Александр алексеевич титов здравствуй, шанхай

Я был рад и считал себя счастливым, что вернулся на землю своего рождения, так как много знал русских первого поколения, которые не могли свободно вернуться на землю их рождения, и так скончались в других странах. Да, и было также много русских второго поколения, которые никогда не вернулись на китайскую землю, хотя имели свободу и возможность. По дороге купил несколько пампушек и съел их, пока медленно шел и вспоминал вчерашний день. И не могу описать это чувство в сердце, когда я взбирался по крутой лестнице на третий этаж: «Я вернулся! Я вернулся!»

Продолжал идти по Рут Думер и вспомнил об Ольге Красновой с Гошей. В конце 1948 года еще молодая вдова, она познакомилась с одним американским летчиком. Он заходил в Пассаж, когда приезжал за ней, или ждал ее в такси на улице, и потом они счастливые уезжали. В 1949 году пришло время русским эмигрантам выезжать на Тубабао. Красновы, Марковы и Чириковы – все уехали на пароходе "Cristobal" в феврале. Красновых я больше не видел, но мне рассказывали о них следующее: на Тубабао Ольга заболела туберкулезом и скончалась. Там же была похоронена. Американец приехал на Тубабао и по слухам забрал и Гошу и стариков к себе в Америку.

Я подошел к Авеню Фош и увидел высокий серый забор, куда упиралась улица Fumin Lu, которая являлась продолжением Рут Думер (Донг Ху лу). Был только один выход или налево, или направо. Подходя ближе к забору, я понял, что он мне знаком! Я повернул налево и перешел дорогу в месте, где забор заканчивался около широких ворот, которые были открыты. Я заглянул в середину ворот и вспомнил: «Это и есть гараж, куда заходили автобусы и трамваи!» Тут была мастерская, где их ремонтировали и, где они останавливались на ночь. Я не хотел смотреть на другую сторону, и, пройдя ворота, я остановился посередине улицы, на полосе для велосипедистов, я приготовил свой фотоаппарат и подумал: «Как я повернусь, на другой стороне должно стоять одно здание». Повернулся и увидел здание бывшего Русского Общественного Собрания. Боже мой! Мне не верилось, что 57 лет тому назад наша семья и другие русские беженцы переехали в это здание с помощью Русского Общества с Вейсайд (Wayside). Так называлась в то время часть Шанхая, которая находилась за Гарден Бридж, по случаю начала войны между Китаем и Японией.

Я вспомнил, как сидел у окна и смотрел в этот гараж и интересовался как автобус и трамвай выезжали из этого гаража, как я ходил по этажам и зазывал всех в столовую, крича: «Маленькие дети кушать! Большие дети кушать!» Это было наше временное убежище, и в течение года мы переехали на Рут Валлон 512, где опять встретились с Николаевыми.

Я сфотографировал нынешнее здание и подошел к воротам. Несколько квартирантов за воротами стирали и убирали этот маленький садик перед зданием, и я не стал их тревожить, но заметил, что здание было запущено.

А на другой стороне Авеню Хейг уже стоял великолепный отель «Hilton»! Я пошел дальше на бывшую улицу Бабблинг Велл роад, где движения и народа было больше. Эта часть Шанхая мне не была хорошо знакома. Но, пройдя знаменитый «Ritz Carlton Portman Hotel» на левой стороне, я приближался к углу бывшей Сеймур роад (Seymour Road), а ныне продолжения Avenue Albert. В прошлом на углу стоял кинотеатр "Uptown", который существовал до сих пор. Я заглянул вовнутрь и заметил, что из одного кинотеатра сделали два. Так же, как и в Америке. В этой части Шанхая жила хорошая знакомая моей мамы Мария Павловна Крякина (Гатилова) с семьей. Дочка Людмила, моя ровесница, с которой мы дружим и поныне. Один квартал после Seymour Road, была улица, упирающаяся в Nanking Road. Я взглянул налево, и, правда, на следующем углу стоял кинотеатр "Majestic."

Я подошел посмотреть снаружи, но не зашел вовнутрь. В этом кинотеатре иногда по воскресеньям утром на сцене проходили состязания по боксу. Тут выступали Кид Спиридон(Kid Spiridon), Kid Foster, Buddha Chang, Typhoon Ling, и другие. Кид Спиридон всегда брал меня с Ольгой и Гошей.

На Рю Кардинала Мерсье построили мостик для перехода пешеходов через Нанкин роад, чтобы не мешать движению транспорта, но, конечно, многие не пользовались этим мостиком. Я перешел через него и удивился: "Где же «Roxy Theater»?". «Roxy» и весь угол были разрушены, и на этом месте уже строили небоскреб. Жалко! Был красивый театр!

Однажды Николай Марков и я сидели в пассаже и, вдруг, подходит к нам хорошо одетая китаянка и по-английски говорит мне: «У меня есть два билета в Театр Roxy, но я не могу пойти. Если хотите, то вы можете пойти, но поскорее, потому что скоро начнется вечерний сеанс». Мы ее поблагодарили. Колька и я побежали c Тенант де ла Тур до «Roxy» только, чтобы успеть до начало сеанса. В то время, иногда, билеты были проданы за неделю, и публика стояла и ждала, вдруг у кого-нибудь появится лишний билетик! Мы прибежали вовремя и сразу же смогли продать эти два билета. По дороге домой купили на вырученные деньги мороженое и шли назад медленно, не торопясь.

Рядом с разрушенным ныне «Roxy», стояло темное кирпичное здание с воротами, которое сохранилось. После войны с прибытием американского 7-го Морского Флота в Шанхай это здание было их Морским Клубом. В то время при входе стоял сторож индус с тюрбаном, как полицейский Английской Концессии.

Однажды китайским ребятам не понравилось, что я, мальчишка-иностранец, стоял и смотрел, и начали меня избивать. За меня заступились американские матросы, разогнали китайцев и повели меня вовнутрь Клуба под взглядом индуса, где угостили меня "steak!"

Дальше я шел по Нанкин роад. Недалеко было видно Башню Рейс Корс (Race Course, бывший ипподром). Подошел, зашел в ворота, сторож ничего не сказал. Здание переделали в библиотеку, но башню оставили, а часы на ней показывали 11 часов. Я не знал, но подумал, что может быть, что-нибудь обозначает. Там, где раньше сидели зрители Рейс Корса, вся часть была застроена. Я пошел позади башни. Вижу, зелененькая травка на маленькой лужайке, как и было раньше и очень знакомое место. Ребята по воскресеньям работали здесь во время бегов. Мы меняли доски с надписями с именами коней и фамилиями жокея. Когда все бега заканчивались, мы убирали все доски, и нам за это платили деньги.

На обратном пути мы шли по Рю Лафайет и в уличной харчовке ели китайские пельмешки! А ныне Рейс Корс переделали в Народный Парк. Я пошел через парк, тропинки, кусты, деревья, скамейки и посередине парка увидел озеро. Вижу, что посередине парка стоит маленькое здание, переделанное в кафе. После войны это тоже было кафе, в котором гуляло много матросов, так как поле рядом с кафе было переделано для состязаний soft-ball и beisball между американцами. Летом 1947 года школьники из Русского Коммерческого Училища были приглашены утром на это поле. Молодежь из ХСМЛ нас учили этой игре. Раскаленные на летнем солнце, мы сразу после игр бежали в холодный душ. Так я провел одно лето на Рейс Корсе!

Вышел на Нанкин роад. На левой стороне еще стоял «Grand Theater» (архитектор Л. Худец), впоследствии, переделанный в 2 театра, а дальше знаменитый Парк Отель (Park Hotel, архитектор Л.Худец). Рядом с Park Hotel, стояло бывшее здание ХСМЛ (Христианский Союз Молодежи), ныне перестроенное в гостиницу. Сколько раз в детстве приглашали бедных ребят и школьников в ХСМЛ на Католическое Рождество 24 декабря! Шум! Крики! Сначала показывали фильмы и мультфильмы, потом Дед Мороз (Санта Клаус) спускался по трубе вниз в зал с подарками для всех. Еще в 1947 году ученики Русского Коммерческого Училища были приглашены, и я участвовал в хоре. Мы пели русские песни другим школьникам.

Я продолжал по Нанкин Роад. Сколько транспорта, масса народу, велосипедисты ехали прямо по тротуару! Пешеходы выходили на проезжую часть улицы и шли по ней! На углу с Тибет Роад была станция метро. Я завернул направо и пошел по Тибет роад. Прямо ужас с движением! На правой стороне улицы построили временные харчовки. Я зашел в одну из них, быстренько съел суп с лапшой и пошел дальше. Прошел второй вход в метро и продолжал идти до Авеню Эдварда VII (Avenue Edward VII, ныне Yanan Lu (N)).

Перешел через мостик. На углу стояло здание, похожее на свадебный торт. Это Центр Развлечений. Много раз в детстве отец брал Игоря и меня посмотреть, что было внутри, а мама всегда приговаривала: «Не порть детей!» Мы заходили вовнутрь, смотрели на себя в разные зеркала, смеялись, смотрели в черные металлические коробки, где можно было видеть «грязные» короткие фильмы. Ходили по каждому этажу, все смотрели на нас, т.к. мы были иностранцы. Позже, уже после войны Игорь и Николай ходили туда на состязания или "sparing" по боксу, против профессиональных боксеров. Конечно для профессиональных китайских боксеров как Buddha Chang и Typhoon Ling, это была тренировка, а для наших, главное, продержаться три раунда, хоть проиграть на очках, а не KO!

На обратном пути шли Рю Лафайетт, опять заходили в харчовку и ели пельмешки. Я купил билет и зашел в здание. Был еще день. Зеркала и черные коробки пока стояли но «грязных» фильмов уже не было. Порядок! На нижнем этаже была сцена, на которой работали акробаты. Потом я пошел на первый этаж, там был театр, где показывали китайскую оперу. Пошел выше на второй этаж, там было кабаре, где люди танцевали и китаянки пели песни, я зашел, сел, выпил Coca Cola, посмотрел, как танцуют, и вышел. Пошел на третий этаж, зашел, как будто опять театр и узнал это местечко. Тут же был ринг посередине, но было пусто. Значит, здесь продолжали показывать бокс. С радостью я вышел на угол Авеню Эдварда VII. Тут на этом углу и кварталами во все стороны во время и после войны везде стояли проститутки, нельзя даже было пройти без разговора. Ныне – порядок!

Я пошел по мостику и вышел на Авеню Фош. На левой стороне после одного квартала стоял кинотеатр "Nanking," знакомый всем русским, куда матери брали детей смотреть старые фильмы. Во время войны мы смотрели «Толстенького и Худенького», а после войны мы, ребята, уже сами, шайкой ездили на трамвае в это кино, смотреть новые уже цветные фильмы. Мне было очень приятно, что театр стоял.

Я направился в сторону Авеню Жоффр и дошел до Авеню Альберт, где была пекарня. Я опять купил свежие булочки и вернулся в гостиницу пить чай и отдохнуть. В комнате я слушал по радио китайские народные песни, которых раньше никогда не слышал. Так мне понравилось, что пришлось покупать кассетки и везти в Америку.

Так я провел мой пятый день в Шанхае, но еще много осталось видеть!

После завтрака в ресторане «Dong Hu», я пошел к Рут Пишон, дальше до Рю Лафайет и повернул направо. Там на правой стороне посередине квартала был пассаж с открытыми воротами с жилыми домами по обеим сторонам. Этот пассаж выходил на Авеню Жоффр, недалеко от бывшего полицейского участка на перекрестке с Рут Сейзунг (Route de Sayzoong, ныне Changshu road)белый дом на углу, первое, что я узнал в день приезда по дороге в Dong Hu. Я пошел через Пассаж, смотря на все дома, и вспомнил, что в этих домах жило много, так называемых португальцев, которые имели свой футбольный клуб и команду "Lusitania". Я вышел из ворот на Авеню Жоффр, только взглянуть, где я нахожусь, и точно, рядом с пассажем, там уже была построена станция метро.

Я повернул и пошел обратно через пассаж на Рю Лаффайетт. Взглянул направо, за высоким забором было бывшее футбольное поле. Выходя на Рю Лафайет, повернул направо и тут же стояли ворота с открытой калиткой. Я зашел посмотреть. Футбольное поле было превращено в склад строительных материалов. Раньше, по субботам и воскресеньям, иногда проводились матчи между шанхайскими футбольными командами. Мы, ребята, всегда должны были идти с Тенант де ла Тур поближе к воротам футбольного поля, чтобы увидеть доску с надписью «Сегодня футбольный матч». Это нас всех радовало, потому что вход был бесплатный, а если было написано «Футбольный матч отложен», мы расстраивались, так как пришли зря.

Я пошел дальше по Рю Лафайет в сторону Авеню Буасезон (Avenue de Boissezon, ныне Urumqi Rd.). Хотя адрес консульства был на Авеню Жоффр, приемная находилась за углом на Урумчи роад. Дошел до этой улицы и повернул налево, на другой стороне был вход в приемную консульства. Дежурный проверил мой паспорт, и я зашел. Заполнил анкету, где нахожусь и дал координаты моей сестры Тани, ее телефон и адрес, на всякий случай. Вышел из консульства и пошел в сторону Авеню Петейн (Avenue Petain, ныне Hengshan Rd).

Пройдя два квартала, вышел на Авеню Петейн и повернул направо. Через квартал, на левом углу Рут де Сиез и за старым решетчатым забором еще стояла Международная Протестанская Церковь. Ворота были открыты, и я зашел посмотреть расписание на дверях. Коричневые кирпичные здания, конечно, же, потемнели, но было видно, что садик вокруг здания аккуратный.

Перешел дорогу и очутился у высокого забора с закрытыми воротами. Сзади стояло кирпичное здание бывшей Шанхайской Американской школы. Башня на здании сохранилась, несколько окон были разбитые, было видно, что здание стоит пустое. Нельзя забывать, что позади здания было футбольное поле, и осенью 1947 года команда Русского Коммерческого Училища играла против команды Американской школы на их поле, и мы проиграли 0-2! Нашим спонсором был Русский Эмигрантский Комитет. Всей команде были куплены новая форма и новые бутсы. Мы, одетые во всем новом с гордостью шли пешком по Aвеню Петейн с «Piccardie Apartments» до футбольного поля Американской школы. Но после проигрыша мы вернулись по Авеню Петейн в Коммерческое училище со стыдом, в слезах и печали, дрожа от холода.

Я продолжал мой путь в сторону «Piccardie Apartments». Прошел Рут Фрелюп (Route Frelupt, ныне Jianguo Xi Rd) и на правой стороне, на углу ныне стоял «Henshan Hotel», бывший «Piccardie Apartments». Раньше здесь находился круг для окружного движения, так как соединялись несколько улиц. Круг исчез, но я перешел на левую сторону, где должно было быть Коммерческое Училище, только очутился в большом парке.

Я остановился на тротуаре в том месте, где наш грузовик, переделанный в автобус, оставлял и подбирал учеников после занятий. В училище была церквушка, был навес, в то время переделанный в склад, где лежали коробки консервов американских военных сил второй мировой войны. Иногда банки с соленой капустой (sauerkraut!)лопались от жары, и вонь неслась по школе и дальше. Была маленькая полянка, которая превратилась в футбольное поле, где мы тренировались. Много ребят из школы Remi очутились здесь.

В один прекрасный день весной 1947 года как мы все приехали на автобусе, и зашли в школу до начала занятий, Александровский, Куроки и еще несколько приютян начали обзывать меня баптист. Были и другие, которые знали, что я не был крещен, но ничего не говорили. Конечно, мне стало обидно. Но это была правда. Отец был сыном православного священника, а мать – бывшая молоканка, а ныне была евангелистка. В одно воскресенье эти ребята зашли неожиданно в евангелистское Собрание на Рю Кардинал Мерсье, рядом с Лигой Русских Женщин и увидели меня там. После занятий я был первым на автобусе и занял первое место. Вижу, идут эти ребята с Архиепископом Иоанном Шанхайским и остановились у автобуса. Архиепископ Иоанн меня спрашивает: «Титов, ты крещенный?» Я ответил, что нет. Он сказал: «Надо креститься». Затем он повернулся и пошел в сторону школы. Ребята сели на автобус и была тишина до их Приюта! Я вернулся домой и сказал отцу, что Архиепископ Иоанн сказал, что мне надо креститься. Отец обрадовался!

И в апреле месяце до Вербного воскресения в Соборе мой отец, с крестным и крестной, отец Афанасий - хороший друга отца, окрестили меня.

Вдалеке по Авеню Петейн, в сторону Зи-ка-Вей (Zikawei, ныне Xujiahui)были видны 2 башни знаменитого Католического Собора Святого Игнатия, но я повернул направо и обошел парк. Через квартал я вышел на Zhaojiabang Road, широкая аллея разделена посередине как узенький парк с кустами и цветами и с движением с обеих сторон. Это и был бывший Зи-ка-Вей Канал. На обеих сторонах этой аллеи построили высокие жилые дома, с выходом в подвалы, где были гаражи для автомобилей жильцов. Я шел по левой стороне, заглядывал в каждый Пассаж, гараж и переулок, и думал, что, может быть, увижу остатки Волонтерской Казармы или Зи-ка-Вей Кладбища. На этом кладбище были погребены Кид Спиридон и Кид Фостер и много других русских, а также вьетнамцев, бывших полицейских Французской Концессии. Но никаких следов не осталось. Я дошел до Рут Пьер Робер (Route Pere Robert, ныне Ruijin Er Rd).

В это время в Шанхае было очень большое строительство. Погода стояла хорошая, было сухо уже 6 дней, как я приехал, и цементная пыль покрывала повсюду и деревья и кусты, а народ прикрывал рот и нос от этой пыли. Мне тоже пришлось дышать этой пылью. Я взял такси и поехал на Bund, в ту харчовку, где первый раз завтракал. Шел по длинной кухне с подносом за стеклом и набрал себе на тарелку разные блюда и немножко пельмешек. Смыл все это стаканчиком пивца! Прекрасно!

Было еще рано, и я решил исследовать Колледж Святого Михаила. Дойдя по Пьер Роббер до Рю Буржа, я повернул направо. Посмотрел опять на здание бывшей моей школы. Я заглянул в ресторан, узнать, есть ли там проход в школу, но прохода не было. И тогда я зашел в ворота, сторож смотрел на меня, а я на него, но ничего не сказал и я пошел дальше. На правой стороне была наружная лестница, которая поднималась вверх, сразу же на второй этаж. Я поднимался по лестнице, никого не видел и зашел в коридор здания. Увы! Это мой бывший коридор! Внутренняя лестница поднимается на третий и четвертый этажи. Классы были пустые, я шел медленно, заглядывая в каждый класс через стеклянное окошечко в дверях. Остановился у одного класса и вспомнил осень 1948 года. Учитель меня наказал и выставил из класса в коридор. Стоя в коридоре я увидел отца Иоанна (Father John), рыжего шотландца, иезуита. Он подошел ко мне и просто сказал: «Дай мне руку». Я думал, что он хочет со мной поздороваться, а он повернул мою руку ладонью вверх и ударил ее линейкой один раз. «Теперь можешь вернуться в класс», - сказал он и исчез в коридоре. Директором Колледжа был Отец Wilcox, был также Отец Андрей, Князь Урусов. Они оба были с нами на Тубабао.

По утрам было построение, где проверяли наши уши и ногти. Уши у меня всегда были чистые, а ногтей было по четвертушке, т.к. я их грыз. Ребята учились до января 1949 года, после чего медленно разъехались кто куда. Отец Андрей участвовал в Скаутской Дружине на Тубабао. Он скончался в Штате Oregon в Америке в 2002 году.

Слышу, кто-то спускается по лестнице с третьего этажа. Китайский учитель увидел меня одного в коридоре. Я подошел к нему навстречу и объяснил, что я – бывший ученик этой школы, и спросил его, что теперь находится на третьем этаже. Он повел меня на третий этаж. Там было пусто, а раньше здесь жили ученики и я рассказал об этом учителю. Мы поднялись на четвертый этаж. На левой стороне были двери, запертые на замок. Я взглянул вовнутрь через щель, и увидел большую комнату, превращенную в склад. Это была наша бывшая иезуитская церквушка. Служба проводилась на русском языке с английским акцентом, но подчинялась Папе Римскому. Учитель меня провел в следующее здание, которое построили на площадке, где раньше ребята играли в футбол на переменках. В это время уроки закончились, и ученики стали выходить из здания. Вместе с ними вышла Директор школы, которой объяснили кто я. Я заговорил с ней по-английски и спросил, приходили ли сюда бывшие ученики? Она ответила, что нет. И добавила: «Вы - первый, и приходите, когда вам удобно и приглашайте других!».

Я вернулся на Авеню Жоффр и пошел в сторону Авеню Альберт. Не доходя до Авеню Альберт, на левой стороне был пассаж, который выходил на угол Рут Валлон и Кардинал Мерсье. Я зашел в этот пассаж и вспомнил, что здесь жила хорошая знакомая моей мамы семья Безводных, мать и двое детей. Леонид, мой ровесник, и его сестра на два года младше меня. Остановился у дома, где они жили, на первом этаже с маленьким окошком в пассаже. Моя мама и я заходили к ним в гости, когда мама Безводная была дома. Маленькая комнатушка, но громадная кровать, которая занимала, чуть ли не всю комнату! Маленький столик и 2 стула. Под этой большой кроватью жила их собака овчарка по имени Ральф, и, когда собака выходила из-под кровати, то надо было упираться в стену, потому что для прохода собаки не оставалось места. Мама Безводная была молодая вдовушка и с ней жил один французский солдат, принадлежавший французской казарме на Ру Фрелюп.

Однажды после войны, когда американский флот прибыл в Шанхай, некоторые ребята стояли у причала и любовались, как моторные лодки привозили матросов гулять по городу. Я был один из этих ребят и ко мне подошел дежурный офицер причала, показал мне фотографию и спросил: «Ты его знаешь? И когда ты его видел последний раз?» Я посмотрел на фотографию. Это был Ленька Безводный! Я его не видел после войны. Его мама рассказывала о нем и думала, что он был на американском судне, а их было столько много на Вампушке, что они стояли у причалов по всей длине реки, от Лунгхуа, аэропорта, аж, до крепости Вузунг около Янзцы. Его нашли и передали маме. После этого русским ребятам было запрещено быть на американском судне. Мама Безводная нашла выход из этого положения. Посадила своих детей на «Смольный» и отправила их в Находку. Французского солдата отправили на войну в Индокитай, а что случилось с мамой Безводной неизвестно.

Я вернулся на Авеню Жоффр и по Авеню Альберт и прошел до Рю Лафайет. На левой стороне посередине квартала раньше стоял огромный спортивный зал "Hai-Alai." В начале, там были профессиональные состязания Хай-Алая, но позже использовали этот зал для других спортивных соревнований, как волейбол, баскетбол и даже бокс. Я зашел в центральные двери и заметил, что зал разделили на две части. Там, где я стоял, был огромный ночной клуб, а дальше были другие двери. Я поднялся по лестнице наверх, где теперь располагался большой ресторан. Я прошел до Рю Лафайет. Там на углу открыли кафе, и в витрине я увидел круглые лепешки, сделанные из рисового теста со сладкой начинкой, обсыпанные семечками и обжаренные в масле. В детстве у нас не было средств покупать такую еду, но ныне я зашел, сел за столик и заказал стаканчик горячего молока и две этих мачо.

Так радостно закончился мой шестой день в Шанхае!

Утром я купил себе на углу рис с лепешкой посередине и выпил в номере горячий свежий зеленый чай. Я вспомнил, что однажды во время войны, когда я стоял на углу Тенант де ла Тур и Рут Сиез, я наблюдал, как рикши и другие люди покупали такой же рис с лепешкой по утрам, и ели рис с большим аппетитом, а я только слюнки глотал. Только после войны, когда наши средства улучшились и еще в Колледже Святого Михаила, во время переменки, ученики выбегали на улицу и покупали этот рис. Как нам всем этот рис казался таким вкусным, и в этот день в Шанхае, он остался такой же, как 47 лет тому назад.

После моего вкусного завтрака я вышел из «Dong Hu» и пошел в сторону Авеню Жоффр, повернул направо и по правой стороне пошел в сторону Рут Сейзунг. Я прошел мимо 12-этажного жилого дома «Gascogne Apartments», где раньше жили французы, и несколько русских семей. Хотел зайти вовнутрь, чтобы на лифте подняться наверх на самый последний этаж, как раньше делал с ребятами, полюбоваться Шанхаем, но теперь перед домом стоял забор, и, конечно, рядом с ним сидел сторож в форме и с красной повязкой на руке. Несколько иностранцев вышло из этого здания. А я решил вернуться на Авеню Жоффр.

Дальше на левой стороне был особняк, у ворот которого, как и раньше, стояла охрана. Волонтеры стояли на посту, а теперь были полицейские. Мой отец тоже здесь стоял на посту и никогда не говорил, кто был владельцем этого особняка. Прошел и через квартал достиг Рут де Буасезон. Налево, на углу Авеню Жоффр стояло Американское Консульство, но я завернул направо.

На левой стороне, много бывших особняков, ныне заняты консульствами, но на правой стороне я дошел до 5-ти этажного серого дома. Дом был старый и запущенный, кое - что переделанное, кондиционеры в стенах, замазанные балкончики, но с окнами. Я посмотрел, и мне стало обидно до слез. На втором этаже жила семья Коваленко, отец, Александр, бывший офицер Белой Армии, мать Анна Васильевна и мой хороший друг Юра. Я встретился с Юрой в парке, и мы были друзьями много лет. Во время войны Анна Васильевна часто приглашала меня к ним на обед.

Однажды, весной 1945 года, мы только закончили обедать, как сработала семь раз воздушная тревога. Мы никуда не побежали, а вышли на их балкончик. Вскоре появились американские бомбовозы типа B-24, которые летели с Востока на Запад, в Chungking, видно после бомбежки Японии. Японские зенитки начали их обстреливать, но снаряды взрывались, не долетая до бомбовозов. На небе было немного облаков, и выше синее небо. Интересно было видеть это, но внезапно, из-за одного облака вылетело несколько американских истребителей типа P-51, охрана бомбовозов, один за другим, и атаковали зенитки. Были взрывы где-то недалеко от Лунгхуа. Но эту атаку истребителей не забыть!

Рядом был вход в большой сад, в центре которого стояло 12-этажное жилое здание. Раньше там жило много французов, и мы с Юрой собирались с французскими ребятами и играли в этом саду. Я подошел к этому зданию и заметил блестящую медную плиту с надписью на английском и китайском языках о том, что «это здание сохранилось по указанию городского правительства». Такие плиты висели на многих старинных зданиях Шанхая и видно, что городское правительство решило их сохранять, а не разрушать Я
вернулся по Рут Буасезон, перешел Авеню Жоффр, и прошел мимо приемной Американского Консульства, один из бывших многих особняков в этом квартале. Летом 1944 года, после окончания Французской концессии, когда уволили всех волонтеров, отец нашел его следующую работу – ночной сторож этих особняков. В одном из них жила семья русских, дети которых ходили в Немецкую школу "Kaiser Wilhelm Schule". Однажды ночью отец поймал вора, и владелец особняка дал отцу хороший бонус. Отец никогда не говорил, кто был владельцем.

Подходила зима, и эта зима 1944-1945 года была очень суровой и холодной. Отец надевал шерстяные носки на ноги, портянки, сапоги, теплую одежду и брал с собой одеяло укрываться, когда по ночам надо было совершать обход территории особняков. Другой владелец дал отцу разрешение заходить в кухню, и ставить чай, чтобы согреться. Рано утром, по дороге домой, он заходил не в хлебный магазин Братьев Чакальян на Рю Лафайет, а в саму пекарню на Рут де Сиез , где пекли хлеб и давали ему без карточки горбушку от сайки еще горячего хлеба. Он приносил ее домой, ложился около меня в кровать, чтобы согреться, и давал мне этот еще теплый кусок горбушки, говоря: «Это тебе. Согрей меня».

Я вернулся по Рю Лафайет и дошел, аж, до Пьер Роббер, повернул направо и через квартал на левой стороне был бывший Французский госпиталь «Святая Мария», где родился я и многие русские ребята. Прошел около сторожа, который только посмотрел на меня и ничего не сказал. Я нашел только два старинных здания французской архитектуры, остальные были разрушены. Вместо них были построены многоэтажные высокие корпуса. Тут же был большой сад с кустарником и деревьями и даже елками, между которыми стояли деревянные скамейки. Я присел на одну из них и вспомнил, как отец сидел с нами, когда он болел, а мы приходили сюда его навестить. В то время он еще служил в Волонтерском корпусе на Французской концессии. Однажды он стоял на своем посту, как вдруг один японский солдат ударил его винтовкой в бок.

Ныне больные китайцы сидели на скамейках и дышали свежим воздухом. Хотя он не был чистым, потому что цементная пыль была хорошо заметна на листве и кустах. Сидя на скамейке, я подумал, что как хорошо, что я нахожусь на месте моего рождения и как это приятно побывать здесь!

Я вышел из ворот и тут же, напротив, улица Рут Эммануил III (Route Emmanuel III, ныне Shaoshing Road), которая упиралась в госпиталь. Эта улица была знакома. Автобус Коммерческого Училища подбирал учеников с остановки у Лиги Русских Женщин и шел по Кардинал Мерсье, заворачивал налево на Рю Лаффайет, потом направо на Пьер Робер, доезжал до госпиталя и поворачивал направо на эту улицу, Рут Эммануил III, где он подбирал учеников из Приюта Святого Тихона Задонского. Я шел медленно по улице стараясь узнать бывшее здание Приюта. Я заметил единственное здание с выступающими окнами, стекла которых напоминали церковь и решил, что это должно быть и есть бывший Приют.

Я вернулся к госпиталю и повернул направо на Пьер Робер. У госпиталя за забором было много новых, высоких зданий. Вскоре я очутился на Рут Фрелюп. Я повернул налево и шел медленно, надеясь найти Французскую казарму, где жили до отъезда русские беженцы из Северного Китая. Я прошел Авеню Дюбейль, где в это время строили верхнее шоссе «Север-Юг». Через два квартала я дошел до единственного в этой части города похожего здания, которое переделали в дальнейшем в автобусную станцию с площадью-стоянкой для транспорта. Я зашел и спросил одного китайца, было ли это здание раньше французской казармой, и он ответил, что «да». До того, как беженцы начали приезжать в эту казарму, мы с Виктором часто прогуливались до этого места.

Я повернул и пошел обратно по Рут Фрелюп в сторону Тенант де ла Тур. Повсюду было много жилых зданий, на балконах которых сушилось в несколько рядов выстиранное белье, но не самой улице и бамбуковых палках. Я подумал: «Это хорошо!» Пройдя Тенант де ла Тур, на правой стороне на чердаке жил Сергей Врубель со своей мамой. Когда  мы жили на Рут Валлон 512, они были наши соседи и жили на втором этаже с окном в переулок. Сергей был старше нас и старше Тани. Когда мы переехали на Тенант де ла Тур, они переехали на Рут Фрелюп, на этот чердак. Мы с Игорем ходили к ним в гости. Уже в то время Сергей учился на радиооператора и потом поступил в пароходную компанию. Он плавал на пароходе, и во время отпусков заходил к нам в гости при полном параде в форме и фуражке. Сергей с мамой вернулся на Родину.

Я вернулся на Тенант де ла Тур и пошел в сторону Рю Лаффайет, прошел Рут Реми, где ежедневный Базар уже закрывался. Я прошел и на углу Рут Валлон меня застал дождь. У меня был зонтик, но я, сразу же, на углу увидел харчовку и решил зайти пообедать, переждать дождь. Меню было только на китайском языке, но я увидел на соседнем столе одно блюдо и заказал то же самое. Это был суп с лапшой и кусочки угря. Выпил горячий чай, отдохнул. Дождь перестал, и я заплатил за обед и решил вернуться на Рю Лаффайет и идти до бывшего Французского парка «Кукказа» на Авеню Дюбейль. За квартал до Парка я увидел деревья по обеим сторонам улицы у входа в парк на самом углу. Однажды моя семья решила сделать пикник в Парке, не было занятий в школе, отец был выходной, и мы приехали на «кукушке» с Тенант де ла Тур до этого места, где стояли эти деревья. Боже мой! Пошел дождь и отец стал ругаться, не на маму, а вообще, и пришлось вернуться на «кукушке» обратно домой.

Я дошел до ворот и зашел в парк. Парк изменился. От озера, где ребята пускали лодочки, и куда Игорь упал в воду, но не утонул, т.к. было не глубоко, осталась только половина, а вокруг больше кустов, деревьев, которые только что обломил дождь, и тропинки. Я пошел на маленькую площадку, где собиралась группа женщин с саблями. Под музыку кассеты они начали танцевать как «тай чи». Конечно, не так как раньше, когда везде бегали русские ребята с криками, а матери доставали из сумок салфетки и кое какие закуски, фрукты и обязательно стаканчики с чаем! Я пошел к забору бывшего Французского Колледжа, но заметил на левой стороне боковые ворота и подумал, что близко с тем местом должен быть Николаевский Собор. Забор Колледжа перестроили ближе к парку, а за забором на половину бывшего футбольного поля Колледжа выстроили несколько низких домов, принадлежащих колледжу. Перед воротами, выходя на Рут Валлон, я остановился. Здесь справа в углу был питомник, где держали зверей и крокодилов, и, когда львы, бывало, рычали, было слышно на Тенант де ла Тур! Теперь на этом месте стояли деревья и кусты…

Я вышел из Парка и тут же на левой стороне были ворота. Я зашел и очутился на половине футбольного поля Колледжа. Я вышел и обошел угол на Рут Валлон. На левой стороне улицы находился бывший Французский Муниципальный Колледж. У входа была построена арка для въезда автомобилей, чтобы VIP-персоны не выходили из машин прямо на улицу. Я прочитал надпись на табличке « "Institute for Science and Technology", но не стал входить вовнутрь. Мой путь продолжался по Рут Валлон. Через квартал была Рю Масне (Rue Massenet, ныне Sinan Road), где я завернул налево. Пройдя еще один квартал по Rue Massenet, я посмотрел налево. Там были боковые ворота, которые я заметил в Парке. Но я повернул направо и увидел Храм Святого Николая (построен архитектором А. Яроном), любимый храм моего отца. После войны произошел переворот в православной церкви Шанхая. Архиепископ Виктор остался в Николаевском храме, а Архиепископ Иоанн Шанхайский со своим Собором на Рут Поль Анри. Сейчас внутри Николаевского храма находится ресторан.

Я вернулся на Рут Валлон и пошел в сторону Авеню Альберт. Начался дождь. Я достал из сумки зонтик и продолжил идти. На правой стороне прошел мимо нескольких пассажей, в одном из которых жила семья Цуй. Их дочь была подругой моей сестры Тани. В соседнем пассаже Таня подрабатывала няней в одной семье с двумя детишками. Пройдя Пьер Роббер, я посмотрел на левую сторону улицы, где раньше был магазин обуви Докан. Дочка владельца магазина Елена училась со мной в одном классе в школе Реми. Она была рыженькая, как и я, но я был любимчиком нашей учительницы Madame Ballerand, которая прижимала меня к себе и всегда говорила: «Мой рыженький!» А я мечтал, чтобы она меня усыновила. Семья моей одноклассницы Лены Докан жила на первом этаже, над своим магазином. Позже Елена вышла замуж за моего хорошего друга Алексея Паршутто.

Дошел до Кардинал Мерсье и повернул направо. На Авеню Жоффр я сел на автобус № 42 и поехал на Банд. Дождь продолжался. Автобус был переполнен и я стоял в конце. Крыша протекала, было мокро. На сиденье сидел китаец и говорил по мобильному телефону. Я подумал: «Вот как, новая технология и старые автобусы!»

На Банде перешел через туннель, но не вышел на пешеходную часть Набережной, а пошел по тротуару рядом. Там были кофейни, харчовки и гаражи для автомобилей. Так я дошел до Нанкин роад, и опять через подземный переход вышел на Пекин роад. Здание на углу Пекин роад и Банд было мне хорошо знакомо. После войны это был штаб Американского Морского Корпуса в Шанхае, который также заведовал Американской Морской Базой на Yangztepoo Road. Штаб 7 Морского Флота был на пароходе GC-12, USS Estes, который стоял на якоре на Вампушке, напротив Рю Консулат. На нем висел флажок с двумя звездочками, что обозначало, что на борту присутствовал Главнокомандующий 7-го Морского Флота Контр Адмирал Cook. Повернул налево на Пекин роад, там же на правой стороне был новый магазин "Friendship Store" или "Магазин Дружбы". Мне этот магазин очень понравился, хотя цены в нем были высокими. Он имел много различных секций на каждом этаже. Я купил новые карты Шанхая, бархатные наволочки и несколько маленьких зонтиков как сувениры для родственников. Дождь перестал, и я вышел на Нанкин роад, дошел до Рейс Корс, сел на метро и доехал до Авеню Альберт. На углу, в продуктовой лавке я купил себе свежие булочки и вернулся в отель «Dong Hu».

Как приятно было провести еще один день в моем Шанхае!

После завтрака в номере я вернулся на угол посмотреть. Никого там не осталось, все было пусто и чисто. Но на следующий день, рано утром, продавцы опять были на своих местах. Я пошел по рут Буржа искать Русскую Общественную столовую. Столовая находилась в переулке, с входом с улиц рут Буржа и рут Сейзунг. Когда мы жили на рут Валлон 512, у меня была операция грыжи. После операции у меня временно ослабли ноги. Отец купил маленькую коляску и возил меня иногда в эту столовую за супом. Кастрюля, полная супом, стояла между моих ног, и так мы возвращались домой на рут Валлон. Здание Столовой я не нашел, на этом месте построили школу, а сам переулок расширили и заасфальтировали. Я вышел из переулка на рут Сейзунг, повернул направо и пошел в сторону Авеню Хейг. Я решил опять посмотреть «Victoria Terrace Apartments». Снаружи дома казались без изменений, но, когда я зашел в пассаж, то был удивлен. Оказывается, позади было много таких же домов с квартирами, а теперь большинство этих домов были снесены, а на их месте стояла новая школа.

Пошел дождь, и я забежал в стоящий напротив отель Hilton. Меня не остановили в дверях, потому что я был иностранцем. Гостиница была первоклассной! Я прошел в книжный магазин, где было видно много американских газет и журналов. Я купил газету New York Times, чтобы почитать, что было нового в мире. Вскоре дождь перестал, и я пошел в сторону Бабблинг велл роад, где на углу увидел знаменитый Буддистский храм Jing An. Стоя на углу, я любовался этой красотой, и вдруг взглянул дальше Вабблинг Велл роад и Джефилд роад (Jessfield RD, ныне Wanhangdu RD)Там, невероятно, еще стоял знаменитый «Парамаунт» с вывеской, как и раньше. Подойдя ближе, я увидел, что здание было закрыто на ремонт. Я вернулся на Бабблинг велл роад и пошел в сторону Сеймур роад. Мне надо было зайти в гостиницу «Portman Ritz Carlton», на левой стороне, где располагался Шанхайский Центр со многими иностранными консульствами.

Какая прелесть! Мне не верилось, что в Шанхае построили такую красоту! А какой книжный магазин!

На Бабблинг велл роад я сел на «кукушку» № 20 и поехал в сторону Банда. Время шло к обеду, и я пошел по набережной обедать в мою харчовку. Была суббота, и к обеду в ней было много народу. Мне пришлось сесть с двумя красотками, которые говорили по-английски, как все «немножко». Я поел пельмешек, выпил стакан Кока Колы, передохнул, и после обеда решил пойти по рю де Консулат. Этот маршрут хорошо знал мой отец, когда он работал как Помощник Американской Военной Полиции в отеле Метрополь, где в подвале охранял японских военнопленных до их отъезда в Японию.

Из харчовки я перешел по мостику на рю де Консулат. На этой улице больше не было трамваев, только автомобили и велосипедисты, а также автобусы, среди которых автобус № 42, который шел до Авеню Жоффр и дальше до Зикавей. На перекрестках, вдали были видны старинные домишки, грязь и везде – велосипеды. Шел, как будто под навесом, потому что на этой улице стояли анфилады из больших колонн. Пошел дождь, но зонтик не понадобился, так как капли не попадали под навес. Проходил различные магазины, харчовки и рестораны, почту, откуда я послал открытки Игорю и Тане. Я дошел до бывшего Post Mallet, так назывался этот полицейский участок, Штаб Французского Волонтерского Корпуса. Отца и других волонтеров посылали много раз в командировки на велосипеде в этот штаб. Находясь в этой части Шанхая, это было единственное кирпичное здание, которое занимало, чуть ли не весь квартал. Посередине здания было 12 этажей, а по бокам только 8. Перед самим зданием располагалась огромная площадка для проведения парадов и построений. Поэтому это здание Французской архитектуры выстраивалось как подтверждение Французской концессии. Теперь здесь находилась клиника. И, как на других знаменитых зданиях, тут висела плита, что это здание является памятником архитектуры. Рядом было много старинных домов, часть которых стояли разрушенными, а на их месте закладывался фундамент под новые небоскребы современных шанхайцев.

Я дошел до Тибет роад и повернул направо. После полудня движение транспорта и народа увеличилось. Ближе к Нанкин роад стало трудно продвигаться по тротуарам, поэтому некоторые пешеходы перелезали через загородки и шли по проезжей части. На Нанкин роад стоял круглый пешеходный мостик. Я поднялся на него и сфотографировал улицу в сторону Банда. Масса пешеходов!!! Остальное движение здесь было запрещено, после двух часов дня ни транспорта, ни велосипедистов. Я вернулся по Тибет роад на рю де Консулат, перешел на Авеню Жоффр и продолжил свой путь.

Я вспомнил, что отец недолго работал в Американской Военной Полиции. После этого он нашел другую работу ночным охранником в здании Международной Беженской Организации (IRO), находящегося за мостом Гарден Бридж. Там он проработал вплоть до своего отъезда из Шанхая на остров Тубабао на последнем пароходе «S.S. Haven» в мае 1949 года. Не доходя рут Пьер Роббер на правой стороне был широкий пассаж, а в конце него школа. Во время войны мы заходили в этот пассаж и в одном из домов мы покупали патоку, сладкую как мед. Недалеко стоял старый театр «Paris», а теперь рядом находится McDonalds. Я зашел в него выпить чайку с куском яблочного пирожка, как в Америке и передохнуть. Сколько раз, мы ребята, были в этом театре, особенно после войны и смотрели такие фильмы как «Капитан Америка», Дика Трейси и другие о войне и шпионах. Вышел на Авеню Жоффр и продолжил свой путь. А на левой стороне, не доходя рут Пьер Робер стояло светло коричневое здание. Там жила семья Орман с сестрами Женей и Галей и семья Черновых. Я был влюблен в Аду Чернову, какая красотка была! Выходя из школы Реми, я всегда старался увидеть ее, и, когда наши взгляды встречались, мое сердце замирало. Но я не мог никогда к ней подойти! Она принадлежала другому статусу.