народы в ареале Slavia Latina (поляки, чехи, словаки, хорваты, словенцы) входили в сферу западнохристианского (позже – католического) влияния и латинского языка. Народы Slavia Orthodoxa (южные славяне – болгары, сербы, черногорцы – и восточные славяне – русские, украинцы, белорусы) исповедовали православие в его византийской редакции; в их церковно-книжной культуре, на греческом языке, при этом языком богослужения и Писания был церковнославянский язык. В ареале Slavia Latina книжно-письменное развитие пошло по пути создания двух автономных литературных традиций – на латинском и на народном языке (Н.И. Толстой назвал такую ситуацию двулитературность). При этом латинская литература и письменность на народном языке не смешивались. В ареале Slavia Orthodoxa письменно-литературное развитие пошло по пути гибридизации церковнославянского и народного языка. У каждого из народов (сербов, болгар и у восточных славян) существовала своя словесность, при этом именно одна, в которой церковнославянский и народный язык в течение веков ощущались как две функциональные разновидности одного языка. Все народные языки в ареале Slavia Orthodoxa находились под влиянием церковнославянского языка. Их взаимодействие было основным процессом в истории становления литературной (нормированной) разновидности народного языка. Наибольшее влияние испытал русский литературный язык.

9. Алфавиты современных славянских языков построены на базе кириллицы или латиницы. Все современные славянские азбуки на базе кириллицы содержат свои знаки, причем различия внутри восточнославянских (между русской, белорусской и украинской) или внутри южнославянских (между сербской и македонской) меньше, чем между восточно- и южнославянскими. И все современные славянские алфавиты на базе кириллицы имеют слоговое название согласных (типа «бэ», «ка», «эль»), и название, совпадающее со звуком, для остальных гласных (например, «а» для а и «о» для о). Алфавиты западнославянских языков построены на базе латиницы.

10. Категория одушевленности в праславянском языке начинает формироваться, когда форма винительного падежа единственного числа от местоимения kъto заменилась формой родительного падежа. Затем в винительном падеже единственного числа одушевленных существительных начинают употребляться формы этимологического родительного падежа. Эта тенденция, как полагают исследователи, имела синтаксическое основание: стремление избежать двусмысленностей, отличить живые субъект и объект действия в случае их формального совпадения (ср. польск. Brat widzi ojciec – «Брат видит отец»). В устойчивых словосочетаниях старый винительный как архаизм сохраняется и в настоящее время: чешск. za muž jití, рус. выйти замуж.

Что касается других западнославянских языков, то в чешском языке, например, категория одушевленности представлена в единственном и множественном числе только у имен мужского рода, при этом в единственном числе указанная категория выражается не только в винительном падеже совпадением его формы с родительным, но и в родительном падеже, где одушевленные могут оканчиваться только на –a (неодушевленные на –a и –u), а также в дательном и местном, в которых одушевленные имена получают окончание –ovi, в то время как неодушевленные не могут его иметь. В именительном падеже множественного числа одушевленные имена оканчиваются на –i (h, ch, k, r в z, š, c, ř), -ove или –é (только у называний лиц), тогда как неодушевленные имеют окончание –y в твердой и –e (é) в мягкой разновидности. Это различие проведено также в прилагательных и местоимениях. В винительном падеже множественного числа категория одушевленности не представлена.

В словацком языке категория одушевленности имен мужского рода в единственном числе находит свое морфологическое выражение в четырех падежах: родительном, дательном, винительном и местном, во множественном числе она выступает в суженном виде как категория лица мужского рода (окончания –i, -ia, -ovia в им. пад. мн. ч.: Slováci, bratia, súdruhovia, и окончание –ov в вин.-род. пад.: vidím chlapov, bratov, но sokoly, kone, duby); у имен существительных мужского рода на –a в значении родительного падежа выступает форма винительного: niet hrdinu (hrdina – герой), которая является уникальной в славянских языках. Категория личности находит свое выражение в прилагательных, местоимениях, числительных и ряде глагольных форм.

Во всех южнославянских языках категория одушевленности представлена только в единственном числе для имен мужского рода.

Что касается восточнославянских языков, то в русском языке, например, категория одушевленности находит свое грамматическое выражение в единственном числе только у существительных мужского рода. Во множественном числе у неодушевленных существительных всех родов винительный падеж совпадает с формой именительного падежа, у одушевленных винительный падеж совпадает с родительным: пасут лошадей, гусей, видеть людей, женщин, лиц, животных. Остатком прежних падежных отношений являются такие выражения, как выйти в люди, пойти в гости и др. В украинском языке категория одушевленности представлена в единственном числе только у существительных мужского рода, во множественном числе форму винительного падежа, тождественную родительному, имеют (во всех типах склонения) существительные, обозначающие людей (лиц). Существительные, обозначающие животных и другие одушевленные существа, могут употребляться в форме, совпадающей или с родительным или с именительным падежами: напувати корiв и напувати корови, пасти овець и пасти вiвцi. В белорусском языке категория одушевленности представлена так же, как и в русском.

БИБЛИОГРАФИЯ:

1. Бернштейн С.Б. Очерки сравнительной грамматики славянских языков. Введение. Фонетика. М., 1961; Очерки сравнительной грамматики славянских языков. Чередования. Именные основы. М., 1974.

2. Бошкович Р. Основы сравнительной грамматики славянских языков. Фонетика и словообразование. М, 1984.

3. Кондрашов Н. А. Славянские языки. М., 1986.

4. Нахтигал Р. Славянские языки. М., 1963.

5. Трубачев О. Н. Языкознание и этногенез славян. Древние славяне по данным этимологии и ономастики // ВЯ. М., 1982. №4. С. 10-26.

6. Широкова А.Г. Чешский язык. Учебник. М., 1988.
ДОПОЛНЕНИЯ

1.Проблема балто-славянских отношений в древнейший период

Еще в XIX веке на соотношение праславянской и прабалтийской языковой систем с праиндоевропейской сложилось две основных кардинально противоположных точки зрения лингвистов, каждая из которых в XX веке обрела много сторонников и, соответственно, противников:

1) теория, идущая от Шлейхера (1871) - утверждается существование балто-славянского праязыка. В соответствии со своей теорией родословного древа, Шлейхер считал, что вначале от индоевропейского отделилась большая славяно-балто-германская ветвь, которая затем разделилась на германскую и балто-славянскую. Сторонниками этой теории являются также такие ученые, как Траутманн (создавший единственный до настоящего времени словарь, в котором собраны балто-славянские лексические соответствия (1923)), Вайян, Лойманн, Георгиев, Отрембский, Семереньи, Откупщиков.

2) теория, идущая от А. Мейе (1908) - праславянская система выводится напрямую из индоевропейской, отрицается существование балто-славянского единства, предполагается, что прабалтийская система - параллельное праславянскому ответвление от праиндоевропейской системы (наряду с прагерманской, прароманской и пр.). При этом Мейе считает, что праславянская и прабалтийская системы возникли из довольно схожих индоевропейских диалектов и развивались параллельно, находясь в тесном контакте. Эту точку зрения разделял и Бодуэн-де-Куртене, а также Трубачев, Бернштейн, Салис, Зенн, Климас, Метьюс, Порциг, Сафаревич, Френкель.

Кроме того, возникли альтернативные точки зрения:

3) теория Розвадовского (1912) - в III тыс. до н.э. был период общности, затем во II-I тыс. до н.э. был период разделения и независимого развития, затем с начала христианского эпохи наступил период нового сближения. Однако тут трудно объяснить длительный период прекращения контактов.

4) теория Эндзелина (1911) - после распада праиндоевропейской языковой общности балтийские и славянские языки некоторое время существовали самостоятельно, все больше сближаясь, в результате этого сближения они пришли к общей эпохе, а через какое-то время опять разошлись.

В начале 60-х была высказана новая теория, учитывавшая данные предшествующих археологических и гидронимических открытий:

5) теория Иванова-Топорова (1958) - славянский образовался из периферийных диалектов балтийского типа. Доисторическую стадию развития единого языка можно называть как балтийской, так и славянской, терминология основывается не на этнических или линвистических параметрах, а на исторических и типологических. Только с точки зрения последующего диахронического развития этот единый язык можно условно считать балто-славянским - поскольку балтийская система сохранила более архаический вид, а славянская дифферецировалась из нее в результате различных языковых изменений.

В свете этой теории многие ученые пытались определять славянский как результат наложения на балтийский различных суперстратов. В частности, Пизани выдвинул гипотезу (1963), что славянский тип является результатов наложения иранского типа на балтийский. Мартынов (1982) предложил рассматривать балтийский компонент в славянском как субстрат, на который наложились германский, кельтский, иранский, италийский суперстратные компоненты. Эту теорию также поддерживают Зепс, Аникин.

Ю.В. Откупщиков справедливо отмечает, что «нет принципиальной разницы между точками зрения сторонников и противников существования единого балтославянского праязыка (исключая лишь самые крайние точки зрения. ...Исключительная близость балтийских и славянских языков признается всеми учеными. Непрерывность языковых контак­тов между протобалтамн и протославянами, прабалтами и праславянами признается даже многими из тех, кто не допускает возможности существования балто-славянского языка. Согласно их точке зрения балтийский и славянский выделились из близких диалектов индоев­ропейского языка и впоследствии не теряли или почти не теряли связи Друг с другом. Тем самым вопрос о балто-славянском языке перено­сится в плоскость праиндоевропейских диалектных различий. У нас вет оснований сомневаться в близости индоевропейских диалектов, из которых впоследствии развились балтийские и славянские языки. Поскольку различия между этими диалектами были меньшими, чем между ними и другими индоевропейскими диалектами (что и послу­жило основой их дальнейшей близости), должен был наступить момент , когда последние различия переросли в различия языковые, а расхождени между будущим протобалтийским и будущим праславянским языками оставались еще в рамках различий диалектных. Назвать это балто-славянским языком, балто-славянским единством или балто-славянской эпохой — разница не так уж существенна. Важно другое. Можем ли мы найти такие эксклюзивные балто-славянские изоглоссы, которые, во-первых, были бы не единичными, а массовыми и, во-вторых, занимали бы существенное место в структуре языка. Чисто лексический материал здесь, видимо, принесет мало пользы уже в силу того, что мы не в состоянии четко разграничить исконную лексику и ранние заимствования» (с.301-302).

Т.е., основной вопрос заключается не в том, есть эта близость между балтийскими и славянскими языками или нет, а том, каким образом она возникла - генетически или в результате контактов (т.е. в результате формирования языкового союза). При этом, Откупщиков достаточно убедительно показывает, что соответствия, существующие между балтийскими и славянскими языками, имеют иную структурную природу, чем соответствия, на основании которых постулируется как простое генетическое родство языков (т.е. соответствия изолированных корней), так и языковые союзы (параллелизм в соответствии плана содержания и плана выражения при необязательности материальной тождественности конкретных языковых форм). В балтийских и славянских, помимо общих корней и фонетических процессов, обнаруживаются общие словообразовательные модели, соответствия целых парадигм склонения и спряжения. Приведем некоторые наиболее яркие изоглоссы:

1) Фонетика.

а) Болгарский ученый В. Георгиев писал, что «между балтийским и славянским существует настолько большая близость, что консервативный в области фонетики и морфологии литовский язык может в известной степени заменить незасвидетельстованный праславянский язык» (1958, цит. по Откупщиков, с. 337). Действительно, балтийские (особенно литовские) формы регулярно привлекаются исследователями для выведения или подтверждения праславянских форм. Например, ст.сл. руц < *rankai (или *ronkai) (Д.п. ед. ч.) - лит. rankai, ст.сл. б съ - лит. baisùs («страшный, ужасный»)
литовские формы позволяют установить в праславянском удлинение краткого гласного при выпадении следующего за ним носового:
б) соответствия в акцентных парадигмах балтийских и славянских языков:

2) Морфология

а) В балтийских и славянских языках обнаруживается большое число словообразовательных суффиксов, имеющих одинаковый план выражения и план содержания. Обнаруживается такое сходство как именного, так и глагольного словообразования, какого нет у балтийских и славянских с другими индоевропейскими языками. Оно может быть сравнимо только с внутриславянскими соответствиями. Оособый интерес представляют случаи, когда целый пучок словообразовательных изоглосс пересекается с определенной лексической изоглоссой:

б) отмечают характерное только для балтийских и славянских языков тройное чередование

*-d-:*-g-:*-n-
б) через литовский возможно объяснить происхождение многочисленных славянских прилагательных на -ъкъ (типа «сладкий», «гладкий», «громкий»). Обнаруживается целый ряд (более 100 слов) соответствий таких славянских прилагательных литовских прилагательным с основой на -u-

Их считали производными то от существительных, то от глаголов, но Откупщиков убедительно показал, что их следует считать производными от бессуфиксальных праславянских прилагательных с основой на -u-. Этот суффикс осуществлял не семантические, а морфологические функции - окончательное устранение основы на -u- у славянских прилагательных.

3) Лексика

Ни с одной другой группой индоевропейских языков славянские языки не имеют такого большого количества изоглосс, как с балтийскими. Например:

Обнаруживаются целые пласты общей терминологической лексики, связанной с животноводством, ремеслом, сельскохозяйственными орудиями, строительством:

4) Синтаксис

а) двойное отрицание

Точку зрения о существовании балто-славянского языка также в целом поддерживают археологические данные. С помощью археологии возможно установление хронологии и географии существования этой эпохи, а также прояснение вопроса о том, каким образом произошло разделение славян и балтов. В свете современного состояния изученности вопроса о ранних славянах в археологии, вырисовывается следующая картина.

В лесной зоне Восточной Европы в раннем железном веке (VIII в. до н.э. - рубеж эр) существовало 4 основных археологических культуры, из которых 2 достоверно были не балто-славянские (милоградская и юхновская), а 2 - достоверно балтославянские (культура штрихованной керамики и днепро-двинская культура). Одни исследователи считали эти две культуры прабалтийскими, другие - праславянскими, но сейчас исследователи склонны считать, что до эпохи великого переселения народов (вторая половина IV - V в.н.э.) это была единые балто-славянские культуры, варьирование внутри которых не превышало типологически допустимой степени варьирования внутри одной культуры (т.е. внутри этих культур славян невозможно отделить от балтов). Основной особенностью балтославянских культур, по сравнению со всеми прочими, является почти полное отсутствие погребальных памятников (найдено всего около 20 могильников примерно за 2 тысячелетия). В основном эти культуры принадлежат раннему железному веку, но заканчивают свое существование уже в раннем римском времени.

В эпоху раннего римского времени (I-II вв. н.э.) возникла зарубинецкая культура Многие археологи были склонны считать ее балто-славянской, однако сейчас ее ассоциируют с бастарнами (кельтизированными германцами). Оданко, не являясь в основе своей балто-славянской, она сильно повлияла на формирование достоверно балто-славянской культуры следующей эпохи - позднего римского времени.

Этой культурой, сложившейся в позднее римское время (III - первая пол. V в.н.э.), является не так давно (в 80-е) открытая киевская культура (III в. н.э.), локализованная в Среднем и Верхнем Поднепровье и Подесенье. Ее облик определяется влиянием двух предыдущих: с точки зрения типа жилищ, типа расселения и пр. - культурой штрихованной керамики, а с точки зрения структуры - зарубинецкой культурой. Эта культура еще является единой балто-славянской. В это же время на территории современной Польши существовала лужицкая культура - некоторые исследователи тоже связывают ее со славянами, но типологически это не подтверждается. В IV веке эта культура исчезла полностью, не оставив следов.

Рубежом римского времени и раннего средневековья послужила эпоха великого переселения народов (V-VII в. н.э.). В эту эпоху появилось 3 культуры, связываемых археологами со славянами и балтами: пражская (пражско-корчаковская), пеньковская, колочинская. В этот период наблюдается мощная экспансия пражской культуры на территорию Европы - в Подунавье вплоть до Балкан. Ее распространение хорошо соотносится с данными о появившихся в Европе славянах в трудах византийских историков: Иордана, Прокопия Кесарийского, Маврикия Стратега. Во 2-й половине VI века славяне занимают земли по Дунаю, проникают на Балканы, доходят до Рейна. В VII веке они появляются и на северо-западе, где сталкиваются с местными прибалтийско-финскими народами. Однако, происхождение пражской культуры до сих пор неясно. Пеньковская и колочинская культуры произошли из киевской, однако колочинская связывается с балтами, потому что на территории ее распространения обнаруживается мощный пласт балтизмов. Сегменты киевской культуры в северной Белоруссии, Смоленской области и пр., стали также основой для т.н. культуры ТБ (тушемля-банцеровщина) - это уже были достоверные балты, поскольку они жили вне зоны расселения славян, уже известной в то время по письменным источникам.

Эта зона расселения славян покрывает собой территорию пражской и пеньковской культур (среднее Поднепровье), которые и считаются уже собственно славянскими. Фактически, окончательное выделение славян как самостоятельной этнической группы из балто-славянской общности как раз и связывается археологами с эпохой этих дунайских походов VI-VII века н.э., то есть считается, что славяне и появились примерно тогда, когда были зафиксированы в письменных источниках. В результате походов и, соответственно, интенсивных контактов с местным населением (италийским, кельтским, иранским, германским), произошло много инноваций в языковой системе участвовавших в этих походах балто-славянских племен - в частности, были заимствованы некоторые пласты лексики (например, связанные с ранним христианством), также некоторые особенности материальной культуры (например, земледелие). Поэтому когда они возвратились обратно в Восточную Европу, то представляли уже более или менее четко обособленную в языковом и культурном отношении от остававшихся там племен группу. Соответственно, примерно тогда и произошло разделение на славян и балтов. Такой подход, в частности, объясняет и бóльшую консервативность балтийской языковой системы, по сравнению со славянской - она испытала меньшее влияние со стороны (особенно система литовского языка; латышский является более инновационной, поскольку вместе с эстонским и ливским он входил в центральную зону балтийского языкового союза и испытал на себе большее контактное влияние сопредельных языков). Кроме того, эта концепция объясняет и тот факт, что, как пишет Ф.П. Филин, «если основываться только на топонимических данных, то получится, что для славян вообще нигде на найдется места, поскольку нет областей с несомненной сплошной славянской гидронимией (как это уже давно отмечалось разными исследователями)» (Филин, с.21) - как раз потому, что в момент образования этих гидронимов балты и славяне были единой языковой и культурной общностью, и невозможно четко разделить славянские и балтийские названия. Кроме того, такой взгляд поясняет и концепцию Иванова-Топорова - праславянская фонетическая система может выводиться из прабалтийской, однако это говорит не о том, что славянские языки произошли от балтийских, а о том, что прабалтийская система просто совпадает с прабалто-славянской.

Характер праславянской языковой системы можно изучать не только методами внутриславянской и балто-славянской реконструкции, но и с помощью изучения раннеславянских заимствований в венгерском, прибалтийско-финских и др. языках, столкнувшихся с языком славян в эпоху дунайских походов (например, по словам, типа эст. lusikas и фин. lusikka («ложка») можно устанавливать качество редуцированных в праславянском).

Существующая висло-одерская концепция происхождения славян (предложенная археологом Седовым) впоследствии не подтвердилась археологическими источниками, поскольку на той территории существовала пшеворская культура, которая отождествляется с союзом германских племен lugii, известных по письменным источникам. На территории Северной Польши существовала культура вельпарг, которая также является не славянской, а готской.

Т.о. среди культур Восточной Европы V-VII века н.э. только одна (пражская) была абсолютно достоверно славянской, поскольку только ее представители участвовали в славянских походах. Что касается пеньковской культуры (являющейся одним из осколков киевской культуры), то хотя ее представители в этих походах участия не принимали, их тоже условно относят к ранним славянам. Они занимали смежные с пражской культурой территории (по левую и по правую сторону Днепра - где как раз и обнаруживается пласт славянской гидронимии, хотя и не сплошной), и между этимя двумя культурами прослеживается большая культурная общность. Хотя отнесение к славянам действительно условное, и вопрос пока очень слабо изучен.

Что касается зафиксированных в «Повести временных лет» этнонимов славянских племен, то здесь тоже существуют подозрения, основывающиеся как на лингвистических, так и на археологических основаниях, что часть этих племен была балтами. В частности, Г.А. Хабургаев изучил этнонимию «Повести временных лет» и определил, что очень важным представляется выделенение среди этнонимов 2 больших групп - с суффиксом -jan- (поляне, древляне, северяне, волыняне, бужане) и с суффиксом -ik- (кривичи, дреговичи, радимичи, вятичи, уличи). В летописи намечается и их эксплицитное противопоставление Нестором (хотя, конечно, не жесткое). При этом, археологи обратили внимание, что район распространения первой группы в целом совпадает с территорией, занимаемой пражской культурой, а второй группы - с территорией, занимаемой культурами балтов (колочинская, ТБ).

Жесткого противопоставления славян и балтов в V-VII веке еще и не могло быть, поскольку их дифференциация друг от друга только началась. Более ярко оно стало выраженным уже в культурах следующего периода. Отличие языковых систем было, по-видимому, тоже еще не очень велико. Основные фонетические особенности славянских языков, по сравнению с балтийскими - такие, например, как падение носовых и редуцированных, палатализации - начали появляться значительно позже - примерно с 11 века.

Таким образом, сопоставление археологических и лингвистических данных (соответствий на синхронном уровне, реконструкций, топонимики) и анализ письменных исторических источников скорее подтверждают, чем опровергают существование балто-славянского историко-культурного и языкового единства.
Литература

Откупщиков Ю.В. Opera philologica minora (Античная литература. Языкознание). СПб: Наука, 2001.

Пьтро У. Дини. Балтийские языки. М.: ОГИ, 2002.

Славяне и их соседи в конце I тысячелетия до н.э. - первой половине I тысячелетия н.э. М., Наука, 1983.

Трубачев О.Н. Языкознание и этногенез славян. Древние славяне по данным этимологии и ономастики (I) // Вопросы языкознания, 1982, № 4, с. 10-26.

Филин Ф.П. Происхождение русского, украинского и белорусского языков. Историко-диалектологический очерк. Л.: Наука, 1972.

Хабургаев Г.А. Этнонимия «Повести временных лет» в связи с задачами реконструкции восточнославянского глоттогенеза. М., 1979.

Щукин М. На рубеже эр (глава 10. От венетов до славян). СПб., 1994.

1) Основные исторические периоды в развитии русского языка: древнерусский язык как общий язык всех восточных славян, русский язык 14 – 16 вв. – язык великорусской народности.

2) Этапы и условия формирования русского национального языка.

3) Понятие «общенациональный язык» в его отношении к понятию «литературный язык»; территориальная и социальная однородность общенационального языка.

4) Русский язык как определяющий фактор единства русской нации.

5) Русский язык – государственный язык России и язык межнационального общения.

6) Русский язык и национальное самосознание. Отражение в языке мировосприятия русского народа. Понятие «языковая картина мира» и важнейшие аспекты ее изучения: формирование культурных концептов, семантические поля и их лексико-фразеологическое наполнение, внутренняя форма слова как выражение сущностного признака называемого явления, речевой этикет, проявление русского мировосприятия в словообразовательной и грамматической системе.

7) Важность сопоставительных исследований при характеристике этноязыковой картины мира.

1) 6-7 – 14 вв.;

2) 15 – 17 вв.;

3) 18 – 21 вв.