Бұл басылым «Отырар кітапханасы» ғылыми орталығының құрылғанына 10 жыл толуына арналады

Рыков сказал мне, что фашистские страны в свою очередь ищут поддержку сейчас внутри страны, внутри СССР, среди нас, правых и троцкистов, что линия действия троцкистов и правых сейчас совпало и что деятельность правых, совместно с троцкистами надо сейчас особенно активно контактировать.

Не раскрывая всех подробностей деятельности правого центра, Рыков, однако, довольно подробно обрисовал передо мной принципиальную программу и метод действия правых, остановившись, главным образом, на задачах правых и пантюркистской организации в национальных республиках.

Рыков решительно и категорически заявил, что конечной целью правых и троцкистов является насильственное устранение нынешнего руководства партии и Советской власти и восстановление капитализма в СССР. Рыков заявил, что одним из решающих способов ослабления Советской власти является отторжение Средней Азии и Казахстана с передачей их под протекторат Японии, что отторжение Средней Азии и Казахстана от Советского Союза ускорит падение Советской власти на всей территории СССР.

Для достижения этой цели Рыков считал необходимым установить тесную связь с Германией и Японией. Рыков говорил, что Япония и Германия окажут Пантюркистской организации с правом реальное содействие в деле отторжения этих национальных республик от Советской власти.

Рыков подчеркнул, что Япония давно уже систематически и упорно работает в сопредельных с Средней Азией и Казахстаном странах в частности в Афганистане, Иране, в Западном Китае, внедряя свое влияние и пуская свои разветвленные щупальца в Средней Азии и Казахстане. Рыков намекнул мне также, что следует связаться с Англией, которая заинтересована в создании в лице республик Средней Азии заслона от проникновения большевизма в соседние восточные страны, особенно в Индию.

Рыков одобрял также нашу ориентацию на Кемалистскую Турцию, говоря, что Турция особенно заинтересована в распространении идей пантюркизма, считая себя родоначальником тюркских народов. При этом я ему Рыкову изложил свои также соображения относительно того, что англичане и турки давно стремятся сюда к нам.

Я ему Рыкову напомнил, что во время гражданской войны 1918-1921 годах Англия имела довольно разветвленную шпионскую сеть в Средней Азии и резиденты ее находились в Ташкенте, Бухаре, Кашгаре (Южная провинция Син. Цзяна) и других пунктах. В 1919 году приезжала в Ташкент специальная английская миссия из агентов контрреволюционной разведки, во главе с капитаном Бейли и английским Консулом – в Кашгаре, Джоржем Макарлей. Эта миссия организовала Осиповское белогвардейское восстание в 1919 году при прямом участии левых эсеров.

Германия организовала сеть шпионажа тогда через офицеров немцев и австрийцев, находившихся в Средней Азии, как военнопленные. Особенно активно и в контакте с немцами работали тогда турки. В 1918-19гг. турецкие военнопленные офицеры Расульзадэ, Гайдархан, Мухаммед Амин, Эффенди Задо прибывшие в Ташкент установили тесную связь с нашей пантюркистской организацией "Иттихад- Ва-Таракки" и совместно с ней проводили антисоветскую работу.

Между прочим, я напомнил Рыкову, что один из известных мне шпионов, завербованный в то время турецкими офицерами, Дашнак Сааков, где-то до последнего времени работал по линии Наркомата обороны. Я просил у Рыкова содействия в отыскании его в целях установления с ним связи.

Анализируя со мной все эти моменты и стремясь облегчить нам связи с разведывательными органами фашистских государств, Рыков велел мне также иметь в виду старые линии связей наших националистов с Японией.

В.: Из ваших показаний, таким образом, выходит, что Вы получили от Рыкова прямые директивы на установление связи с разведывательными органами фашистских государств? Так?

О.: Да, я должен это подтвердить. Больше того, я должен сказать, что Рыков, кроме того, мне сообщил, что правый центр в Москве имеет прямые связи через московские посольства с Германо-Японской агентурой. Мне он предложил в свою очередь организовать непосредственную связь с иностранными посольствами в Москве, в Средней Азии и Казахстане. В результате этих заданий Рыкова я имел беседу с Турякуловым Назыром и Хакимовым, длительное время посменно работавшими полпредами СССР в Геджасе – Аравии. Тюрякулов и Хакимов, являясь членами пантюркистской организации, мне открылись, что они уже давно связаны с разведывательными органами Германии, Японии и Турции.

Кроме того, я лично давал задания членам нашей организации Кабулову, Тогжанову, Кулумбетову и Молдажанову, связаться с немецким посольством в западной Сибири. Ходжанов по договоренности со мной, должен был наладить связь с японскими резидентами в Западном Китае и для этой цели использовать Масанчина и Руза-Бакиева. В отношении Масанчина и Руза Бакиева мне давно было известно, что у них имеются большие родственные связи в западном Китае, которые можно использовать. Мне также известно, что они старые националисты, и боролись в свое время за Дунганскую и Уйгурскую автономию с тем, чтобы облегчить соединение этих автономных областей с Западным Китаем.

В свое время это проводилось ими по заданию Японской разведки. Эти обстоятельства дали мне основание ориентироваться на Масанчина и Руза Бакиева, как на людей, через которых можно установить связь с Японцами в Западном Китае.

Я лично искал возможностей для установления связи с англичанами в Москве. Для этого я, рассчитывал использовать Сарымулдаева, Дилеева.

С Турецкими агентами по моему заданию должен был связаться Жургенов.

В.: Вы информировали Рыкова о всех лицах, которых Вы выделили для связи с иноразведками.

О.: Я его подробно об этом информировал в 1935 году, помню (при одной из встреч с Рыковым в 1935 г.), он меня заверил твердо, что у центра правых имеются уже определенные договорные отношения с фашистскими державами, обязывающиеся оказать вооруженную помощь также и нашей пантюркистской организации, для поднятия нами восстания в тылу в момент начала войны.

При этом Рыков дал мне директиву принять решительные меры к подготовке повстанческих кадров внутри национальных республик.

Рыков мне сказал, что японцы и немцы, обуславливают свою помощь в деле отделения тюркских и др. окраин восточных республик тем, что мы уже сейчас должны иметь наготове организованные повстанческие кадры, готовые выступить в любую минуту внутри этих республик.

В последней встрече со мною Рыков также указал на то, что необходимо нам создать диверсионные группы на промышленных предприятиях в Средней Азии и Казахстане, для подрывной деятельности.

Мы поставили себе задачей всячески тормозить индустриализацию республик Средней Азии и Казахстана, срывая намеченные планы, строительства, особенно по линии транспорта цветной металлургии, (Риддер, Карсакпай, Зыряновск) и топлива (Карагандинский угольный бассейн и нефтяная промышленность Гурьева). Для этого члены нашей организации срывали производство местных строительных материалов и не давали на стройку рабочую силу. Мы приступили к широкой организации аварий на предприятиях цветной металлургии, углю, текстильным изделиям по хлопкоочистительным предприятиям

Я должен назвать ряд диверсионных групп нашей пантюркистской организации, которые мы насадили на промышленных предприятиях Казахстана:

На Казжелдорстрое руководил диверсионной группой член пантюркистской организации, Тавашев, проводивший подрывную работу совместно с троцкистом Мрачковским.

В угольной промышленности Казахстана (в Караганде) велась подрывная работа под руководством члена нашей организации Султанбекова О.А.

На Чимкентском свинцеплавильном заводе и на рудниках Ачисай велась подрывная работа шпионом Бекарысовым, деятельностью которого руководил член объединенного пантюркистского центра Ходжемов.

В области сельского хозяйства мы всячески тормозили расширение хлопководства, срывали ирригационное строительство, портили ирригационные сооружения; срывали меры, направленные их увеличению урожайности хлебных и технических культур, к механизации обработки и уборки хлеба и технических культур, убивали стимул у хлопкоробов к разведению хлопка, срываем снабжение хлопкоробов промтоварами и продовольственными товарами.

В области животноводства мы срывали работу животноводческих совхозов, срывали снабжение колхозников коровами, особенно племенным скотом и молодняком, агитировали за ограниченное развитие животноводства, доказывая, что советские органы все равно отберут этот скот.

В.: Я Вас прерву. Надо вернуться и уточнить вопрос с повстанческим движением. Скажите, до установления Вами связи с Рыковым, пантюркистская организация имела связи с повстанческо-басмаческим элементом?

О.: Да, имела целый ряд связей.

В.: Но активизация этих Ваших повстанческих басмаческих элементов началась с момента установления Вами связи с Рыковым? Так Вас понимать надо?

О.: Было бы совершенно неправильно отправной вехой в активизации наших повстанческо-басмаческих связей считать мою встречу с Рыковым. Мы, до установления связи с центром правых вели на различаемых этапах весьма значительную активную повстанческую деятельность, направленную против советской власти и политики компартии.

Однако, до установления связи с Рыковым – Бухариным, наша повстанческая - басмаческая борьба с Советской властью носила стихийный, неорганизованный, нецелеустремленный характер и с этой точки зрения целеустремленная активизация нашей повстанческой деятельности действительно начинается с момента установления связи мною и Рыковым.

Я имею в виду период после 1923 года, когда наши активные выступления пресечены, были органами власти, и мы должны были остатки басмачества свернуть за нецелесообразностью их дальнейшей деятельности на данном этапе.

Правда, и в этот период времени отдельные бандитские группы мы сохраняли из числа тех повстанцев, которые в силу своей широкой известности не могли быть легализованы и вернуться к себе на родину. К таким бандитским группам, действовавшим в период и после 1923 года, относится в Казахстане банда Адилева Динь-Мухамеда, находившаяся в степях Казахстана до 1928-29 года, т.е. поимки Адилева и актива банды

Снова мы начали активизацию повстанческого движения в период 1929-1930 годов.

Члены пантюркистской организации, в частности я, считали, что сам факт коллективизации является большим ударом для нашей нелегальной организации, что коллективизация еще больше усилит классовую борьбу в аулах, кишлаках и деревнях, поднимают массовое сознание бедняцких и середняцких масс и подрубит сук, на котором мы держимся, т.е. приведет к выкорчевыванию байских элементов.

Поэтому в связи с коллективизацией мы считали необходимым поднять повсеместные восстания и в соответствии с этим по своим связям передали указания в республики нашим членам организации.

В данном случае мы широко использовали байско-муллинские элементы. Выше я показывал, что наша организация тесным образом была связана с мусульманским духовенством. Мусульманское духовенство нами широко было использовано для восстания, почти в каждом отдельном случае муллы и ишаны играли роль не только поджигателей восстания, но сами выступали в качестве организаторов и руководителей его.

Уже с середины 1928 года, когда введен, был в действие декрет правительства о конфискации имущества баев-полуфеодалов и выселения последних, мы начали давать установку на открытое выступление против Советской власти, мы призывали, главным образом, к открытому выступлению с оружием в руках.

В результате нам удалось поднять ряд восстаний в Татарии, Башкирии, на Кавказе, были открытые выступления в Крыму, широко развернулось басмаческое движение в Средней Азии, в частности в Ферганской долине. Охвачены, были повстанчеством Туркмения, Таджикистан, Киргизия, Каракалпакия и Казахстан.

Я признаю себя виновным в том, что я лично являлся одним из организаторов этого широко распространившегося повстанческого движения.

С указанными лицами я очень часто встречался в Москве, встречался во время отдыха, во время пребывания в командировке. При встречах мы, обменивались мнениями по отдельным вопросам политики ВКП(б) и Советской власти. В каждом отдельном случае устанавливалась общность взглядов: не стеснялись, мы друг – другу высказывали враждебное отношение к Советской власти, злобу и ненависть руководству ВКП(б) и правительству.

В период обострения классовой борьбы, в начале коллективизации, при встречах с националистами, высказывая, друг – другу обычное недовольство, мы говорили, что необходимо что-то предпринять в виде активного выступления. Для каждого ясно было, что речь идет о восстании. Т.О., вопрос о восстании разрешен был между руководителями националистического движения в порядке отдельных, но совершенно ясных директивных указаний, которые давал им.

Повстанческую низовику мы уведомили о необходимости поднять восстание через свои связи. У каждого из нас сохранились сотни связей с аулом, районом, областью, где мы в свое время работали и откуда мы происходим. В этих районах у нас есть свои люди, преданные нам, которые, если так можно выразиться, никогда нас не предадут. Этих людей обычно знают наши сотрудники, через них мы посылаем письма, передаем устные поручения и поддерживаем постоянную живую связь с интересующими нас кругами.

Вот таким путем мы и передавали свои установки низовике, дав ей директивы на необходимость открытого протеста против действий Советского правительства с оружием в руках.

Теперь я, гражданин следователь, постараюсь ответить на вторую часть Вашего вопроса.

Встав на путь организации восстаний, мы наверняка почти знали, что все наше выступление будет разгромлено, тем не менее, мы, все же рассчитываем на возможный, и даже неизбежны в результате наших и других еще выступлений, поворот политики партии в сторону правых.

Уже тогда мы идейно чувствовали себя в блоке с антисоветской организацией правых (Рыкова, Бухарина, Томского, Угланова) поскольку знали, что они против коллективизации, против ликвидации Кулака, как класса. Мы считали, что повстанческие выступления в республиках, населенных тюрко-татарскими народами, координированные с выступлениями в других республиках СССР, дадут аргументацию Рыкову и Бухарину, для дальнейшего отстаивания правыми своей платформы, уступок капиталистическим элементом города и деревни.

Для нашей пантюркистской организации с другой стороны выгодно было поднять восстание с той еще целью, чтобы проверить наши способности на подъем масс. Узнать, удастся ли нам поднять весь народ против Советской власти, какие именно слои населения будут подняты и насколько они тверды, будут в отстаивании наших целей.

Я должен признать, что, рассчитывая на поддержку масс, мы глубоко ошиблись, массы нас не поддерживали. С оружием в руках против Советской власти выступали отпетые уголовники, конокрады, байские бандиты-профессионалы, воры и грабители, полуфеодалы, но народ мы не подняли.

Организацией восстаний мы рассчитывали также и на то, чтобы всколыхнуть общественное мнение за границей, активизировать закордонных банд и добиться их совместных действий, против Советской власти с повстанцами внутри. В данном случае, мы имеем ввиду оживить деятельность банд-групп на границах Ирана, Афганистана, Китая, Турции и на Дальнем Востоке.

Так, к примеру, на территории нынешней Актюбинской области работу по организации восстания вел Кулумбетов Узакпай, связался с одним из активных членов организации, лично ему преданным бывшим уполномоченным Наркомата Внешней торговли по Казахстану Нареновым и другими и передал им наше мнение о необходимости открытого выступления против коллективизации. Кулумбетов и Наренов через свои связи среди байско-муллинских элементов, враждебно настроенных к Советской власти и спровоцировали восстание в ряде районов Актюбинской области. Это восстание приняло большие размеры, оттуда связывались с повстанцами Туркменистана и добивались установления связей с Ираном.

Аналогичным путем организованны были восстания в южных районах Казахстана. В этих восстаниях видную роль, должен был играть и играл Жургенов Темирбек, работавший тогда в Наркомпросе Казахстана.

Жургенов происходил из очень авторитетного байского рода, из семьи крупных баев, в степях Каракума и Кзыл-Кума. Все вместе было использовано для поднятия восстания. Отец и братья Жургенова сами возглавляли восстание.

Почти таким же способом поднято было восстание в ферганской долине через бывшего министра Какандского правительства Насыржан-Тюре.

Аналогичными путями восстания организовались в Башкирии, Татарии и т.д.

Признавая повстанчество одним из наиболее острых методов борьбы с Советской властью на том этапе, мы на последующем позднейшем этапе считали целесообразным идти по пути создания конспирированных повстанческих кадров, главным образом, кадров руководителей банд повстанческого движения, которых до поры, до времени надо держать в резервированном состоянии.

Наряду с этим мы ряд новых руководителей повстанческих вербовали на местах из числа националистов, имеющих для того соответственны связи. В задачу выделенных нами руководителей повстанческих групп входило: в определенном районе наметить себе людей, обрабатывать их в антисоветском направлении, воспитывать в них вражду к Советской власти и готовить их к активным действиям, к открытому выступлению против Советской власти.

В отличие от периода 1929-1930 гг. мы в последний период времени или на организацию открытых выступлений повстанцев уже на случай войны. Перед нами в соответствии с директивами центра правых была уже ясна нам – наши повстанцы должны были действовать главным образом в тылу СССР и помочь неприятельский фашистской армии, нанести поражение Советской власти на фронте.

Рыков мне сказал, что правые, а также и троцкистско-зиновьевский центр считают, что руководство партии и правительства нужно устранить силой и лишь после этого можно будет изменить политику внутри страны.

Рыков, указывая на совершенно твердые позиции центра правых встать на путь организации террора против руководителей партии и правительства, говорил мне, что убить в первую очередь надо членов Политбюро Сталина, Молотова, Ворошилова, Кагановича.

Я целиком согласен с ним. Помимо, Рыков мне рекомендовал выяснить отношение к организации террора против руководителей ВКЛ(б) и Советской власти всех других членов пантюркистского центра и добиться того, чтобы пантюркистская организация стала на путь создания целого ряда террористических групп, которые в одной своей части смогли бы быть переброшены в Москву, в распоряжение центра правых, а в другой названный руководителями Компартии, в случае их приезда на периферию. Эти указания Рыкова я принял к исполнению.

Установка на террор также были одобрены Файзулой Ходжаевым, Ходжановым, Нурмаковым, Жургеневым и другие, с которыми я об этом говорил.

В.: Перейдем к Вашим связям с разведывательными организациями иностранных государств.

Рекомендую дать прямые и честные показания по этому вопросу.

О.: Непосредственной связи с разведывательными органами иностранных держав у меня вначале не было, хотя я знал, что националистические круги, в Средней Азии и другие руководители пантюркистской организации связаны были с английской разведкой, добивались связей с японской и германской разведками, но я лично в тот период 1919-1923 гг. связан не был.

Мои связи с иноразведкой начинаются с 1923 г. с чего это началось? В бытность мою председателем наркома Туркестанской республики мне поручено было поехать на учебу в Берлин из Средней Азии и Казахстана.

В начале своих показаний я уже говорил, с какой ролью командировала студентов на учебу в Берлин и из какой связи, комплектовались эти студенты.

Моя поездка в Берлин, под видом проверки их бытового положения, вызвана была тем, что я хотел узнать, удалось им наладить связь с Центрами восточной эмиграции.

Пробыл там я в Берлине около месяца. Выяснилось, что большинство студентов уже общаются с белой эмиграцией. Через указанных студентов мне сравнительно быстро удалось организовать беседы с агентами соответствующих органов Германии на предмет установления связи нашей пантюркистской организации с Германией в ее борьбе против Советской власти.

Сравнительно быстро я достиг договоренности в том отношении, что Германия обещала, помощь нашей пантюркистской организации в ее контрреволюционной работе и в осуществлении наших конечных целей – отторжении Средней Азии и Казахстана в СССР и что по этому поводу даны, будут соответствующие директивы немецким представительством в СССР.

Для поддержания связи с соответствующими агентами Германии, и пантюркистской организацией намечен был Бримжанов, который должен был держать живую связь между мной и немцами в Берлине. Кроме того, для связи был также намечен Туленов, который от Казгосторга ездил в Германию и который также являлся членом пантюркистской организации. Бримжанов потом с определенными поручениями от Германии возвратился ко мне в 1924 году в Москву. Однако эта связь оставалась эпизодической, непостоянной на протяжении ряда лет, до прихода в Германии к власти Гитлера.

Постепенно наша пантюркистская организация стала в полном смысле слова разведывательной агентурой германского фашизма внутри СССР. От члена нашей пантюркистской организации, агенты Германии получали сведения о состоянии обороны внутри страны, новом строительстве, настроениях населения и о ходе развертывания работы, самой пантюркистской организации.

Связи лично со мной и Германским посольством в Москве осуществляли Тюрякулов и Хакимов – участники нашей организации, выделенные мной специально для этой цели.

В.: Подождите, надо подробнее рассказать о том, каким образом Вы впервые установили связь с германской разведкой. Расскажите, как это было, где, подробно, кто с Вами разговаривал?

О намерении германских агентов встретиться со мной, мне в Берлине сообщил студент – партюркист Бримжанов. Он мне сказал, что он лично и другие пантюркисты уже установили связь с германскими агентами и что в Берлине в тайной полиции уже достаточно хорошо осведомлены о положении дел в нашей организации, но что, немцы хотят встречу лично со мной, как одним из руководителей пантюркистской организации, поговорить.

Действительно, вскоре через Бримжанова ко мне явились два агента, под видом представителей германского министерства иностранных дел и, называя меня "президентом" Туркестанской республики, начали, сперва издалека, разговор о возможности получения концессии германскими промышленниками в Средней Азии. А затем постепенно разговорились, прямо начали разговор на антисоветскую тему, осведомляясь, какие антисоветские контрреволюционные националистические организации работают в Средней Азии и насколько они влиятельны. Германские агенты указали, что они смело на эту тему говорят со мной потому, что осведомлены через, Бримжанова о работе этой организации, и в частности, о моей роли в этой организации.

Тогда я уже ничего, не скрывая, обрисовал им положение в Средней Азии и указал, что имеется довольно влиятельная пантюркистская организация, которая имеет все шансы на успешную борьбу с Советским режимом.

Германские агенты мне заявили, что им поручено, от соответствующих официальных германских органов, договориться со мною об установлении в дальнейшем тесного контакта между Пантюркистской организацией в Средней Азии и Казахстане с Германией.

Агенты, насколько помню фамилии их фон Шульц и Рубин Берг встретившись со мной второй раз, заявили, что Германия будет поддерживать отторжение Средней Азии и Казахстана от СССР, но с условием перехода этих республик под протекторат Германии. Взамен этой поддержки Германия требует, чтобы пантюркистская организация выполняла все поручения германской контрразведки и давала бы сведения о состоянии обороны в СССР, сведения о планах народного хозяйства, особенно помню нелегальную деятельность таким образом, чтобы быть готовой к выступлению за свержение Советской власти, когда для этого сложится политическая ситуация. На этой основе, как я уже сказал, состоялась договоренность моя с указанными германскими агентами. Я прошу на этом сегодня вопрос закончить и вызвать меня, для продолжения моих показаний завтра.