Хан Аттила беседует с шаманом Айбарсом

37.Хан Аттила беседует с шаманом Айбарсом

Стрекочущая сорока, уже оповестившая всю рощу и ее пернатых обитателей о нежелательном приближении двух всадников, безо всякого страха пролетала над их головами с какими-то былинками в клюве. Она чинила свое прошлогоднее жилище. Еще в детстве гуннский мальчик Аттила удивлялся бескорыстию этих белобоких птиц. Мало того, что она является бессменным караульным для всей остальной пернатой братии, но еще и к тому же поставщиком жилья для других птиц. Вот и сейчас сорока занимается обклеиванием кусками выброшенной на берег тины своего невысокого, расположенного меж крепких веток гнезда, которое представляет собой немаленький шар из сухих палочек, имеющий лаз и скрепленный у основания изрядным количеством глины. Постройка у сороки еще очень крепкая и могла бы служить ей и далее в течение нескольких лет. Но приведя свое гнездо в пригодное для проживания состояние, она вскоре покинет его и начнет сооружать себе новое жилье. А старое ее жилище достанется кобчикам, галкам, сорокопутам, кто окажется расторопным; даже совы могут зачастую поселяться в любезно и совершенно безвозмездно предоставленном бывшем сорочьем гнезде.

Сенгир Аттила вспомнил в этой связи, что такими же бескорыстными строителями жилья для других лесных пернатых собратьев являются и дятлы. Эти птицы предпочитают гнездиться в дуплах деревьев и причем весной они одновременно строят себе по нескольку жилищ в различных дуплистых толстых стволах. Видимо, они любят такие новостройки, коли всю весну отец-дятел занимается строительством многих гнезд; пара дятлов оставляют себе только два из них (основное и запасное; последнее для того случая, когда самка и самец не сходятся характерами и первая прогоняет второго), а остальные достаются другим птицам: скворцам, воробьям, зябликам и нередко зимородкам.

Сабирский хан Аттила на саврасом иноходце, перебирающим на месте ногами и косящим взглядом на своего хозяина, и главный шаман сабиров Айбарс на гнедом спокойном мерине ослабили уздечки своих коней. Старый шаман молчал, хотя ему хотелось спросить, по какому поводу его пригласил второй хан гуннов.

– Почтенный Айбарс-аба, уже появились ростки зеленых растений, и самый главный день начала нового года, который, как мне помнится, ранее называли днем распространения на земле блаженства, должен наступить совсем скоро.

– Да, менсир мой хан, ты прав, уже совсем мало времени остается до той ночи, когда мы будем провожать старый год яростного тигра и встречать новый год спокойного зайца.

– – Какого цвета еду положено выставлять на скатерть для встречи года зайца, шаман-аба?

– Год зайца имеет многие положительные качества. Он характеризуется покоем, благородством и справедливостью. Люди, рожденные в этот год, уверены в себе, любят делать добро и не любят унижать слабых. И потому, как повелевают наши небесные прародители Коко Тенгири и Умай-ана, цветом еды этого года является любимый цвет гуннов – желтый. На дастархан следует выставлять семь видов желтой еды: старый желтый кобылий кумыс, желтый буйволиный каймак, желтое коровье масло, желтое баранье сало, желтые круглые хлеба, желтый молотый пшеничный далган²⁸⁵ и желтые сладости-шекери.

– А что, аба Айбарс, у человека-зайца имеются только хорошие свойства, разве у него нет каких-либо плохих и нежелательных характерных признаков?

– Как учат нас наши небесные властители, не бывает в мире только одного хорошего – кута. Имеются также и демоны – алпы²⁸⁶. И потому не бывает человека только с одними положительными качествами. Отрицательными качествами мужчины, рожденного в год зайца, являются: переменчивость настроения, злопамятность – долго помнит обиду, очень большая мнительность.

– И что, такие отрицательные нехорошие свойства остаются у человека навечно, их разве нельзя как-нибудь преодолеть, шаман-ага? ...

– Ничего в этом мире нет вечного и постоянного. Для преодоления воздействия алпов на весь последующий год, в новогоднюю ночь надо настроить свою душу и свой рух²⁸⁷ только на кут. Это должна быть такая ночь, когда люди желают друг другу счастья, всех благ, прощают все старые обиды, примиряются друг с другом! Надо обязательно поминать усопших родных и близких. И тогда произойдет очищение человека от этих нежелательных качеств и старых грехов, менсир.

– Чтобы освободить совесть для обретения новых грехов, мой аба? – засмеялся глухим голосом второй гуннский хан.

Многознающий провидец Айбарс ясно осознавал, что сенгир Аттила вызвал его не для такой духовной беседы. Он хочет знать, вероятно, от опытного шамана какие-то другие, более приземленные сведения.

И как бы отвечая на невысказанный вопрос главного шамана восточного гуннского крыла, хан этого же крыла Аттила глухим голосом (видимо, застудил горло) продолжал:

– Айбарс-ага (хан обращался к шаману то как к ага – высокочтимому сановнику, то как к аба – дяде по материнской линии), ты, наверняка, знаешь о том, какие события произошли в южной Галлии. За всю историю гуннского народа с момента пересечения великой реки Эдел²⁸⁸ впервые гуннское войско потерпело ощутимое поражение. Наш великий каган и великий воитель Беледа, – засмеялся снова туменбаши Аттила, на этот раз смех его был не то злобным, не то едко насмешливым, – докомандовался до того, что часть его туменов была уничтожена, часть попала в плен, а часть бежала, как трусливый шакал от тигра. Но весь позор состоял в том, что этот наш мнимый воитель самым постыдным образом выкупал своих попавших в плен нукеров и отдал за это почти все захваченные трофеи. Вот вам здесь и весь, так называемый, полководец и мнимый багатур Беледа, – и уже горечь явственно сквозила в его голосе: – Как говорят у нас в степи, гута хыс туйдаган пырк таке²⁸⁹. Эту весть о позоре кагана Беледы не все племена нашего восточного крыла, а также и западного, хорошо знают. Я бы хотел, чтобы ты сам лично объехал все земли нашего левого крыла, начиная отсюда и кончая Гипанисом (там кочуют наши славные сарагуры и салгуры), и побеседовал бы с племенными шаманами, бахши и оленерчи; желательно, чтобы они все узнали об этом. Так же следовало бы посетить в Крыму остготов и аламанов. К лету целесообразно вернуться назад. Эту же самую информацию надо бы тихо и ненавязчиво, как бы между прочим, распространить и в племенах западного правого крыла; ведь, как я полагаю, наш мнимый военачальник Беледа не распространялся там о своем бесчестии в Галлии. Кто из наших верных людей мог бы выполнить это щекотливое поручение в Паннонии?

– Менсир, есть у меня один надежный человек, которому такие деликатные задания всегда удается хорошо выполнять.

– Кто же он, если это не секрет, шаман-ага?

– Это известный тебе человек, галльский купец, который всю свою жизнь проживает в наших землях, и жена его сабирка и сын почти гунн, из галлорумийского тарханского сословия Вариний Пизон.

– Да, ты мне уже говорил о нем, он преданный нам человек. И, кстати, аба Айбарс, его сын Эскам проявил себя в бургундском походе как памятливый, сметливый и храбрый разведчик.

– Вот я их обоих и пошлю, только не вместе, а по– отдельности, через некоторый промежуток времени в различные западные наши племена с таким щепетильным и опасным поручением. Ведь они оба купцы и могут со своими верблюжьими караванами посещать все наши владения и все племена. Только надо, мой хан, выдать им обоим от нашего восточного крыла золотые охранные пайцзы²⁹⁰ для большей безопасности и уверенности в себе.

– Хорошо, я дам им позолоченные пайцзы начальников полутуменов-жасаулов, шаман-ага, – второй гуннский хан помолчал, соскочил с коня и стал поправлять кожаное славянское седло, подтягивая под брюхом лошади ослабевшую широкую подпругу. – А что сенгир Атакам, он ведь почти две зимы и три лета был здесь во время нашего отсутствия за главноначальствующего хана?

Старший шаман восточного крыла, по-стариковски не спеша также слез с лошади и отпустил ее на чембуре, держа конец длинного поводка в правой руке. Неприхотливая гнедая стала пощипывать едва пробивающиеся из-под земли вершки зеленой травки.

– Этот новоизбранный хан утургуров Атакам сразу же оставил свое родное племя (оно тогда кочевало около Понтийского моря в междуречье Данапера и Гипаниса) и тотчас же со своей тысячей отбыл в главную ставку-орду на Тиссию. Видать, он получил от кагана Беледы какое-то особое задание и потому находился все это время там, в Паннонии.

– Но ведь, говорят, он уже в пути назад?

– Менсир, мне только с неделю назад сообщили, что он подъезжал было к славянскому городу Сингидуну-Белеграду, когда его нагнал каганский срочный гонец, и он повернул морду своей лошади назад в пушту.

– Это очень интересное сообщение, мой аба, надо выяснить, почему же его позвали назад, в чем причина такой спешки в главном орду у кагана Беледы? А ответ пусть доставят мне срочно, воспользуйся-ка гончими голубями, шаман-ага. А сейчас, мой аба, ты езжай по своим делам, а к вечеру пришли мне своих посыльных за двумя пайцзами. Только будь осмотрителен сам, и пусть будут осторожны и внимательны твои разумные купцы, отец Вариний и сын Эскам. Верные люди есть опора властителя!