(44) ПРОТОКОЛ ДОПРОСА ЕСКАРАЕВ СУЛЕЙМАН ОТ 16 ҮІІІ. 1937 ГОДА

Казахстан, по словам Лекерова, лежит неизбежный путь капиталистического развития, без которого он никогда не придет к иной и высшей форме общества. Существующая система является неестественной и поэтому преходящей, к тому же экономическая блокада и вооруженная интервенция со стороны буржуазных государств являются неизбежными и определяют непрочность Советского Союза. Рано или поздно, возврат Казахстана к этапу капитализма является закономерным. Мы должны подготовить почву этого возврата, чтобы максимально избегнуть экономических потрясений. А путь этого возврата к капитализму лежит именно через японский протекторат, является наименее длительным и мучительным. Другого выхода из положения нет.

Кроме того, добавил Лекеров, выражая наше общее мнение о том, что будущий Казахстан пусть будет экономически слаб, но он будет только для казахов и без "импортных" руководителей, как это делается сейчас.

1/ІХ. 1937г.

Начальник 5 отдела КГБ НКВД Кеммер
Б.Насенов, «Халық жаулары. Жетінші бөлім, оныншы кітабынан» (Алматы-Новосибирск.- Тамыз.- 2005), 146-147 стр.
*** *** ***


(45) ПРОТОКОЛ ДОПРОСА. КУАНЫШЕВ КАДЫР – (5.ІХ.1937 Г.),

1906 года рождения, уроженец города Караганда. Окончил Институт Народного хозяйства им. Плеханова в Москве, с 1931 года чл. ВКП (б). До ареста работал зав. пром. - транс, секторем редакции газеты "Социалисток Казахстан" города Алма-Ата.
По окончании института им. Плеханова в 1931 году, я был назначен членом президиума и начальником сектор – энергетики в Казгосплан, заместителем Председателя которого являлся Лекеров он завербовал меня в контрреволюционные работы.
Б.Насенов, «Халық жаулары. Жетінші бөлім, оныншы кітабынан» (Алматы-Новосибирск.- Тамыз.- 2005), 149 стр.
*** *** ***

(46)ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ПРОТОКОЛ ДОПРОСА ОБВИНЯЕМОГО ДЖОНДОСОВА УРАЗА ОТ 7 СЕНТЯБРЯ 1937 ГОДА

В: Дайте показания о Вашей деятельности по созданию филиала антисоветской казахской националистической организации в Алма-Атинской области.

О: Алма-Атинский филиал антисоветской казахской националистической организации я создал по указанию центра организации, по типу и по старым традициям группировок, за счет националистических элементов, связанных со мной по антисоветской деятельности в прошлом.

В 1935 году я имел встречу в гор.Алма-Ате с Асфендияровым Санджаром. В беседе со мной Асфендияров упрекнул меня в чрезвычайно медлительном развертывании антисоветской деятельности по созданию филиала организации, которую я замкнул территориальными рамками Кегенского района и мне сказал, что руководство организации, в лице Ходжанова, Рыскулов требует более интенсивной организационной и практической антисоветской деятельности.

Последняя, как мне говорил Асфендияров, должна идти по линии подготовки повстанческих кадров, организации вредительства в колхозах и совхозах, особенно по линии животноводства.

Асфендияров, настаивал на контрреволюционной работе по подготовке повстанческих кадров в пограничных районах области, разъяснив мне, что международная ситуация складывается в данный момент не совсем в пользу СССР и ее ухудшения нужно ожидать в последующие годы, поэтому с каждым днем приближается момент нападения на Советский Союз фашистских государств (Германии и Японии), который мы должны использовать для одновременной организации вооруженных восстаний в тылу. Отсюда задача подготовки повстанческих кадров является наиболее осуществимой для организации, хотя и не исключает антисоветской деятельности в направлении вредительства, антисоветской агитации и т.д.

Я вполне был согласен с этим направлением антисоветской деятельности, но в 1934 году меня ограничивало мое положение секретаря Кегенского РК ВКП(б) одним районом и поэтому только после того, как я был выбран на областном съезде Советов в январе 1935 года Председателем Облисполкома, я смог практически приступить к осуществлению этих директив центра нашей организации.

С начала 1935 года я начал устанавливать связи и вовлекать в состав антисоветской казахской организации своих старых единомышленников по участию в Ходжановской националистической группировке.

Еще в 1933 году, в связи с переездом в Кегенский район, я встретился в Алма- Ата и завербовал в состав организации Байпакова Манапа, Кучукова Сергазы и Бабаева Юсупа. Эти лица для моей антисоветской деятельности в Кегенском районе 5ыли чрезвычайно полезны, посколько Байпаков Манап и Кучуков Сергазы происходят из рода "Албан", а Бабаева я хотел устроить для работы в Кегенский район, что впоследствии было мною осуществлено.

После этого переезда в Алма-Ата я продолжал поддерживать связь с членами антисоветской националистической организации в Кегенском районе, вначале через Худайкулова, Бабаева и Дюсебаева, а позже – через Кошамбаева, Бабаева и Дукенбаева. в 1935 году я получил письмо от Худайкулова и Дюсебаева с информацией о положении дел в районе и давал им поручения сохранять на работе членов антисоветской националистической организаций, завербованных мною.

На ІІ-ом съезде Советов в январе 1935 года, я выдвинул для работы в облисполком дунганского националиста Сулейменова Хаки, в качестве своего заместителя. Выдвигая Сулейманова я руководствовался, главным образом, его личным отношением ко мне, а отсюда желанием иметь надежного человека, на которого я бы мог опереться в Антисоветской работе и использовать его контрреволюционные связи.

Впоследствии, уже работая в облисполкоме, я сообщил Сулейманову о существующей организации, завербовав его в ее состав и рассказав о задачах, поручив ему возобновить свои старые связи с националистами и проводить вербовки новых лиц в организацию.

Через Сулейманова Хаки я установил связь с членами антисоветской организации Чинасиловым Шамаем и Балапановым Аймухамедом.

Чинасилов Шамай – бывший крупный бай, анненковский вол.управитель, завербован в организацию, как мне передал Сулейманов, Кудериным Джумаханом

В 1925-1926 гг. Чинасилов был выдвинут Таировым Исмаилом на руководящую партийную работу в области. По своему характеру и злобству в отношении советской власти, Чинасилов представляет собой такого человека, который со скрежетом зубовным негодует на Советскую власть. В 1935 году при содействии Сулейманова и Бейсембетова, Чинасилов устроился на работу в облисполком, в качестве секретаря экспортного совещания. В 1937 году Чинасолов был принят Таировым на работу в ОблОНО.

Балапанов Аймухамед, бывший председатель Аягузского РИКа.

В прошлом был связан непосредственно с Ходжановым. В организацию завербован Сулеймановым, который поддерживал с ним связь и знал его лучше, чем я.

Кроме того, я поручил Сулейманову завербовки среди дунганских националистов и, в частности, мне известно, что им завербованы в состав организации Лосыев, бывший работник Курдайского РИКа и уйгурский националист Азнаметов.

В январе 1935 года на Н-м Областном съезде Советов, я вошел в связь с Бейсембетовым Сарсембаем и выдвинул его на работу в качестве зав.Орготделом облисполкома.

Бейсембетов, в 1924-1925 гг. совместно с Кошкуновым Идрисом, входил в состав националистической группировки. Зная его, как националиста, в 1935 году я его завербовал в состав организации и получил подбор и укомплектование советских кадров на местах из числа членов организации и "своих людей", т.е. всякого националистического элемента. Когда к весне этого года первичная парторганизация облисполкома начала разоблачать Бейсембетова в национализме и преступных делах; я взял его под свою защиту, смазал вопрос о его национализме и добился оставления его в рядах партии. Однако, райком вынес по этому вопросу решение об исключении Бейсембетова из партии. После этого я продолжал иметь связь с Бейсембетовым и предлагал ему обращаться за помощью к Кошкунову, который поддерживает Бейсембетова и с его помощью Бейсембетов не давно был восстановлен в партии.

У Бейсембетова собирались преимущественно националисты из "Албан". Бейсембетовым, по моему поручению, был завербован Белисаров – работник облисполкома. Кроме того, я установил через Бейсембетова связь с Саурамбаевым – зам.нач.Крайконупра и Джунусовым Аубакиром – членом коллегии защитников, в прошлом связанные по националистической деятельности с Кошкуновым Идрисом. Бейсембетов был связан еще с Тойбаевым – зам.пред.Уйгурского райисполкома и последнего вовлекая в организацию, но чем окончилась эта обработка – сказать не могу.

В 1935 году я возобновил связь и устроил на работу бывшего Алаш-ордынца Кудерина Джумахана, члена организации и непосредственно, связанного с Ходжановым. Кудерин активный Алаш-ордынец, принимавший деятельное участие в банде Анненкова. Фактический правитель рода "Карагирей", ставленник Тынышпаева, председателя алаш-орды при атамане Анненкова.

После ликвидации анненковской банды, Кудерин долго скрывался в ауле, делая выбор между бегством в Китай и явкой с повинной к Советской власти. Остановился на последнем и через посредство других лиц, вошел в связь со мной. Я привлек его к националистической работе еще в 1921 году, в период проведения земельной реформы. В 1922 году Кудерин уехал в Ташкент, а впоследствии был осужден за контрреволюционную работу и после отбытия наказания, в 1935 году явился ко мне.

Еще будучи в Кегенском районе, я возобновил связь с Урдабаевым Рамазаном, являющимся сыном известного по Семиречью чиновника, полуфеодала и скотопромышленника Урдабаева Галия.

Урдабаев, еще в 1920 году привлечен к националистической деятельности Ходжановым в Ташкенте, общается он преимущественно с беспартийной частью русских специалистов сельского хозяйства и ловко маскирует свою вредительскую работу в вопросах сельского хозяйства.

В Кегене, куда Урбаев приезжал в 1934 году по командировке ОБЛЗУ, я передал ему о существующей организации, ее задачах и его завербовал.

В 1935 году я вовлек в состав организации Акчалова Трусжана, решив одновременно продвинуть на руководящую районную работу в области.

После вербовки в 1936 году я выдвинул Акчалова Председателем Саркандского РИКа, но после разоблачения его как негодного работника, помог ему устроиться в институт советского строительства.

К этому же времени относится вербовка мною в организацию Шойманова Мольке, бывшего председателя Талды Курганского РИК-а, в последнее время директора Чиликской МТС. Шойманова я знал с 1923 года.

Кроме того, я подготовлял к вербовке в организацию Председателя Кастекского РИК-а Труспекова Бакира и бывшего председателя Каратальского райисполкома Усербаева Аэльбека. Проводил это сам и поручал Сарымулдаеву Ахмадию, но осуществить не успел. (Перед "Проводил" строки пропущены, видимо Б.Н.).

В октябре 1935 года я завербовал в организацию Дунганского националиста Масанчи Магаза, который до этого жил в Ташкенте. Руководствуясь целью более широкого развертывания националистической работы среди дунган, я устроил через Кулумбетова Узакпая переезд Масанчи из Ташкента в г.Алма-Ата.

В этой мере, как и Сулейманову, Масанчи я давал указания о проведении националистической работы среди дунган Алма-Атинской области.

В организацию также входят: Сатыгулов – бывший секретарь Аягузского райкома и Кубенов – секретарь Джаркентского райкома. Кубенов ближайший соратник Ескараева по группировочным делам прежних годов и бывш.Перовском уезде.

Сатыгулов – прожженный группировщик и организатор Конспиративных связей по линии Контрреволюционной националистической работы.

Одновременно с вовлечением в состав организации руководителей дунганских националистов Сулейманова и Масанчи, я возобновил связь с Розыбакиевым Абдуллой и Таировым Исмаилом, уйгурскими националистами, руководителями антисоветской уйгурской националистической организации, о существовании которой я знал еще в период 1922-1923 гг.

С Розыбакиевым я имел встречи в Москве, с Таировым же я связался в 1936 году.

Таирова я знаю примерно с 1921 года, как одного из руководителей уйгурских националистов, тесно связанного по антисоветской работе с Розыбакиевым. В 1921-1925 гг. Таиров близко сошелся с Садвокасовым Джанайдаром и эту связь не порывал до последнего времени.

Кроме того, через Сулейманова Хаки, я поддерживал связь с Азнаметовым и непосредственно связывался с Рузиевым Мусой, Розыкуловым и Исеевым Якупом, которые мне известны, как уйгурские националисты.

В: Дайте показания о практической антисоветской деятельности организации.

Поэтому с своим приходом на работу в Алма-Атинский облисполком, с целью затушевывания и замазывания активной националистической деятельности и создания благоприятной обстановки для антисоветской работы, я решил прибегнуть ко всем средствам двурушничества, обмана и подхалимства, используя политическую беспечность руководящих работников, с которыми я сталкивался.

Подхалимство, которое я культивировал, было не только удобной завесой для проведения антисоветской националистической работы, но оно служило и средством воспитания членов организации, т.е. определенной формой контрреволюционной деятельности.

Поэтому я не ограничивался своей личной практикой подхалимства, а прямо пропагандировал его. Я посылал председателям райисполкомов письма, с указанием как надо заниматься подхалимством. Я непосредственно учил подхалимству Сулейманова, Нугманова. Я давал прямое указание Нугманову, Акчалову и Бояубаеву (Первые два члена организации) подлаживаться к секретарю своего райкома, т.е. подхалимничать.

Моим ближайшим помощником по этим делам был Сулейманов Хаки, я его учил, как нужно прибегать к подхалимству, как поддерживать мой авторитет, отводя и зажимая критику, направленную против меня. Используя подхалимство и обман, я развернул антисоветскую деятельность в направлении переданных мне установок центра организации Асфендияровым и полученных мною лично при встрече с Ходжановым и Кулумбетовым.

В августе 1935 года я имел встречу с Ходжановым у себя на квартире в Алма-Ата. Мною были приглашены Ходжанов у себя на квартире и Асфендияров, Ескараев, Адинаев Кулдейбеков – директор Чокпарского молмясосовхоза. Встреча с Ходжановым приняла характер конспиративного совещания.

В беседе Ходжанов развивал теорию естественной закономерности восстановления животноводства в Казахстане, отрицая в этом отношении роль партийного руководства, иронически отказывался о новом руководстве Крайкома, говоря, что пока дело ограничивается перестановкой одних и тех же людей из казахов (речь идет о руководящих кадрах из казахов) и что успешный путь в деле восстановления животноводство является путь индивидуального развития, которое нужно развивать для блага казахского народа. Перед уходом Ходжанов мне рекомендовал перейти на работу в краевой партийный аппарат.

Ходжанов обходил в Алма-Ате всех своих сообщников и они собирались у Асфендиярова. Кроме того, мне известно, что Ходжанов был на квартире у Исаева и Кабулова.

В начале 1935 года после VІІ-го Всесоюзного съезда Советов (Кулумбетов пригласил меня к себе в кабинет и наедине мне передал, что Рыскулов и Нурмаков договорились с Рыковым о совместной антисоветской деятельности с троцкистско-правыми организациями, на платформе отторжения Казахстана от СССР и образования казахского буржуазного государства и что сообразно с этим я должен повести активную работу по развалу советской работы в Алма-Атинской области и развернуть вредительство в сельском хозяйстве.

Обо всем этом я впоследствии передал Сулеманову, Бейсембетову.

Мы договорились антисоветскую работу проводить в следующих направлениях:

1. 
   Развала работы Советов.
   
2. 
   Подрывной работы в области колхозного строительства.
   
3. 
   Вредительства в животноводстве.
   
4. 
   Организации националистической деятельности среди дунган и уйгур и .
   
5. 
   Подготовки повстанческих кадров, особенно в пограничных районах области.
   

Кроме этого, в первых числах февраля 1937 года ко мне зашел Масанчи и рассказал, что он имеет от Кулумбетова задание о подготовке совместно с уйгурскими националистами повстанческих кадров среди уйгурского и дунганского населения и что такая же работа проводится по заданиям Кулумбетова в Энбекши-Казахском, Чиликском, Октябрьском, Аксуйском и Урджарском районах области. Это задание я подтвердил и сказал Масанчи,. что задание надо выполнить и что Сулеманов также имеет такое же поручение от меня. Дальше Масанчи мне рассказывал, что Кутумбетов спрашивал у него о людях знакомых с военным делом среди уйгур и дунган, о бывших работниках из уйгур и дунган, которые находятся в загоне, о влиятельных лицах в уйгурских и дунганских кишлаках.

Он сказал, что Кулумбетов поручил ему не терять связи с своими прежними сослуживцами из партизан по дунганскому полку и чтоб он, Масанчи, от себя посоветовал Таирову заняться тем же делом в отношении уйгур.

Выполнено ли было Масанчи это задание Кулумбетова, я сказать не могу, так как по этому вопросу больше с ним не разговаривал, хотя мне известно, что Масанчи и Сулейманов проводили интенсивную деятельность в этом направлении среди дунган.

Вместе с тем, проводя контрреволюционную националистическую деятельность и организуя вредительство в области колхозного строительства, животноводства и за период своей работы в Кегенском районе и в облисполкоме, я имел ввиду этими действиями вызывать недовольство масс советской властью, выращивая на этой основе повстанческие элементы для выступления в тылу, в случае нападения на СССР.

Я, Конечно, учитывая, что в условиях пограничной области, именно это соответствует задачам антисоветской националистической организации, поэтому о необходимости такого подхода к развертыванию националистической деятельности и так, чтобы вызывать недовольство масс, вызывать брожение и укреплять повстанческие настроения, я в течение прошлой зимы, несколько раз говорил Сулейманову и Бейсембетову.

В отношении вредительской подрывной работы в совхозах и МТС, я расчитывал на действия тех вредительских элементов, которые просачивались в них непосредственно, тем более, что совхозами руководил член антисоветской националистической организации Джангазин, а в отношении МТС дело облегчалось вредительским планированием Наркомзема, поддерживаемым тогда быв.нач.ОБЛЗУ Меньшовым. Речь едет о том, что Наркомзем финансировал МТС, исходя из "средних" лимитов, без учета отдаленности МТС от станции железных дорог, не организовал автотранспорт для МТС Алма-Атинской области и не обеспечивал их стационарной и оборотной тарой под горючее.

По вопросам совхозов и МТС Сулейманов поступал также как я.

В осуществление подрывной работы в области колхозного строительства, мною проделана следующее:

В 1935-1936 гг. для того, чтобы задержать вовлечение в колхозы единоличников, я предложил председателю Андреевского РИК-а Ануфриеву Председателю Саркандского РИК-а Сыздыкову и Председателю Талды-Курганского РИК-а Шойманову, принять политику голого администрирования в отношении единоличников, в результате чего часть единоличников из этих районов бежала.

На протяжении всей работы в облисполкоме, путем воздействия на управляющего филиала Сельхозбанка по Алма-Атинской области Эйденсона, я осуществлял вредительскую практику закредитования безтягловых колхозов, так например: Игенсуйская группа колхозов Урджарского района, Тансыкская группа колхозов Аягузского района, Тасарыкская группа колхозов Саркандского района, Утенайская группа колхозов Талды-Курганского района, целый ряд колхозов радиуса Каратальской МТС, Кок-Узекская группа колхозов Каскеленского района, Ерназарская группа колхозов Кастекского района и Кургалинская группа колхозов Чуйского района, в результате чего имело место дальнейшее ухудшение хозяйственного положения этих колхозов.

Во время пленума Облисполкома, после посевной компании 1936 года, я вызвал к себе в кабинет Председателя Чубартауского РИК-а Нугманова, Председателя Аксуского РИК-а Нугманова, Председателя Аксуского РИК-а Алдабергенова и Председателя Кегенского РИК-а Ишимбетова и каждому из них дал задание всячески оттягивать перевод малсериктиков (ТОЗ) на устав сельхозартели. При этом я сам имел ввиду сопротивление артельной форме колхозов в этих районах, а им пояснил, что малсерктики еще не исчерпали всех своих возможностей в отношении роста поголовья скота в индивидуальном пользовании колхозников. Это мое задание было принято.

По вопросу о необходимости оттяжки перевода малсерктиков на устав сельхозарели и давал задания Сулейманову и Бейсембетову. Сулейманову я пояснил, что только при малсерктиках обеспечивается быстрый рост индивидуального животноводства и этим будет подорван рост и укрепление колхозов. Сулейманов согласился с этим мнением.

Я просил Бейсембетова иметь это ввиду при разговоре с представителями тех районов, в которых имеются малсерктики, чтобы не переводить их на устав сельхозартели. Он также не возражал против этого. Это было к лету 1936 года, когда по линии райкома подготавливалось решение о переводе малсерктиков на устав сельхозартели.

В Саркандском районе были ликвидированы два казахских колхоза, и когда пред.РИК-а Акчалов поставил передо мной тот вопрос, я ему сказал, что этого вопроса поднимать не нужно, так как каждый факт укрепляет позиции организации.

Вопрос о вредительстве в животноводстве в практической его постановке я обсуждал с Сулеймановым в разное время и к осени 1935 года, после моей встречи с Ходжановым, у нас наметилось в этом, определенная линия. За исходный момент мы взяли задачу развития индивидуального животноводства колхозников. Мы рассчитывали на то, что во-первых только таким путем можно заслонить внимание советов и колхозов от задач развития обобществленного животноводства и, во-вторых, обеспечить запутывание планирования животноводства в ущерб обобщественного сектора. В начале 1936 года, в связи с разработкой государственного плана развития животноводства я ознакомил с этой установкой Урдабаева Р. Я говорил с ним у себя в кабинете.

Он сказал мне, что это правильный путь для ослабления колхозов и в частности колхозных товарных ферм, так как в них вообще плохо обстоит дело со структурой стада по полувозрастным подразделениям скота и по обороту стада и что за предыдущие годы проведена значительная перекачка скота из колхозных ферм в индивидуальное пользование, в результате чего многие колхозные товарные фермы имеют ненормальную структуру стада. Урдабаев предложил занизить контрольную цифру выращивания молодняка по колхозным товарным фермам, против заданий края. Я согласился с этим предложением. План развития животноводства на 1936 год был составлен с явным перевесом в сторону индивидуального животноводства, как по линии собственного воспроизводства стада, так и по линии продажи скота из совхозов и колхозных товарных ферм.

В результате такой вредительской установки и планирования, имело место ослабления заботы о колхозных товарных фермах, особенно, в казахских колхозах таких районов, как Кегенский, Октябрьский, Каратальский, Энбекши-Казахский, Кастекский и Кугалинский, повсеместное сокращение поголовья свиноводческих товарных ферм, замедленный рост маточного поголовья в овцеводческих товарных фермах, при не производительном накоплении в них валухов (баранов) и сокращение производственного стада молочных товарных ферм в ряде казахских колхозов по отдельным районам, так как в связи с продажей телок колхозникам, маточное поголовье этих ферм из года в год оставалось без пополнения.

Бейсембетов был введен в курс указанной установки по вопросу о вредительстве в животноводстве уже при обсуждении проекта государственного плана развития животноводства на 1936 год. Об этой установке рассказал ему я у себя в кабинете. Тогда же мы договорились с ним, что он познакомит с этой установкой работников Энбеши-Казахского и Акуйского района, а также в замаскированном виде отразит в работе инструкторов облисполкома.

С Сулеймановым у нас была договоренность до этого, что он по делам контрреволюционной националистической деятельности будет обслуживать, главным образом, районы Курдайский, Балхашский, Аягузский и Чубартауский, передавая соответствующим националистам или членам организации наши установки.

По вопросу о развале работы советов я начал вести переговоры с Бейсембаевым летом 1935 года, перед созывом межрайонных кустовых совещаний председателей аулсельсоветов. В результате нескольких бесед мы решили принять следующие меры:

1. 
   Не вовлекать в работу облисполкома областной советский актив.
   
2. 
   Инструкторов облисполкома использовать, как ревизоров, т.е. попросту – обюрократить работу инструкторов.
   
3. 
   Руководство оргмассовой работой советов в районах переложить на секретарей райисполкомов, т.е. на таких людей, которые заведомо не могут обеспечить эту работу.
   
4. 
   Запутать и создать волокиту в деле разбора крестьянских жалоб в советах и исполкомах, в том числе и в самом облисполкоме, чтобы тем самым усилить элементы недовольства работой в советах.
   
5. 
   Комплектовать состав секретарей и инструкторов райисполкомов за счет членов организации и националистов или за счет явно негодных людей.
   

Председателем бюро жалоб состоял Бейсембетов, он запутал дело по жалобам, создал волокиту, нарушая интересы жалобщиков по существу и отбил охоту жалобщиков ходить в облисполком.

После ликвидации бюро жалоб, на работу в качестве секретаря приемной по жалобам облисполкома мною был приглашен Гайсин. Я ему дал задание, по примеру Бейсембетова, запутывать дела с разбором жалоб. Дела залеживались, жалобщики долго не получали ответа и президиум облисполкома вводится в заблуждение не правильными заключениями Гайсина.

Работу по укомплектованию состава секретарей и инструкторов райисполкомов за счет людей, могущих быть полезными для осуществления задач контрреволюционной националистической деятельности, Бейсембетов проводил самостоятельно. Он говорил мне, что по Аксуйскому району секретарь и инструктора райисполкома подобраны так, как нужно, т.е. из людей которым он может лично доверять. Он выдвинул из числа своих приближенных секретарей райисполкомов для Кегенского и Нарынкольского районов фамилию первого не помню, но из числа слушателей курсов советского строительства в Иссыке, сам из жителей Кегеня, а второй – Намазбаев, один из старых активистов Кегенского района, имевший в прошлом судимость, участник националистических группировок. В Кастекском районе секретарем райисполкома Бейсембетов устроил Джолдыбекова – свояка Гайсина. Бейсембетов провел некоторые перемещения секретарей райисполкомов из района в район, имея ввиду интересы националистической работы.

Последствием всех этих практических антисоветских действий, был развал советской работы в области и на местах.

Вредительство в области народного образования достигалось проще. Таиров проводил вредительскую работу в области народного образования, независимо от меня совместно с Сугуровым, фактическим заправилой в антисоветских делах по линии народного образования, как при Джабасове, так и при Таирове был Сугуров который имел на этом участке "своих людей" и в районе и среди преподавателей.

Вредительская работа Таирова сводилась к запутыванию финансирования школ и особенно детдомов, в результате чего в 1936 году имело место недоедание среди воспитанников детдомов Аксуйского, Иссыкского и Турарского, к срыву мероприятий по школьному строительству и культивированию очковтирательства в вопросах ликвидации неграмотности. Последнее было рассчитано на то, чтобы за счет снижения качества обучения взрослых письму и чтению, вызывать среди них рецидив неграмотности. В деле отставания учителей Таиров проявил исключи-тельный произвол, оторвав эту работу от общественного контроля и таким путем сохранил в составе учителей много негодных людей и националистов, особенно, среди уйгур. Из националистов среди бывших зав. Районо мне известны:

Нургалиев – по Кастеку, Нурмагамбетов – по Каскелену и Саттаров – по Энбекши-Казахскому району, Нургалиев впоследствии был переброшен в Аягузский район.

Кроме всего изложенного, при составлении бюджетов на 1936 и 1937 гг., я поручал Сулейманову, в согласии с ним, направлять капиталовложения по административному и жилищно-коммунальному строительству в те пункты, которые обслуживают преимущественно казахское или уйгурское и дунганское население, то есть в соответствии с нашими националисти-ческими стремлениями. Такими пунктами были Кегень, Нарынкол, Джаркент, Коктал, Каскелен, Аксу и Аягуз.

Сулейманов поддерживался этих указаний при распределении средств и строительных материалов.

Протокол записан правильно с моих слов и мною Прочитан.

Джондосов.

Всего (стр 22 -по 65 стр. или 44 страницы)