Осада вестготской столицы Толозы

35.Осада вестготской столицы Толозы

Вообще-то галльская земля очень нравилась второму гуннскому хану Аттиле. С тех пор, как по окончании зимы он во главе своего двадцатитысячного войска прошел почти большую часть галльских территорий, он еще ни разу не встречал высоких гор. Всюду ровная равнина, покрытая лесами, рощами, полями, лугами, реками, ручьями и родниками. Везде высокий травостой. Все здесь напоминает родную пушту Паннонии. Но там всю паннонийскую степь, ограниченную с востока и с севера Карпатами, с запада Альпами, а с юга Балканским нагорьем, можно пересечь верхом по прямому пути в обоих направлениях (юг-север; восток-запад) за пять дней. Как от Карпат на востоке и до Альп на западе, так и от малых Карпат-Татров на севере и до Рудных Балканских гор на юге расстояния не более пятнадцати конских переходов.

Здесь же в Галлии впечатляет не только природа, но также и огромные размеры. Уже пятнадцать дней в пути, а до конца марша еще долго, по пергаментной карте земель еще с десяток конских переходов. Галльская плодородная и благодатная равнина раз в пять больше родной пушты.

Как рассказывают сами галлороманы, здесь всегда отличная погода: мягкая зима и прохладное лето. Дожди идут, как и положено по воле небесного Тенгири, преимущественно весной, а летом они почти прекращаются, только изредка бывают необходимые проливные ливни, а в конце лета и осенью всегда солнечно, что, конечно же, благоприятствует уборке урожая.

Вот и сегодня остановились на короткий дневной привал на опушке чудесного леса, в котором преобладают дуб, каштан, бук, олеандр и береза.

Около бьющего из земли родника растут березы, образуя маленькую рощицу. Гуннский туменбаши Аттила сидит па небольшом пригорке под шумящим деревом; рядом открыто, не боясь, пробегают голубые белки-тийины, прошмыгивают серые зайцы и среди кустов ежевики даже мелькнул рыжий пушистый лисий хвост.

С трех сторон окаймляет полукругом солнечную поляну густой зеленый лес. Внизу по равнине змеится какая-то небольшая, поблескивающая поверхностью речка, куда впадает вода из находящегося рядом родника; за этим ручьем просматривается дорога, по которой дежурные по сотням нукеры везут верхом в бурдюках речную воду для утоления жажды воинов. Опушка леса темная, а поляна золотится солнцем. Островок кустов и низких деревьев, немного тронутый желтизной, колышется в ее центре. Он дразнит глаза хана Аттилы переливами затуманенных красок.

И что больше всего поражает гунна Аттилу, выросшего в придунайской дакийской степи, так это полное отсутствие здесь в Галлии пыли. В Дакии, если выедешь утром, к вечеру возвращаешься весь покрытый пыльным слоем. В Паннонии пыли уже меньше. А здесь в Галлии пыли нет совсем!

О, великие Тенгири-хан и Умай-ана! Вы, наверняка, создали эту чудную райскую землю для своих земных гуннских сынов! И потому по вашей воле гуннский сенгир-хан Аттила очутился здесь, в галльских землях! И именно потому вы наслали ему эти драгоценные мысли!

Дорóгой пропретор Галлии Флавий Аэций увеличил свое румийское воинство до одной армии, он подтянул к Бурдигалу²⁶² еще пять легионов со всех близлежащих аквитанских гарнизонов; вместе с пришедшим с ним с севера из провинции Лугдуна Секунды вспомогательно-техническим легионом это составило около 30 000 воинов – именно то самое количество нукеров в шесть легионов, которое у румийцев принято называть армией.

Второй гуннский хан Аттила правильно воспринял такой большой сбор войск в одном месте и в едином кулаке как наличие тревожной обстановки на юге Галлии, уже покинутой вандалами. Последние во главе со своим конунгом Гейзерихом с разрешения румийского сената перевалили через Пиренеи и расселились на северо-западе Иберийского полуострова, там они начали в портовых городах и в гаванях на судостроительных верфях постройку своих морских кораблей. По всей видимости, деятельный херицога Гейзерих решил идти на поиски хороших плодородных заморских земель для обретения новой благословенной германской родины. С вандалами, как выявилось, ушла и некоторая часть сарматских племен, но бóльшая часть сарматов под водительством хана Сангибана²⁶³ осталась здесь на южногалльских территориях в качестве вассальского союзника вестготского конунга Теодориха.

В то время, как галльский пропретор Флавий Аэций и гуннский хан левого крыла Аттила наводили порядок и восстанавливали румийскую законность в приморской части Срединной Галлии, здесь на южной ее половине происходили неприятные как для западных румийцев, так и для степных гуннов события. Вестготские воины при поддержке сарматских союзников разгромили недалеко от своей столицы Толозы, в трех конских переходах на запад, в горном местечке под названием Ош, в одноименном ущелье, заманив в засаду, четыре легиона румийцев-галлороманов под командованием заместителя командующего галльским войсками легата Литория и два тумена гуннов западного правого крыла под водительством верховного кагана Беледы. Двадцать тысяч пехотинцев-легионеров и двадцать тысяч верхоконных степных нукеров были разбиты и рассеяны. Кагану Беледе удалось вырваться из окружения с большими потерями, погибла треть его воинов. Половина румийских солдат была уничтожена, а оставшаяся половина частью бежала, а частью была взята в плен. Среди плененных был и румийских легат Литорий.

Два года назад эти вестготы были приведены в покорность большой объединенной воинской группировкой румийцев и гуннов из восточного крыла. Тогда победителями предводительствовали румийский пропретор Аэций и второй гуннский хан Аттила. Но после того, как основные западнорумийские легионы ушли вместе с гуннами на север отражать наступление бургундов, а потом задержались там же для усмирения багаудов, вестготский конунг Теодорих осмелел и решил окончательно отложиться от имперского Рума, объявив себя полностью независимым королевством. Все румийские чиновники, и ранее имевшие здесь мало прав, были, в лучшем случае, низложены и изгнаны, а, в худшем, схвачены и казнены. И вот теперь вестготский конунг Теодорих и признавший себя его вассалом сарматский хан Сангибан праздновали победу. Пропретор Аэций и хан Аттила придерживались твердого убеждения, что это проявление суверенитета следует немедленно уничтожить в зародыше, иначе и все остальные подчиненные Руму федераты начнут создавать свои государства, королевства и ханства. «Только одно государство имеет в дальнейшем здесь в Галлии право на существование, – думал сенгир-хан Аттила, – и это должен быть Великий Гуннский Каганат».

Второй хан так и не встретился в Южной Галлии со своим непосредственным начальником-правителем, великим гуннским каганом Беледой, но получил от него через гонцов большой пергамент. Верховный хан сообщал письменно своему младшему соправителю, второму хану гуннов, что, когда состоялось столкновение с вестготами в урочище Ош, он сильно болел, лежал в жару и не мог потому контролировать действия своих туменов, он доверился своим заместителям: остготскому конунгу Валамиру и хуннагурскому шаману Маме, – а те оказались не на высоте, не смогли правильно руководить схваткой и потому пришлось отступить. А что же касается румийцев, то их военачальник легат Литорий, являясь плебеем-харачу, мыслил глупо и командовал своими легионами по-плебейски. И вдобавок этот харачу Литорий умудрился угодить в плен. И отсюда такие нехорошие результаты стычки. А посему он, великий каган Беледа, отбывает в свою орду со своими нукерами, вернется сюда в следующий раз и расквитается с обидчиками.

Туменбаши Аттила перечитал написанное три раза очень внимательно, поводя глазами на каждой строчке справа налево (у писца кагана Беледы был отвратительный почерк), ноздри его раздувались от гневного возбуждения (какой позор – гунны улепетывают, как поджавшие хвосты шакалы!), потом он успокоился и задумался о том, что от кагана Беледы можно ожидать и более позорных поступков, хотя, правда, большего сраму, чем такое постыдное отступление, не было и быть не может!

Пятьдесят тысяч войск (30 000 румийских легионеров и 20 000 гуннов) осадили в конце лета стольный град новообразованного, но никем не признанного, вестготского королевства Толозу. Ровно одну полную луну осаждало смешанное румийско-гуннское войско высокие стены города, огромного по величине и численности жителей в Западном Руме. С обширной площадью (чтобы объехать рысью на бустроходном коне необходимо около двух румийских часов) и с густым населением (свыше 200 000 жителей) эта столица самопровозглашенного государства вестготов занимала четвертое место в западнорумийской империи после Рума, Медиоланума (который уже чаще стали называть Миланом) и Аквилеи²⁶⁴. Все уже было основательно подготовлено для решительного штурма. День и ночь метая огромные камни и валуны в одну и ту же точку, осаждающие смогли пробить брешь в шести различных местах стены. Уже подвезли необходимый запас хвороста и вырубленного в ближайших горных склонах ракушечника, чтобы заполнить на атакуемых направлениях рвы перед брешами и перед воротами. Ну а разнести ворота в пух и прах для мощных таранов и черепах – это было дело одного светового дня. Предчувствуя боевой настрой румийцев, а особо страшась гуннов, вестготский конунг Теодорих выслал парламентеров. Он обязывался безо всякого выкупа отпустить 4 000 пленных легионеров и вместе с ними их воинского начальника легата Литория. Но румийцы и гунны, требовал он, должны снять осаду и, получив обговоренную дань, уйти прочь. Вестготы обязуются впредь уважать румийские законы и упраздняют свое королевство.

Посоветовавшись вдвоем, пропретор Аэций и хан восточного крыла Аттила отклонили все мирные вестготские предложения и выставили одно встречное условие: если пленные легионеры будут перебиты, то в живых не останется ни один вестгот или сармат: ни мужчина, ни женщина, ни ребенок, ни старик. А так – полная капитуляция, мужчины-воины обращаются в рабство, всем остальным гарантируется жизнь. Все имущество вестготов достается победителям. Ничего не скрывать, в землю не зарывать и не прятать, особенно золото, драгоценности, золотые и серебряные монеты.

Конунг Теодорих просил на размышление три дня. Уверенный в успехе руководитель осады румиец Аэций, с одобрения гуннского темника Аттилы, согласился подождать. Пока возбужденные от предвкушения будущего взятия Толозы пропретор Аэций и второй гуннский хан Аттила ждали, им пришло срочное послание от западнорумийского императора Валентиниана: принять вестготские условия мирного договора! Ведь недаром шепотом поговаривали, что отцом этого Валентиниана был не правитель-цезарь Констанций III, а вестготский конунг Атаульф, поскольку мать императора, августа Галла Плацидия, в положенное для зачатия сына время была замужем за ним.