Бхагавад – Гита Песнь Господня

ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА

Бхагавад-Гита (Песнь Господня) есть часть великой поэмы «Махабхарата», повесть о Великой Войне. В ней излагается история славного рода потомков могущественного царя Бхараты, сына Душианты и Сакунталы [в современном произношении Душьянты и Шакунталы], история которой поэтически рассказана в знаменитой драме Калидасы. «Бхарата» означает потомков Бхараты, «маха» означает «великая». Настоящее заглавие книги, таким образом, гласит: «Великая повесть о потомках Бхараты». Один из этих потомков был царь-подвижник Куру. Он занимался аскетическими упражнениями на поле, названном по его имени Курукшетра, т.е. Поле Куру. На этом поле и произошла знаменитая битва. Царь Куру имел трех братьев: слепого царя Дхритараштру, сыны которого сражались вместе с неправой строной во время Великой Войны; Панду, отца пяти царевичей, сражавшихся за правую сторону, и Видуру, мудрого и справедливого человека, занимавшего высокое положение в царстве. История жизни и деяний этих потомков Бхараты изложена в 18 книгах (Parvas), составляющих содержание знаменитой индийской поэмы. Каждая Парва относится к особому периоду Великой Войны и носит свое собственное название.

Махабхарата была составлена великим индийским мудрецом Krishna Dvaipayana Veda Viasa, который привел в порядок Веды и благодаря этому был назван «Veda Viasa», (разделивший Веды).

Поэма относится к историческому периоду за 5000 лет до Р.Х., к моменту, который непосредственно предшествовал новому циклу Кали Юги (черный цикл)¹. Ввиду важности и опасности исторического перелома сам Господь воплотился на земле в лице Аватары Шри Кришны² и с ним воплотилось много выдающихся людей, желавших помочь миру. Среди них особенно замечательны Арджуна, бывший в предыдущем воплощении Риши¹ Нарой, герой великих подвигов Бхишма и четыре сына Индры²: Юдхиштхира, Бхима и близнецы Накула и Сахадева.

Та книга Махабхараты, которая заключает в себе эпизод Бхагавад-Гиты, называется «Bhishma parva» (Книга Бхишмы), так как здесь повествуется о подвигах и мученической смерти индийского героя Бхишмы. Она начинается с приходом мудреца Вьясы к слепому царю Дхритараштре, которому он предлагает вернуть зрение, чтобы царь мог следить за перипетиями готовящегося сражения на поле Курукшетра. Царь отказывается видеть братоубийственное столкновение своих детей и племянников. Тогда мудрец дарует ясновидение приближенному царя Санджае, который и рассказывает своему государю о ходе сражения, в котором участвуют все богатыри и герои Индии. Сам Кришна выезжает на поле сражения со своим любимым учеником Арджуной, принадлежащим к касте Кшатриев (воинов) и потому обязанным сражаться. Но перед самым боем Арджуна видит в первых рядах вражеского войска своих близких и родных; его охватывают ужас и скорбь, он роняет оружие и отказывается сражаться. Тогда Кришна призывает его к долгу, к его дхарме Кшатрия, ободряет его и говорит ту речь, которая называется «Бхагавад-Гита», т.е. «Песнь Господня». Она состоит из 18 глав, в которых Кришна развивает идею долга и раскрывает значение духовного подвига.

Вот что говорит А.Безант в своем предисловии к «Бхагавад-Гите»:

«Среди бесценных учений, рассыпанных в великой индийской поэме «Махабхарата», нет более редкого и драгоценного, чем «Песнь Господня». С тех пор как она слетела с божественных уст Шри Кришны на поле сражения и утолила скорбь его ученика и друга, она укрепила и утешила много измученных и усталых душ. Ее цель – поднять того, кто ищет духовного пути, с низших ступеней на высшие ступени отречения, где умирают желания и где Йог³ пребывает в тихом и непрерывном созерцании, в то время как его тело и ум деятельно заняты исполнением долга. Центральный урок Бхагавад-Гиты заключается в том, что духовный человек может не быть отшельником, а единение с Божественной жизнью может совершиться и продолжаться среди мирской деятельности, так как препятствия к слиянию лежат не вне нас, а в нас самих.

«Это писание посвящено Йоге; Йога же буквально означает слияние, гармонию с Божественным законом путем покорения всех своих низших сил. Для достижения этого нужно обрести равновесие, чтобы «я» в слиянии с Я¹ не переставало пребывать спокойным, несмотря на чередование радости и горя, влечения и отвращения, несмотря на влияние тех «пар противоположностей», тех полюсов, между которыми колеблется жизнь не пришедшей в равновесие души. Поэтому основная нота Бхагавад-Гиты есть воздержанность, гармоническое настраивание всех свойств человека до тех пор, пока они не начнут вибрировать в полном созвучии с Мировым Я. Такова задача ученика². Он должен научиться не увлекаться привлекательным и не отвращаться от отталкивающего, а видеть в том и другом проявление Единого, чтобы то и другое являлось ценным уроком, а не оковами, держащими его в плену. Среди вихря жизни должен он найти покой у Господа Мира, исполняя возможно совершеннее каждую свою обязанность, и не ради плодов своей деятельности, а ради выполнения долга. Его сердце – алтарь, его любовь к Господу – пламя, которое горит на алтаре; все его действия, физические и душевные, – жертвоприношения на этом алтаре; раз принесенные, они более не должны заботить его.

«Как бы для того, чтобы придать больше яркости уроку, он был дан на поле сражения³. Царевич-воин Арджуна должен был сразиться за права своего брата, уничтожив того, кто захватил его престол и угнетал страну; его долг принца и воина – бороться за освобождение своего народа и за восстановление порядка и мира. Как бы для усугубления положения, любимые товарищи и друзья стояли на той и другой стороне, надрывая сердце Арджуны мукой и сомнениями. Мог ли он убить тех, кого любил и почитал, и пренебречь узами родства? Нарушить семейное начало – грех, но и оставить народ под игом угнетателя – также грех; в чем же состоял его долг? Справедливость должна быть соблюдена, иначе будет попран закон; но может ли убийство быть безгрешным? Ответом служит главный смысл книги: не имей личного интереса в событии; совершай долг, указанный твоим положением в жизни, пойми, что Ишвара⁴, который одновременно и Господь, и Закон, руководит великой эволюцией, которая закончится в блаженстве и мире; любовью достигни слияния с Ним, а затем исполняй все свои обязанности как долг, сражаясь без страсти или желания, без гнева или ненависти; такая деятельность не кует для тебя никаких оков, единение осуществляется, и душа остается свободной.

«Таково очевидное учение этой Священной книги. Но так как все деяния Аватары символичны, мы должны перейти с внешних планов на внутренние и понять, что Курукшетра есть поле сражения Души, а сыны Дхритараштры – ее враги на пути восхождения; Арджуна – борющаяся душа ученика, Шри Кришна – Логос души. Таким образом, учение, данное на древнем Курукшетре, обращается в руководство для всех времен и учит стремящуюся душу шествовать по крутому и тернистому пути, который ведет к миру. Всем таким душам на Востоке и Западе дается этот божественный урок, ибо путь един, сколько бы наименований ему ни давать, и все души ищут единой цели, хотя не все еще понимают свое единство…»

Это предисловие вполне выясняет глубокое символическое значение Бхагавад-Гиты, которая дается на «святом поле» Курукшетры, – там, где царь-подвижник долгие годы исполнял свои духовные подвиги.

Мы сохранили большинство санскритских терминов и эпитетов, дающих столько колорита санскриту, делая лишь в примечаниях необходимые пояснения.

Ход нашей работы следующий: имея дословный перевод с санскрита и английский текст А.Безант, мы стремились с точностью сохранить смысл и дух санскрита, передавая его на русский язык. Сотрудники поставили себе задачей как можно ближе держаться подлинника и передать, насколько в их силах, глубокое настроение поэмы, не упуская из виду художественной ее формы. В нашем распоряжении, кроме перевода А.Безант и Б.Дас, переводы Ф.Гартмана (на немецкий язык), проф. Бурнуфа (на французский язык) и издание нашего русского теософа XVIII века Новикова. Все эти издания представляют собой вольный перевод с санскрита. Нам кажется, что по строю своему из всех европейских языков русский язык способен наиболее совершенно передать поэтическую санскритскую речь. Эту попытку мы и делаем, посвящая свой скромный труд Анни Безант – той, которая подвигом своей жизни стремится духовно объединить Восток и Запад.

А.Каменская


Бхагавад - Гита
Песнь Господня

Здесь благословенного Господа

Песнь начинается

Беседа первая

Дхритараштра¹ сказал:

1. 
   На поле Дхармы, на святом поле Куру, собравшиеся вместе горели жаждой сразиться; что же сделали мои люди и сыны Панду, о Санджая?
   

2. 
   Узрев выстроившуюся рать Пандавов, Раджа Дурьодхана² подошел к своему гуру Дроне и сказал:
   
3. 
   “Смотри, о Учитель, какое могучее войско сынов Панду выстроил сын Драупады, твой мудрый ученик.
   
4. 
   Это богатыри, могущественные стрелки, Бхиме и Арджуне равные в бою: Юдхана, Вирата и Драупада³, правящий большой колесницей;
   
5. 
   Дхриштакету, Чекитхна и храбрый раджа Каши; Пуруджит и Кунтибходжа и Шайвия, быки⁴ среди людей;
   
6. 
   Сильный Юдхаманью, бесстрашный Уттамоджа; Саубхадра и Драупады, все на великих колесницах;
   
7. 
   Знай же наших вождей, о высший из дваждырожденных⁵, предводителей моего войска; узнай их имена:
   
8. 
   Ты, Господь, и Бхишма⁶, и победоносные Карна и Крипа, а также Ашватхана, и Викарна, и сын Саумадатты;
   
9. 
   И много других героев, жертвующих жизнью Меня ради, разнообразно вооруженные, все опытные бойцы.
   
10. 
    Недостаточной кажется наша ратная сила, хотя и предводительствует ею Бхишма, и достаточной высится их сила, хотя и состоит она под предводительством Бхимы⁷.
    
11. 
    Пусть же все, стоящие в рядах согласно своим войскам, и вы, главари, пусть все охраняют Бхишму”.
    
12. 
    Чтобы ободрить его, старший из Куру, славный Бхишма, затрубил в свою раковину¹, звучащую наподобие львиного рева.
    
13. 
    Сразу в ответ загремели раковины и литавры, барабаны и рога, и гром от них был страшный.
    
14. 
    Тогда, стоя на своей большой колеснице, запряженной белыми конями, Мадхава² и сын Панду³ затрубили в свои божественные раковины.
    
15. 
    Хришикеша⁴ затрубил в Панчаджания⁵, и Дхананджая⁶ в Девадатту⁷, а страшный в подвигах Врикодара⁸ затрубил в свой, волчьей пасти подобный рог.
    
16. 
    Царь Юдхиштхира, сын Кунти, трубил в Анантавиджаю, Накула в Сухошу, а Сахадева – в Манипушпаку⁹.
    
17. 
    И Кашия¹⁰, великий стрелок, и Шикханди, могучий воин на колеснице, и непобедимые Дхриштадьюмна, Вирата и Сатиаки,
    
18. 
    И Драупада, и сыны его, и Саубхадра, мощно вооруженный, все со всех сторон трубили в свои раковины, о Господь земли!
    
19. 
    Этот страшный рев потрясал сердца сынов Дхритараштры, громом наполняя землю и небо.
    
20. 
    Тогда, увидев выстроившихся в бой и готовых к сражению сынов Дхритараштры, сын Панду, на шлеме котрого обезьяна, поднял свой лук.
    

Арджуна сказал:

21. 
    “Среди двух войск стоит моя колесница, о Неизменный¹.
    
22. 
    И глядя на стоящих здесь, алчущих сражения ратников, с которыми я должен сразиться в этой вспыхнувшей войне,
    
23. 
    Я вижу собравшихся здесь, готовых к сражению, горящих желанием удовлетворить лукавого сына Дхритараштры”.
    

24. 
    Услыхав эти слова Арджуны, о Бхарата², Хришикеша остановил превосходнейшую их колесницу посреди двух войск,
    
25. 
    И, указывая на Бхишму, Дрону и всех правителей земли, сказал: “О Партха³, смотри на этих собравшихся вместе Куру!”
    
26. 
    Тогда Партха увидел стоявших друг против друга отцов и дедов, учителей, дядей, двоюродных братьев, сынов, и внуков, и друзей,
    
27. 
    Тестей и благотворителей в обеих ратях. При виде всех этих выстроившихся близких Каунтея⁴,
    

Арджуна сказал:

28. 
    О Кришна, при виде моих родных, выстроившихся в бой и палимых жаждой сражения,
    
29. 
    Ноги мои подкашиваются и гортань моя высыхает, мое тело дрожит и волосы поднимаются дыбом,
    
30. 
    Гандива⁵ выпадает из моих рук, вся кожа моя пылает, и не в силах я стоять, и голова идет кругом.
    
31. 
    И вижу я зловещие предзнаменования, о Кешава⁶! И не предвижу я никакого добра от этой братоубийственной войны.
    
32. 
    Не желаю я победы, о Кришна, ни царства, ни наслаждений; к чему нам царство, о Говинда⁷, к чему наслаждение или сама жизнь?
    
33. 
    Те, ради которых мы желаем царства и утех, стоят здесь, готовые к сражению, отрекшиеся от жизни и от богатства –
    
34. 
    Учителя, отцы, сыновья, также и деды, братья матерей, тести, внуки, шурины и другие родственники.
    
35. 
    Не хочу я убивать их, хотя бы и самому пришлось быть убитым, о Мадхусудана¹, не хочу, даже если бы это дало мне власть над тремя мирами; как же решиться на это ради земной власти?
    
36. 
    Какое может быть для нас удовлетворение в убийстве этих сынов Дхритараштры, о Джанардана²? Большой грех совершим мы, убивая этих мятежников.
    
37. 
    Не должны мы убивать сынов Дхритараштры, наших родичей; убив своих родных, как можем мы быть счастливыми, о Мадхава?
    
38. 
    Если в увлечении страстью ум их не видит зла в разрушении семейного начала и не видит преступления во вражде к друзьям,
    
39. 
    Почему же нам, видящим зло в таком разрушении, не понять и не отвернуться от такого греха, о Джанардана?
    
40. 
    С уничтожением рода погибают незапамятные родовые обычаи; с разрушением дхармы³ беззаконие овладевает всем родом;
    
41. 
    С воцарением беззакония, о Кришна, слабеют жены рода; от ослабления жен, о Варшнея⁴, возникает смешение каст;
    
42. 
    Смешение же это готовит ад убийцам рода и самому роду; ибо предки их изнемогают от недостатка приношения риса и воды.
    
43. 
    Грехом этих убийц, совершивших смешение каст, уничтожается древняя родовая и кастовая дхарма.
    
44. 
    А уничтожающие родовую дхарму вечно пребывают в аду, о Джанардана! Так слышали мы.
    
45. 
    Увы! Из желания владеть царством мы готовы совершить великий грех, мы готовы убить своих восставших родичей.
    
46. 
    И если бы меня безоружного, не сопротивляющегося, вооруженные сыны Дхритараштры убили бы в бою, мне было бы легче.
    

47. 
    Сказав это на поле битвы, Арджуна опустился на сиденье колесницы, охваченный скорбью, он бросил лук и стрелы.
    

Санджая сказал:

1. 
   Ему, охваченному жалостью, с глазами, полными слез, повергнутому в отчаяние, Мадхусудана молвил:
   

2. 
   Откуда напало на тебя в минуту опасности это позорное, недостойное арийца отчаяние, закрывающее врата рая, о Арджуна?
   
3. 
   Не поддавайся слабости, о Партха! Отряхнув презренное малодушие, воспрянь, Парантапа¹!
   

4. 
   О Мадхусудана, как я направлю стрелы на Бхишму и на Дрону, на тех, которые достойны глубокого почитания, о победитель врагов?
   
5. 
   Воистину, лучше питаться подаянием, как нищий, чем убивать этих великих гуру². Убив этих благожелательных гуру, я буду есть пищу, обагренную кровью.
   
6. 
   И не ведаем, что лучше для нас: быть побежденными или победить тех, что стоят против нас, сынов Дхритараштры, со смертью которых мы потеряем охоту к жизни.
   
7. 
   С сердцем, пронзенным тоской, с помутившимся разумом, я больше не вижу свою дхарму. Молю Тебя: скажи определенно, что лучше? Я Твой ученик, умоляющий Тебя, научи меня!
   
8. 
   Не предвижу я, чтобы жгучую тоску, опалившую мои чувства, угасило достижение высочайшей власти на земле или даже господство над Светозарными³.
   

9. 
   Обратившись с этими словами к Хришикеше, Гудакеша, победитель врагов, сказал: “Я не буду сражаться” – и умолк.
   
10. 
    Стоя между двух ратей, с улыбкой обратившись к повергнутому в отчаяние, Хришикеша молвил:
    

11. 
    Ты скорбишь о тех, о которых не следует скорбеть, хотя и говоришь слова мудрости. Мудрые не оплакивают ни живых, ни мертвых.
    
12. 
    Ибо поистине не было времени, когда Я, или ты, или эти владыки земли не существовали; воистину не перестанем мы существовать и в будущем.
    
13. 
    Подобно тому как живущий в теле переживает детство, юность и старость, так же покидает он одно тело и переходит в другое. Сильный об этом не скорбит.
    
14. 
    Соприкосновение с материей, о сын Кунти, бросает в холод и жар, доставляет наслаждение и страдание; эти ощущения преходящи, они налетают и исчезают; выноси их мужественно, о Бхарата.
    
15. 
    Тот, кого они не мучают, о лучший из людей, кто уравновешен в радости и горе и постоянен, тот способен к бессмертию.
    
16. 
    У нереального нет бытия; реальное не перестает быть; эту конечную истину постигли прозревшие в суть вещей.
    
17. 
    Знай, что ТО, которым проникнуто все сущее, неразрушимо. Никто не может привести к уничтожению ТО Единое, Незыблемое.
    
18. 
    Преходящие лишь тела этого воплощенного, который вечен, неразрушим и необъятен. Поэтому сражайся, о Бхарата.
    
19. 
    Думающий, что он может убить, и думающий, что он может быть убитым, – оба одинаково заблуждаются. Человек не может ни убить, ни быть убитым.
    
20. 
    Он не рождается и не умирает; раз получив бытие, он не перестает существовать. Нерожденный, постоянный, вечный и древний, он не убит, когда тело его убивают.
    
21. 
    Кто знает, что он неразрушим, постоянен, нерожден, неизменен, как может тот убить, о Партха, или быть убитым?
    
22. 
    Подобно тому, как человек, сбросив ветхую одежду, надевает новую, так бросает он изношенные тела и облекается в новые.
    
23. 
    Оружие не рассекает его, огонь не палит его, вода его не мочит, ветер не сушит его.
    
24. 
    Ибо нельзя ни рассечь, ни спалить, ни пропитать влагой, ни высушить его: постоянный, всепроникающий, устойчивый, незыблемый, извечный он.
    
25. 
    Непроявленным, непостижимым, неизменным именуется он. Зная это, ты не должен скорбеть.
    
26. 
    Если бы ты даже считал его вечно рождающимся и постоянно умирающим, и тогда, о мощно вооруженный, не должен ты сокрушать себя.
    
27. 
    Воистину, смерть назначена для рожденного, а рождение – для смертного. О неизбежном ты не должен скорбеть.
    
28. 
    Не проявлены существа в начале, о Бхарата, проявленными они бывают в середине бытия и снова непроявленными при смерти. О чем же печалиться?
    
29. 
    Один почитает это за чудо, другой говорит о нем как о чуде, третий слышит о нем как о чуде; но и услышав, никто не знает его.
    
30. 
    Воплощенный всегда неуязвим, О Бхарата; и посему не скорби ни о какой твари.
    
31. 
    И взирая на свою собственную дхарму, ты не должен дрожать, Арджуна; воистину, для Кшатрия нет ничего более желанного, чем праведная война.
    
32. 
    Счастливы, о Партха, те Кшатрии, которым выпадает на долю такое сражение, подобно нежданно отверстым вратам в Небеса¹.
    
33. 
    Но если теперь ты не вступишь в этот праведный бой, отвергнув свою дхарму и свою честь, ты примешь на себя грех.
    
34. 
    И все живущие поведают о твоем вечном позоре, а для славного позор хуже смерти.
    
35. 
    Великие предводители на колесницах подумают, что страх заставил тебя бежать с поля сражения, и ты, которого они столь высоко чтили, станешь презренным для них.
    
36. 
    Много недостойных слов скажут твое враги, клевеща на твою силу. Что может быть мучительнее?
    
37. 
    Убитый, ты попадешь в рай; победитель, ты насладишься землею. Восстань же, о Каунтея, и будь готов к борьбе!
    
38. 
    Признав равными радость и скорбь, достижение и неудачу, победу и поражение, вступи в битву; так ты избегнешь греха.
    
39. 
    Таково возвещенное тебе учение, согласное с Санкхьей¹; а теперь внемли наставлению, согласно с Йогой. Восприняв эту мудрость, о Партха, ты сокрушишь основы Кармы².
    
40. 
    Здесь нет ни затраты сил, ни нарушения; даже и неполное знание Дхармы спасает от великого страха.
    
41. 
    Мысль решительного Разума³ направлена к этому, о радость Куру; мысли нерешительного разветвляются до бесконечности.
    
42. 
    Цветисты речи немудрых, которые держатся буквы Вед⁴, о Партха; они говорят: “Вне этого нет ничего иного”.
    
43. 
    Их души полны желанием, высшая цель их – рай, перевоплощение для них – плод деяний; все их действия и обряды направлены лишь к достижению удовольствия и власти.
    
44. 
    Для тех, кто прикован к утехам и власти, чьи мысли скованы этим учением, для тех недоступен решительный Разум, твердо устремленный на Самадхи⁵.
    
45. 
    Веды поучают о трех гунах⁶; поднимись над ними, о Арджуна; будь свободен от двойственности⁷, постоянно пребывай в гармонии, равнодушный к обладанию, преисполненный Единым.
    
46. 
    Для просветленного Брамина⁸ Веды не более полезны, чем для местности, затопленной водой, полезен малый пруд.
    
47. 
    Взирай лишь на дело, а не на плоды его; да не будут побуждением твоим плоды деятельности, но и бездействию не предавайся.
    
48. 
    Отказываясь от привязанности¹, оставаясь одинаково уравновешенным в успехе и в неудаче, совершай деяния в слиянии с Божественным, о Дхананджая; равновесие именуется Йогой.
    
49. 
    Много ниже Йоги Распознавания стоят действия, о Дхананджая. Ищи убежище в Чистом Разуме². Достойны сожаления действующие ради плодов.
    
50. 
    В слиянии с Чистым Разумом человек отказывается и от добрых, и от дурных деяний³. Отдайся же Йоге; Йога есть искусство в действиях.
    
51. 
    Мудрецы, сочетавшиеся с Чистым Разумом, отказавшиеся от плодов, свободные от оков рождения, возносятся в обитель блаженства.
    
52. 
    Когда твой ум освободится из сетей иллюзий, ты достигнешь безразличия к тому, что было услышано, и к тому, что будет услышано⁴.
    
53. 
    Когда ум твой, смущенный св. Писаниями, остановится неподвижно, погруженный в созерцание, тогда ты достигнешь Йоги⁵.
    

54. 
    Что служит признаком того, чей ум устойчив, кто утвердился в созерцании, о Кешава? Как говорит тот, чей ум успокоился? Как ходит он и как сидит?
    

55. 
    Когда человек отказался от всех вожделений сердца, о Партха, и, углубившись в себя, нашел удовлетворение в Божественном Я, тогда он именуется стойким.
    
56. 
    Тот, чей ум спокоен среди скорби, бесстрастен среди наслаждений, свободен от желаний, страха и гнева, тот именуется мудрецом с уравновешенной мыслью⁶.
    
57. 
    Тот, кто ни к чему не привязан, кто, встречая приятное и неприятное, не радуется и не ненавидит¹, разумение того установилось.
    
58. 
    Когда, подобно черепахе, втягивающей в себя все свои члены, он отрывает свои чувства от предметов чувств, тогда его разумение установилось.
    
59. 
    От предметов чувств, но не от вкуса к ним освобождается тот, кто не дает им питания; но и вкус к ним исчезает у того, кто узрел Брахмана².
    
60. 
    О сын Кунти, возбужденные чувства неудержимо увлекают разум даже мудрого человека, хотя бы он не переставал бороться.
    
61. 
    Укротив все чувства, он должен сесть в равновесии³, поставив себе высшей целью Меня; ибо понимание того установлено, кто владеет чувствами своими.
    
62. 
    Устремление мысли на предметы чувств рождает привязанность к ним; от привязанности является вожделение; от вожделения рождается гнев.
    
63. 
    От гнева происходит заблуждение; от заблуждения – потеря памяти; от потери памяти – лишение Разума⁴; от лишения Разума человек погибает.
    
64. 
    Но укрощенное “я”, движущееся среди предметов, с чувствами, свободными от желания и вражды, послушное Высшему Я, обретает мир.
    
65. 
    В мире наступает конец всем страданиям; тот, чье сердце успокоилось, скоро достигнет равновесия.
    
66. 
    Нет Чистого Разума для неблагозвучного, и нет для него созерцания; без созерцания нет мира, а без мира возможно ли блаженство?
    
67. 
    Душа, уступающая напору страстей, уносит Разум, подобно ладье, носимой по водам бурей.
    
68. 
    Поэтому, о мощно вооруженный, у того, чьи чувства совершенно отвлечены от предметов чувств, понимание того вполне устойчиво.
    
69. 
    То, что ночь для всех, для мудрого есть время бдения; когда же все остальные бодрствуют, тогда наступает ночь для ясновидящего Муни.
    
70. 
    Тот обретает мир, в душу которого вливаются желания так же, как в полноводный океан, сохраняющий неподвижность, вливаются реки, – а не тот, кто желает желания.
    
71. 
    Кто в такой степени отрекся от желаний и идет вперед, свободный от вожделений, корысти и эгоизма, тот обретает мир.
    
72. 
    Таково состояние Брахмана¹, о сын Притхи. Кто обрел его, тот не смутится вовек. И кто достигнет его, хотя бы в свой смертный час, тот обретает Нирвану² Брахмана.